Под охраной находилась также полдюжины пленников. На этом открытом пространстве Хайвел, очевидно, собирал и пленников, и захваченное оружие. Здесь была гора мечей, копий и щитов.
- Выбирайте, - сказал я своим воинам.
- С нами Бог! - воскликнул отец Анвин.
Финан вытащил из кучи несколько мечей, выбрал два и протянул один мне. Мой сын нашел длинный клинок, а Гербрухт взял двусторонний топор и окованный железом щит.
- Брось щит, - приказал ему я.
- Щит не нужен, господин?
- Хочешь, чтобы валлийцы тебя прикончили?
Он нахмурился, а потом сообразил, что на ивовых досках щита имелось грубое изображение сокола.
- А, - протянул он, отбросив щит.
- Держите кресты на виду, - велел я своим людям перед тем, как мы нырнули в очередной переулок, бегущий между нетронутыми пожаром домами по скользким позеленевшим камням, грязи и сломанным ракушкам. Под пустыми сетками для копчения рыбы тлели головешки. На берегу лежала единственная рыбацкая лодка, намного выше линии прилива, а большая часть людей Хайвела, похоже, спустилась к кромке воды. Я решил, что они очистили поселение от норвежцев и отогнали уцелевших обратно к тем двум кораблям, которые ныне попали в ловушку. Валлийцы забирались на борт и сильно превосходили врага числом, а их противники отступали к корме кораблей, где их встречали мечи, топоры и копья. Некоторые норвежцы прыгали в воду, пытаясь дойти или даже доплыть до основного флота, который сбился в кучу на полпути к морю.
Начался хаос, потому что одним кораблям, пытавшимся вернуться, мешали паруса, увлекавшие их далеко от берега, а другие уходили в сторону моря. Трем кораблям удалось избежать этой сумятицы. Ни один из них не был под парусом, они управлялись только веслами, и теперь эта троица возвращалась к поселению. На всех трех было полно воинов в шлемах, которые теперь столпились под высокими резными фигурами на носу кораблей. Гребцы быстро вели корабли, направляя их к широкому проёму меж двух севших на мель, послышался скрип киля о камень, и первая группа норвежцев с криками спрыгнула с украшенного драконом носа.
Хайвел увидел приближающиеся корабли, и его воины выстроились на берегу в стену из щитов, которая смогла бы остановить разгневанных, но наступающих в беспорядке норвежцев, и первая группа погибла на мелководье, где кровь неожиданно закружилась в водовороте. Валлийцы добили остатки команды ближайшего к нам корабля и теперь вскарабкивались на скамьи гребцов и спрыгивали на берег, как раз в то мгновение, когда прибыл второй корабль. Его нос зарылся в ил, а мачта наклонилась вперед, когда длинный корпус резко остановился. Воины спрыгнули с кормы, выкрикивая боевой клич, присоединились к более короткой стене норвежцев и направили свои тяжелые копья на ивовые щиты валлийцев. Норвежцы не ожидали схватки в этот день, и мал кто надел кольчугу, хотя у всех были шлемы и щиты. Только что прибывшие команды пытались спасти своих товарищей, но даже третьего корабля не хватило, чтобы дать отпор разъяренным воинам Хайвела. Обе стороны выкрикивали боевой клич, но крики валлйцев были громче, и люди Хайвела преодолевали невысокие волны, упорно тесня норвежцев назад. Большинство схваток в стенах из щитов начинаются медленно, пока воины собираются с духом, прежде чем подойти вплотную к врагу в попытке убить его, но эта битва вспыхнула мгновенно.
Мой сын двинулся в сторону левого фланга валлийцев, но я отозвал его обратно.
- У тебя нет ни щита, - рявкнул я, - ни кольчуги. Мы ведь пилигримы, забыл?
- Мы не можем просто остаться в стороне, - огрызнулся он.
- Стой!
Едва ли валлийцам нужно была наша помощь. Их было вполне достаточно, чтобы отразить яростную контратаку трех кораблей, и если не появятся другие, то эта атака просто обречена превратиться в кровавое месиво на морском мелководье, а мне оставалось лишь сидеть и наблюдать. Но остальные норвежские корабли теперь пытались вернуться, и они привезли бы превосходящие силы, что перережут воинов Хайвела, и от этой беды валлийцев спасала лишь царящая на этом большем флоте неразбериха. Корабли развернулись слишком быстро, торопясь прийти на помощь, и в спешке столкнулись друг с другом. Ударялись друг о друга весла, паруса то наполнялись, то опадали, один корабль вставал на пути другого, и всю эту мешанину относило отливом в море. Но норвежцы всегда были хорошими моряками, и я знал, что им понадобится не так много времени, чтобы разобраться с этим хаосом, а тогда людям Хайвела придется столкнуться с ордой злобных воинов, рвущихся отомстить. Очень скоро драка поменяет курс.
- Принеси огня, - велел я сыну.
Он нахмурился:
- Огня?
- Принеси огня, хорошего огня! Много дров и растопку! Живо! И вы все тоже.
Ближайший к нам корабль сел на мель из-за отлива, но и команда его покинула.
- Гербрухт! Фолкбальд! - позвал я назад двух фризов.
- Господин?
- Оттащите корабль с берега!
Они пошлепали по грязи, оба были сильны как буйволы. Ближайший корабль прочно сидел на мели, но то была наша единственная возможность предотвратить резню. Ближайшие норвежцы находились в двадцати шагах позади корабля, обороняясь от стены из щитов валлийцев, которые угрожали обойти их и загнать обратно в реку, но норвежцы нашли чуть более безопасную позицию, встав правым флангом вплотную к носу другого приставшего к берегу корабля. Три человека взобрались на борт и с помощью копий мешали валлийцам подняться на нос. Обороняющаяся стена из щитов стойко держалась, ей оставалось выстоять всего несколько минут, пока не появится подкрепление с остального флота.
Фолкбальд и Гербрухт навалились на нос ближайшего корабля, но ничего этим не достигли. Его корпус, похоже, быстро увяз в густой глине. Финан бежал по пляжу с ржавой железной кастрюлей, наполненной углями и горящей древесиной. Думаю, эта неглубокая кастрюля использовалась для получения соли. Финан приподнялся и вывалил ее содержимое за борт корабля. Потом последовали новые щепки и дрова.
- Помоги Гербрухту, - крикнул я сыну.
Хайвел был по-прежнему в седле, единственный всадник на берегу. Он пользовался этой позицией, чтобы метать копья в строй норвежцев, но заметил наши действия и сразу всё понял. Хайвел разглядел приближающийся флот. Отлив отогнал некоторые корабли в сторону моря, но первые уже высвободились из ловушки, и их весла погружались в низкие волны. Я увидел, что Хайвел крикнул, дюжина валлийцев пришла нам на выручку, и севший на мель корабль наконец сдвинулся с места.
- Еще огня! - крикнул я. Дым сгущался внутри корпуса, но я пока не видел языков пламени. Эдит принесла охапку плавняка и бросила его на палубу, затем Финан добавил еще одну жаровню углей, прежде чем вскарабкаться на корму как раз в тот момент, когда корабль соскользнул с грязи и поплыл. Огонь наконец показался, Финан пробирался сквозь пламя, направляясь к корме.
- Финан! - закричал я, опасаясь за него, и чуть не застонал от боли в ребрах.
Финана поглотили огонь и дым. Огонь на корабле разгорелся с неожиданной жадностью. Он был сделан из сухой, правильно обработанной древесины, щели были пропитаны смолой, покрывавшей также державшие мачту канаты, и пламя перекинулось со снастей на свернутый парус, который убрали. чтобы не мешал команде. Потом я увидел, почему Финан прыгнул на борт. Корма удерживалась канатом, который связывал ее с якорным камнем, прилив раскачивал корабль, но последний не мог отплыть дальше этого самодельного крепления. Финан показался на высокой рулевой площадке, и я увидел, как он дважды опустил меч и якорный канат лопнул, неожиданно извиваясь. Финан спрыгнул.
- Теперь тот корабль, - я указал на соседний около берега, охранявшийся тремя норвежскими копьеносцами. - Живее! - снова закричал я, на этот раз боль была настолько сильной, что я согнулся, отчего стало еще хуже. Я вздохнул и завалился назад, поскольку сидел на покрытых зеленой слизью камнях. Одолженный мною меч упал в грязь, но боль была настолько сильной, что я не мог дотянуться до него.
- Что происходит? - Эдит склонилась около меня.
- Тебе не следует здесь находиться, - произнес я.
- Однако я здесь, - ответила она, обняв меня за плечи и смотря на реку. Финан прорывался к берегу с мечом в руке, а позади него течение развернуло горящую лодку, и прилив уносил ее в море. Я понял, что отлив был где-то на полпути между высокими и низкими волнами, так как течение бежало быстро, создавая потоки и водовороты, быстро унося горящую лодку и замедляя приближение кораблей, которые увидели опасность, ухудшавшуюся тем, что между излучиной и морем было узкое место, в котором сгрудились норвежские корабли. Одна лодка, с орлиным клювом на высоком носу, повернула назад, и на нее тут же наскочила другая, и горящий корабль, чей свернутый парус состоял теперь из огня и дыма, подплыл еще ближе.
Финан подтянулся и влез во вторую лодку. Его увидел один из копьеносцев и прыгнул на скамьи для гребцов, но с копьем не одолеешь воина, умеющего обращаться с мечом, а лишь немногие умели обращаться с мечом так же хорошо, как Финан. Ему потребовалось меньше времени, чем иному человеку моргнуть. Он сделал ложный выпад справа, позволил копью проскользнуть у пояса и воткнул клинок норвежцу в живот, а потом мой сын закинул на лодку горящую ветку, а за ним еще дюжина человек, и два оставшихся копьеносца, спасая свои шкуры, спрыгнули с корабля, пока группа крепких валлийцев сталкивала его обратно в реку. Он еще не разгорелся в той же степени, что и первый, но дым над его корпусом густел, и Финан обрезал канат на корме, а потом спрыгнул на мелководье, где валлийцы атаковали открытый фланг стены из щитов норвежцев.
Первый горящий корабль доплыл до флота. Два вражеских корабля пристали к дальнему берегу реки, а остальные отчаянно пытались ускользнуть, а тем временем второй горящий корабль дрейфовал в сторону моря. Оставшиеся на берегу норвежцы умирали, их протыкали, рубили и резали разгневанные валлийцы, обойдя противников с фланга и теперь атакуя и спереди, и сзади. Пламя охватило второй корабль, огонь взметнулся по мачте, а от скамеек клубился дым. Норвежский флот, по меньшей мере двадцать кораблей, удирал. Моряки боятся огня больше, чем скал, даже больше гнева Ран, ревнивой сучки-богини. Тяжело дыша, я сел, боль пронзала меня, словно клинок, и смотрел на уплывающий флот, прислушиваясь к крикам тех врагов, что еще были живы на берегу и молили о пощаде. Битва закончилась.
Норвежский флот еще мог вернуться. Они могли выгрести из реки, позволить двум охваченным пламенем кораблям уплыть в открытое море, не причинив вреда, а потом вернуться и отомстить, но решили покинуть Абергвон. Они знали, что валлийцы могут отойти к возвышенности и проучить их, вынудив атаковать по крутому склону, где они погибнут от валлийских мечей, уже скользких от крови норманнов.
Мой сын вернулся на берег в подпаленной одежде и с ожогами на руках, но он ухмылялся, пока не увидел мое лицо. Он подбежал и нагнулся ко мне.
- Отец?
- Просто рана, - сказал я. - Помоги встать.
Он поднял меня на ноги. Боль была ужасающей. В моих глазах выступили слезы, затуманив вид ликующих валлийцев, высмеивающих отступающего врага. На берегу осталось три норвежских корабля, и люди Хайвела забрались в один из них. То, что они там обнаружили, вызвало еще больше веселья. Другие воины Хайвела охраняли пленников, по меньшей мере пятьдесят или шестьдесят, с них сняли шлемы и оружие. Рёгнвальд тоже попал в плен и выкрикивал оскорбления, пока его не загнали так далеко в воду, что он чуть не утонул. Теперь пленных собрали в жалкую кучку, и я похромал в их сторону.
Я думал, что боль отступает, что рана залечивается день ото дня, но теперь чувствовал себя хуже, чем когда-либо. Я хромал не потому, что был ранен в ноги, а потому что боль в боку превращала в пытку каждое движение. Финан подбежал, чтобы мне помочь, но я его отстранил. У линии прилива лежал большой валун, и я сел на его плоскую вершину, содрогнувшись от приступа боли. Я помню, как решил, что это конец, гадая, неужели Норны наконец-то перерезали нить моей судьбы.
- Дай мне твой меч, - сказал я Финану. Если я умру, то по крайней мере с мечом в руках.
- Господин, - Финан нагнулся ко мне, в его голосе звучала тревога.
- Боль пройдет, - сказал я, подозревая, что пройдет она, только когда я умру. Было больно дышать. Отец Анвин и королевские знаменосцы подошли ближе, собираясь присоединиться к королю.
- Он выглядит мрачным, - отметил я, кивнув в сторону священника. Меня это не особо волновало, но я не хотел, чтобы Финан, Эдит и мой сын подняли суматоху из-за моего приступа слабости.
- Мрачный, как сама смерть, - согласился Финан, а отец Анвин совершенно не выказывал радости от только что одержанной валлийцами победы и выглядел как человек, охваченный гневом. Он некоторое время разговаривал с Хайвелом, а потом король пришпорил коня мимо нас, возвращаясь в горящее поселение.
Я попытался дышать глубже и убедить себя, что боль прошла.
- Надо поискать Ледяную Злобу, - сказал я, зная, что зря трачу дыхание. Меч, возможно, пропал в море, унесенный горящими кораблями, что покрыли небо над океаном дымом.
Отец Анвин подошел к нам всё с тем же суровым видом.
- Король велел мне поблагодарить тебя, - сухо произнес он.
Я выдавил улыбку.
- Король щедр.
- Так и есть, - отозвался Анвин и нахмурился. И Господь тоже щедр. Он перекрестился. - Сокровища святого Дэви оказались на корабле Рёгнвальда, - он кивнул в сторону корабля, на котором праздновали победу валлийцы, а потом снова перевел на меня суровый взгляд. - Ты ранен, господин?
- Это болит старая рана, - объяснил я, - пройдёт. Вы вернули сокровища?
- Золотую раку со святым и серебряное распятие.
- А меч? - спросил я.
- А Рёгнвальда взяли в плен, - продолжал он, проигнорировав вопрос. - Именно его корабль вернулся на берег. Остальными, - он посмотрел в сторону моря, где исчез за мысом норвежский флот, - командует Сигтрюгр Иварсон, - он произнес это имя, словно ощутив во рту его кислый привкус. - Он самый опасный из сыновей Ивара. Молодой, амбициозный и способный.
- И ищет земли, - только и смог сказать я, когда меня охватил очередной приступ боли.
- Но не здесь, слава Господу, - откликнулся Анвин. - И Рёгнвальд согласился присоединиться к его поискам.
А какой еще был выбор у Рёгнвальда, подумал я. Его поселение на краю Уэльса совсем не преуспевало. Он шесть лет был зажат на каменистом берегу, но не смог привлечь больше сторонников, чтобы покорить другие земли, и Сигтрюгр явно убедил Рёгнвальда присоединиться к его более многочисленным силам. К этому соглашению они пришли, должно быть, около недели назад, когда флот Сигтрюгра достиг Уэльса, и Рёгнвальд, зная, что ему придется бросить свое поселение, попытался обогатиться за счет монастыря святого Дэви, прежде чем уйти.
Теперь Рёгнвальду и его оставшимся в живых воинам предстояло умереть, не потому что они напали на усыпальницу святого, а из-за того, что они сделали с двумя валлийскими миссионерами и горсткой обращенных. Они поступили так жестоко, что разъярили валлийцев.
- Это работа дьявола, - гневно провозгласил Анвин. - Деяние сатаны!
Он смерил меня презрительным взглядом.
- Злодеяния язычников! - с этими словами он развернулся в сторону поселения, а мы последовали за ним. Боль по-прежнему меня мучила, но когда я медленно передвигался, она была не больше, чем когда сидел, так что я похромал за Анвином по узкой тропе. Перед нами по-прежнему яростно горело поселение, значительная часть его западной стороны уже загорелась, и именно в этой части деревни норвежцы убили христиан.
Мы вошли через ворота в частоколе, и Эдит, идущая рядом со мной, охнула и отвернулась.
- Иисусе, - пробормотал Финан, перекрестившись.
- Видишь, что они творят? - крикнул мне отец Анвин. - Гореть им вечно в аду и испытывать жуткие муки. Они будут прокляты до конца времен.
Теперь начали прибывать воины Хайвела, их ликование превратилось в ярость, потому что двух миссионеров и кучку обращенных перерезали, как скот, а перед этим еще и пытали. Все девять тел были обнажены, хотя так истерзаны и порезаны, что кровь и внутренности прикрывали их наготу. Женщинам выбрили головы в знак их позора, а груди отрезали. Двух священников оскопили. Всех девятерых выпотрошили, ослепили и отрезали им языки. Их привязали к столбам, и я вздрогнул при мысли о том, сколько прошло времени, пока смерть не освободила их от страданий.
- Почему? - вопрошал у меня Анвин. Он знал, что я язычник, как, должно быть, знал, что у меня нет для него ответа.
- Злоба, - произнес вместо меня Финан, просто злоба.
- Языческое зло, - гневно отозвался Анвин. - Это работа дьявола! Деяние сатаны!
Рёгнвальд напал на Тюддеви и обнаружил его пустым. Он нашел богатую добычу, но не такую, как ожидал, там не было молодых женщин и детей для продажи в рабство. Наверное, он решил, что миссионеры его предали, и отомстил за себя. Теперь он умрет.
Пощады не будет. Все пленники умрут, и Хайвел заставил их посмотреть на девятерых мертвых христиан, чтобы они знали, почему умирают. Норвежцам повезло. Несмотря на гнев валлийцев, они умерли быстро, от удара меча в шею. Поселение воняло дымом и кровью, слишком много было крови. Некоторые пленники, очень немногие, умоляли сохранить им жизнь, но большинство смиренно отправились на казнь. Никому не было позволено держать в руках меч, что само по себе наказание. Рёгнвальда заставили смотреть. Он был крупным человеком с толстым брюхом, твердым взглядом, морщинистым и покрытым чернильными линиями лицом. На одной его щеке распростер крылья орел, по лбу извивалась змея, а ворон летел на другой щеке. Его волосы были седы, но намазаны маслом и расчесаны. Он смотрел, как умирают его воины, и на его лице ничего не отражалось, но он наверняка знал, что напоследок убьют и его, и что эта смерть быстрой не будет.
Я похромал, волоча ноги вдоль ряда пленников. Какой-то мальчишка встретился со мной взглядом. Я сказал "мальчишка", но ему было лет шестнадцать или семнадцать. У него были светлые волосы, голубые глаза и вытянутое лицо, на котором отражалась происходившая мысленная борьба. Он знал, что вот-вот умрет, и хотел расплакаться, но также хотел и выглядеть храбрым, прилагая к этому все усилия.
- Как тебя зовут? - спросил я его.
- Берг.
- Берг, а дальше как?
- Берг Скаллагриммрсон, господин.
- Ты служил Рёгнвальду?
- Да, господин.
- Подойди сюда, - велел я ему. Один из валлийских стражников пытался помешать ему покинуть ряды пленников, но Финан рявкнул на него, и тот отступил. - Скажи мне, - заговорил я с Бергом на датском наречии и очень медленно, чтобы он мог меня понять, - ты помогал убивать христиан?
- Нет, господин.
- Если ты мне лжешь, - сказал я, - я это выясню. Спрошу твоих товарищей.
- Не помогал, господин, клянусь.
Я ему верил. Он дрожал от страха, взирая на меня с вытаращенными глазами, будто чувствуя, что я его спасение.
- Когда вы напали на монастырь, - спросил я его, - там нашли меч?
- Да, господин.
- Расскажи мне о нем.
- Он лежал в склепе, господин.
- Ты его видел?
- У него была белая рукоять, господин, я его видел.
- И что с ним произошло?
- Его забрал Рёгнвальд, господин.