- Дело не в секретности… - Шауль докуривает сигарету и отчаянно швыряет окурок в окно. - Дело в порядочности. В моей порядочности… Ну да ладно, расскажу. Всё равно мне уже хуже не будет… Я давно работаю в одной из секретных лабораторий при Министерстве Обороны, занимающейся практическим гипнозом. Поначалу мы пробовали создать идеального солдата, которому будет ничего не страшно. И он будет один стоить десятка солдат противника на поле боя. Потом мы занимались проблемами массового зомбирования групп населения, и тут тоже появились довольно успешные практические наработки. Но когда встала задача путешествия во времени, но не самого человека, а его сознания, здесь-то некоторые наши методики и пригодились…
- И вы из сразу стали испытывать на людях?
- В том-то и дело, что нет. Наше руководство категорически запретило заниматься экспериментами до тех пор, пока мы не подведём мощную теоретическую базу под эту идею. А сколько на это времени потребуется - год, два, десять? И вдруг случайно выясняется, что другой группе учёных, параллельно с нами занимавшейся той же проблемой, удалось провести такой эксперимент, и он увенчался успехом. Запретить им экспериментировать наше руководство никак не могло, потому что группа работала в одном из американских университетов и нам, естественно, не докладывала о своих результатах… Но у всех после этой информации словно крыши посносило. Однако начальство делало вид, что ничего не происходит, а наши доводы и слушать не хотело. И тут у меня родилась идея, ведь я владел всей информацией и наработанными методиками…
- Провести эксперимент тайком и срубить на этом денег? - подсказываю я.
- Да.
- И как же ты это осуществил практически?
- Очень просто. Провести сеанс погружения сознания человека в прошлое для меня не составляло никакого труда. Более того, человек как бы помогает сам себе погрузиться именно в то время, в которое хочет. И не только во время, но и в ту местность, которую он уже подспудно выбрал. Сложнее оказалось найти желающих участвовать в эксперименте… Вот скажи мне, без рекламы и без каких-либо гарантий успеха ты согласишься перенестись, скажем, на век назад?
- Конечно, нет! - вместо меня отвечает Штрудель. - Что я там забыл?! А эксперименты с сознанием, я слышал, могут закончиться тем, что человек превратится в полного идиота…
- Я и здесь нашёл выход. Существуют люди, фанатично преданные какой-то идее. Притом настолько фанатично, что живут исключительно в ней и ради неё. Время для них останавливается, и если им предложить действительно окунуться в ту благословенную эпоху, то они готовы тебе руки целовать за это. У нас в Израиле в таких людях недостатка нет - взять хотя бы нашу религиозную публику… И я нашёл такого мальчика, который безоговорочно мне поверил и согласился идти до конца…
- Его имя Иехизкиель Хадад? - подсказываю я.
- Точно. Ты и имена уже узнал… С него, как с самого первого моего участника эксперимента, никаких денег я не запросил. Мне важно было убедиться, что методика работает.
- И куда ты его отправил?
- Его очень интересовала эпоха библейского царя Давида. Ему казалось, что если бы удалось предотвратить неблаговидный поступок царя, когда он отправил на верную смерть своего полководца, чтобы заполучить его супругу Бат-Шеву, то ход истории - не только еврейской, но и мировой - в корне изменился бы. И непременно в лучшую сторону. И я Иехизкиеля отправил в эту эпоху… Не его, конечно, а его сознание.
- А сам он где?
- В надёжном месте. И будет находиться там до тех пор, пока сознание не вернётся к нему из своего путешествия.
- А когда оно вернётся?
- Пока клиент сам не захочет этого или пока кто-то ему не поможет.
- Ну, и что было дальше? Кто был следующий?
- Теперь я уже не хотел рисковать своей репутацией без денег. Но чтобы назначить цену, нужно было доказать покупателю, что путешествие безопасно и возврат в реальность гарантирован, однако такой гарантии я дать пока не мог. Просто мне бы на слово никто не поверил.
- И кто-то нашёлся?
- Да, это был один раввин из Бней-Брака, которому очень хотелось встретиться с главным раввином Праги Махаралем, создавшим Голема. Он свято был уверен, что если бы такая возможность была, то Махараль непременно поделился бы с ним тайной тетраграмматона - волшебной надписи, с помощью которой можно оживлять неживую плоть. И оживлять он хотел наших людей, погибавших в терактах. Как ему откажешь?
- Ого, - удивился я, - никакого раввина из Бней-Брака в нашем списке исчезнувших нет.
- Его и быть не может, потому что раввин вернулся уже через два дня, и никто его не хватился.
- Ну, и узнал он что-нибудь?
- Это так и осталось неизвестным. На все мои вопросы о путешествии раввин отвечать отказался, а потом вдруг сказал, что если я не перестану заниматься подобными вещами, то он меня проклянёт.
- А ты не внял…
- Я сразу перестал с ним общаться, но всем моим последующим клиентам приводил его в качестве примера удачного перемещения во времени.
Я озадаченно расхаживаю по комнате и пытаюсь переварить сказанное, а Лёха в это время уже спрашивает::
- А скажи такую вещь. Почему человек не может вернуться из путешествия по времени в ту же самую секунду, из которой он отправился в прошлое? Предположим, провёл он там месяц, а вернулся в наше время, будто никуда не исчезал…
- Не знаю, почему такая штука происходит, но сколько времени человек проведёт в прошлом, столько времени пройдёт и в настоящем перед его возвращением.
Чувствую, как голова у меня начинает гудеть от избытка информации, и чтобы самому не улететь в какое-нибудь виртуальное пространство, пытаюсь вернуться к своим баранам:
- Какие бы дела сейчас ни происходили вокруг нас, но всех исчезнувших надо возвращать. А то, что никто из них пока самостоятельно не вернулся, за исключением этого раввина из Бней-Брака, меня настораживает. Значит, с людьми там происходит что-то не то, и их нужно выручать.
- И кто это станет делать? - криво усмехается Шауль.
- Ты заварил, ты и расхлёбывай.
- Не хочу.
- Что, опасно?
- Конечно, опасно. Если тебя в прошлом убьют, а такое вполне возможно, то в настоящее время твоё сознание уже не вернётся. А тело так и останется безжизненным овощем.
- Вот оно как… - Это уже не было похоже на цирковые трюки фокусника-гипнотизёра, но я неожиданно для самого себя отчаянно машу рукой. - Гори оно всё синим пламенем! Кому, как не мне, спасать людей? Чип и Дейл спешат на помощь… Где наша не пропадала! Я согласен отправиться в прошлое за твоими подопытными…
ЧАСТЬ 2. ТОЧКА НЕВОЗВРАТА
1
…Как-то странно начался этот день сегодня. Словно я проснулся с большого бодуна, а вчера, уж и не помню с кем из друзей, крепко выпил. Да так, что ничего не вспомню из вчерашнего.
Я стою на какой-то извилистой каменистой дороге в совершенно незнакомом месте, и вокруг меня ни души. Вернее, где-то вдали, за грядой камней, слышны голоса множества людей, словно там проходит футбольный матч. Но идти туда мне не хочется - не сильно большой я поклонник футбола. Лучше поищу какой-нибудь магазинчик, куплю газировки или кока-колы и утолю лютую жажду.
Солнце пока не встало, но уже парит, на открытом месте лучше не находиться. Но и сидеть под раскидистым кустом с жёсткими колючими листьями, где я себя обнаружил, тоже не дело. Как я под ним оказался?..
Впрочем, куст давно остался за спиной, а я топаю по этой каменистой дороге, поднимающейся в горку. Скоро уже плоская выжженная солнцем вершина, и спускаться с неё будет легче…
А с вершины холма, на который завела меня дорога, и вовсе какой-то чудный вид открывается. Впереди маленькое поселение, но не такое, к каким быстро привыкаешь в Израиле, - чистеньким, с аккуратными домиками и зеленью вдоль ограды, - а больше похожее на пыльную арабскую незаконно состряпанную деревню с хаотично разбросанными строениями, окружёнными ветхими загонами для беспрерывно блеющих голодных овец.
Посередине поселения на невысоком холме окружённое каменной стеной более или менее приличное здание с башенками, над которыми развеваются флажки. Только какие - отсюда не видать…
Туда, что ли, податься? А тамошние арабские шейхи мне голову не свернут? И ни патрулей наших привычных, ни армии, ни автомобилей… Куда же меня, чёрт побери, занесло?!
И вдруг озарение - будто какая-то мутная пелена спадает с глаз - я же сейчас в Иерусалиме времён царя Давида и разыскиваю юношу по имени Иехизкиель, который отправился исправлять ошибку великого библейского воителя и полководца!
Почти бегом спускаюсь с холма и несусь в сторону городка, мельком поглядывая по сторонам - на бредущий почти у самого горизонта караван с верблюдами, на каких-то конников, скачущих по другой дороге в сторону от города, на каких-то странных людей, то здесь, то там появляющихся и тут же исчезающих.
- Стой, чужеземец! - доносится до меня грубый голос, и я от неожиданности вздрагиваю. На удивление, мне понятен язык, на котором здесь говорят. Видно, это ещё одно из чудес, которые начинаются происходить, едва переносишься в прошлое. А может, то, что раньше было обычной вещью, сегодня кажется нам верхом волшебства? Или, как говорил Шауль, все эти языки заложены в нашем подсознании?
Оглядываюсь и вижу выходящих из густых зарослей вооружённых людей. Старший из них - в каком-то помятом медном шлеме, из-под которого торчат серые немытые волосы. Грудь его прикрывает бесформенная бурая пластина, по виду из грубо-обработанной толстой кожи с неровно пришитыми медными бляхами, иссеченными свежими глубокими царапинами. В руках короткий грубый меч из меди. Его сопровождают трое ещё более жалких личностей - чумазых и босых, с неровно оструганными копьями и круглыми деревянными щитами, обшитыми кожей.
- Откуда ты, странный чужеземец? Что за одежда на тебе? - Старший касается моей груди своим мечом и тут же его отдёргивает, и я невольно начинаю прикидывать, что если бы они сбились более тесно, то я смог бы с ними и побороться.
Судя по внешнему виду, чумазые копейщики вообще не бойцы. Каждому из них хватило бы хорошего пинка, и они брызнут в разные стороны, как тараканы, а вот с их командиром пришлось бы чуток покувыркаться. Но по нему тоже видно, что при накачанных плечиках ножки у него хилые, поэтому после первого же пропущенного удара он опрокинется навзничь, и встать ему будет непросто. А он непременно пропустит удар.
Оглядываю себя и начинаю понимать их интерес к моей персоне. Разве они видели когда-нибудь джинсы и кроссовки? А майку с надписью "California University"? Да им, насколько я знаю, штаны вообще не знакомы будут ещё многие сотни лет, а из обуви они видели, максимум, грубые сандалии с верёвочками на деревянном ходу.
Но воевать с этими горе-вояками в планы у меня пока не входит.
- Я разыскиваю молодого парня, одетого примерно так же, как и я, - миролюбиво обращаюсь я к старшему, - вам такой случайно не встречался?
- О чём это он? - Старший недоумённо оглядывается на своих солдат, а те только разводят руками. - Откуда ты сюда прибыл? Из Моава? Или из мятежного Хеврона?
- Я из… Тель-Авива, - для чего-то сообщаю им я, хоть это и неправда.
- Не знаем такой местности. Ну-ка, протяни руки…
Я послушно протягиваю руки, и он заматывает их грубой шершавой верёвкой, распутать которую совсем несложно. Неужели они такие примитивные, что не понимают этого?
- Топай вперёд, мы отведём тебя к царю в крепость, пускай он и решает, что с тобой делать. С лазутчиками у нас разговор короткий…
- Как зовут вашего царя?
Мои сопровождающие переглядываются с ещё большим недоумением, и старший надменно отвечает:
- У Израиля есть только один настоящий царь, и имя ему Давид! Это все окружающие племена знают, а ты, чужеземец, как ты этого мог не знать?!
В голове у меня проносится запоздалая мысль: значит, не обманул меня Кимхи, именно в ту эпоху я и попал, что заказывал…
Какими-то извилистыми грязными улочками мимо пыльных глинобитных и сложенных из неровных камней лачуг меня проводят к стоящему на холме "дворцу" царя Давида. Но внутри стен, когда мы миновали узкий каменный проход, дорожка становится уже мощёной, а дома не так плотно стискивают её. Всё-таки царская резиденция, в которой всё должно быть чин-чинарём.
- Куда? - Вход нашей импровизированной процессии преграждают двое стражников с аккуратными, почти игрушечными топориками, отдалённо напоминающие карточных валетов.
- Ещё одного задержали, - отвечает старший из моих сопровождающих, поправляя свой сползающий на переносицу медный котелок. - Говорит, что ему какой-то юноша нужен, а имени нашего царя не знает. Наверняка лазутчик из Амона или с юга…
- Царь сейчас не может им заниматься. Тоскует он и на лютне играет. - Один из валетов указывает топориком куда-то в сторону. - Отведи его в темницу, пускай дожидается. Там уже есть один такой…
Ага, отмечаю про себя, наверное, разговор зашёл о разыскиваемом Иехизкиеле. А больше мне пока ничего и не нужно. Конечно, хотелось бы устроить обзорную экскурсию по Иерусалиму времён царя Давида, а потом рассказывать своим знакомым, мол, был и видел, только ничего там особенного, и так далее с теми же понтами, чтобы позавидовали и поцокали языком… Ну да ничего, важнее для меня сейчас дело сделать, а туризмом потом займёмся, никуда от меня Шауль Кимхи не денется.
- Скажите, ребята, - обращаюсь к своим сопровождающим, которые теперь ведут меня в темницу, - а Иерусалим - большой город?
- Какой Иерусалим? Нет такого города, - отвечает мне старший. - Вернее, был раньше, когда тут правили иевусеи. Но теперь их тут совсем мало осталось, а город наш называется иначе - Ир-Давид.
Вот оно что, размышляю про себя, я-то думал, что Иерусалим всегда носил своё название. Вернусь домой, непременно историю почитаю. Интересно же сравнить, как есть в действительности и как там описано.
Напрягаю память и снова пытаю своих стражей:
- А скажите ещё, ребята, есть у вас такой полководец Урия-хэттянин? Ну, у которого жену зовут Бат-Шевой?
- Урия? - переспрашивает меня старший. - Ну, есть такой. А как зовут его жену, мы не знаем. У нас вообще такие вещи не приняты. Похвастаешься женой - кто-то позавидует и украдёт её у тебя. Лучше всего, когда жёны дома сидят, с детьми занимаются и чужим на глаза не показываются…
Да, странные нравы у наших предков, отмечаю про себя, хотя, может, они и в чём и правы, эти наши библейские праотцы.
- А где сейчас этот Урия? - интересуюсь на всякий случай.
- Откуда нам знать? Мы простые стражники. Нам сказали охранять дорогу, ведущую в город, вот мы и охраняем с утра до вечера…
- А большой этот ваш город Ир-Давид?
- Конечно, большой. Правда, люди говорят, что Хеврон, что на юге, откуда родом наш царь, побольше, зато ни у кого нет такой крепости, как у нас. Никакому врагу её не взять…
Темница, к которой меня привели, оказалась на самом деле ямой в каменном полу, накрытой тяжёлой деревянной решёткой, за которую почти не проникает свет. Помещение с ямой-темницей совсем невзрачное, и никакой охраны внутри его нет.
- А если узники разбегутся? - смеюсь я.
- Попробуй, - отвечает старший и жестом приказывает своим подчинённым поднять решётку.
Я заглядываю в яму, но там ничего не видно, лишь в лицо дышит какой-то кислятиной и терпким запашком солдатского сортира.
- Сейчас мы тебя спустим туда, только мои солдаты верёвку принесут.
- Руки развяжи…
- Зачем? - удивляется старший. - Ты что, ими что-то делать собрался? И так посидишь…
Наконец, его доблестные оборванцы притащили толстую растрёпанную верёвку, быстро обвязали меня поперёк туловища и подтолкнули к яме. Ещё мгновение, и я уже плыву во влажной вонючей темноте.
Кажется, я пролетел метра два или три, пока мои ноги не ткнулись в мягко спружинившую прелую солому. Я поднимаю голову, но кроме светлого пятна с наползающей на него решёткой ничего различить нельзя. Что-то зашуршало сверху, и я понял, что это сбросили верёвку, на которой меня спускали.
- Эй, - кричу я, - как меня поднимать будете?
- А кто тебя поднимать собирается? - доносится хриплый негромкий голос, но не сверху, а откуда-то сбоку, из темноты.
- Как это - никто не собирается? - машинально спрашиваю я.
- Отсюда никого не поднимают. Все здесь до самой смерти остаются…
- Кто ты? - Я пытаюсь разглядеть говорившего, но глаза ещё не привыкли к темноте, и я ничего не могу различить.
- Я? - снова доносится голос. - Человек, попавший сюда по ошибке.
- А я вообще ни за что, - признаюсь я. - Просто попал на глаза этим дуракам-стражникам на дороге…
Ответа я не услышал, лишь тяжёлое дыхание, потом еле слышное бормотание. Я прислушался и догадался, что человек принялся молиться. Когда он закончил, я уже размотал верёвку, стягивающую мои руки, и начал потихоньку различать в полумраке небольшое помещение темницы, заваленное какими-то бесформенными тюками, а в углу скорчившегося человека. Даже в темноте видно, что он в лохмотьях, оставшихся от белой рубахи, каковых ни на ком из здешней публики я ещё не видел. Все тут, в основном, одеты в какие-то серые грубые балахоны, подпоясанные верёвками или ремешками.
- Слушай, приятель, - зову я молившегося, - твоё имя, случайно, не Иехизкиель?
- Да, это моё имя. Откуда вы меня знаете?
- Долгая история. - Я подбираюсь к нему поближе, и под моей ногой что-то хрустит.
- Осторожней! - забеспокоился Иехизкиель. - Вы наступили на мертвеца!
- На какого мертвеца?!
- Здесь их много. - И мой подопечный делает широкий жест рукой. - Все, кто сюда попадает, умирают голодной смертью. Я сижу уже третий день, и мне ни разу не спускали ни еду, ни воду…
- Вот нелюди! - сплёвываю я и, кажется, попадаю на покойника. - Но ничего, мы отсюда выберемся.
- Кто вы? - Иехизкиель боязливо отодвигается подальше в угол.
- Я из двадцать первого века. Так же, как и ты. А сюда прибыл, чтобы тебя вытащить.
- Разве такое возможно?
- Если возможно попасть сюда, то почему бы нельзя и наоборот?
Слово за словом рассказываю ему историю своих взаимоотношений с Шаулем Кимхи, и он мне, кажется, верит. Но всё равно ведёт себя очень настороженно, и когда я протягиваю ему руку, отодвигается подальше.
- В чём дело, Иехизкиель? - недоумеваю я. - У нас с тобой нет никаких препятствий для того, чтобы выбраться отсюда. Нужно только это захотеть, и мы в то же мгновение перенесёмся в наше время… Все эти покойники, - я киваю в сторону тюков, которые на самом деле оказались полуразложившимися мертвецами, - нам не помешают. И никто не помешает, даже хвалёный царь Давид…
- Не смейте так про него говорить! - возмущается юноша. - Это великий наш герой, отец царя Соломона, который построит Храм!