Если бы кто-то взял на себя труд подождать полчаса под окном Аврелии, то увидел бы, как по истечении этого срока бесшумно отворилась маленькая боковая дверь, выходящая на Прованскую улицу. Из двери вышла женщина в надвинутом на глаза капюшоне, похожая на жену зажиточного горожанина.
Пройдя несколько шагов по улице, она остановилась, как бы поджидая кого-то. Вскоре к ней присоединился молодой человек в одежде рабочего и они рука об руку направились в сторону бульвара.
Дойдя до конца бульвара, странная пара свернула на улицу Вивьен.
Женщина остановилась перед магазином, вывеска над которым гласила: "Госпожа Розель, модистка".
Вставив в дверь вынутый из кармана ключ, она отперла замок, но не сразу отворила дверь, продолжая вести разговор со своим спутником.
- Так значит мы договорились, - сказала она наконец.
- Да, - ответил ее спутник, - мы постараемся выяснить, кто такой этот Лежижан.
- Хорошо.
Из-под плаща появилась изящная белая рука, которую рабочий поцеловал с уважением и любовью.
- До встречи, Жозеф.
- До свидания, Элен.
Дверь магазина бесшумно закрылась за таинственной женщиной, а рабочий тем временем продолжал свой путь.
У таверны, находившейся поблизости от рынка, он остановился. Войдя внутрь, он подошел к выпивавшему за стойкой бара бледному худому брюнету, казавшемуся гораздо старше своих лет.
- Ты опять пьешь, Жакмен? Разве ты не обещал мне бросить эту дурную привычку?
- Ваша правда, господин Жозеф, - запинаясь ответил его собеседник, - но привычка оказалась сильнее меня, кроме того, вчера я снова встретил эту несчастную.
- Честный человек должен держать свое слово, - заметил Жозеф. - Оставь-ка свой стакан в покое и давай поговорим.
С тоской поглядев на стакан бренди, Жакмен, явно пересиливая себя, вылил его содержимое на пол.
Жозеф с улыбкой наблюдал за ним.
- Что хорошо, то хорошо, а теперь отправляйся со мной, мне нужно получить от тебя кое-какие сведения.
Выйдя из таверны, они направились в сторону улицы Рамбутье.
- Вот мы и у цели, - произнес Жозеф, указывая на дверь одного из домов. - Постарайся выяснить, где можно встретить Лежижана. Как только что-нибудь узнаешь, сразу же приходи сюда. Кстати, в каких ты отношениях с Клеманом?
В ответ Жакмен лишь печально опустил голову.
- Понимаю, - проговорил Жозеф, - ты, видно, выпросил у него аванс или просто заложил отданные тебе в ремонт вещи.
Жакмен упорно молчал, но его беспокойство явно указывало на справедливость предположений, высказанных Жозефом.
- Сейчас же сходи к Клеману и сообщи ему о своей проделке, - продолжал Жозеф, - это единственное наказание, которому я тебя подвергаю. До свидания, друг мой.
- До свидания, господин Жозеф.
- Не забудь только навестить Клемана!
В эту минуту на ступеньках дома появилась хорошенькая и совсем юная девушка с корзинкой в руках.
- Вы куда-то торопитесь, мадемуазель Урсула, - с улыбкой заметил Жозеф.
- Да, - отвечала ему Урсула, - госпожа Розель очень добра и великодушна, но требует от нас расторопности и пунктуальности. Прошу вас, не задерживайте меня, господин Жозеф.
- О, я знаю верный способ задержать вас, мадемуазель Урсула.
- Не думаю, сударь.
- Для этого мне стоит произнести лишь одно имя: Киприенна!
Оставив девушку в сильном удивлении, он быстро взбежал по лестнице.
ГЛАВА IX
Отец и дочь
(Из голубого дневника)
Теперь я знаю угрожающую мне опасность. Виконт де ла Крус оказался прав, это - величайшее несчастье, которое только может произойти с девушкой. Отец мой хочет, чтобы я вышла замуж за человека, которого не люблю и никогда не смогу полюбить.
Сегодня утром ко мне в комнату явился камердинер отца Флоран и сообщил, что батюшка хочет меня видеть.
Отец сидел у себя в кабинете, разбирая утреннюю почту, но, увидев меня, сразу же отодвинул в сторону всю корреспонденцию.
- А вот и ты, Кипри! - с улыбкой произнес он. - Я не ожидал, что ты так скоро явишься на мой зов.
- Но ведь мой первый долг - повиноваться вам, батюшка, не так ли?
- Да, да, я знаю, что ты хорошая дочь. Скажи-ка мне, что ты думаешь о своем герое?
Говоря это, он внимательно смотрел на меня и улыбался.
Под его взглядом я невольно смутилась и щеки мои покрылись румянцем. Я была настолько наивна, что вообразила, будто он имеет в виду виконта. Тем не менее, я взяла себя в руки и спокойно спросила:
- Какого героя вы имеете в виду, отец?
- Кого же еще, как не барона Матифо?
Упоминание этого имени, которое я меньше всего ожидала услышать, принесло мне большое облегчение и я со смехом воскликнула:
- По правде говоря, я никогда не думала об этом человеке, но если на то будет ваша воля, я конечно изменю свое отношение к этому вопросу.
- Да, я действительно хочу этого, - ответил отец, внезапно становясь серьезным. - Итак, что ты о нем думаешь?
- Он мне совсем не нравится, батюшка, ведь он стар и выглядит просто отвратительно.
- Весьма возможно, но зато он очень богат. Короче говоря, Киприенна, я хочу, чтобы ты вышла замуж за нашего героя барона Матифо.
- За барона Матифо!?
- А что в этом удивительного? - спросил отец, заметив мое изумление. - Могу назвать по крайней мере два десятка девиц, которые позавидовали бы твоей судьбе.
Он сказал также, что министры делаются именно из таких людей, как барон Матифо, что король обещал возвести его в достоинство пэра Франции, что я стану женой самого богатого и влиятельного человека в Париже, который будет мне скорее надежным покровителем, чем мужем.
Внимательно выслушав отца, я прервала наконец его речь следующими словами:
- Разве вы не видите, батюшка, что своим планом причиняете мне невыносимую боль? Мне прекрасно известно, что вы не любите меня и никогда не любили, но чем я могла заслужить такую жестокость с вашей стороны? Разве я виновата в том, что родилась? Почему же вы не оставили меня в монастыре? Ведь там меня по крайней мере любили. Вместо этого вы хотите снова изгнать меня из родительского дома, но это новое изгнание в тысячу раз хуже предыдущего.
Подняв глаза и увидев выражение лица своего отца, я была испугана собственной смелостью.
Смертельно побледневший, он стоял у стола, опираясь кулаком на мраморную столешницу.
Бросившись перед ним на колени, я с рыданиями стала умолять его простить мне непочтительные речи.
- Я никогда больше не желаю видеть тебя на коленях перед собою, Киприенна, - решительно произнес он в ответ. - Эти театральные выходки унижают нас обоих. Ты глубоко оскорбила меня, дочь моя, подумай об этом.
Проговорив это, отец проводил меня в столовую, где мы сели за стол и я вынуждена была приступить к завтраку, хотя от пережитых волнений совсем лишилась аппетита.
Отец тем временем решил переменить тему разговора.
- Вероятно, тебе будет небезынтересно узнать, что графиня Монте-Кристо - не настоящее имя той дамы, в гостях у которой ты была. Настоящего имени ее я не знаю, для всех в Париже оно является тайной. Недавно их величество дали аудиенцию графине, причем было замечено, что королева имела с нею весьма продолжительную беседу, в конце которой графиня, преклонив колено, поцеловала протянутую ей королевой руку. Через восемь дней после этого графиня устроила у себя роскошный бал, на который пригласила сливки парижского общества.
Отец продолжал говорить в том же духе и я жадно слушала эту похожую на сказку историю, каждое слово в которой было тем не менее чистой правдой.
Все эти доказательства тайного могущества графини Монте-Кристо вселили в меня какую-то необъяснимую надежду. Быть может, она окажет мне помощь, обещанную виконтом де ла Крус? Что если она - один из тех друзей, которые готовы, по его словам, защитить меня?
Однако оставшись одна, я оставила все эти утешительные мысли, думая лишь о жестоких словах отца. Итак, судьба нашей семьи оказалась в моих руках.
Душа моя полна преданности дорогим существам, которых долг и сердце велят мне любить больше себя самой. Нет такой жертвы, которую я с радостью не согласилась принести ради спокойствия матери, но все же мне хотелось бы знать причину, делающую эту жертву столь необходимой.
Отец должен объяснить мне все. Я пойду к нему и скажу:
- Дорогой отец, я решила покориться вашей воле. Докажите действительную необходимость моего согласия и вы его сразу же получите, как бы тяжело для меня это ни было.
Да, я должна высказать ему это, но осмелюсь ли я пойти на такой риск?
Ведь он сам сказал мне, что я никогда не должна пытаться открыть эту тайну. После столь решительно сделанного заявления с моей стороны было бы нарушением дочернего долга требовать от него каких-либо объяснений.
Поэтому я пойду с этим вопросом к матушке, а если она откажется мне отвечать, то да поможет мне Господь найти выход из этого положения!
Сейчас, когда я пишу эти строки, взгляд мой упал на записку, столь таинственным образом попавшую мне в руки.
Вот она лежит передо мной и я снова и снова перечитываю эти строки, написанные твердым красивым почерком:
"Ваши друзья готовы защитить вас. Окажите им помощь в нужный момент".
О, Господи! Может быть это и есть ответ на мой вопрос?
ГЛАВА X
Вдова Ламоро
Если в светском обществе есть свои знаменитости, то равным образом встречаются они и в низших классах.
Вдова Ламоро была хорошо известна в бедных кварталах столицы. Во многих бедных мансардах, где не было ни хлеба, ни огня в очаге, бедная хозяйка, обнаружив на столе кошелек с деньгами говорила бывало:
- У нас побывала наша добрая госпожа.
Не одна бедная девушка была спасена на самом краю пропасти, получив место у мадам Розель вместе со столь необходимым для бедного создания авансом.
Мадам Розель была во всем согласна со вдовой Ламоро, правой рукой которой она являлась.
Откуда же появилась госпожа Ламоро и кем была эта замечательная женщина?
Откуда она появилась?
Она была послана ангелами.
Куда она должна была попасть?
В рай.
Кем она была?
Провидением.
Те, кому посчастливилось видеть ее, говорили, что эта пожилая дама с большими голубыми глазами и добрым спокойным лицом была в сто раз красивее любой молодой женщины.
Госпожа Ламоро вела весьма уединенный образ жизни, почти никогда не покидала своей квартиры, расположенной под магазином мадам Розель.
Весь круг общения госпожи Ламоро ограничивался мадам Розель, ее братом Жозефом Розелем и иногда, впрочем довольно редко, господином Клеманом, знаменитым ювелиром с бульвара Капуцинов.
В мастерской, расположенной за магазином мадам Розель, сидело с полдюжины хорошеньких девушек, попавших сюда по протекции госпожи Ламоро.
Стоило мадам Розель хоть на минуту отлучиться из мастерской, как работницы тут же начинали болтать о своей благодетельнице госпоже Ламоро.
- Я видела ее вчера, - говорила одна из них.
- А я, когда спускалась по лестнице, слышала в ее комнате чей-то голос. Кажется, это была она, - рассказывала другая.
Стоило мадам Розель снова появиться в мастерской, как все разговоры тут же прекращались.
Из всех девушек лишь одна наша старая знакомая Урсула оставалась задумчива и печальна.
В ушах ее еще звучало имя, столь неожиданно названное Жозефом Розелем: "Киприенна"!
Где ты сейчас, что делаешь и о чем думаешь?
Внезапно послышались радостные крики:
- Господин Жозеф! Господин Жозеф!
Русые, каштановые и черноволосые головки девушек, до этого склоненные над шитьем, тут же поднялись, а свежие розовые губки весело заулыбались, ибо Жозеф пользовался большой популярностью в мастерской своей сестры.
В руке у него был конверт, запечатанный большой печатью с гербом.
- Здесь ли сестра? - громко спросил он у девушек.
- Она сейчас у госпожи Ламоро, - отвечали ему.
- Хорошо, я поднимусь к ней.
Вскоре на лестнице послышался шелест платья. Это спускалась в мастерскую мадам Розель, в руке она держала только что переданное ей братом письмо.
- Оставь на время свою работу, Урсула, госпожа Ламоро хочет видеть тебя, - ласково обратилась она к девушке.
Счастливая Урсула! Она будет говорить с госпожой Ламоро!
Нерешительно поднявшись по лестнице, Урсула робко постучалась в дверь.
Приятный голос произнес: "Войдите!" и Урсула оказалась в большой комнате, обставленной просто, но со вкусом.
- Подойди поближе, Урсула, - произнес тот же голос.
Жозеф, все еще находившийся в комнате, подтолкнул растерявшуюся девушку к большому мягкому креслу, откуда слышался ласковый голос.
- Ты хотела говорить со мной о своих соседях, не так ли?
- Да, сударыня, - тихо отозвалась Урсула, - эти бедные люди очень несчастны.
- Если не ошибаюсь, ты имеешь в виду синьора Чинеллу, балаганного актера, а также девушку по имени Пиппиона?
- Вы правы, сударыня. Только настоящее ее имя Бланш и я никогда не называю ее иначе. Это Чинелла придумал ей имя Пиппиона.
Кивнув головой, госпожа Ламоро благожелательно проговорила:
- Для меня это еще одна причина, чтобы заинтересоваться твоими протеже, ибо в свое время я горячо любила некую особу, носившую то же имя. Насколько я могла понять, девушка эта серьезно больна. Вскоре я собираюсь уехать в путешествие, но до отъезда я обязательно пошлю к ней доктора Озама. Лекарство по рецепту вы сможете заказать в аптеке, которую вам укажет доктор, а в остальном положитесь на мадам Розель.
- Благодарю вас, сударыня! Вы сделаете счастливыми этих бедняков.
- Никогда не благодари меня, если хочешь, чтобы мы с тобой остались друзьями!
Решив, что разговор окончен, Урсула поклонилась и сделала шаг к двери, но госпожа Ламоро задержала ее.
- Одну минуту, дитя мое, тебя ведь зовут Урсула, не так ли?
- Да, сударыня, Урсула Дюран.
- Письмо, в котором ты сообщала мне о своих протеже, хорошо написано. Должно быть, ты получила хорошее образование?
- Да, сударыня, ведь я воспитывалась благочестивыми сестрами монастыря Святой Марты в Б…
- Была ли у тебя близкая подруга в этом монастыре?
Урсула бросила взгляд на Жозефа, стоявшего, облокотившись на каминную доску. Тот ответил ей одобряющей улыбкой, которая не осталась незамеченной госпожой Ламоро.
- Думаю, что мы друг друга поняли, - заметила она. - Твоя подруга страдает, утешь же ее и скажи, что друзья готовы предоставить ей защиту, пусть лишь она окажет им помощь в надлежащий момент.
В этот момент в комнату вошла мадам Розель.
- Вы, кажется, собираетесь посетить сегодня особняк де Пьюзо, не так ли, дорогая Розель? - спросила госпожа Ламоро.
- Да, сударыня.
- В таком случае я попрошу вас взять с собою Урсулу. До свидания, дорогое дитя.
С этими словами добрая госпожа Ламоро обняла Урсулу, поцеловав ее в лоб.
Никогда еще Урсула не была так счастлива. Радостно улыбаясь, она весело сбежала по лестнице, по которой только что поднималась с таким страхом.
Опередившая Урсулу мадам Розель ждала ее внизу.
Коробки и свертки для Киприенны были уже упакованы. Одна из девушек успела вызвать экипаж.
- Кажется, мы готовы, - весело сказала мадам Розель.
Внезапно вспомнив о чем-то, она схватила только что снятый фартук, вынула оттуда письмо и спрятала его у себя на груди.
После этого они с Урсулой сели в наемную карету. Сердце девушки замирало от ожидания - ведь совсем скоро она снова увидит Киприенну!
- Дорогое дитя, - обратилась к ней мадам Розель, - я отведу тебя сразу же к Киприенне. Мне надо поговорить с госпожой Потель. От тебя лишь потребуется примерить несколько платьев и выбрать отделку. Ведь ты справишься с этим одна, не так ли?
- Надеюсь, сударыня, - весело отозвалась Урсула.
Разговор между госпожой Ламоро и Жозефом тем временем продолжался. Оба они были бледны и взволнованы, а губы у них дрожали.
- Я знаю настоящее имя Лежижана, - заявил Жозеф. - Мне его показали и, хотя он очень изменился, я сразу же узнал его. Лежижан - не кто иной, как Эркюль Шампион!
ГЛАВА XI
Мать и дочь
(Из голубого дневника)
Итак, я снова увидела тебя, милая Урсула, моя дорогая сестричка! Ты проливала слезы, читая мой дневник. Узнав о всех моих муках, ты закрыла его, повторив мне слова виконта де ла Крус:
"Друзья готовы защитить тебя, от тебя требуется лишь помочь им в нужный момент!"
Мать моя не выходит теперь из своей комнаты. Отец провел у нее все утро до самого полудня, причем всем, не исключая даже меня, было строго запрещено входить к ним.
Думаю, запрет этот относился прежде всего именно ко мне, ибо они говорили о моей свадьбе. Я поняла это, когда мне наконец разрешили увидеть бедную матушку. Глаза ее были красны от слез.
Я провела с ней весь оставшийся день, устремив взгляд на свою вышивку, в то время как она делала вид, что читает.
К счастью, к нам приехала с визитом графиня Монте-Кристо.
Заметив мою бледность, она взволнованно осведомилась о моем самочувствии.
- Сама не знаю, что с ней делается, - отвечала ей матушка. - Боюсь, ей здесь просто не нравится.
- Вы должны дать ей возможность отдохнуть и рассеяться, - сказала графиня Монте-Кристо. - Пришлите ее послезавтра ко мне. Я пригласила на этот день много девушек. Их матери будут беседовать между собой, а дочери тем временем устроят танцы в саду. Возможно, это понравится мадемуазель Киприенне несколько больше, чем наши церемонные балы и рауты.
Матушка ответила, что предоставит это на мое усмотрение, и они заговорили о другом.
Когда графиня Монте-Кристо уехала, матушка спросила меня, разговаривал ли со мною отец.
- Да, мама, - печально ответила я.
- Мужайся, дитя мое, тебе следует подчиниться его воле.
- Ах, матушка! - только и могла ответить я.
Подойдя ко мне, матушка нежно обняла меня.
- Глупышка! - прошептала она мне на ухо. - Зачем же так плакать? Ты же никого не любишь, поэтому приносимая тобою жертва не будет такой уж тяжелой.
Я ничего не отвечала ей.
- Боже мой! - вскричала матушка, нежно отстраняя меня от себя и глядя мне в глаза. - Неужели я и так уже не наказана слишком сурово?
Слезы мои прекратились, тело била сильная дрожь.
- И ты будешь несчастлива всю жизнь, будешь страдать за чужие грехи? Нет, этого не должно случиться! Это было бы слишком жестоко и несправедливо! О, Господи! Неужели Ты действительно хочешь, чтобы моя Киприенна, моя единственная радость, была принесена в жертву этому Матифо? Нет, лучше мне умереть тысячу раз, лучше мне…
Тут она замолчала, а затем заговорила снова прерывающимся от волнения голосом: