Эта книга раскрывает несколько страниц истории казачества, малоизученных, но, несомненно, представляющих большой интерес для тех, кому не безразличны дух и прошлое этого вольнолюбивого народа. Стараниями которого прирастала Россия, который самоотверженно сражался с врагами, оберегая ее границы, который веками был гарантом безопасности Отечества.
Содержание:
ВОЛЧИЙ ВОЙ… 1
П Р Е Д И С Л О В И Е 1
ГЛАВА 1 2
ГЛАВА 2 2
ГЛАВА 3 3
ГЛАВА 4 4
ГЛАВА 5 4
ГЛАВА 6 4
ГЛАВА 7 5
ГЛАВА 8 6
ГЛАВА 9 6
ГЛАВА 10 6
ГЛАВА 11 7
ГЛАВА 12 7
ГЛАВА 13 8
ГЛАВА 14 8
ГЛАВА 15 9
ГЛАВА 16 9
ГЛАВА 17 9
ГЛАВА 18 10
ГЛАВА 19 10
ГЛАВА 20 11
ГЛАВА 21 11
ГЛАВА 22 12
ГЛАВА 23 13
ГЛАВА 24 13
ГЛАВА 25 13
ГЛАВА 26 14
ГЛАВА 27 14
ГЛАВА 28 15
ГЛАВА 29 15
ГЛАВА 30 16
ГЛАВА 31 17
ГЛАВА 32 17
ГЛАВА 33 18
ГЛАВА 34 18
ГЛАВА 35 19
ГЛАВА 36 19
ГЛАВА 37 20
ГЛАВА 38 20
ГЛАВА 39 20
ГЛАВА 40 21
ГЛАВА 41 21
ГЛАВА 42 22
ГЛАВА 43 22
ГЛАВА 44 23
ГЛАВА 45 23
ГЛАВА 46 24
ГЛАВА 47 24
ГЛАВА 48 25
ГЛАВА 49 25
ГЛАВА 50 25
ГЛАВА 51 25
ГЛАВА 52 26
ГЛАВА 53 27
ГЛАВА 54 28
ИВАШКО ЧЕРКАС 28
ГЛАВА 55 28
ГЛАВА 56 28
ТУНГАТАР 29
ЭПИЛОГ 30
ВОЛЧИЙ ВОЙ…
П Р Е Д И С Л О В И Е
- Да что ж это за характерник, дедушка?
- Характерник бывал человек очень разумный и знал всякую всячину; его и пуля не брала, и сабля не рубила; у него на все было средствие и способ, на все хорошее слово и польза. Характерники знали все броды, все плавы по Днепру и другим речкам; характерник из воды выводил сухого и из огня мокрого, у них быда лыцарская совесть и добродушие; жида и прочую мерзость били, грабили, жгли, а церкви не забывали. Вот что были характерники.
(Е.Гребинка. Чайковский).
Нет уж больше ни грозных днепровских порогов, ни буйной казацкой Сечи, а над большей частью славного Дикого поля плещутся ныне волны Каховского водохранилища. Но не умерла, не пропала память о Запорожье, сохранила для нас волшебные старинные сказания про загадочных характерников, этих умудренных ратной жизнью чудесников и лукавых лыцарей-чародеев, которых ни пуля не брала, ни сабля не рубила.
Впервые характерники упоминаются в летописях, относящихся ко второй половине XVI века. Мартин Бельский, описывая в своей "Хронике" битву Ивана Подковы с молдавским господарем Петром под Яссами в 1557 году упоминает, что был средь запорожцев казак, который заговаривал ружейные пули. Польский историк Папроцкий, описывая неудачный поход гетмана Самуила Зборовского в Молдавию в 1583 году, повествует о казаке, который дорог был товарищам тем, что считался "характерником" и мог заговаривать вражеские пули и делать их безвредными как для себя лично, так и для отряда, в котором он находился.
Само слово "характерник" (от греческого character – отличительная черта) обозначает человека, наделенного необычными, сверхъестественными способностями, и в силу этого выделяющегося в казачьей среде. Так произошло со знаменитым кошевым запорожцев Иваном Сирко, полковником Семеном Палием, сотником, а позднее наказным атаманом черноморцев Захарием Чепигой. Известным характерником был походный атаман донцов Михаил Черкашин, более двадцати лет водивший казаков в походы. Известны в преданиях и другие исторические личности, такие как Григорий Сагайдачный, батько Харко, казак Кравчина, братья Канциберы, старые сечевые деды Пластун, Усатый и Довгий – все они также считались характерниками.
Характерникам приписывалась в народных преданиях и способность наводить "морок", или "омману" на врага колдовскими чарами. В книге "Народная память о Запорожье. Предания и рассказы, собранные в Екатеринославщине в 1875-1905 годах" историк и этнограф Я.Новицкий приводит легенду о битве русского войска с турками. В легенде повествуется о том, что в момент, когда турки стали одолевать и ломить русскую силу, к царю подвели запорожца-характерника. "Казак встал рядом с царем и вдруг рукой поймал ядро. "Ось бачишь, каже, який гостинець! Ну тепер, каже, глянь на остров: шо там?" Глянул царь, а турок сам себя рубает, сам на себя руку поднял и пошел потоптом. Поднялась курява великая, а потом все стихло. "Дывысь тепер" - каже запорожец. Глянул царь, аж нету ни одного живого турка, порубали сами себя…"
Следующей удивительной особенностью характерников была их способность к оборотничеству. Вообще же "ликантропия" (превращение людей в волков) в славянских землях имеет корни глубокие. Самые ранние сведения о ней сохранились у Геродота (V в. до н.э.) в его знаменитой "Истории", где в книге четвертой "Мельпомена", описываются нравы скифского народа НЕВРОВ, могущих оборачиваться в волков. Надо отметить, что культ волка у индоевропейских народов очень древний и сложный, и напрямую связан с воинскими функциями. Покровителем волков у славян считался святой Егорий (Георгий), заменивший собой в пантеоне славянских богов Перуна. В языческие времена образ бога – громовержца Перуна представлялся в сопровождении двух волков, считавшихся его хортами (псами). Интересно, что от слова "хорт" происходит и название колыбели казачества – острова Хортица, который именовался также островом святого Георгия. И именно к этому острову по свидетельству "Повести временных лет" прибило идол Перуна после его низвержения в Киеве, а византийский император Константин Багрянородный отмечал, что в этом месте русы, отправляясь в поход, совершают жертвоприношения у огромного дуба.
О способности превращаться в волка свидетельствуют легенды о кошевом атамане Сирко, кстати, "сирко", "сирома" являются эпитетами волка, извечного спутника Перуна. В волка же умели превращаться и некоторые русские князья – не только Всеслав Полоцкий, который "… въ ночь волъкомъ рыскаше…", но и князь Игорь, обратившийся в волка при бегстве из половецкого плена. Так что совсем не случайно запорожское казачество укрепилось именно на Хортице, этой издревней языческой святыне, дающей нам ключ к разгадке многих тайн характерников.
Чего только не рассказывали в народе о казаках – характерниках! Говорили, что они могут нарисовать на стене лодку и уплыть на ней, нырнуть в кухоль с водой и вынырнуть где-нибудь в море, бросить на воду бурку и на ней переправиться через реку, как на плоту…Сейчас, в наш сугубо прагматичный век уже трудно различить, что в этих преданиях правда, а что народный вымысел, сказка, легенда. Но нельзя все подвергать сомнению, поскольку предания и рассказы о казаках-характерниках существовали вплоть до конца XIX века.
Пока же ясно одно - истинной подоплекой всех этих легенд, игравших только на руку хитроумным казакам, была недюжинная казацкая смекалка и неподдельная любовь к родной земле. Очень точно это подметил украинский писатель Андриан Кащенко, словами которого и завершим мы предисловие к данной книге:
"Как человек с разумом и необычным везением, то люди и считают его характерником… Умные были запорожцы, умудренные во всем, духом и волей сильные, вот и достигали того, что нам заказано. И только – то!"
ГЛАВА 1
От зари до зари видим,
Как зло творится на Руси,
И ждем, что повернется к лучшему.
И это не случится иначе, если силы
Свои не объединим и не примем
Цель единую в помыслы наши.
("Велесова книга", дощечка 8-2)
Эта зима была для волков очень тяжелой. Поздним летом и всю осень то в одном, то в другом углу Дикого поля сходились в бешеной рубке людские массы, оставляя в степи сотни порубанных собратьев и тучи воронья, налетавшего со всех украин на свой кровавый пир.
Зайцы, сайгаки, косули, дрофы, куропатки и перепелки, населявшие степь сотни лет, и составляющие основной рацион волков, напуганные постоянными перемещениями сотен и сотен людей, в одночасье куда-то исчезли, оставив стаю без пропитания. А падаль, будь то погибший зверь или человек, волк не станет есть даже перед страхом голодной смерти.
Стая рыскала по степи в поисках пропитания, не гнушаясь даже мелкими степными грызунами. За два бесконечных зимних месяца волки лишь дважды смогли насытиться, загнав и зарезав двоих раненных в битвах коней. Но это было очень давно…
И вот уже взошла на небе новая полная луна, а стая скиталась по бескрайним просторам Дикого поля, не встречая на своем пути ничего живого, пригодного в пищу…
А вскоре наступила жестокая пора, которая у людей называется "крещенскими морозами". В эту пору человек не выходит в степь, переметаемую снежными буранами, под которыми скрываются дороги. В эту пору конь не может идти в степи, поскольку удила от мороза примерзают к его губам и рвут их. Кожаная упряжь становится хрупкой и трескается от малейшего напряжения. И негде укрыться от непогоды ни человеку, ни его коню. С наступлением "крещенских морозов" степь замирает…
Звери же, чувствуя наступление этой поры каждой клеточкой своего тела, в давние времена уходили в плавни, к теплому морю, где пережидали ее, лакомясь сусликами и хомяками, охотясь в лиманах и ериках на ондатру и бобра.
И в эту зиму вожак стаи – старый, побывавший во многих сражениях волк, носивший в своем теле наконечник стрелы и свинцовую пулю, полученные от людей, переживший на своем волчьем веку уже девять жестоких зим, повел стаю к морю.
Но, видимо, и мать-природа ополчилась нынче против своих детей – волков. Не прошли они еще и четверти пути к морю, как обрушилась на землю пурга. Мутная снежная пелена нависла над степью, закручиваемая свирепыми порывами ветра. Воздух промерз разом настолько, что волчье дыхание, вырываясь из ноздрей, тут же схватывалось инеем. Шерсть на заострившихся от голода мордах заиндевела и торчала сосульками в разные стороны.
Звери шли, тяжело поводя запавшими боками, вдоль которых, сквозь обвисшую клочковатую шкуру выпирали крутые ребра, шатаясь от усталости, подпирая друг друга плечами и едва не сбиваемые с ног порывами ветра. Шли туда, куда вел вожак, подчиняясь его воле и его опыту. Жесткая колючая поземка швыряла им в морды охапки мелких кристаллов льда, сбивая дыхание и чутье, ослепляя и заставляя все ниже и ниже опускать головы к земле. И, казалось, не будет конца этой невыносимой муке, этому бесконечному пути.
Вожак, как и все волки стаи, голодный и уставший, ослепленный снежными зарядами, перед сумерками повел стаю в глубокий овраг, который раньше они всегда обходили стороной, с намерением переждать там ветер и дать отдохнуть волкам. Там можно было зарыться в глубокий снег и, прижавшись друг к другу, согреться. В прежние времена волки могли идти всю ночь, но голод и холод зимы нынешней обессилили стаю, и вожак решил дать ей отдых.
Скользя и падая на крутых откосах, волки быстро спустились на дно оврага, и в густом кустарнике сбились в кучу, пробивая своими телами толщу снега. Вскоре, укрытые снежным пологом, согревшиеся в тесноте костлявых тел, измученные долгим переходом, звери погрузились в тяжелый беспокойный сон.
И не чуяли звери другой беды, кроме лютого холода, который заглушил своей безжалостностью и беспросветностью даже непреходящее чувство голода.
ГЛАВА 2
На рассвете Бидайхан вывел свой чамбул из балки, в которой всадники провели ночь. Укрытые теплыми стегаными попонами из верблюжьей шерсти, накормленные овсом лошади, несмотря на непогоду, хорошо отдохнули и вынесли седоков на гребень балки одним махом.
Ветер стих и только глубокие сугробы да крепкий морозец напоминали о кошмаре последних суток. Было еще пасмурно, но сквозь рваные разрывы набухших снегом туч, кое-где уже просматривались лоскуты голубого неба.
Бидайхан осмотрел степь от края до края, но не увидел ничего опасного. Да и что могло быть опасного для его отряда в степи после такой метели, когда все живое прячется от лютого холода и забивающего дыхание ветра со снегом. Степь простиралась перед взором Бидайхана, словно огромная белая кошма, раскинутая всадником для отдыха - сколько видел глаз – только бескрайняя снежная пустыня.
Ночь, которую провели всадники Бидайхана в очень кстати подвернувшейся на пути балке, дала отдых и коням, и людям. И теперь, испив горячего терпкого чая, заправленного молоком кобылиц и кусками курдючного сала, дававшего силу и бодрость, воины готовы были идти дальше, по пути известному только их предводителю и его правой руке - Тунгатару.
Бидайхан кивком головы подозвал к себе лучшего своего харабарчи Айсулу и, когда тот резко осадил коня около хозяина, приказал ему идти с его разведчиками вперед до излучины реки Чагамлык, где и ждать основные силы, а в случае опасности – прислать гонца. Айсулу кивнул кудлатым малахаем , ловко сидящим на его обритой налысо голове, и, развернув коня, легким наметом поскакал в степь. За ним, не ожидая приказаний, отправились трое его разведчиков. Вскоре поднятая копытами коней снежная пыль скрыла их от взоров воинов Бидайхана.
Тунгатар, по прозвищу "Карыскыр" – неизменный помощник и советник Бидайхана, приходился ему дальним родственником. Он был старше своего бека лет на 15 и провел всю свою жизнь в походах и битвах. Его воинским искусствам поражались и крымский хан, и коварные в бою степняки половцы, и дерзкие и отважные казаки-запорожцы. Тунгатар исходил степь вдоль и поперек и знал на ее просторах все тропинки и дороги, все овраги и курганы, все опасные места и места, пригодные для стоянок и отдыха. Он и подготовленная им группа воинов – личная охрана бека, могли рубиться двумя саблями с несколькими противниками сразу, могли стрелять из лука и из ружья на скаку, неизменно попадая в цель, могли метать ножи и короткие метательные копья – найзы.. Могли несколько дней, не сходя с коня, обходиться без воды и пищи, спать в снегу, завернувшись в свалянную из верблюжьей шерсти кошму, могли и многое другое, необходимое воину-степняку, чтобы выжить в этом жестоком мире. Тунгатар не имел семьи, не имел очага, где его бы ждали и лелеяли, не имел никаких привязанностей, кроме своих воинов и своих лошадей, и жил только в войне и для войны.
Из всех противников, с которыми ему довелось биться в степи, он уважал только казаков, считая их братьями по крови, равными по воинской доблести и отваге. Когда ногайцам приходилось сражаться в союзе с казаками против поляков, литовцев либо крымских татар, Тунгатар – Карыскыр всегда был уверен в своих соседях, зная, что казаки никогда не побегут, не бросят соседей в беде, а будут биться до конца, даже, если придется в бою положить жизнь. Он всегда говорил молодым воинам: "Казак – он как ярганат ! Появляется из ниоткуда, наносит удар и исчезает в никуда. Казак – уважаю".
Всех остальных представителей иноземных армий и просто бандитских шаек, во множестве слоняющихся по степи, Тунгатар называл коротко – "суйкын" . Таков был Тунгатар – великий воин.
Как ни уважительно относился к казакам Тунгатар, степь диктует свои законы. И главный из них – выживает сильнейший. Если не можешь защитить свою жизнь – ее отнимут. Если не можешь защитить свой очаг – его разорят. Если не можешь защитить свой скот и свое имущество – его отберут.
В эту зиму, как не следили за своим табуном кочевники, морозы, волки и бескормица сделали свое черное дело, выкосив треть табуна. А на весну были у хана Орды Аюка какие-то особые планы, о чем сообщил Бидайхану гонец, вместе с требованием иметь каждому воину по три зоводных коня. И по предложению Тунгатара, пользуясь установившимися холодами, притупляющими бдительность стражей, Бидайхан решил угнать табун у казаков, застава которых располагалась в широкой пойме у впадения Чагамлыка в Азовское море. Казаков постоянного состава там было не много – 20-30 человек, остальные находились в степных дозорах и в пикетах на сторожевых курганах. Причем, служба у казаков блюлась строго – положено отправлять конные разъезды в степь ежесуточно, будут отправлять, хоть бы и потоп в степи начался. Положены посты на курганах – будут стоять, хоть бы и пал по степи прошел и всю степь выжег. В такую погоду, думал Бидайхан, вряд ли казаки изменили своим правилам и решили отсидеться в тепле на заставе. А значит, будут они в степи, а на заставе, называемой казаками "радутой", будет человек 5-6 воинов, да обслуга – джуры, да коноводы.
Тунгатар, обсуждая с беком план предстоящей операции, настолько был уверен в успехе, что предложил не брать с собой в поход огнестрельное оружие, чтобы максимально облегчить воинам путь-дорогу. К тому же, как истинного степняка, привыкшего метать копья, которые всегда под рукой, его тяготила длительность перезаряжания пищалей и пистолей и необходимость таскать с собой тяжелый запас свинцовых пуль и пороха.