- Посмотрите на эту женщину! - продолжала графиня, - она никогда не сворачивала с пути добродетели, но была несчастной женой и еще более несчастной матерью, вся ее жизнь была нескончаемой цепью горестей и печалей. Когда я ее встретила впервые, она была совершенно одинока в своем горе, ей не к кому было обратиться за поддержкой, но разве это было справедливо? Разве долг любого христианина не заключается в том, чтобы помогать несчастным? Ведь мы должны стремиться помочь всякому, попавшему в беду.
Помолчав немного, графиня Монте-Кристо заговорила вновь:
- Одна из задач проводимой нашими сестрами работы заключается в том, чтобы выявлять скрытое горе и дарить утешение отчаявшимся. Мы стараемся предотвратить ошибки, предупреждая юных девиц об окружающих их искушениях. Но, к сожалению, мы еще очень слабы, хотя мне уже приходилось встречать тех, кому мы смогли оказать помощь и поддержку. Близится тот день, когда благодаря взаимной любви мы станем непобедимы. Уже сейчас эти новые миссионеры, наши целители душ и сестры милосердия, не могут спокойно пройти мимо горя и нищеты. Оставим мужчинам гордую работу цивилизации общества. Да, дорогие сестры, оставим им гром побед, опьянение битвой и упоение властью. Скромные помощницы в великой работе, мы станем выполнять свою миссию тихо и незаметно для окружающих.
Пока графиня Монте-Кристо вела свою проникновенную речь, две сестры почтительно внимали ей, склонив головы и молитвенно сложив руки.
- О, как я могу считать себя достойной участвовать в этой святой работе? - вздохнула графиня де Пьюзо.
- Но, дорогая моя, вы уже и так вполне достойны этого, - воскликнула графиня Монте-Кристо, заключая в объятия новую сестру, - но все же вам придется вынести еще одно испытание. Вы должны на время оставить общество, возможно, это продлится несколько лет, но все это время ваша дочь будет находиться под нашим заботливым наблюдением, поверьте, покинув ее на время, вы не оставите ее сиротой.
- Приказывайте и я подчинюсь вашему решению, - решительно ответила графиня де Пьюзо.
Тем временем наступил день и в кабинете графа де Пьюзо происходила совершенно иная сцена.
Граф, барон Матифо и полковник Фриц была заняты обсуждением брачного договора.
Письменный стол графа был завален кипами документов, относящихся к стоимости той или иной собственности, доходам от ферм и поместий, а также к случаям возможной смерти того или иного родственника или члена семьи.
В опись ценного имущества не внесли только саму Киприенну.
Наконец обсуждение закончилось и договаривающиеся стороны пришли к полному согласию по всем вопросам.
Засовывая бумаги в большой портфель с серебряным замком, Матифо пообещал лично переговорить с нотариусом о составлении контракта и вскоре распрощался с присутствующими.
Перед самым его уходом полковник, потирая руки, исподтишка подмигнул графу, как бы желая сказать тем самым: "Ну что, мы ловко поймали его в ловушку, не так ли?
- Кстати, - заметил вдруг Матифо, останавливаясь у самой двери, - на какое число мы назначим подписание брачного договора?
- Сделаем это как можно скорее, - ответил граф де Пьюзо, - пусть церемония состоится завтра вечером.
Завтра вечером! Бедная Киприенна!
ГЛАВА XXIV
Счастье богачей
Вечером следующего дня особняк де Пьюзо был ярко освещен, на лакеях были парадные ливреи, во двор дома въезжали все новые и новые экипажи. По парадной лестнице нескончаемым потоком поднимались гости, среди которых были гордые дипломаты, элегантные молодые денди, почтенные пожилые дамы и очаровательные юные девицы.
Пока все они торжественно проходили между двумя рядами лакеев, на улице перед домом собралась толпа праздных зевак, выражавших свою зависть и восхищение самыми разнообразными замечаниями.
- Ну и счастливцы же эти богачи!
- Эта дама, должно быть, по меньшей мере маркиза.
- Это посол!
- А это министр!
- Посмотрите-ка, вон идет герцог де Ленонокур!
- Кто? Этот маленький толстяк?
- Нет, другой, вон тот худощавый мужчина. Хоть он и выглядит таким тощим и имеет голодный вид, но тем не менее, он сказочно богат. Говорят, что в день он тратит не меньше пятисот франков!
- За такие деньги можно каждый день съедать по целому быку.
- Конечно, но он ест не больше других.
- Еще бы! Даже китайский император не может съесть за обедом больше двух бифштексов.
- Какая прекрасная карета!
- А вон еще одна!
- Наверное, здесь сегодня будет бал?
- Кажется, они празднуют свадьбу!
- Нет, нет, вы ошибаетесь.
- Нисколько!
- Господа, я могу сообщить вам самые верные сведения! - воскликнул маленький и юркий писец, служивший в конторе у нотариуса. - Сегодня вечером должно состояться подписание брачного договора между дочерью графа де Пьюзо и бароном Матифо. Уж мне-то это хорошо известно, поскольку барон является одним из наших клиентов.
По толпе пронесся гул восхищения.
Матифо! Самый богатый и честный человек во Франции, вот кто такой этот Матифо! Его имя, подобно магическому заклинанию, вызывало видения стальных сейфов, наполненных блестящими золотыми монетами, и целых кип тысячефранковых купюр, громоздящихся подобно огромным башням.
Кое-кто поговаривал, что банкир всегда имел при себе полтора миллиона франков наличными, а в жилетном кармашке носил чек на такую же сумму.
Другие рассказывали, что однажды зимой Матифо отказался заплатить высокую цену за персики, но, побежденный красотой и изяществом хорошенькой продавщицы, в конце концов уплатил за них вдвое.
Третьи вспоминали случай, когда барон как-то раз дал подержать на несколько минут свой портфель носильщику, а затем заплатил тому за услугу целых семьдесят пять франков.
- О, как счастлива его невеста! - судачили в толпе, - ей очень повезло с таким женихом.
Но если бы они только знали, с каким страхом ждала бедная Киприенна наступления ужасной минуты, если бы они только видели, с каким презрением и негодованием смотрит невеста на своего знаменитого жениха!
Приглашенные собирались в парадной гостиной, где их встречал сам хозяин дома, граф де Пьюзо.
Он проявлял очевидное беспокойство, то и дело бросая взгляды на дверь, откуда должна была с минуты на минуту появиться его супруга, которая уже и так запаздывала, заставляя ждать себя гораздо дольше, чем позволяли правила этикета, и обстоятельство это не могло остаться незамеченным гостями.
Граф уже дважды посылал за графиней, но никто из слуг так и не вернулся, а госпожа де Пьюзо все еще не появлялась.
Откладывать церемонию дольше не было никакой возможности.
Нотариус открыл свой портфель и выложил на стол необходимые документы.
Граф бросил многозначительный взгляд на полковника Фрица, который отлично понял его и быстро вышел из комнаты.
Через несколько минут он вернулся с нахмуренным лицом и, подойдя к графу, шепнул ему на ухо несколько слов.
Выслушав его, граф сделал невольный испуганный жест, не укрывшийся от внимания гостей. Однако господин де Пьюзо тут же взял себя в руки и с полным самообладанием объявил, что графиня плохо себя чувствует и просит извинить ее за опоздание, однако, она все же надеется появиться в гостиной через несколько минут.
Затем граф подошел к доктору Озаму, стоявшему у камина, и, взяв его под руку, увел врача из комнаты.
Как только граф удалился, в зале послышался приглушенный шепот; громко говорить боялись, ибо в гостиной находились Киприенна и Матифо.
Всецело поглощенный своей любовью, банкир не замечал ничего вокруг и принялся утешать побледневшую Киприенну, стоявшую рядом с ним с опущенными глазами.
Выгодное замужество Киприенны вызывало зависть у многих близких друзей графа де Пьюзо, которые тут же начали делать насмешливые замечания по поводу отсутствия графини.
- Графиня не из тех женщин, которые могут из-за легкого недомогания пропустить столь важное событие в жизни своей семьи, - заметил один из приглашенных.
- Кто знает, как она в действительности относится ко всему этому? - шепотом ответил его сосед, - кажется, графиня с самого начала не одобряла этого брака.
- Как жаль, что такую прелестную девушку приносят в жертву богатству, - тихо пробормотала пожилая вдова, приехавшая вместе со своей двадцатипятилетней незамужней дочерью. Справедливости ради следует отметить, что и маменька и дочка в душе были готовы с радостью принести точно такую же жертву.
- Это просто какая-то комедия, - произнес старик, стоявший рядом с ними, - графиня не более больна, чем вы или я.
- Но почему же она тогда так долго не появляется здесь?
- Причина очень проста - она просто отказывается дать свое согласие на этот брак. Она не очень-то ладит с супругом и теперь рада возможности доставить ему крупную неприятность.
- Неужели вы думаете, что она может отказаться от такого зятя, как Матифо? Вы шутите, маркиз.
- Да по первому его знаку любая из присутствующих здесь матерей бросит своих дочерей к его ногам, а в случае необходимости с радостью и сама выйдет за него замуж.
- Мне кажется, вы просто оскорбляете нас, виконт, - сердито заметила одна из дам.
- Ни в коем случае, сударыня, я говорю только о тех, у кого есть дочери на выданье. Ваша еще слишком мала для этого.
- О, моей Люсиль еще только шесть лет.
- Скажем лучше, что ей уже шестнадцать, - тихо пробормотал неисправимый старый скептик, - но давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Тем временем граф де Пьюзо и доктор Озам поднялись по лестнице, ведущей в апартаменты графини, и доктор, хорошо знакомый с расположением комнат в доме, положил было руку на ручку двери, но граф удержал его.
- Ведь вы честный человек, доктор, не так ли? - спросил он взволнованным голосом.
Отдернув от двери изящную белую руку с длинными пальцами хирурга, доктор удивленно посмотрел на графа своими большими голубыми глазами и с достоинством ответил:
- Да, господин граф, смею надеяться, что я именно таков.
- В таком случае вы должны сохранить тайну, от которой зависит честь и счастье всей нашей семьи.
- За свою жизнь мне пришлось узнать сотни подобных тайн, - ответил ему доктор, - но, сам не знаю почему, я их тут же забываю.
- Но в данном случае этого недостаточно, - продолжал граф. - Готовы ли вы стать соучастником небольшого обмана?
Услышав эти странные слова, доктор недоуменно поднял брови.
- Поверьте, ложь эта совершенно невинна, зато она, как я только что сказал вам, позволит мне спасти честь и счастье нашей семьи.
- Я не могу принять заранее такого решения, - заметил доктор Озам, - сначала мне необходимо выяснить, о чем идет речь, но в любом случае обещаю вам молчание, независимо от того, соглашусь ли я на вашу просьбу или нет.
- Хорошо, доктор, тогда смотрите сами! - воскликнул граф, широко распахивая дверь спальни своей жены.
Комната графини была пуста, постель выглядела так, как если бы на ней кто-то провел несколько беспокойных часов. Дверцы шкафа были раскрыты, он тоже был пуст. На стульях валялось несколько небрежно брошенных платьев, видимо, забытых в спешке.
- Что это значит, господин граф? - вскричал доктор, в растерянности глядя на господина де Пьюзо.
- Как видите, графиня ушла из дома, - ответил тот. - Какой скандал! Да, доктор, она убежала! А я-то еще думал, что мне наконец удалось уговорить ее! Казалось, она согласилась на все и вдруг такой неожиданный сюрприз!
Вынув из нагрудного кармана смятый лист бумаги, он протянул ее доктору.
- Читайте! Она оставила мне эту записку.
"Граф, - прочел доктор, - я слишком слаба, чтобы противостоять вашим угрозам, но во мне еще достаточно сил, чтобы не согласиться с вашим намерением принести в жертву нашего ребенка ради поправки вашего пошатнувшегося положения…"
- Нашего ребенка! - с горечью повторил граф.
"… Поскольку я не осмелилась открыто сказать "нет", - продолжал читать доктор, - то приняла решение бежать из нашего дома, чтобы не быть обязанной дать согласие на этот брак. Не ищите меня, все ваши поиски все равно будут напрасны…"
- Ну это мы еще посмотрим! - вскричал граф.
"… Вы не увидите меня до тех пор, пока не откажетесь от своих планов относительно Киприенны. Дорогой друг, заявляю вам в последний раз, что я действительно некогда обманула вас, но Киприенна, все же, ваша родная дочь, клянусь вам в этом. Не заставляйте неповинную ни в чем девушку расплачиваться за мою ошибку".
Граф со стоном упал в кресло.
- Что же мне теперь делать? - тихо пробормотал он, - как я смогу объяснить этот побег?
- Ну что ж, - с улыбкой ответил доктор Озам, - вам просто придется и дальше придерживаться столь удачно пришедшего вам в голову объяснения. Ведь, насколько мне известно, никто еще не был в этой комнате, не так ли?
- Сюда заходил только полковник Фриц, но я полностью доверяю этому другу.
- Прекрасно, - заметил доктор, - в таком случае нам надо постараться выиграть время. Я готов подтвердить, что графиня де Пьюзо серьезно больна и стану навещать ее каждый день, а через несколько суток мы, в случае необходимости, отправим ее на побережье.
- Это нам поможет лишь ненадолго! - с отчаянием вскричал граф. - Вы сами знаете, что в нашем обществе люди видят сквозь стены и слышат даже то, чего нет на самом деле. Не пройдет и двух недель, как о нашей тайне станут кричать на улицах.
- Вы правы, - холодно заметил доктор, - нам действительно надо как можно скорее обнаружить местонахождение графини.
- Но как это сделать? Может быть, стоит обратиться к помощи полиции?
- Нет, полицию не стоит впутывать в это дело.
- Как же тогда быть?
- Но ведь способ прямо указан в письме. Откажитесь от брака вашей дочери.
- Никогда! - сердито воскликнул граф.
- Вы можете поступать, как вам будет угодно, - продолжал доктор, - но послушайте мой совет. Я, врач, хорошо знающий господина Матифо и лечивший его приемную дочь, говорю вам: откажитесь от всякой мысли об этом браке.
- Возможно, вам известно нечто…
- Мне ничего не известно, господин граф, - поспешно прервал его доктор, - ибо я тут же забываю все доверенные мне тайны. Но подумайте над моими словами, а я тем временем возьму на себя обязанность распорядиться отъездом ваших гостей.
Через пять минут последний экипаж выезжал из ворот особняка, в котором граф чувствовал себя совершенно одиноким, несмотря на присутствие Киприенны, в которой он по-прежнему не хотел признать родную дочь.
Что касается самой Киприенны, которой сказали, что у ее матери открылась заразная болезнь, то она была уверена, что ее свадьбу просто отложили, так что этот огромный роскошный особняк, столь веселый и великолепный снаружи, таил в себе лишь горе и отчаяние.
Как счастливы богачи!
ГЛАВА XXV
Кафе "Синий тюрбан"
На втором этаже кафе "Синий тюрбан" стояли два биллиардных стола. Каждый вечер, примерно с десяти до одиннадцати часов, там неизменно собиралось несколько богатых буржуа, развлекавшихся игрой в карты и на биллиарде. Помещение же на первом этаже посещалось публикой попроще - там бывали носильщики, рассыльные и представители других подобных профессий. Обычно они начинали собираться как раз к тому времени, когда завсегдатаи второго этажа расходились по домам.
Нижнее помещение было обставлено несравненно скромнее верхнего и состояло лишь из одного небольшого узкого зала с баром в дальнем конце.
В описываемый момент в зале собралось пять-шесть человек, с удовольствием угощавшихся дешевыми спиртными напитками.
Наши друзья, Жозеф и Клеман, спокойно потягивали свой иоганнисбергер, стоя у стойки бара. Внимание любителя колоритных сцен обязательно привлекла бы маленькая группа, состоявшая тоже из двух человек, которыми были Жакмен и Чинелла.
Жакмен внимательно смотрел на дно своего пустого стакана, а сидящий напротив него Чинелла озабоченно почесывал свой красный нос.
Лежижан только что ушел от них и оба они обдумывали данное ему обещание. Несмотря на сильное опьянение, их все же мучили угрызения совести, ибо темное дело, на которое они решились, внушало им невольное отвращение.
Засунув руки в карманы, Чинелла бренчал золотыми монетами, которые заранее выдал ему искуситель, и без конца, как какой-то припев, повторял собственные последние слова:
- Теперь я смогу купить бедняжке Пиппионе кое-какие лакомства. - Быть может, это в какой-то степени оправдывало в его глазах собственное предательство.
Как! Урсула в течение нескольких недель была ангелом-хранителем его дочери, преданно ухаживала за ней, чинила ей одежду и кормила ее, а теперь он должен участвовать в ее похищении? Слова Лежижана вовсе не убедили его и Чинелла был уверен, что им предложили принять участие в противозаконном и преступном заговоре.
А что видел на дне своего стакана Жакмен? Прежняя его счастливая жизнь кончилась и он испуганным взглядом измерял глубину пропасти, через которую перескочил с молниеносной быстротой, даже не думая о возможных последствиях.
Жакмен прекрасно знал, что Лежижан замышляет какое-то преступление. Ну что же, тем лучше! Пусть же страдают и другие. Раз уж он не может отомстить той, которая его бросила, то по крайней мере выместит свою злобу на другой, которую заставит вынести те же страдания, что вытерпел он сам.
- Это должно случиться! - сказал он себе. - Она может кричать - так что же, я тоже кричал. Она может озлобиться и пойти по плохой дорожке, но ведь та, которую я так нежно любил, кончила тем же. Если я стал таким, как я есть сейчас, то в этом виновата больше всего она.
И с этими словами он схватил свой стакан, намереваясь отпить из него большой глоток, но стакан был пуст.
Помимо призрака Нини Мусташ его преследовало еще одно видение.
Селина была его злым гением. Роковая страсть к ней разрушила счастье Жакмена и стала причиной его падения.
Другое же видение, напротив, указывало ему долгий и трудный путь к спасению и сквозь оглушительный шум опьянения нежный и ласковый голос шептал ему на ухо:
- Приди к нам, брат мой! Забудь свою несчастную любовь, ищи спасения в терпении и работе. Труд проясняет разум, а на смену трудовым будням приходят спокойные ночи отдохновения, ибо освежающий сон сопутствует чистой совести. Тебе кажется, что пьянство помогает тебе забыться, но в действительности оно лишь умножает твои горькие воспоминания о прошлом.
Видение это являлось Жакмену во все трудные минуты его жизни и тогда ему слышался тихий предостерегающий голос. Сейчас он тоже надеялся на появление своего доброго гения.
К несчастью, надеждам его, по-видимому, не суждено было сбыться.
Постоянно обманываемый тут же нарушаемыми обещаниями, ангел-хранитель, должно быть, отказался от своей неблагодарной работы.
И вот, подняв пустой стакан в отяжелевшей руке, Жакмен с горьким отчаянием воскликнул:
- Тем лучше! Пусть же они предоставят меня моей злосчастной судьбе, ведь я все равно останусь подлецом и негодяем.