- Любой насильник - злодей. Но его вина не оправдывает таких зверств. - Ромул дотронулся до изуродованного тела Цезаря. - К тому же мать этим не вернешь.
- К сожалению, - добавила Фабиола.
Ромул обернулся - девушка стояла рядом. Близнецы настороженно переглянулись, и Ромул не посмел утаить от нее истину.
- Ты была права, - признал он.
Фабиола радостно схватила его за руку.
- Он признался, что изнасиловал маму?
- Я его спросил. А он так взглянул в ответ… Он виноват. Точно.
- Я так и знала! - воскликнула Фабиола и, взглянув на окровавленное тело Цезаря, рассмеялась. - Мерзавец теперь за все заплатил! Хвала богам!
Ромул виновато отвел взгляд. Он вовсе не разделял счастья сестры.
Девушка словно почувствовала.
- Ты не рад?
- Не совсем, - не сразу найдясь с ответом, выдавил Ромул.
- Каких тебе надо доказательств? - выпалила Фабиола. - Чтобы мать встала из могилы и указала на насильника?
- Нет, конечно, - напряженно ответил Ромул. - Но все сложнее, чем ты думаешь. Он освободил меня от рабства. Убей ты его несколько лет назад, меня бы сейчас здесь не было. - Ромул знал, что без диктатора убийство носорога лишь отсрочило бы его смерть. - Меня ведь сделали ноксием. Если бы не Цезарь, мои кости уже тлели бы на Эсквилине.
Фабиола не ответила.
Со стороны входа принесся Маттий.
- Толпа собирается, - доложил он.
Ромул пришел в себя.
- Когда они увидят, что тут было, сразу захотят крови. Надо уходить.
Оставив Цезаря под статуей его главного врага, компания двинулась к выходу. Ромул и Фабиола молчали. Каждый силился осознать происшедшее, обоих мучила тяжесть невысказанных слов. Тарквиний не спускал с близнецов темных глаз, однако не вмешивался, Маттий же по юности ничего не замечал.
У порога двое стражников так и лежали без сознания, остальные разбежались. Вместе с сенаторами, не замешанными в убийстве, они уже наверняка разносили по Риму слух о гибели Цезаря. У подножия лестницы собиралась толпа. Не смея подняться и заглянуть в зал, зеваки лишь разражались криками и воплями, подталкивая один другого к входу. Ромул знал, что если толпу охватит безумие, ее не удержать: никто не поверит, что он хотел спасти Цезарю жизнь, его просто не станут слушать. И не пощадят даже Маттия.
- Держитесь ко мне вплотную, - велел он. - Ни на кого не смотрите. Тарквиний, ты замыкающий.
Угрожающе подняв меч, Ромул двинулся вниз по ступеням, остальные не отставали.
Толпа их тут же заметила, раздались злобные вопли.
- Это правда? - крикнул какой-то бородач в бедной тунике. - Цезаря убили?
- Правда, - ответил Ромул, не сбавляя шага.
В толпе поднялся гневный ропот, Фабиола отшатнулась.
- Не отставай! - прошипел Ромул.
- А кто убил? - крикнул бородач.
- Сенаторы. Вы их видели. Они выбежали в окровавленных одеждах.
- Я видел! - завопил кто-то.
- И я! - поддержал его другой голос. Лицо бородача перекосилось от ярости.
- А куда они побежали?
- Вон туда! - ответили из толпы.
Народ, тут же забыв о Ромуле и его спутниках, повернулся к боковой улице, ведущей к садам Помпея и дальше к городу.
- Догнать! - взревел бородач, и народ, потрясая над головой кто кулаками, кто оружием, послушно хлынул за ним.
- Да хранят боги тех, кто подвернется им под руку, - пробормотал Тарквиний.
Фабиола поежилась, вспомнив другую толпу - ту, что захлестнула ее после убийства Клодия Пульхра.
Страх сестры не укрылся от Ромула, однако времени на рассуждения не было.
- Нам туда, - указал он в сторону амфитеатра. - А потом войдем в город через другие ворота.
Едва они двинулись вперед, как в стене амфитеатра открылась дверь, показался небольшой отряд - и Ромул тут же насторожился. Легионеры.
Он прибавил шагу, однако легионеры пустились бегом, стремясь отрезать им путь к нужной улице.
- Стойте, - велел Ромул.
Они с Тарквинием выдвинулись вперед, прикрывая Фабиолу и Маттия, и замерли в ожидании. Вскоре юноша различил и фигуры: два мирмиллона и пара фракийцев. Все в шлемах, с мечами и щитами. "Зачем они здесь?" - пронеслось в голове Ромула, отчаянно жалеющего, что у него с собой один лишь гладиус. Позади бойцов он разглядел человека в белой тоге. Децим Брут! Ромул взглянул на Фабиолу - она расцвела улыбкой, и юноша слегка успокоился. Уж что-что, а драка с четырьмя гладиаторами ему сейчас не нужна.
- Я знал, что это ты, моя любовь! - воскликнул Брут, едва приблизившись. - Хвала Юпитеру, ты невредима! Где ты была?
- В зале, - удивилась девушка. - Хотела своими глазами увидеть, что Цезарь убит.
Брут поморщился.
- Я взял бойцов, чтобы унести его тело. Воздать почести.
Ромул вдруг обозлился.
- Поздновато, - буркнул он. - Чем отвлекать Антония, лучше бы Цезаря прикрыл.
- Как ты смеешь? - возмутился Брут. - Думаешь, все так просто?
Ромул от гнева даже позабыл о сословной разнице.
- Да неужели? Может, ты заодно расскажешь, как присягать правителю на верность, а потом его убивать?
Губы Брута побелели от ярости.
- Благодари богов, что ты брат Фабиолы! Иначе бы я с тобой не разговаривал! Цезарь стал тираном! Он презирал Республику!
- Цезарь покончил с годами вражды и гражданских войн! - бросил Ромул, не в силах скрыть презрение к нобилю: Бруту ведь не занимать силы и мужества, зачем он поддался наветам Фабиолы? - Цезарь привел бы Рим к процветанию, и ты это знаешь! Ты ведь клялся ему в верности!
- Ромул, - шагнула вперед Фабиола. - Перестань.
Юноша в гневе на нее даже не глянул. Он подозревал, что лишь вымещает на Бруте часть своей злобы на Фабиолу - и на себя, - но не мог остановиться.
- Ты себя воином считаешь? Да ты трус!
- Ничтожество! - взъярился Брут. - Бывший раб!
- Ничтожество? Да я хотя бы защищал Цезаря! А ты даже кинжал в него побоялся всадить!
Брут, побагровев, ткнул в него пальцем.
- Прикончить мерзавца! И его дружка тоже!
Гладиаторы, плотоядно ухмыляясь, подступили ближе. Их не заботило, что за люди перед ними.
- Он мой брат! - крикнула Фабиола.
- Мне плевать! - прорычал Брут, на шее которого вздулись вены. - Чтобы всякая падаль оскорбляла нобилей? Зарвавшиеся подонки долго не живут!
- Фабиола, отойди! - бросил Ромул.
- Нет! - Фабиола умоляюще протянула руки к любовнику. - Успокойся, любовь моя! Тиран убит, зачем нам еще кровопролитие?
- Да ты послушай, что говоришь! - Озверев, Ромул обернулся к сестре. - Какой "тиран"? Тебе-то что до политики? Ты хотела одного: отомстить насильнику, который надругался над матерью!
Брут побледнел.
- Это правда?
Фабиола гордо расправила плечи.
- Да! Потому-то я тебя и выбрала из остальных придурков, что не вылезали из Лупанария.
Брут удивленно замер.
- Это я тебя выбрал…
- Сначала. А уж потом все стало по-моему. Через тебя мне открывался путь к Цезарю, и я уж постаралась, чтобы ты предпочел меня другим!
Брут поднял руку, словно защищаясь от ее слов.
- Нет, - пробормотал он. - Ты лжешь.
- Зачем бы мне? - бросила Фабиола. - Только мечты о мести и спасали меня от безумия, когда я спала с тысячами таких, как ты. И в Цезаре я тоже не ошиблась!
Брут отпрянул, ошеломленный признаниями Фабиолы.
И вдруг события замелькали с удвоенной скоростью.
Гладиаторы бросились на Ромула с Тарквинием - четверо против двух, с мощным оружием, они не рассчитывали на отпор. Фабиола, в перепалке с Брутом выступившая вперед, теперь оказалась между противниками, и Ромул в отчаянии ринулся к ней, чтобы убрать с дороги, однако, оттаскивая девушку в сторону, он открылся для удара. Тарквиний скользнул к нему, безостановочно вращая секиру; трое нападающих остановились, и лишь четвертый, пользуясь уязвимостью Ромула, ударил юношу в грудь умбоном щита. Удар, нанесенный с размаху и на бегу, опрокинул Ромула на землю. Он, задохнувшись, остался лежать, бессильно глядя на то, как мирмиллон, удовлетворенно хмыкнув, отводит руку для удара.
- Нет! - закричала Фабиола, бросаясь перед Ромулом.
Всю оставшуюся жизнь Ромул будет помнить, как тело сестры выгнулось в воздухе и острие меча, пройдя между ребрами, вонзилось ей в бок. Брызги крови полетели ему в лицо, тело Фабиолы рухнуло на него мягким грузом и бессильно затихло. Ромул даже не сразу понял, что произошло, и лишь спустя миг его захлестнула горечь потери: обхватив тело сестры, он взвыл от боли, даже не вспомнив, что мирмиллон собирался его прикончить. Откуда-то неслись крики - их он тоже не слышал.
- Ромул, - донесся до него мягкий голос Тарквиния. - Отпусти ее. Сядь.
Ромул, как во сне, повиновался. Тело Фабиолы, кем-то сдвинутое, теперь лежало у него на коленях; лицо сестры хранило прежнюю красоту, только губы бессильно разомкнулись, а синие глаза глядели тускло и безжизненно - мертвым взглядом.
- Зачем? - прошептал Ромул. - Зачем ты это сделала?
- Ты - ее брат. Единственная родная душа. Ведь ты и сам поступил бы так же.
- Конечно.
- Вот так-то. - Тарквиний обнял его за плечи. - Женщина. А сердце - как у львицы.
- Фабиола… - произнес кто-то.
Ромул поднял взгляд: Брут стоял рядом, один фракиец со стоном корчился на земле, цепляясь за обрубок правой руки - явный след секиры Тарквиния. Остальные двое склонились над раненым; убийца Фабиолы лежал поблизости, с кинжалом Брута в спине. Верный до последнего, рядом с Ромулом стоял Маттий, сжимая в руке кухонный нож.
- Ее убили, - бросил Ромул Бруту. - Опять не твоими стараниями.
На этот раз Брут никак не отозвался на насмешку. Объятый горем, он опустился на колени, приподнял Фабиолу и, покачивая ее на руках, тихо заплакал.
Гнев Ромула тут же схлынул. Брут явно любил Фабиолу, оттого и поддавался на все ее уловки. Ведь хитрость и женские чары стали ее главным оружием. Ромул вздохнул еще горестнее: в детстве сестра была совсем другой! Он и не подозревал, через что ей пришлось пройти, чтобы так измениться, и лишь ее признание открыло ему глаза. Планы убийства стали для Фабиолы единственной отдушиной: чтобы не обезуметь от тысяч мужчин, пользующихся ее телом изо дня в день, все силы и волю она сосредоточила на одном - на мести Цезарю.
Хотя его жизнь тоже не походила на сказку, Ромул все же не пошел тогда на поводу у Фабиолы и знал, что поступил правильно. Слишком многих он убивал ради прихоти других, с него хватит. Кроме того, какова бы ни была вина Цезаря, диктатор даровал Ромулу свободу и римское гражданство - единственно из милосердия. Фабиоле такого подарка не досталось, напротив, диктатор пытался ее изнасиловать. Ее, собственную дочь. Удивительно ли, что она так ожесточилась?
И после этого она с такой готовностью пожертвовала жизнью ради брата! Значит, жила она не только местью. Но и любовью. К нему, брату-близнецу. Осознав всю глубину ее преданности, Ромул вновь заплакал. Ведь мысль о Фабиоле спасала его во всех испытаниях - как, оказывается, схожи они с сестрой!
Тарквиний, молча стоявший рядом, вдруг настороженно предупредил:
- Толпа возвращается.
Ромул прислушался. С главной улицы, ведущей к городу, доносились злобные крики. Его туника пропитана кровью, у Брута окровавлены руки…
- Нас убьют, - предостерег нобиль и велел гладиаторам: - Отнесите ее в амфитеатр.
Ромул уже понимал, что ему здесь не место. И не только здесь. Цезарь убит, Республике юноша ничего не должен. Наследником объявлен Октавиан, но Ромул не станет биться в гражданской войне ни за него, ни за кого другого. Поднявшись, он вопросительно взглянул на Брута. Тот понял.
- Фабиолу похороним через неделю.
Ромул кивнул. Несмотря на недавнюю перепалку, он знал, что Брут позволит ему прийти.
Сопровождаемый гладиаторами, нобиль удалился. Раненого фракийца, потерявшего слишком много крови, оставили умирать.
Ромулу, Тарквинию и Маттию ничего не оставалось, кроме как нырнуть в ближайший проулок - так они минуют толпу и невредимо вернутся в город. Гаруспик отдал Ромулу свой плащ.
- Лучше не хвастаться тем, где ты побывал.
Закутываясь в плащ, юноша напряженно раздумывал. За неделю он покончит со всеми делами, а дальше? Цезарь погиб, значит, поход на Дакию и Фракию отменят. Возвращаться в поместье отчаянно не хотелось.
Неожиданно с арены донесся рев слона - и Ромул вдруг понял: беззаботно жить в Италии он не сможет, пока остается хоть малейшая надежда, что Бренн жив. Встретившись взглядом с Тарквинием, он увидел, что гаруспик прочел его мысль. Правда, оставался Маттий, а ему пока лучше ничего не знать.
- Маттий, у меня для тебя поручение.
- Какое?
- Беги в митреум и расскажи Секунду, что тут было, - велел Ромул. - Наследнику Цезаря в ближайшие дни может понадобиться помощь.
Маттий повторил слово в слово, уверенно кивнул и побежал вперед.
Ромул провожал его взглядом, пока мальчишка не скрылся из виду. Великий Митра, направь его путь! Юпитер, Благой и Величайший, убереги его от зла! Надо будет повидаться с юристом, которого рекомендовал Сабин, и сделать завещание в пользу Маттия и его матери.
Сердце Ромула сжалось при мысли, что мальчишку придется оставить в Риме, однако Парфия и Маргиана - не место для малолетнего сорванца. Здесь, под присмотром Секунда, у него есть будущее, а это намного больше, чем та жизнь, которая была у них с Фабиолой.
Гаруспик взглянул на гряды облаков, летящих по небу, и покрытое шрамами лицо озарилось улыбкой.
- Мне вновь лежит путь на восток, - объявил он.
Ромул посмотрел вслед гладиаторам, несущим тело Фабиолы, и перевел взгляд на храм, где еще лежал труп Цезаря. За какой-то час лишиться сестры и отца - немыслимая потеря. Что ж, зато мать отомщена. Теперь у него нет никого, кроме Тарквиния и Бренна. И это странным образом делает его совершенно свободным.
В мгновение ока Рим перестал быть центром вселенной.
И Ромул ничуть не жалел о потере.
- Я с тобой, - сказал он.
ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА
Безусловно, многие читатели знакомы с историей гражданской войны в Риме и с событиями, приведшими к гибели Цезаря. Я по возможности старался держаться исторических источников. Не воспользоваться ими было бы непростительной небрежностью, ведь многие факты, зафиксированные современниками эпохи, идеально подходят для романа. Например, ночная битва в Александрии и описание Цезаря, спасающегося вплавь, с поднятыми над головой документами, взяты из исторических свидетельств. Несмотря на то что с Цезарем при этом были остатки Двадцать седьмого легиона, а не Двадцать восьмого, мне нужно было поместить Ромула в легион, который позже пойдет к Руспине, поэтому я ввел Двадцать восьмой в египетские сцены. Кастрация пленных римлян воинами Фарнака - исторический факт, как и то, что в битве при Зеле использовались серпоносные колесницы; остальной состав понтийской армии нам неизвестен, и я в соответствующей сцене дал описание войска, традиционного для той местности и того времени. Массированная атака - моя вольность; нам известно, что армия Фарнака имела большой численный перевес над римлянами. Вот я и позволил себе описать, что все войско устремилось на противника разом. Победа Цезаря на деле была такой же стремительной, как в романе.
В эпоху поздней Республики Рим вовсе не был так чист и опрятен, как в нынешних фильмах: канализация существовала лишь в немногих домах, большинство римлян пользовались общественными уборными или выплескивали содержимое ночных горшков на улицу - узкую (лишь два проспекта имели в ширину более трех метров) и незамощенную. Высокие дома (в три, четыре и даже пять этажей) загораживали свет, из-за чего на улицах по большей части царил полумрак. В отличие от периода Империи, когда городские кварталы разделялись по сословному признаку, в республиканском Риме богатые и бедные жили вперемешку.
Принести в жертву богу свинцовый квадратик с написанным на нем проклятием врагу считалось обыденной практикой; десятки таких квадратиков обнаружены при раскопках и расшифрованы.
Вопреки расхожему мнению, не вся александрийская библиотека сгорела во время битвы в гавани: хранилища располагались в разных частях города, и потому многое уцелело. К сожалению, четырьмя веками позже христиане-фанатики довершили дело, истребив самое обширное из известных в древности собраний рукописей.
Насколько мне известно, после битвы при Зеле Шестой легион не сопровождал Цезаря в Италию и сразу по прибытии гладиаторские игры в честь малоазийской победы не проводились. Эпизод с Цезарем и мятежными легионерами соответствует реальному. Носорогов, называемых эфиопскими быками, в описываемое время действительно ловили и привозили в Рим, им нередко бросали на растерзание ноксиев. Трудно сказать, каким образом можно убить носорога одним лишь копьем: все мои изыскания ни к чему не привели, не помогла даже книга одного из известных охотников. Тогда я решил положиться на свои ветеринарные знания: практически у всех млекопитающих сердце находится под левой ногой (лапой) - значит, туда-то и нужно бить копьем. Сумеет ли человек в одиночку убить копьем носорога при таких обстоятельствах - вопрос открытый, однако мне кажется, что такое возможно.
Когда я прочел о механизме с Антикитеры (том самом "ящике", который Тарквиний не успевает застать на Родосе), я не мог не упомянуть его в романе. Хотя он найден более века назад, его значение стало ясно лишь в последние десять лет, в основном благодаря восьмитонному рентгеновскому аппарату, с помощью которого получены невероятно подробные кадры-"срезы". Механизм, как выяснилось, был создан примерно в 150–100 гг. до н. э., возможно в районе Сиракуз, и мог совершать все описанные в романе действия. Примечательно, что технологии, использованные в этом приборе, были заново открыты лишь полторы тысячи лет спустя. Если греки сконструировали такое устройство, то каковы же были их способности, какие еще механизмы они могли создать?
Рассказ о битве при Руспине в основном следует историческим фактам - в их числе и шторм, разметавший корабли Цезаря, и сушка водорослей на прокорм коням, и маскировка Сципионом конницы, и упрек Цезаря сигниферу, и гениальная победа в сражении. В Лабиена метал копье не старший центурион, а ветеран-легионер. Марк Петрей, знакомый читателю по моему предыдущему роману "Серебряный орел", сражался при Руспине и, вероятно, был ранен; то, что это произошло с участием Ромула, - мой домысел. Перед битвой при Тапсе несколько когорт Цезаря и впрямь обучались приемам боя против слонов Помпея, и ветераны в легионах действительно рвались в схватку так, что начали наступление до команды Цезаря. Собирая материал для книги, я с удовольствием обнаружил удивительное упоминание о том, что во время последней африканской битвы солдат Пятого легиона напал на слона, который схватил хоботом обозного служителя, и ударами заставил животное отпустить жертву. Я не мог не вставить этот эпизод в роман даже при том, что такой факт мог сказаться на описанной мною судьбе Бренна.