Ушел в недвижимость – короче,
Хватил беднягу паралич.
Он был здоров – все было тихо,
Тут поднялась неразбериха,
Герой наш всех в ментуру сдал
И сам в награду боссом стал.
И вот, когда уж был он боссом,
Обрел значение и вес,
Во властные структуры влез,
Что нынче пахнут, как опоссум,
Стал добр и жирен, как хомяк,
И окончательно размяк.
Езжал он всюду, брит и стрижен,
С любовью братской на лице -
Типичный выходец из хижин,
Теперь живущий во дворце.
И вдруг по странному капризу
Влюбился он в студентку Лизу;
Поныне помнит весь филфак
Его малиновый пиджак.
Он появлялся там с богатым
Букетом роз иль орхидей,
А также с ворохом идей
Для обсужденья деканатом,
В душе плюя на деканат -
Его тянул иной канат.
Точней, магнит. И тем магнитом
Его манило все сильней
К ее устам, ее ланитам
И персям, что росли на ней.
Входя в состав любых инспекций,
Ее ловил он после лекций
И попадался ей, не зван,
И представлялся ей: Вован.
Сперва она его дичилась
И размышляла: "На хрена?"
Потом была покорена,
Потом с Эрастом разлучилась.
Она не знала, что Эраст
Еще на многое горазд.
Прощание у Славянки
Элегия
Гуляя по брегам, петляя меж холмами,
Не хижины люби, не ненавидь дворцы,
Но вспомни о родных – о бабушке иль маме,
Которы для тебя солили огурцы.
Зима уж на дворе; скользит закат по селам;
Веселых пташек нет, одни вороны лишь.
Оставь обиняки. Подумай, чьим рассолом
Наутро ты себя – больного – исцелишь?
Болезни вижу одр… Кругом глухие стены,
Все простыни в поту, и мрак в глазах свинцов.
Посмотришь ли в окно – там снегом заметенны
Кусты стоят рябин, но нету огурцов.
Воспомни лето, о! Еще совсем недавно
Клевали все подряд голодные скворцы.
Ты игры наблюдал дриады или фавна,
И зрели в парниках зелены огурцы.
Пупырышки на них росли и наливались,
И вся земля была видна и не пуста,
Когда с тобою мы наливкой наливались
До первых петухов и третьего листа.
О, мы тогда с тобой в такое проникали!..
И что теперь? Увы! Лишь саваны и тлен.
Чей остов виден там, – скажи, – не парника ли?
Где зелень и земля? Где полиэтилен?
И живы ль мы еще, уже не обладая
Тем самым огурцом, который всем знаком?
Ведь он отговорил, как роща золотая,
Пупырчатым своим, зернистым языком!
Как можете глотать копченых устриц слизь вы,
Развратно потреблять мадеру и коньяк,
Когда на берегах Славянки или Тызьвы
Нам с другом огурца не выискать никак?
Одной мечтой дыша, мы берега обыщем,
А как пахнет мечтой – то лучше не дыши.
И, постояв в слезах над Павловским кладбищем,
Мы побредем туда, где он взрастал в глуши,
Где были огурец, и Камерон, и Бренна,
И папильон в соплях, и Аполлон в снегу.
Настал ему конец, и помер он, и бренна
Истлела кожура… Прощай, прощай, огу…
Мучка
(Пасхальный венок строф)
1
Мороз и солнце! День чудесный.
Но скован я мечтой одной.
Прошу у бога выходной,
А он в ответ: я сам не местный.
Тогда, достав быстрей торпеды,
Из холодильника графин,
Глаголю, как заядлый финн:
"Ура! Мы ломим: гнутся шведы".
2
Ура! Мы ломим; гнутся шведы.
Пускай потом ломает нас,
Пускай закончится запас, -
Мы одолеем эти беды.
Мы соберем наш кворум, форум;
Люблю посуды первый гром
За то, что пишут о втором:
Чертог сиял. Гремели хором.
3
Чертог сиял. Гремели хором,
Как будто заключая брак.
Из-за окна глубокий мрак
На нас засматривался вором.
А мы от вора в метре с кучей
Листков, и шуток, и затей
Не ведали в пылу страстей,
Какая ночь! Мороз трескучий…
4
Какая ночь! Мороз трескучий,
И слова некому сказать.
Так строчка Нинина связать
Поможет нить на всякий случай.
Не Пушкин этому виною,
Но я для Музы не музык,
И еле вышепчет язык:
"Алина! Сжальтесь надо мною…"
5
Алина! Сжальтесь. Надо, мною
Хотя бы каплю дорожа,
Кусочек передать коржа,
А не сидеть ко мне спиною.
Мукою пресной, мучкой крестной
Посыплем жизни след сырой,
И так начнется круг второй:
Мороз и солнце. День чудесный.
Граф Нулин
Уж Нина Юрьевна раздета;
Стоит параша перед ней.
И нет, и не было предмета
Необходимей и родней.
И тем моя поэма краше,
Что, не потворствуя стыду,
Я от параши до параши
Повествование веду.
А между тем на полке шкафа
Лежит уже одежда графа,
Хотя, быть может, я не прав,
И мой герой совсем не граф, -
Неважно. Книгу он читает,
Но повесть вымыслом бедна,
И душу графскую питает
Его фантазия одна.
Себе он кажется влюбленным.
Себя, умаявшись фигней,
Он представляет папильоном,
Чулком, сорочкой, простыней -
Всем, что, когда хозяйка дремлет,
Ей члены полные объемлет,
И далее, теряя такт,
Он представляет свой контакт
С хозяйкою, контакт телесный,
И вдруг, издав короткий стон,
С такою мыслью неуместной
С постели вскакивает он.
И вдаль глядит, где, как живые,
Заснули псы сторожевые
(Как настоящий философ,
Не различал он пол у псов).
Но, увлечен совсем не псами
До полного сведенья скул,
Он страстно шевелит усами
И опрокидывает стул.
Ужель погибла вся затея?
Вокруг царит молчанье сна,
И граф, решительно потея,
Идет туда, где спит она.
В проеме незакрытой двери
Белеют маленькие звери
На одеяле в темноте, -
Таких он видывал в Европе
И называл по простоте
"Папильон", – то есть льнущий к попе.
Узрев хозяйкину кровать,
Попасть и собирался в кою,
Он дерзновенною рукою -
Уже за что не помню – хвать!
И тут красавица моя
Не поняла такой свободы,
Как будто ключевые воды
Коснулись типа ног ея.
Чепец поправивши игриво,
Она сказала: "Дайте пива".
Стояла емкость на столе,
Граф усмехнулся как-то криво,
Он был и сам навеселе.
Решив не прибегать к насилью,
Он потянулся за бутылью,
И тут внезапно голоса
Обозначают оба пса,
Сказать точнее – обе суки,
И наподобие вериг
На графе виснут: прочь, мол, руки! -
И лают. Так и сел старик.
Ну, не старик, но от испуга
Забыл он сразу о любви,
К тому же звучная подлюга
Диктует правила свои.
Заканчивая свой параграф,
Где рифма властвует опять,
Пора, я говорю, пора, граф,
С парашею в обнимку спать.
Кровавые реки
Гости съезжались на дачу,
Дамский состав щебетал,
Около дам наудачу
Мужеский пол обитал.
В креслах освоился кто-то,
Карты в руках у других,
Третьи парижские фото
Барышень смотрят нагих.
Вдруг оборвал эту мульку
Нетерпеливый корнет:
"Братцы, распишем-ка пульку!" -
Крикнул, достав пистолет.
Искренне все оживились,
Радуясь шутке юнца;
Дамы же, выбежать силясь,
Спали заметно с лица.
Только хозяйка не спала,
Медный схватила шандал
И, разрумянившись ало,
Так продолжала скандал:
Двинувшись к юноше с тыла,
Сделала все по уму;
Свечку, пока не остыла,
Вставила тихо ему.
Гости, разбившись по парам,
Только смеялись хитро,
Что полыхает пожаром
Злого корнета нутро.
В сей ситуации скользкой
Каждый старался как мог.
Минский с красавицей Вольской
Сжались зачем-то в комок.
Ржали гусары, как кони,
Заговор Пестеля зрел,
Чацкий Курил на балконе
Очерк далекий узрел.
В центре разброда, шатаний
Метил Эвлегу фингал,
Пушкин, гоняясь за Таней,
Странное ей предлагал.
Было и будет, короче,
Так до скончанья веков:
Жадные, желтые очи
Страшных таких кабаков
Смотрят в кровавые реки;
Все мы – прислужники зла.
"Сколько дерьма в человеке!" -
Гоголь твердил из угла.
Семеро против
Маленькая козлиная песнь в четырех актах
Действующие морды:
Коза.
Семеро козлов.
Волк.
Действующее лицо:
Кузнец.
I
КОЗА
Козлятушки, дитятушки, откройте!
Я, ваша мать, из лесу возвратилась,
Травы младой изрядно пощипав,
Воды попив студеной из ручья,
И вот теперь стою я на пороге,
И молоко стекает по копытам
В сырую землю.
КОЗЛЫ
Отворяем, братья.
ВОЛК
Все говорят; козлы не говорят,
А мекают. Но до чего противно!
О, как я ненавижу эту нечисть!
С тех пор как завелись они в лесу,
Покой не мной одним – никем не знаем,
И прежние забыли мы забавы.
Волчонком будучи, когда высоко
Звучала дудка пастуха над лесом,
Я внюхивался жадно, упиваясь
Козлиным духом. Но теперь не то -
Нигде другого духа не осталось.
На что ни поглядишь, куда ни плюнешь -
Везде козлы, их бороды, рога,
Копыта, точно каменные… Боже!
Не будь я волк, я сам бы стал козлом.
(Задумывается)
А может, ненадолго стать козою?
Я призван, чтобы их остановить.
Ну вот, она уходит. Что ж, за дело!
Козлы мои! Прекрасен наш союз,
Связующий мое крутое вымя
И вашу жажду! Отворяйте дверь!
(Молчание)
Да чтоб вы сдохли! Отворить, ублюдки!
1-й КОЗЕЛ
Не нравится мне этот голосок.
2-й КОЗЕЛ
Не матушкин.
3-й КОЗЕЛ
Хрипит совсем по-волчьи.
4-й КОЗЕЛ
Иначе наша матушка поет.
5-й КОЗЕЛ
Иначе приговаривает.
6-й КОЗЕЛ
Братья!
Снаружи – волк. Не станем открывать.
ВОЛК
Я на Пиччини, видно, не похож,
Когда пленить их слуха не умею.
Мне посылает небо испытанье:
Завидовать козлиным голосам.
Уходит
КОЗА
Козлятушки, дитятушки, откройте! – и т. д.
1-й КОЗЕЛ
Отворяем, братья.
2-й КОЗЕЛ
Вот это голос матери взаправду.
3-й КОЗЕЛ
Ты знаешь, мать, когда ты отлучилась…
4-й КОЗЕЛ
Явился волк.
5-й КОЗЕЛ
Он нас хотел сожрать.
6-й КОЗЕЛ
Мы не открыли.
КОЗА
Молодцы, козлятки.
Не открывайте никогда чужим,
Чужие песни в сердце не впускайте.
Так пейте ж молоко, а то прокиснет.
Сосите – ты, и ты, и ты, немой.
II
ВОЛК
Кузнец! Кузнец! Дай средство от козлов.
КУЗНЕЦ
Есть у меня один еврей знакомый,
Аптекарь – составляет порошки.
Ни вкуса в них, ни запаха – с травою
Перемешай иль в молоко подсыпь,
И все козлы подохнут в одночасье.
ВОЛК
Так он торгует рядом?
КУЗНЕЦ
Да, и рядом.
ВОЛК
И ты, мерзавец, смел мне предлагать
Козлам вонючим пищу подносить?
Но как же я их буду есть, придурок?
Уж лучше съем тебя, а твой аптекарь
Не доживет до будущей субботы.
Нет, дядя, скуй мне козий голосок.
КУЗНЕЦ
Ку-ку-ку-ю.
ВОЛК
Так куй, а не кукуй.
III
ВОЛК
Козлятушки, дитятушки, откройте! – и т. д.
КОЗЛЫ
Отворяем, братья.
ВОЛК
Когда могущий голод мой
Ведет меня к козлам домой
На их косматые дружины,
И к ним иду, как козопас,
Желанье жирное свинины
Я оставляю про запас.
Что гибелью козлам грозит,
То в сердце радостью сквозит,
От них останутся оглодки,
Я разорву их пополам
И буду жрать до самой глотки.
О, гибель, гибель всем козлам!
КОЗЛЫ
О мать! Мы гибнем, гибнем. Горе нам.
IV
КОЗА
Открыта дверь. Козлят нигде не видно.
В избе разор и вьется шерсть клоками.
Я по остаткам этой шерсти вижу -
Они погибли. Неужели все?
А где же шерсть меньшого?
7-й КОЗЕЛ
Мама! Мама!
КОЗА
О Господи! Немой заговорил.
Скажи скорей: что с братьями твоими?
Но нет, не надо, знаю все сама.
Убийца – волк.
ВОЛК
Идет к развязке дело!
Скажи, коза, несчастный этот волк
Тебе знаком?
КОЗА
Нет, отроду его
Я не видала.
ВОЛК
Может, погуляем?
КОЗА
Но нынче у меня большое горе,
Не до прогулок мне.
ВОЛК
Пойдем в лесок.
КОЗА
Какой ты неотвязчивый… Ну ладно.
ВОЛК
Скажи, коза, ты знаешь, кто я?
КОЗА
Да,
Мне кажется, что знаю.
ВОЛК
Кто?
КОЗА
Баран.
Есть поговорка: волк в овечьей шкуре.
Так, верно, ты баран, но в шкуре волчьей.
ВОЛК
Божественно!
КОЗА
Ты видишь эту яму?
ВОЛК
Допустим.
КОЗА
Станем прыгать чрез нее.
ВОЛК
А что? Давай!
Проваливается
Все кончено, я гибну!
Хор освобожденных козлов исполняет оду "Вольность" Радищева или Пушкина.
Ночь после Рождества
1. Зачин
О чем мы расскажем, напишем,
Над чем в результате поржем?
Закусим гречаником, книшем,
Потом паляницей, коржом.
Козак! Ошалев от закуски,
Клыки над горилкой оскаль.
Нехай посмеются по-русски
Тупые кацап и москаль.
В поэмах подобного слога
Прибегнем ли к обиняку?
Московия – только видлога,
Пришитая к кобеняку.
II
Пурга полночи бесится,
Должно быть, гонит бес.
На небе нету месяца,
Куда-то он исчез.
Не видно хаты издали,
Не справить нужных дел.
Луну сегодня украли, -
Мужик в шинке говорил.
Пропился он до шортиков,
На ляжках чешет мех,
И если видел чертиков,
То это не для всех.
III
Часом раньше, ширясь, близясь,
Проникает в пекло кризис,
Плачет Аццкий сотона:
– Энергетику заело,
Черти драные, за дело,
Света нет, нужна Луна.
И грозит чертям он пальцем,
Шлет он их во все концы.
Не до жиру – даже смальцем
Не заправить каганцы.
И один какой-то чертик,
Хвост за пояс, точно кортик,
Брызжет на лету слюной,
Дело делает за тучей
И уже с улыбкой сучьей
Мчит по адресу с Луной.
IV
Новые песни придумала жизнь.
М. Светлов
Ты чарочку в полость
Докапай до дна,
Диканьская волость
На карте видна.
Во время загула
Болит голова,
И слышит Вакула
Такие слова:
– На праздник ни казни,
Ни жизни не дли,
К шампанскому газ не
Дают москали.
Прославлен да будет
Кузнец-патриот,
Он газу добудет,
Диканьку спасет.
V
Был Вакула смел и горд,
Он собрался сразу.
Но как раз тогда и черт
Прибавляет газу.
Трах – и все скрежещет сталью,
Сшиблись харя с харею.
Вертикаль с горизонталью
Сходятся в аварию.
У меня болит живот,
В жопу жалят оводы;
Раньше был газопровод,
Нынче – газопроводы.
VI
Вакула крест навесил,
Страшней не сыщешь морд.
Так что же ты невесел,
Товарищ черт?
Небось, мечтал о борщике
У доблестной Солохи?
Иди в переговорщики
Под знаменем эпохи.
И идут державным строем,
И летят, как бес за бесом,
"Рой за роем рай зароем", -
Песня слышится над лесом.
Вакула ради цели
Любому средству рад -
И чертовы качели
Летят, летят, летят…
VII
Да здравствуют Музы и разум,
Налейте в бокалы вина,
И если тому, кто под газом,
Такая картинка видна:
Под слоем столетнего лака,
Черна и с набором когтей,
Какая-то страшная кака
Ужасно пугает детей, -
Как песни веселые грянут
По весям и по городам,
Не будет же в них упомянут
Чудак, нарисованный там.
Печорин
("Герой нашего времени", писанный слогом "Мцыри")