Скворцов, в очках и шляпе, рассматривает себя, поворачиваясь перед стеклом.
Долорес. Oh, Dios mio! Que elegante es el!
Скворцов. Переведи…
Долорес. Боже мой! Как он элегантен!
Скворцов. А шляпа зачем?
Долорес. Мне показалось, что она может завершить прикид. (Грустно улыбнулся.) Кстати, слово "прикид" идеально расшифровывает скрытый смысл одежды. Все ведь кем-то прикидываются. А если взглянуть шире, то одежда – часть нашего вечного карнавала. Карнавал, любимое дитя свободы, был особенно востребован в средневековье. Чем ещё могли люди ответить мракобесам, кроме смеха?!
Скворцов. Долорес, ты прямо лекцию залудил. Надо было как-то меня предупредить, я бы за тобой записывал.
Долорес. Я люблю карнавалы. А вы?
Скворцов. Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, у нас сплошной карнавал был. Я в Москве крутился: красный пиджак, Версачи… Было весело. Россия чуток тогда погуляла… Сейчас, Долорес, у нас опять в моде мышиное… Нынче уже не до прикида. Вот покажись я так на Дне города – меня не поймут.
Долорес. Я прикидываюсь кем-то постоянно. Прикинулся казаком – совершенно новые ощущения появились.
Скворцов. Долорес, если серьёзно, то ты это сними, не надо. (Кивнув на пакет.) Давай, тут есть, во что тебе переодеться.
Долорес. Почему? А если я в таком прикиде приеду в Россию – ну, конечно, не в этой обуви – меня тоже на носилках понесут?
Скворцов. Меня понесут.
Долорес. Господи! (Не сдержал слёз.) Ну скажите уже наконец, кем мне прикинуться, чтобы вам понравиться? Сначала вас возмутило, что я нарядился женщиной: вам показалось, что я себя позиционировал существом другого пола… Я не хочу быть женщиной. Я хочу быть мужчиной. Вам кажется, что я ошибка природы? У природы не бывает ошибок. Я природе тоже для чего-то нужен! Мы ничего про этот мир не знаем! Мы не знаем цели мироздания. Ни вы, ни я! Но почему-то вы мне выносите приговор, а не я вам… Я не знаю, для чего природе потребовались такие, как я. Может быть, ей надоело бессмысленное воспроизводство человека, этот тупой биологический конвейер… Миллионы лет она совершенствовала людей, совершенствовала… – и что? Люди постоянно уничтожают себе подобных…
Скворцов. Долорес, чего ты от меня хочешь?
Долорес. Ничего. Это вы от меня чего-то хотите. Я вообще не понимаю, что сейчас хочет русский человек. Он решил защищать отечество? От кого? От таких, как я? Я готов вам сдаться без боя.
Скворцов. Долорес, ну чего ты опять рыдаешь? Я не против, приезжай в чём пожелаешь. Остановишься у нас. Дам тебе машину с охраной. Но давай заранее договоримся, как ты будешь вести себя… хотя бы на людях. День города, праздник… народ в подпитии. Здесь ты – в своей стихии, у вас свой, как ты говоришь, карнавал, у нас там – свой… Слушай, ты прости, я опять лезу, куда не надо: ты что, не можешь девчонку себе найти?
Долорес. У меня много подруг.
Скворцов. Ну, а такую, чтобы её можно было… ну ты понимаешь, о чём я.
Долорес. Если мне это нужно будет, я найду. Но пока я как-то обхожусь без них. Они тоже без меня обходятся. Наверно, я всё-таки для них хуже остальных…
Скворцов. А чем ты хуже? Красивый парнище!.. Хочешь, я тебя сейчас познакомлю… (Кивнул на свой телефон на столе.) Возьми-ка телефон… У меня есть помощница, отличная девчонка, хочешь, я в командировку её пошлю? Дам поручение – она завтра сюда прилетит.
Долорес. Спасибо, не надо этого…
Скворцов. Да подожди ты благодарить. Телефон мой возьми: у меня пальцы ещё плохо слушаются, в нужную кнопку не попаду. Посмотри, кто мне сегодня звонил, найди Лиду.
Долорес включает телефон, смотрит на дисплей.
Долорес. У вас много звонков без ответа. Вам четыре раза звонил Рустам, два раза Ивченко, Шакалов, Берцов – в скобках Ханты-Мансийск, первый зам… много смс.
Скворцов. Потом всё это.
Долорес. Вы в это время спали, в полиции.
Скворцов. Она звонила раньше, часов в двенадцать. Лида… Ну что, нашёл?
Долорес. Да.
Скворцов. Нажми "Ответить".
Долорес нажимает на кнопку, протягивает телефон Скворцову.
Лид, ну как там у вас дела? В смысле, всё на месте? Город стоит?.. Так, значит, какое задание тебе. Надо будет познакомиться с хорошим парнем…
Долорес. Николай, прошу вас… пожалуйста!..
Скворцов(Долорес). Ну-ка тихо! Либертад… (В телефон.) Лид, он прилетит ко мне на День города. Значит, ты полностью переключишься на него. Двадцать четыре часа, днём и ночью. Прямо от аэропорта возьмёшь под руку – и не отойдёшь. Лид, днём и ночью… Да, под руку… Чего ты смеёшься? Сейчас я дам парню трубку. Зовут его Долорес… Нет, не Ибарурри… Ты что так разговариваешь? Что за смехуёчки! Давай серьёзнее. Он известный мексиканский поэт и переводчик Пушкина… В Мексике это имя мужчинам тоже дают… Что ты там смеёшься? У мексиканцев Долорес мужское имя тоже… Чего ты ржёшь? Возьми карандаш и бумагу, запиши. (Долорес, тихо.) Как фамилия?
Долорес. Николай, прошу вас…
Скворцов. Фамилию дай!
Долорес. Смородина.
Скворцов. Фамилия у него Смородин.
Долорес. Смородина.
Скворцов. По-русски ты Смородин. Смородина – это женская фамилия.
Долорес. Я по матери записан, они с отцом не состояли в официальном браке. Её спросили фамилию – она сказала Смородина, так и записали: Смородина. Во всех документах я – Долорес Смородина.
Скворцов. Да я понял, понял, успокойся. Ты сам послушай: Смородина. Какая ты Смородина? Ты Смородин! Мать как зовут?
Долорес. Надежда.
Скворцов. Женщина – Надежда Сморо-ди-на, мужчина – Смородин.
Долорес. Я – Смородина!
Скворцов. Лида, пиши: Долорес Смородина… Кончай ржать! Сейчас мы тебе сделаем селфи и пошлём. Увидишь, какая тут Смородина. Увидишь пацана – сама сюда прилетишь. (Долорес.) Долорес, ну ты знаешь, как это всё делается, давай. Интернет есть в телефоне. (В телефон.) Лида, сейчас получишь фотографию казака Смородины. (Протянул Долорес телефон, встал рядом.) Давай…
Долорес фотографирует, отсылает. Передаёт телефон Скворцову.
Скворцов(по телефону). Получила?.. Ну что, красивый казачок?.. А ты думала!.. Вот так-то. Лидок, я даю ему трубку, поговорите… (Долорес.) Возьми, я сказал, трубку!
Долорес(по телефону). Я Долорес… Здравствуйте… И мне очень приятно. Нет, я живу в Англии, а в Амстердаме я на прайде… На гей-параде.
Скворцов(тихо, Долорес). А ей это зачем знать?
Долорес. Вот подружился здесь с Николаем…
Скворцов. Ещё что скажешь?!
Долорес. Да, здесь сегодня очень интересно. Геи со всего мира и лесбиянки…
Скворцов. Ты потихоньку отчаливай от этой темы, Долорес.
Долорес. Я не знаю, что я хочу посмотреть у вас. Ну, может быть, какой-нибудь гей-клуб?.. Алло!.. (Скворцову.) Лида просит передать вам трубку. (Протянул трубку Скворцову.)
Скворцов(по телефону). Так, Лида… Ладно, завтра из Москвы позвоню. (Выключил, положил на стол телефон.) Долорес, не понравится девушка Лида, найдём другую. В натурале у нас пока ещё полный либертад. И дай мне заодно свой телефон.
Долорес достаёт телефон, протягивает Скворцову.
Скворцов. Я имел в виду – вбей в мой свой номер. Я домой прилечу, уточню обстановку и тебя наберу.
Долорес, взяв телефон, нажимает на кнопки.
Скворцов. Позвони себе с моего, у тебя мой отразится.
Долорес. Сейчас…
Звонит. В сумке слышен новый рингтон его телефона – песня "Каким ты был…"
Скворцов. Что это?
Долорес(доставая телефон). Я сменил рингтон. Этот теперь более актуален.
Скворцов. Не выключай, дай послушать. Сделай громче.
Долорес выводит громкость на полную мощность. Скворцов слушает.
Кто это поёт?
Долорес. Не знаю. Мне в русском магазине закачали. Они тоже не знают.
Скворцов(улыбается). Она чего, с акцентом поёт? "Зачем нарюшьил мой покой?.."
Долорес. Мне дали послушать несколько певиц на выбор – я выбрал эту… Она лучше всех. Хотите, я вам перекачаю? Это две секунды.
Скворцов. Ну давай.
Долорес, склонившись, возится то с одним, то с другим телефоном. Скворцов на него смотрит.
Скворцов. Ты тоже звони мне, Долорес… Попозже только. Я по вечерам дома один. (Указал на пакет.) И забери это, снеси назад. Куда мне столько шмутья? Я уже давно ничего не вожу из-за бугра, у нас там всё есть.
Долорес. Вам не понравился Риккардо?
Скворцов. Ну куда мне Риккардо! Мне уже полтинник скоро… Я вон, благодаря Виктору, скоро дедом буду.
Долорес от неожиданности замер, едва не выронив из рук телефон.
Долорес. Да? Я не знал… Он мне ничего не сказал. Странно…
Скворцов. Мне тоже не сказал… А чего ты с лица сошёл?
Долорес. Нет, просто неожиданно… Ничего.
Закончил возиться с телефонами, положил телефон Скворцова на столик.
Ну вот, теперь и у вас "нарюшьил".
Скворцов. Спасибо.
Долорес. Николай, я не буду вас стеснять… Тем более Виктор мне сказал, что он никуда не едет. После разговора с вами у меня в голове теперь только одно: Донецк. Думать об этом невыносимо… Я хочу туда поехать.
Скворцов(засмеялся). Дождёшься саблю и поедешь? Там своих ряженых хватает.
Долорес. Что вы смеётесь?
Скворцов. Ты на чьей стороне воевать-то собираешься?
Долорес. Я не хочу воевать. Я никого убивать не собираюсь. Я буду делать всё, чтобы этот ад закончился. Я учился в медицинском колледже… хотел быть врачом. Я могу попроситься в какой-нибудь госпиталь.
Скворцов. Мой тебе совет: выбрось это из головы. Пришьют тебя там в первый же день. Сиди здесь.
Долорес. И что? Смотреть новости, что-то жевать и сочувствовать?.. Я поеду туда…
Скворцов(перебивает). Стоп! Вот что ты можешь сделать! И в этом я тебе помогу. Давай с тобой свяжемся с Гвадалахарой, пусть они туда пульке доставляют цистернами, на постоянной основе. Будем ребятам на линии прекращения огня выдавать. Ребята с обеих сторон выпьют, вроде меня, окаменеют и так, скульптурно, расположатся: будет вроде как памятник братишкам-солдатам на коллективной основе. Как только ребята начнут оживать – доливать.
Долорес. Почему вы не принимаете меня всерьёз?
Скворцов. Потому что ты не боец, Долорес. Ты такой… типа художник… не от мира сего.
Долорес. Будем считать, что мне не повезло с миром… Просыпаюсь среди ночи – пустота… В голове только одно: ничего нового больше не будет, я уже свою жизнь прожил. И никто не скажет, как жить, зачем? Пустота, тоска и скука.
Скворцов. А где сейчас весело? Сейчас везде так. Думаешь, у нас не тоска? Я не бедный, конечно, человек, хотя найдутся и побогаче меня. Я хочу сказать – мне есть куда двигаться. Можно, конечно, на этом сосредоточиться, но деньги уже не трогают, хочется чего-то другого… Знать бы только, что на свете слаще денег…
Долорес. Libertad.
Скворцов. Спалили тебе мозги, Долорес, этой libertad… Свобода… Посмотри вокруг. Кто свободен? Свободен хищник. Потому что он сильный. А остальная живность, – как она может быть свободна, если её жрут?
Долорес. Ужас. Иногда хочется крикнуть: люди, за что вы так ненавидите друг друга?
Скворцов. Деньги и власть. Из-за них, родимых, даже брат на брата с кайлом пойдёт. А если ты, допустим, сказал: "Ребята, всё забирайте!" – тогда ты да, свободен. Но только свободен от себя лютого. Кому ты нужен без денег и власти?! Когда мы гуманитарку западную принимали в девяностых, к нам с ней много приезжало баптистов, мормонов… – чудики в большинстве. Я на них смотрел, думал: "Вот свободные люди – и вроде такие, как мы. Только побольше нас улыбаются". Потом смотрю, они какие-то книжки стали нашим совать. На русском, заранее отпечатанные, про веру ихнюю. Это меня как-то по душе скребануло. Я подумал, ну зачем вы так, ребята? Я без вас, что ли, не разберусь, в какого мне бога верить?.. Ну ладно, они-то за веру свою, их я ещё мог понять, но наше-то зверьё что надумало с этой гуманитаркой… Был у меня тогда с дружком супермаркет, пара аптек. Попросили нас помочь: доставка там, сортировка этой гуманитарки… Ну как не помочь! Старики с бабками у лотков толкались – крики, стоны… некоторые деды с орденами приходили. Жуть… Ну так вот, вышли на дружка моего, предложили пустить кое-что налево. Не бандюганы, а те, кто их ловить должен был. Как сейчас помню: рис их особенно интересовал. Люди этого риса годами не видели. Дружок сказал "да", я сказал "нет". Сначала меня купить хотели, потом убить хотели, ну… в результате посадили. Когда я вышел, дружок с ребятами уже поднабрали солидно. Свободы вокруг было много, только денежки уже почему-то мимо меня текли. Ну я и решил, либертад так либертад. Начал с дружка, его, волчину, жизни лишали долго, с оттяжкой. Ему вырыли яму, подрезали, бросили туда подыхать, а сверху присыпали рисом и потом землицей. Он риса пожрал перед смертью…
Долорес. Почему вы мне это рассказываете?
Скворцов. Не знаю, Долорес… Может, это пульке… Кому-то мне надо про это рассказать. Попам я не верю. Приду, они смотрят: с деньгами пришёл или нет. Я вот тебе рассказал, и мне жить легче стало… Я, знаешь, иногда вопрос себе задаю, зачем я его заказал? Может быть, надо было поговорить с ним, может, он, подлюга, покаялся бы…
Молчание.
Я хищник, Долорес, но я таким не родился. А иначе у нас выжить нельзя… Когда-нибудь сожрут и меня… Поэтому у нас никому нет веры, никому… И поэтому ты там всё время должен кем-то прикидываться… всё время шкурку по сезону менять… Понимаешь? А ты – "Libertad"!..
Из телефона Долорес раздаётся "Каким ты был…"
Это чей?
Долорес. Мой! Опять. Как только я включаю телефон, он звонит. Николай, посоветуйте мне, я не знаю, что мне делать: этот человек меня предал. Бросил, ушёл к другому… Я его не удерживал, хотя такая возможность у меня была… И вот он опять появился. Второй день стоит у дома Рембрандта и просит, чтобы я пришёл. Звонит беспрерывно… Написал мне, что любит, что у него нет никого ближе меня. Я ему не верю… Но я не могу, мне его жалко… Вчера был дождь, он всё равно стоял, ждал меня. (Выключил телефон.) Извините… не могу больше это выносить. Действительно, "нарюшьил мой покой". Продолжайте, я слушаю вас.
Скворцов. Я вроде всё сказал. А ты всё забыл, лады?
Долорес. Мне надо забыть всё, что вы сейчас сказали? Забыл. Хотя ваши мысли о свободе очень интересны… Я о вас книгу напишу.
Скворцов. Долорес, возьми себя в руки…
Звучит рингтон телефона Скворцова – "Каким ты был…".
Долорес. Это вам звонят. (Подошёл, чтобы включить телефон, посмотрел на дисплей.) Опять Рустам.
Скворцов. Не надо. Потом… Долорес, иди сюда…
Долорес подходит. Скворцов смотрит на него, улыбнулся.
Ты меня прости, Долорес…
Долорес. За что? Вы меня простите, я вас этим пульке чуть не погубил.
Скворцов. Я в сильном подпитии был, мало ли какую грубость не наговоришь под этим делом…
Долорес. Что мы можем ждать от мужчины, кроме грубости! Таким его задумал Бог. Страшным и прекрасным… Я буду теперь часто вас вспоминать. Может, и вы меня вспомните…
Скворцов. Ну что ты так говоришь, вроде мы прощаемся с тобой? Лариса сказала, они сейчас все придут сюда.
Долорес. Нет, я пойду к своему другу. Я слабый человек. Жалко его. Он будет так до смерти стоять у дома Рембрандта, не уйдёт.
Скворцов. Пусть подождёт ещё. Давай… вместе посидим, Долорес.
Долорес. Нет, у вас своя семья, у меня – своя. Мы не так давно с ним зарегистрировали здесь брак. Представляете, зарегистрировались, и он тут же сбежал!..
Слышен звонок в дверь.
Долорес. Кто-то пришёл. Ну я пойду. Заодно и открою. Давайте хотя бы руки друг другу пожмём, что ли?
Скворцов. Свидимся ещё как-нибудь. Давай, Ибаррури… не грусти…
Пожал Долорес руку, похлопал по плечу. Тот уходит. Опять звучит "Каким ты был…"
(По телефону). Рустам… Да я вижу, что ты звонишь. Давай, что у тебя там?.. Та-а-ак. Он его послал за грибами, что ли?.. Ну понятно. Ты пригласи его на шашлыки-то, поговори… Рустамчик, я не дома, в понедельник только буду… Ну, а этот чего напрягает? Мы же ему заносили полгода назад… грибы… Ну и он чего?.. Как мало?.. Ну так гриб упал не только у него… Нет, зеленушки мы заносить не будем, только подберёзовики… Нет, ну что за дела! А у нас что, рубль… гриб не упал?! У нас поднялся?! Ну ты прими, конечно, послушай конкретно, что он хочет. Ко мне давай с этим с утра, в понедельник… Рустам, подожди… Охрану увеличь себе… Я о себе позабочусь… Ты слышал, что я сказал? Давай.
С помрачневшим лицом выключил телефон. В дверях балкона появилась Марина. Она в коротком платье, коротко стрижена. На ней много украшений и разноцветных татуировок.
Марина. Здравствуйте ещё раз. Мне Долорес сказал идти на балкон.
Скворцов(улыбается). Правильно он сказал. Ну-ка, подойди-ка сюда поближе, хорошая моя.
Марина(слегка удивлена). Вас не узнать.
Скворцов. Подойди-ка поближе… Ты чего, боишься меня?
Марина. Вы в первый раз сурово нас встретили.
Скворцов. Этого я не помню. Давай-ка мы с тобой ещё раз познакомимся и посекретничаем, пока никого нет. Садись.
Марина подходит, садится, недоверчиво смотрит на Скворцова.