Профессор Майнцер является одним из ведущих специалистов в области исследований сложных систем, теории самоорганизации, теории хаоса и искусственного интеллекта с философской точки зрения в Германии и в мире. Он – президент Немецкого общества по исследованию сложных систем и нелинейной динамики и Директор междисциплинарной Академии им. Карла фон Линде, а также он возглавляет кафедру философии и теории науки в Мюнхенском техническом университете. Он – член ряда престижных международных научных организаций в Германии, Швейцарии и США. Автор более 20 монографий, в том числе "Сложность" (2008), "Креативный случай. Как в мире возникает сложное?" (2007), "Симметрия и сложность. Дух и красота нелинейной науки" (2005), "Философия компьютера" (2003), "ИИ – искусственный интеллект. Основы работы разумных систем"(2003).
Опубликованная в России книга является обобщающей. Недаром она выдержала пять изданий в Германии. В ней он суммирует свои многолетние размышления о том, как возможно мыслить о сложном, понимать сложное, управлять сложностью и прогнозировать пути эволюции сложного мира. Кратко суммирую идеи Майнцера.
Книга в оригинале имеет титул "Thinking in Complexity", что действительно труднопереводимо на русский язык. Thinking in complexity – это буквально "мышление в сложности", мышление о сложном мире, которое соразмерно сложности этого мира. Мы находимся внутри этого сложного мира, и сложность мира определяет характер и возможности нашего мышления: мышление само должно быть сложным, чтобы дать нам возможность постичь сложность мира. Мышление является продуктом, порождением сложного мира и с его помощью мы пытаемся понять мир изнутри его самого, его же собственными средствами. Свойства мира, который наделен сложностью, и свойства постигающего его мышления конгруэнтны. Как пояснил Майнцер в одной из моих личных бесед с ним, мышление в сложности (thinking in complexity) – это все равно что танец в дожде (dancing in the rain), подхватывающий интенции и ритм самого дождя и сливающийся с ним в одну неразличимую природу. Майнцер изначально сам писал эту книгу на английском языке, пытаясь использовать выразительные средства этого языка, что не столь характерно для немецкой профессуры, но отвечает современному тренду в развитии международной науки, ориентированной исключительно на публикацию результатов исследований в книгах и международных журналах на английском языке.
Майнцер подчеркивает, что методология сложных систем применима к системам самой различной природы, в том числе к человеческим и социальным системам, например, к финансовым рынкам, к сетям информации World Wide Web и т. п. Причем применение понятий теории сложных систем и нелинейной динамики не является редукционистским подходом к человеку и обществу. Для общества это не есть некий тип физикализма или социал-дарвинизма, для человека этот подход вовсе не отрицает специфику феноменов сознания, духа и свободы воли человека. Почему? Потому что применяемые математические модели или представления в их качественном виде свободны от их физического содержания, от понятий физики, в лоне которой преимущественно сформировались эти модели и представления. А также потому, что это всего лишь один из аспектов описания поведения человека и событий, феноменов общественной жизни – их описание с точки зрения универсальных паттернов поведения сложного в мире вообще. Майнцер особо акцентирует внимание, что это – не физикализм, а "междисциплинарная методология для объяснения возрастающей сложности и дифференциации форм посредством фазовых переходов".
Майнцер убедительно демонстрирует нам, что в настоящее время необходим переход от линейного мышления к мышлению нелинейному. Мы приходим к осознанию, что природа, по выражению Яна Стюарта, "безжалостно нелинейна". Нелинейность означает наличие "тяжелых хвостов" в функциях распределения вероятностей, а значит, существует вероятность свершения даже маловероятных событий. Экстремальные события – скорее норма, чем исключение для сложного мира, в котором мы живем. Нелинейность означает возможность разрастания флуктуаций (эффект бабочки). Нелинейная система проходит через состояния неустойчивости и чувствительным образом зависит от начальных условий: малые события, незначительные отклонения, флуктуации могут привести к колоссальным последствиям. Синергетические эффекты нелинейных взаимодействий не могут быть предсказаны в их отдаленных следствиях. Кроме того, нелинейность означает масштабную инвариантность, самоподобие, вложенность структур мира как в их пространственном, так и во временном аспекте.
Социальные инновации тоже можно рассматривать с точки зрения теории сложных систем. Динамика инноваций предстает, по Майнцеру как социодинамика с аттракторами. Инновации проходят в своем развитии определенные жизненные циклы. На первоначальной стадии рост незначителен: новый продукт, новая технология, новый способ жизни утверждают себя, что связано с большим сопротивлением со стороны старого, устоявшегося, общепринятого. Затем потребность в новом социальном продукте или технологии резко возрастает, ее рост, признание и скорость диффузии в обществе значительно увеличиваются. На третьей стадии жизненного цикла рост замедляется, стагнируется и даже может наблюдаться некоторый спад интереса к инновации, ее значимости в жизни общества. Продолжительность жизни социальных инноваций зависит от многих факторов: и от радикальности самой инновации, и от сегодняшнего умонастроения в обществе, и от наличных трендов в развитии социальных технологий и изменении социальных ожиданий. Компании, культивирующие и поддерживающие социальные инновации, вытесняют с рынка те компании, которые не способны к инновациям, слепы к запросам завтрашнего дня.
Майнцер обращает внимание на описанный Й. Ф. Шумпетером феномен сгущения, или "роения" инноваций. Этот феномен проявляется и в современной культуре, и в истории развития культуры, когда рождались плеяды талантов. Например, XVIII и XIX вв. в Германии – время расцвета творчества поэтов-романтиков, возникновения и расцвета немецкой классической философии, XIX век в России – время творчества великих русских писателей, в результате чего Россия заняла одно из первых мест в мировой литературе. С точки зрения нелинейной динамики этот феномен может быть объяснен как проявление нелинейности развития культуры, прохождение через моменты обострения, сменяемые более спокойным, плавным развитием. Цикличность развития и вложенность циклов (разномасштабность циклов, когда циклы накладываются на циклы) характерны для сложных самоорганизующихся систем самой разной природы.
Благодаря нынешнему проникновению в понимание динамики сложных систем возникают новые подходы в теории управления и прогнозировании (исследовании будущего). Они исходят из понимания недостаточности теории рационального выбора, или рационального действия (theory of rational choice/action). Последняя была до сих пор господствующей парадигмой в микроэкономике, политической науке и социологии. Как показывает Майнцер, эта теория подвергается ныне серьезной критике. Ошеломляющая сложность мира, возрастание темпа экономических, геополитических, социальных изменений, неопределенность, смутность, неясность будущего (будущее как fuzzy future) вынуждают человека как актора социального действия быть более гибким, уметь подстраиваться под ситуацию и изменять свою стратегию в зависимости от изменяющихся условий. Происходит концептуальный сдвиг от теории чисто рационального выбора к теории ограниченной рациональности (bounded rationality), в которой учитываются интуитивные, импульсивные, внерациональные факторы принятия решений, личный опыт субъекта экономического действия, его неявное знание. Понимание макроэкономических трендов невозможно без микроэкономического анализа, а теория сложных систем как раз и пытается понять закономерности связи системы как целого и системы на уровне ее элементного строения, общие паттерны рождения порядка из беспорядка. В микроэкономике приобретает ценность когнитивный подход. Принимая решения, субъект экономического действия вынужден учитывать разнонаправленные ценностные векторы, факторы риска, использовать свою личную интуицию и эвристики, сложившиеся на основе накопленного опыта.
Наконец, Майнцер говорит о необходимости развития новой технологии – управления сложностью или контролируемой эмерджентности. Более разработанной и в высокой степени востребованной является современная технология управления рисками, причем не только экономическими и финансовыми рисками, но и социальными, геополитическими, гуманитарными и т. п. В последнее время все чаще стали говорить и об управлении будущим, а именно о конструировании желаемого, наиболее благоприятного и вместе с тем достижимого будущего. Если мы понимаем закономерности поведения, эволюции и коэволюции сложных систем, то почему бы не использовать это знание на пользу человека и человечества – для управления сложностью?
Во-первых, понимая закономерности сборки эволюционного целого из частей, закономерности нелинейного синтеза, можно выбирать и конструировать систему с желаемыми ее свойствами как целого, предвидеть то, что не поддается предвидению, осуществлять контроль над возникающими эмерджентными, холистическими свойствами, по крайней мере, в инженерной практике.
Во-вторых, зная параметры порядка и тренды развития социальных систем, можно стимулировать выход на предпочтительные пути эволюции, к желаемым целям, структурам-аттракторам; как пишет Майнцер, "мы имеем шанс воплотить в жизнь благоприятные тенденции".
В-третьих, мы имеем возможность объединить свои усилия, скооперироваться на этом пути, сокращая зигзагообразный исторический путь и достигая экономии индивидуальных затрат и усилий. Кооперация в социальной системе дает синергийные эффекты, когда работа целого существенно эффективней, чем деятельность каждого члена или подструктуры, вступившей в кооперацию. Глобальная кооперация позволяет обеспечить устойчивое развитие и устойчивое будущее сверхсложным геополитическим, культурным и информационным системам мира.
Итак, сложное мышление – это мышление о сложном или мышление в сложности. Сложное мышление нам необходимо, чтобы постигнуть сложность мира, сложность сложных систем. "Главными характеристиками сложных систем являются холизм, самоорганизация, эмерджентные свойства, способность к адаптации". Сложное мышление включает в себя много смыслов, в том числе его целостность (холистичность), нелинейность, эволюционность, спонтанность, чувствительность к инновациям (креативность). Мысль должна соответствовать сложности и творческим возможностям мира, быть им релевантной, именно тогда будут эффективными и наше мышление, и наше действие.
5.4. Нелинейность письма
Еще одной демонстрацией когнитивной сложности является нелинейность письма. При создании текста сочинения, в процессе словесного творчества устанавливаются нелинейные связи кодетерминации. Сочинение изменяет автора. Как говорит Поль Валери, "творец – это тот, кто творим", кто отдается работе и, создавая что-то значимое, превращается, по сути, в иного человека. "Сочинение – это трансформация автора. При каждом движении, которое им предпринимается, он видоизменяется. А когда сочинение закончено, оно еще раз обратно воздействует на его автора. Он оказывается (например) тем, кто был способен его создать".
Создание произведения Валери сравнивает с ростом дерева, а рост дерева есть как бы падение возможного в бытии. Почти всё зря, почти всё малоплодотворно и бесполезно, и лишь немногое из того, что выпадает, остается на бумаге и кристаллизуется в результате нелинейного и синтетического роста мысли. Зато, если случается так, что сочинение вышло слишком хорошим, оно терят своего автора. Сочинение пожирает автора. Имя автора становится ненужным довеском к сочинению, которое обретает собственную жизнь.
Нелинейно само письмо. Нелинейно сложены продукты словесного творчества. Причем сильная нелинейность характерна для ярких образцов словесного творчества, в особенности для поэзии. "Поэзия представляет собой действительно нелинейное использование языка, где вложенный смысл больше, чем сумма частей" (Лангтон).
Нелинейный стиль письма, стихосложения характерен для М. Цветаевой. Это подметил И. Бродский, который поясняет нам: "Фраза строится у Цветаевой не столько по принципу сказуемого, следующего за подлежащим, сколько за счет собственно поэтической технологии, звуковой аллюзии, корневой рифмы, семантического enjambement [франц. "текучая строка". – Е.К.], etc. То есть читатель всё время имеет дело не с линейным (аналитическим) развитием, но с кристаллообразным (синтетическим) ростом мысли".
Нелинейным делается письмо, когда оно насыщено ментальными и чувственными образами, мыслеобразами, метафорами, которые выполняют синтетическую функцию. Метафоры позволяют соединить несоединимое или пока не соединенное, и тем самым они часто выступают в качестве исходного пункта для прироста нового знания и/ или открытия новых смыслов.
Ведь известно, что, скажем, в науке новое нередко первоначально возникает в форме метафоры или в виде некоего мысленного образа и лишь затем, в случае успешной разработки некоей теоретической области, встраиваясь в систему знания, обретает научно-теоретическую форму. Введение в текст неологизмов и нетрадиционное использование общепринятых понятий, содержащее метафорические оттенки, расширяют поле смыслов и как бы приглашают читателя как сотворца к возможным толкованиям и перетолкованиям излагаемого автором и совместному размышлению над существом рассматриваемых проблем.
Нелинейность письма, которая в высшей степени характерна лишь для языка поэзии, связана, на мой взгляд, с креативной активизацией холистических, целостных свойств языка, с желанием акцентировать внимание на многозначности и многоуровневости вложенных творцом текста смыслов и их возможных истолкований читателем, со стремлением отразить в своеобразной ритмике текста смену направленности и темпов развития процессов во Вселенной, а также с подчеркиванием сложности и нелинейности создания текста и его последующего прочтения, с инициированием нелинейных обратных связей между сочинителем и читателем, между чтением и перечитыванием текста, между поиском смысла и переосмысливанием проблем.
Чтение, как говорила М. Цветаева, есть соучастие в творчестве, ибо без соучастия не будет постижения смысла произведения. Смысл созданного произведения, как подчеркивал П. Валери, потенциален. Он открывается и создается читателем, причем каждым из них по-разному, сообразно с его душевным строем и ментальными предпочтениями. ""Значение" написанного сочинения чисто потенциально – это то, что из него может извлечь читатель, сообразно своему голосу, своему интеллекту, своему состоянию и т. д. Это почва для культивирования". Здесь опять имеет место принцип взаимного предоставления возможностей, кодетерминации, сотворчества, сорождения и взаимного пробуждения, энактивации.
Автор-сочинитель предоставляет возможности читателю поразмышлять над проблемами, раскрыть ясные или латентные, подспудные смыслы созданного текста. А читатель предоставляет возможность сочинителю высказаться, пребывает в ожидании, ибо сочинитель нуждается в читателе. Всякое произведение должно быть адресовано кому-то, хотя бы кому-то одному, и только тогда оно будет адресовано всем.
Глава 6. Понятие "Umwelt" Якоба фон Икскюля как предпосылка энактивизма
Мир – не такой-то и такой-то: и живые существа видят его таким, каким он им является. Мало того: мир состоит из таких живых существ, и для каждого из них существует какой-нибудь малый уголок, откуда оно измеряет, замечает, видит или не видит.
Ф. Ницше
Рассмотрим теперь введенное эстонским зоологом немецкого происхождения Якобом фон Икскюлем (1864–1944) понятие "Umwelt". Согласно фон Икскюлю, Umwelt – это специфический окружающий мир, к которому приспособлен и который строит себе всякий биологический организм. Umwelt строится путем отбора значимого и ценного и вовлечения всего этого в жизненный мир организма; окружающий мир – не просто мир вещей, а мир актов действия; познание, по сути тождественное жизни, представляет собой извлечение смыслов; разные живые организмы живут в разных когнитивных и жизненных мирах. Раскроем глубокие смыслы этого понятия и его значимость для развития современной когнитивной науки и неклассической эпистемологии, где оно оказалось чрезвычайно действенным. Кроме того, нам предстоит раскрыть отличия понятия "Umwelt" от введенного Э. Гуссерлем понятия жизненного мира (Lebenswelt). Понятие "Umwelt" можно рассматривать как предпосылку для развития целого ряда эпистемологических представлений, таких как: связь познающего организма и познаваемой им среды, познание через действие, активность и телесность восприятия, конструирование в ходе познания, энактивизм.
6.1. Umwelt: к определению понятия
C легкой руки Якоба фон Икскюля понятие "Umwelt" как термин вошло в психологию, антропологию, этологию, экологию. Не меньшее значение оно имеет и для развития современной когнитивной науки и неклассической эпистемологии. Понятие "Umwelt" наводит нас на некоторые значимые и перспективные для понимания когнитивной деятельности представления. Для того чтобы разобраться, на какие и почему, было бы вполне разумным исходить из того оригинального смысла понятия "Umwelt", который вкладывал в него сам Я. фон Икскюль.
Якоб фон Икскюль рассматривается сегодня как один из отцовоснователей биосемиотики. Биосемиотика предлагает важные новые концептуальные средства для научного понимания ума (сознания) и смысла, для изучения богатого разнообразия невербальных человеческих, животных и биологических коммуникативных процессов, особенностей связи восприятия и действия, природы жизненного мира организмов и конфигурации их семантических ландшафтов. В наши дни, когда молекулярные биологи, иммунологи, нейрофизиологи, зоологи, антропологи становятся все более вовлеченными в растущее сообщество биосемиотиков, философам, и в особенности эпистемологам, было бы непростительно оставлять без внимания эту междисциплинарную исследовательскую программу (или парадигму). Биосемиотика интересна прежде всего тем, что на базе ее достижений просматривается возможность поиска новых путей интеграции и синтеза знания, в том числе естественно-научного и гуманитарного.