Сара рассуждения Фавста о похождениях Пульхерии скорее позабавили, чем огорчили. Тем не менее он отдавал себе отчет в том, что связь Пульхерии с Валией не может не беспокоить рекса Аталава. Галла Плацидия родила Аталаву сына, и этот мальчик, в случае смерти Гонория, мог стать римским императором. Что, безусловно, сказалось бы на положении его отца. Древинги окончательно восторжествовали бы над готами, прочно закрепив за своими рексами место верховного вождя. Видимо, поэтому дротты решили заранее похлопотать о сопернике для сына Аталава.
Верховный вождь готов встретил посланца императора Гонория довольно сухо, чтобы не сказать враждебно. А ведь когда-то Аталав и Сар были друзьями. Впрочем, с того времени утекло слишком много воды, и оба почти забыли о былой привязанности. Патрикий Сар свернул с дороги, начертанной венедскими и готскими богами, а потому и не мог рассчитывать на сочувствие рекса, в чьих жилах кипела ярь бога Ярилы-Бальдура. Аталав был назван ярманом в храме Лады, и юный язычник Сар участвовал в той мистерии. К счастью, Сар не прошел посвящение до конца и не вступил в круг русов Кия, иначе отступничество стоило бы ему головы.
– Я спасал жену и сына, – обиженно отозвался Сар на упрек Аталава, брошенный вскользь. – Именно мне многие готские и древингские рексы обязаны жизнью и свободой своих сыновей. Если мне не изменяет память, то среди плененных Иовием детей был и твой младший брат Тудор.
– Ты ждешь от меня благодарности, магистр? – насмешливо спросил Аталав.
Верховный вождь готов мало изменился с тех пор, когда Сар видел его в последний раз. Впрочем, Аталав годами был далеко не стар, ему недавно перевалило за сорок. Сын Придияра был по-прежнему статен и красив, и седина еще не тронула его густой рыжей шевелюры. Христианские проповедники объявили этого человека демоном, и, возможно, они не ошиблись на его счет.
– Я слышал, что магистр Иовий послан Гонорием в Африку во главе лучших римских легионов.
Осведомленность Аталава не удивила Сара. У волхвов и дроттов было немало глаз и ушей как в Риме, так и в Ровене. Надо полагать, в окружении самозванца Гераклиона у них тоже имеются свои агенты.
– Это правда, что Карфаген когда-то спорил о первенстве с Римом? – спросил Аталав, пристально глядя на гостя зелеными колдовскими глазами.
– Правда, – охотно подтвердил Сар. – Но был разрушен силою римского оружия.
– Значит, он прав, – задумчиво проговорил Аталав.
– Кто прав?
– Князь Верен. Возмездие должно прийти именно оттуда. И тогда Великая Венедия восторжествует на развалинах Рима.
Для своей резиденции рекс Аталав избрал барселонскую курию, хотя это здание не было ни самым большим в городе, ни самым роскошным. Впрочем, Аталав, родившийся в походном шатре, за роскошью не гнался. Но у Галлы Плацидии, надо полагать, на этот счет имелось свое мнение. К сожалению, супруга верховного вождя готов не удостоила вниманием скромного римского магистра и не вышла к накрытому столу. Впрочем, и у готов, и у древингов не принято приглашать на пир женщин. За столом Аталава сидели только мужчины, по большей части дружинники из рода Гастов, душой и телом преданные своему вождю.
– Далеко вас забросило от родных мест, – сокрушенно покачал головой магистр.
– Так ведь и ты, Сар, не в Барселоне родился, – немедленно отпарировал Аталав под громкий смех родовичей, давно и хорошо знавших сына патрикия Руфина. Когда-то Сар сражался с этими людьми плечом к плечу, но ныне их разделяла бездна. Готы отказались от дружбы с Римом и вступили в союз с самым, пожалуй, опасным врагом империи.
Магистр и раньше подозревал, что князем Вереном движет не только корысть. Гусирекс был ведуном высокого ранга посвящения, еще в далекой юности он занял в круге русов Кия одно из первых мест и с той поры не разу не свернул с избранного пути. Он был умнее гунна Ругилы, он был решительнее древинга Аталава. А главное – он обладал знаниями, которым могли бы позавидовать не только варвары, но и просвещенные римские патрикии.
– Мне жаль, Аталав, что ты отверг руку, протянутую тебе божественным Гонорием.
– Его рука была пуста, Сар, и ты знаешь это не хуже меня.
– Император готов провозгласить сына Галлы Плацидии своим наследником. Правда, с одной оговоркой – мальчик должен принять крещение.
Аталав засмеялся. Причем смеялся он один, ни Сар, ни дружинники, сидевшие за столом, даже не улыбнулись.
– Мой сын никогда не будет христианином, – резко оборвал смех рекс. – И если ему суждено стать ярманом и императором, то он им будет по воле Велеса, и никак иначе, сиятельный Сар.
– Я передам твой ответ Гонорию, – спокойно ответил магистр. – Но, тем не менее, предложение императора остается в силе. Военное счастье переменчиво. Африка далеко. Ты, Аталав, и твои люди могут вернуться в Аквитанию в любой момент. Аквитанцы готовы уступить вам две трети доходов со своих земель. Уступить добровольно. Подумай, рекс Аталав. И вы подумайте, древинги. Стоит ли добыча, взятая в чужой земле, вашей крови? А я подожду. Ровно десять дней.
– А что будет потом? – вскинул бровь Аталав.
– Война, – спокойно ответил Сар. – Мы не уступим вам империю без борьбы, варвары. Великой Венедии придется подождать со своим воскрешением.
В ответе Аталава магистр не сомневался. Этот человек уже принял решение и не отступит от него даже под страхом смерти. К счастью, далеко не все в этом мире зависит от ярманов и верховных вождей. Мнение простых людей тоже кое-чего стоит.
– Мне следовало бы убить тебя, Сар, раньше, чем ты въехал за стены Барселоны, – сказал гостю на прощание хозяин.
– За чем же дело стало?
– Мне не хотелось бы гневить богов и вносить смуту в души готов, – вздохнул Аталав. – Ты гость и посол Гонория, а мы еще не объявили друг другу войну. Десять дней я тебе даю, Сар. Но если ты задержишься в Барселоне хотя бы на час, этот час будет последним в твоей жизни.
Благородная Пульхерия визиту Сара не удивилась. Впрочем, за последние пять лет эта женщина пережила столько, что, видимо, потеряла способность разумно реагировать на окружающую действительность. Все-таки надо отдать должное проницательности покойного сенатора Пордаки, он нашел достойную кандидатку на роль спасительницы Рима. Пульхерия не только вызвала демона из подземных глубин, но и сумела его обуздать. И чужие боги пощадили Вечный Город, который уже собирались предать огню. Теперь супруге Аттала предстояло решить еще более трудную задачу – спасти гибнущую империю. И хотя хитроумный Пордака три года назад покинул этот мир, у самоотверженной Пульхерии нашлись другие мудрые советчики. Римская матрона готова была пуститься во все тяжкие с новым претендентом не то на божественное, не то на демоническое величие. И ее, похоже, нисколько не смущало, что этим претендентом выступил сын человека, любовницей которого она была всего пять лет тому назад.
– Ты, кажется, осуждаешь меня, магистр? – надменно поджала губы Пульхерия.
– С чего ты взяла? – удивился Сар. – Наоборот, я готов всячески способствовать твоему благородному намерению.
– Но ведь ты христианин?
– А разве ты, Пульхерия, отреклась от Христа?
– Епископ Евсевий грозит отлучить меня от Церкви.
– Он изменит свое мнение, я позабочусь об этом, – мягко улыбнулся матроне Сар. – Никто не смеет мешать спасительнице Рима делать то, к чему она призвана небом.
Пульхерия и в тридцать лет была удивительно хороша собой. Немудрено, что за обладание этой женщиной спорили два рекса, каждый из которых был моложе ее на десять лет. Черные как сажа густые волосы обрамляли ее лицо, а большие карие глаза могли завести в бездну любого мужчину с божественной ярью в жилах.
– Когда состоится мистерия?
– В магическую ночь Тора, ибо рекс Валия решил посвятить себя служению именно этому богу.
– Достойный выбор, – сухо обронил Сар.
Тор, подобно венедскому Перуну и римскому Марсу, был богом войны. Судя по всему, юный Валия не уступал доблестью своему отцу, и именно поэтому следовало направить его энергию во благо империи, а не во вред ей. Сар отлично сознавал, что сделать это будет совсем не просто, но, тем не менее, не собирался опускать рук.
– Я хотел бы повидаться с Галлой Плацидией, – сказал Сар после продолжительной паузы. – Но мне бы не хотелось, чтобы о нашей встрече знал рекс Аталав.
– Хорошо, – кивнула Пульхерия, – я поговорю с матроной, но ручаться за ее согласие не могу.
– Я привез ей письмо от божественного Гонория. Думаю, прекрасную Галлу Плацидию должно заинтересовать предложение брата.
Благородная Пульхерия устроилась в Барселоне с куда большими удобствами, чем ее муж. Дворец, в котором она поселилась, принадлежал очень богатому человеку, которому хватило средств не только для постройки здания, без труда вместившего две сотни человек, но и на сад, где сейчас беседовали Сар с Пульхерией. Здесь росли деревья неизвестных магистру пород, а уж о цветах, покрывавших чуть ли не треть участка, и вовсе говорить нечего. Если судить по обилию растений, то Испания была благословенным краем, способным прокормить куда больше народу, чем здесь проживало сейчас. Какая жалость, что римские императоры почти утратили эту едва ли не самую плодородную из своих провинций. Сар и сам бы с удовольствием поселился здесь, если бы не зной, столь непривычный человеку, родившемуся на севере.
Мирное течение беседы магистра и матроны нарушил рослый худой человек, облаченный в черные траурные одежды. Сар без труда определил в нем христианского священнослужителя и почти сразу же сообразил, что перед ним тот самый непримиримый враг язычества епископ Евсевий, уже грозивший отлучением несчастной Пульхерии. Глаза Евсевия сверкали от негодования, тонкие губы шептали молитвы, а холеная рука осеняла заблудшую матрону крестным знаменем. Похоже, он принял магистра за очередного соблазнителя, тем более что Сар оделся сегодня на готский лад.
– Если человек носит штаны, то это вовсе не означает, что он варвар, – осадил Сар своего хулителя. – Перед тобой римский патрикий и христианин, монсеньор, просящий твоего благословения.
Евсевий слегка растерялся от такого напора, но очень быстро овладел собой. Негодование сменилось интересом, и он довольно долго и пристально вглядывался в лицо своего неожиданного оппонента.
– Магистр Сар, – назвал себя гость. – Посланец божественного Гонория.
– Я рад, что у меня появился союзник в борьбе за душу этой женщины, одержимой демонами.
– Ты забываешь, преподобный Евсевий, что благородную Пульхерию благословил на подвиг римский епископ Юстиан, – спокойно отозвался Сар, – я сам был тому свидетелем. Или тебе мало слова римского патрикия, святой отец?
По лицу епископа Евсевия было видно, что он невысокого мнения как о римских патрикиях вообще, так и о магистре Саре в частности, особенно когда дело касается вопросов веры. Благородная Пульхерия не стала вмешиваться в спор двух достойных мужей и удалилась в дальний конец сада.
– Я отлучу от Церкви эту женщину, если она примет участие в сатанинском обряде!
– Ты будешь делать то, что я тебе разрешу, епископ, – холодно бросил Сар.
– Я спасаю ее душу!
– А я спасаю империю и христианскую веру, – криво усмехнулся магистр. – И если ты встанешь у меня на дороге, Евсевий, мне придется тебя устранить.
– Ты обезумел, сын мой! – воскликнул епископ. – Ты губишь эту несчастную.
– Я погублю очень многих мужчин и женщин здесь в Барселоне, и тебе, Евсевий, лучше убраться из города, чтобы не стать одним из тех, кто заплатит жизнью и душой за величие Рима.
Евсевий глянул в ледяные глаза патрикия Сара и отшатнулся. Возможно, увидел там бездну, возможно, собственную смерть. Но в любом случае он поверил римскому магистру. И перекрестился, словно пытался оградить себя от зла, которое нес в себе этот по виду вполне добропорядочный человек.
Рекс Сигабер уже знал о приезде в Барселону посланца божественного Гонория, однако сделал вид, что крайне удивлен его визитом, да еще в столь позднее время. Тем не менее он принял гостя со всеми полагающимися в таких случаях почестями. Рабы, доставшиеся, видимо, готскому вождю от прежнего хозяина дворца, засуетились вокруг стола. Кроме рабов в доме было немало вооруженных мечников, которые косо посматривали на гостя, но не вмешивались в разговор магистра и рекса. Сар начал беседу без обиняков, выказав тем самым доверие старому знакомому.
– Ты давно меня знаешь, благородный Сигабер, а потому мне незачем ходить вокруг да около.
– Люди меняются с годами, – усмехнулся гот. – И не только внешне.
Сигабер был года на три старше Сара и выше его ростом на полголовы. Силой готские боги этого человека не обидели. Да и умом тоже. У рекса имелся, пожалуй, только один недостаток – непомерное честолюбие. Качество способное как возвысить решительного человека, так и погубить его.
– О цели моего приезда в Барселону ты, конечно, догадываешься, рекс.
– О цели – да, но не о средствах ее достижения, магистр.
Ночь в Барселоне выдалась душной, и поэтому собеседники расположились у открытого окна, выходящего в сад. Впрочем, облегчения это им не принесло. Аромат чужих цветов кружил голову, но не давал прохлады телу. Рекс расстегнул ворот рубахи и провел потной ладонью по груди. Сигабер был темноволос, что не такая уж редкость среди готов, и кареглаз. Пожалуй, только борода, густая и черная, выдавала в нем варвара. Римляне бород не носили. И даже христианская вера, пришедшая из далекой Палестины, не смогла отучить их от привычки бриться.
– Рим хочет мира, – твердо произнес Сар.
– Вы хотите мира или боитесь крови? – уточнил существенное Сигабер.
– Крови мы не боимся, – холодно отозвался Сар. – Более того, я считаю, что без пролитой крови мира не добиться.
– Ты предлагаешь мне заключить договор с императором?
– А почему бы нет, Сигабер? – пожал плечами Сар. – Зачем готам Африка? Или вы собираетесь проливать кровь за интересы русов Кия. А какое вам дело до Великой Венедии, возродится она или нет?
– А что, Великая Венедия действительно существовала? – прищурился на собеседника Сигабер.
– Возможно. Точно так же, как Великая Свитьод, которую едва не возродили Амалы. Но где теперь те Амалы и где возрожденная ими Свитьод? Во всем надо знать меру, Сигабер. Рексы Верен и Аталав этой меры не знают. Ты слышал, что магистр Иовий разгромил легионы мятежника Гераклиона и отправил бывшего префекта на плаху?
– Допустим, – неохотно подтвердил рекс.
– Я не могу подарить тебе Карфаген, Сигабер, зато я отдам под твою руку Толозу, и ты станешь хозяином Аквитании.
– Ты забыл о рексе Валии, – холодно бросил рекс. – Именно в нем готы, недовольные Аталавом, видят своего вождя.
– Валия получит Каталонию. Как видишь, я человек щедрый, Сигабер.
– Ты обделил князя аланов Атакса, а он своего без крови не отдаст.
– Я же тебе сказал, рекс, – Рим не боится крови. Мои легионы стоят у границ Испании. Мы разгромим аланов раньше, чем князь Верен придет к ним на помощь. А потом наступит черед вандалов. Гусирекс не вечен, и уж тем более он не вечен на этой земле.
– И что ты потребуешь от нас взамен? – пристально глянул в глаза магистра рекс.
– Голову Аталава.
– Древинги нам этого не простят.
– А кому нам? – криво усмехнулся Сар. – В городе полно разного сброда.
– У Аталава за спиной три сотни дружинников, – с сомнением покачал головой Сигабер. – Они убьют всех, кто сунется в логово их вождя.
– А сколько в городе аланов?
– Около тысячи.
– Вот видишь, Сигабер, – ласково улыбнулся рексу магистр. – Сначала коварные аланы нападут на дом Аталава, а потом твои люди, рекс, истребят их. Всех. До единого человека.
– А Тудор? А Валия? – напомнил патрикию гот.
– Все молодые рексы примут участие в мистерии Тора, а мы с тобой, Сигабер, уже слишком стары для подобных утех.
Готский рекс молчал долго, так долго, что у римского патрикия зазвенело в ушах, и он невольно встряхнул головой, чтобы избавиться от досадной помехи.
– Хорошо, Сар, – наконец произнес Сигабер. – Я согласен.
Галла Плацидия все-таки снизошла до встречи с посланцем своего брата, правда, для этого магистру Сару пришлось провести в ожидании целых шесть дней. Впрочем, ему и без Плацидии хватало забот. Подозрительные люди зачастили в дом высокородного Орозия, чем, кажется, не на шутку встревожили хозяина. Бывший ректор был не настолько глуп, чтобы не заметить суеты, поднявшейся вокруг сиятельного гостя.
– Мы готовимся к мистерии, дорогой Орозий, – похлопал по плечу озабоченного хозяина магистр Сар. – Готы любят своих богов. И боги тоже не обделяют их своим вниманием. Возможно, именно в эту ночь будет зачат ярман, достойный занять место божественного Гонория.
– Эти люди больше похоже на головорезов, чем на жрецов, – пробурчал хозяин. – Ты погубишь нас всех, патрикий Сар.
– У тебя есть шанс, высокородный Орозий, умереть раньше, чем на твой любимый город обрушится беда. Ты хочешь им воспользоваться?
– Ты меня не понял, магистр, – пошел на попятный хозяин. – Я просто хотел предостеречь тебя от опрометчивых действий.
– Я рад, Орозий, что ты решился наконец помочь нам, – мягко улыбнулся растерянному чиновнику любезный гость. – Я слышал, что в легионерские казармы, где ныне разместились аланы, ведет подземный ход. Это правда?
– К казармам ведет целая сеть подобных ходов. Их проделали еще во времена Августа, дабы легионеры могли быстро и безопасно добраться до городских стен.
– Вот и отлично, Орозий, – кивнул Сар. – Ты поможешь нам не заблудиться в этом рукотворном аду.
Галле Плацидии уже перевалило за тридцать. Сказать, что она за минувшие годы не утратила и грана своей красоты, значило сильно ей польстить. Сестра императора Гонория всегда отличалась хорошим аппетитом, что не могло не сказаться на ее формах. К тому же ей не шел венедский наряд, которым она, видимо, рассчитывала ослепить римского магистра. Разумеется, Сар осыпал супругу рекса Аталава градом похвал, но за его любезностью чувствовалась откровенная насмешка. Манеры Плацидии тоже оставляли желать много лучшего, видимо, сказалась среда, где ей в последнее время пришлось вращаться. Немудрено, что рекс Аталав сильно поостыл к своей жене, предпочитая ей юных наложниц. Ходили упорные слухи, что верховный вождь готов собирается взять в жены сестру рекса Валии, что, между прочим, не возбранялось ни готскими, ни венедскими богами.