- Ну-ну, успокойтесь, будьте мужчиной, - ответил я, - очевидно, если она ужинает в доме совершенно незнакомого ей человека с людьми, с которыми она почти не знакома, значит, она шлюха, а шлюха недостойна любви порядочного человека.
- Ну я вас умоляю, сударыня, - говорил г-н Д. в прихожей, - войдите, я вас уверяю, здесь только ваши друзья.
- Войдем же, дорогая Эмилия, - говорил г-н Шато-Рено, - ты можешь не снимать маску, если захочешь.
- Негодяй, - прошептал Луи де Франки.
В эту минуту вошла женщина, которую скорее тащили, чем вели, г-н Д., считавший, что выполняет долг хозяина дома, и Шато-Рено.
- Без трех минут четыре, - совсем тихо проговорил Шато-Рено.
- Отлично, мой друг, вы выиграли.
- Пока еще нет, сударь, - сказала незнакомка, обращаясь к Шато-Рено, и, остановившись, выпрямилась во весь рост. - Я теперь поняла вашу настойчивость… вы поспорили, что приведете меня сюда ужинать, не так ли?
Шато-Рено молчал. Она обратилась к г-ну Д.
- Поскольку этот человек не отвечает, ответьте вы, сударь, - сказала она. - Не правда ли, господин де Шато-Рено заключил пари, что приведет меня сюда ужинать?
- Не буду от вас скрывать, сударыня, но господин де Шато-Рено дал мне такую надежду.
- Так вот, господин де Шато-Рено проиграл, поскольку я не знала, куда он меня везет, и думала, что мы едем ужинать к одной моей знакомой, а поскольку я приехала не по своей воле, господин де Шато-Рено должен, как мне кажется, признать поражение.
- Но сейчас, раз уж вы здесь, дорогая Эмилия, - воскликнул г-н де Шато-Рено, - останьтесь, хорошо? Посмотрите, у нас прекрасная компания мужчин и веселая компания женщин.
- Если уж я здесь, - сказала незнакомка, - я поблагодарю господина, который, кажется, является хозяином дома, за прекрасный прием, оказанный мне, но поскольку, к сожалению, я не могу ответить на заманчивое приглашение, то прошу господина Луи де Франки дать мне руку и отвести меня домой.
Луи де Франки мгновенно оказался между г-ном де Шато-Рено и незнакомкой.
- Я хочу вам заметить, сударыня, - процедил Шато-Рено, сжав от злости зубы, - я вас сюда привел и, следовательно, я вас и провожу.
- Господа, - сказала незнакомка, - вас здесь пятеро мужчин, и я полагаюсь на вашу честь. Я надеюсь, вы помешаете господину де Шато-Рено совершить надо мной насилие.
Шато-Рено сделал какое-то движение, и мы все сразу вскочили на ноги.
- Ну хорошо, сударыня, - сказал он, - вы свободны. Я знаю, кто мне за это заплатит.
- Если вы обо мне, сударь, - заметил Луи де Франки с непередаваемым высокомерием, - вы можете найти меня завтра на улице Эльдер, номер семь; я весь день буду дома.
- Хорошо, сударь, возможно, я не буду иметь чести лично прийти к вам, но думаю, что вместо меня вы захотите принять двух моих друзей.
- Сударь, - произнес Луи де Франки, пожимая плечами, - вы поступаете опрометчиво, назначая при даме подобное свидание. Пойдемте, сударыня, - продолжал он, беря руку незнакомки. - Я от всего сердца благодарен за честь, оказанную мне.
И оба вышли в полнейшей тишине.
- Ну, так что, господа? - спросил Шато-Рено, когда дверь закрылась. - Я проиграл, вот и все. Послезавтра вечером я жду всех, кто здесь присутствует, у "Провансальских Братьев".
Он сел на один из свободных стульев и протянул свой бокал г-ну Д., а тот до краев его наполнил.
Однако, как легко понять, вторая половина ужина прошла достаточно тоскливо, несмотря на то что г-н де Шато-Рено шумно веселился.
XIV
На следующий день или, вернее, в тот же день в десять утра я был у дверей дома г-на Луи де Франки.
Поднимаясь по лестнице, я встретил двух молодых людей: один из них явно был светский человек, другой, награжденный орденом Почетного легиона, похоже, военный, хотя был в штатском платье.
Я догадался, что эти два господина вышли от г-на Луи де Франки, и проводил их глазами до конца лестницы, затем продолжил свой путь и, подойдя к двери, позвонил.
Отворил слуга; его хозяин был в кабинете.
Когда он вошел, чтобы доложить обо мне, Луи, который сидел и что-то писал, поднял голову.
- Ах, как кстати, - проговорил он, скомкав начатую записку и бросив ее в огонь, - эта записка предназначалась вам, я собирался отправить ее. Вот что, Жозеф, меня нет ни для кого.
Слуга вышел.
- Не встретились ли вам на лестнице два господина? - продолжал Луи, пододвигая кресло.
- Да, и один из них с наградой.
- Да, да.
- Я догадался, что они вышли от вас.
- И вы правильно догадались.
- Они приходили от господина де Шато-Рено?
- Это его секунданты.
- Ах, черт возьми! Кажется, он принял все всерьез.
- Он и не мог поступить иначе, вы же понимаете, - ответил Луи де Франки.
- И они приходили…
- … просить меня, чтобы я послал к ним двух моих друзей: надо было обсудить дело с ними; вот почему я подумал о вас.
- Сочту за честь вам услужить, но не могу же я поехать к ним один.
- Я попросил одного из своих друзей, барона Джордано Мартелли, прийти ко мне на завтрак. В одиннадцать часов он будет здесь. Мы позавтракаем вместе, а в полдень, сделайте одолжение, съездите к этим господам. Они обещали быть дома до трех часов. Вот их имена и адреса.
Луи передал мне две визитные карточки.
Одного звали барон Рене де Шатогран, другого г-н Адриен де Буасси.
Первый жил на улице Мира, № 12.
Другой, как я и догадался по его награде, был лейтенантом полка африканских стрелков и жил на Лилльской улице, № 29.
Я вертел карточки в руках.
- Вас что-нибудь смущает? - спросил Луи.
- Скажите мне откровенно, относитесь ли вы к этому делу серьезно. Вы же понимаете, что от этого зависит наше поведение там.
- Ну, конечно! Очень серьезно! Впрочем, вы должны понимать, что я нахожусь в распоряжении господина де Шато-Рено, ведь это он прислал мне своих секундантов. Я ничего не могу поделать.
- Да, конечно… но…
- Оставим это, - ответил Луи, улыбаясь.
- Но… хотелось бы знать, из-за чего вы деретесь. Нельзя же безучастно наблюдать, как два человека собираются перерезать друг другу горло, не зная причину поединка. Вы прекрасно понимаете, что положение секунданта обязывает относиться к этому строже, чем сами участники поединка.
- Тогда я в двух словах расскажу о причине этой вражды. Слушайте.
Когда я приехал в Париж, один из моих друзей, капитан фрегата, познакомил меня со своей женой. Она была красива, молода. Ее облик произвел на меня такое глубокое впечатление, что я, боясь влюбиться, старался как можно реже пользоваться полученным разрешением бывать у них в любое время.
Мой друг укорял меня в безразличии, и я откровенно сказал ему правду: его жена слишком хороша, чтобы я позволил себе видеть ее чаще. Он улыбнулся, взял меня за руку и настоял, чтобы я в тот же день пришел к нему обедать.
"Мой дорогой Луи, - сказал он мне за десертом, - я уезжаю через три недели в Мексику и, может быть, буду отсутствовать три месяца или шесть, а может, и дольше. Мы, моряки, знаем иногда время отправки, но никогда не знаем, когда вернемся. В мое отсутствие я оставляю на вас Эмилию. Эмилия, я вас прошу относиться к Луи де Франки как к вашему брату".
Молодая женщина дала ответ, пожав мне руку.
Я был ошеломлен, не зная, что сказать и, должно быть, показался совсем глупым моей будущей сестре.
Три недели спустя мой друг действительно уехал.
И в эти три недели по его настоянию я ходил к нему обедать, по крайней мере, раз в неделю.
Эмилия осталась со своей матерью, и нет нужды говорить, что доверие мужа сделало ее для меня недосягаемой и что, любя ее больше, чем должен любить брат, я смотрел на нее только как на сестру.
Прошло полгода.
Эмилия жила со своей матерью. Уезжая, ее муж настоял, чтобы она продолжала принимать у себя. Мой бедный друг ничего так не опасался, как прослыть ревнивым мужем. Он обожал Эмилию и полностью ей доверял.
Итак, Эмилия продолжала принимать у себя. Но приемы были немноголюдными, а присутствие ее матери не давало и малейшего повода для упреков, поэтому никому и в голову не приходило сказать хоть одно слово, задевающее репутацию Эмилии.
Но вот примерно три месяца назад ей был представлен господин де Шато-Рено.
Вы верите в предчувствие? При его появлении я вздрогнул; он не сказал мне и слова, он вел себя в гостиной как подобает светскому человеку, но, однако, когда он ушел, я его уже ненавидел.
Почему? Сам не знаю.
Скорее всего потому, что заметил: он явно испытал такое же чувство, как и я, когда в первый раз увидел Эмилию.
С другой стороны, мне показалось, что Эмилия приняла его с чрезмерным кокетством. Конечно, я ошибался. Но я вам говорил, что в глубине души не переставал любить Эмилию и поэтому ревновал.
На следующем приеме я не спускал глаз с господина де Шато-Рено. Возможно, он заметил, как я слежу за ним, и мне показалось, что, разговаривая вполголоса с Эмилией, он пытался высмеять меня.
Если бы я послушался того, что подсказывало мне сердце, то в тот же вечер нашел бы предлог, чтобы драться с ним, но я повторял себе, что такое поведение абсурдно.
И что же, отныне каждая пятница стала для меня пыткой.
Господин де Шато-Рено - человек с утонченными манерами, всегда элегантен, настоящий светский лев; я признавал, что у него было множество преимуществ передо мной, но мне казалось, что Эмилия принимала его лучше, чем он того заслуживает.
Вскоре мне стало ясно, что не один я вижу это предпочтение Эмилии по отношению к господину де Шато-Рено, и вскоре оно настолько возросло и стало таким заметным, что однажды Джордано, также часто бывавший в этом доме, заговорил со мной об этом.
Тогда я принял решение поговорить об этом с Эмилией; убежденный, что она просто не задумывалась над своим поведением, готовый лишь открыть ей глаза на происходящее вокруг нее и не доводить до того, чтобы ее обвинили в легкомыслии.
Но, к моему большому удивлению, Эмилия не восприняла всерьез моих замечаний, утверждая, что я сошел с ума, а тот, кто разделяет мои мысли на этот счет, тоже помешался.
Я настаивал на своем.
Тогда Эмилия ответила, что она не может на меня положиться в таком деле, потому что влюбленный мужчина будет непременно несправедливым судьей.
Я был просто ошеломлен, ибо это означало, что муж рассказал ей обо всем.
С этого времени, как вы понимаете, представ перед Эмилией в роли несчастного и ревнивого обожателя, я выглядел нелепо и неприглядно. Поэтому я прекратил свои визиты к ней.
Хотя я и перестал присутствовать на приемах у Эмилии, но оставался в курсе ее дел… Я знал не меньше, чем прежде, о том, что она делает, однако это меня совсем не радовало, потому что уже все стали замечать ухаживания господина де Шато-Рено за Эмилией и заговорили об этом вслух.
Я решился написать ей об этом с такой осторожностью, на какую только был способен. Я умолял ее именем отсутствующего мужа, который ей полностью доверяет, именем ее уже скомпрометированной чести серьезно обдумывать все, что она делает. Она мне не ответила.
Ничего не поделаешь! Любовь не зависит от нашей воли. Бедняжка любила. А раз любила - значит, была слепа или, скорее всего, хотела быть такой.
Спустя некоторое время я уже слышал, как открыто говорили, что Эмилия стала любовницей господина де Шато-Рено.
Не могу передать, как я страдал.
Это и заставило моего брата испытывать на себе отголоски моего горя.
Между тем прошло примерно недели две, и приехали вы.
В тот день, когда вы появились у меня, я получил анонимное письмо. Это письмо было от незнакомой женщины - она назначила мне свидание на балу в Опере.
Она писала, что собирается мне сообщить кое-какие сведения, касающиеся одной известной мне дамы. В письме она была упомянута только по имени.
Это имя было Эмилия.
Я должен был узнать автора письма по букету фиалок.
Как я вам уже говорил, мне не хотелось идти на этот бал, но, повторяю, меня влекла туда судьба.
Я отправился туда и нашел эту женщину в условленное время и в назначенном месте. Она подтвердила то, что мне довелось уже слышать: господин де Шато-Рено был любовником Эмилии; поскольку я сомневался, а точнее, сделал вид, что сомневаюсь в этом, она в доказательство своих слов рассказала о заключенном господином де Шато-Рено пари - привести свою новую любовницу на ужин к господину Д.
Случаю оказалось угодно, чтобы вы были знакомы с господином Д. и вас пригласили на этот ужин, позволив привести туда друга, и вы предложили мне пойти; я согласился.
Остальное вы знаете.
И теперь мне ничего другого не остается, как ждать и принимать сделанные мне предложения, так ведь?
Я ничего не мог на это ответить и лишь склонил голову.
- Однако мне вспоминается, - произнес я через мгновение с чувством беспокойства, - хотя лучше бы я ошибся, ваш брат говорил мне, что вы никогда не держали в руках ни пистолета, ни шпаги.
- Это правда.
- Но вы же совершенно беззащитны перед вашим противником!
- Что поделать! Да поможет мне Господь!
XV
В эту минуту слуга объявил о приходе барона Джордано Мартелли.
Это был, как и Луи де Франки, молодой корсиканец из провинции Сартен. Он состоял в 11-м полку и в двадцать три года заслужил двумя или тремя своими блестящими военными подвигами звание капитана. Но, конечно, сейчас он был одет в штатское.
- Ну что же, - сказал он после того, как поздоровался со мной, - рано или поздно это должно было произойти. Судя по тому, что ты мне написал, сегодня, по всей вероятности, должен последовать визит секундантов господина де Шато-Рено.
- Они уже были у меня, - ответил Луи.
- Эти господа оставили свои адреса и имена?
- Вот их визитные карточки.
- Хорошо, твой слуга сказал мне, что стол уже накрыт; давайте позавтракаем, а потом нанесем им визит.
Мы прошли в столовую и больше ни словом не упоминали о деле, собравшем нас вместе.
Луи расспрашивал меня лишь о моем путешествии на Корсику, и мне, наконец, представился случай рассказать ему все, о чем читатель уже знает.
К этому времени, когда немного улеглось волнение, вызванное предстоящим поединком с г-ном де Шато-Рено, его сердце вновь заполнилось чувством любви к родине и семье.
Он заставил меня по двадцать раз повторять то, о чем говорили его брат и его мать. Он был очень тронут, зная истинно корсиканский нрав Люсьена, теми стараниями, которые тот приложил, чтобы уладить вражду между Орланди и Колона.
Часы прозвонили полдень.
- Я совсем не хочу торопить вас, господа, но мне кажется, что подошло время визита к этим господам. Задерживаясь, мы дадим повод подумать, что ими пренебрегают, - сказал Луи.
- О да, не волнуйтесь из-за этого, - промолвил я, - они ушли отсюда всего лишь два часа назад, а вам нужно было время, чтобы предупредить нас.
- Неважно, - сказал барон Джордано, - Луи прав.
- Ну а теперь, - сказал я Луи, - мы должны знать, какое оружие вы предпочитаете: шпагу или пистолет.
- Боже мой, я вам говорил, мне это совершенно безразлично: я не владею ни тем ни другим. К тому же господин де Шато-Рено облегчит мне затруднения с выбором. Он, конечно, считает себя оскорбленным и в связи с этим может выбрать оружие по своему желанию.
- Еще неизвестно, кто из вас оскорбленный. Вы всего лишь предложили даме руку, откликнувшись на ее просьбу.
- Послушайте, - сказал мне Луи, - любые рассуждения, по-моему, могут быть восприняты как желание уладить дело. Я весьма миролюбивый по натуре, вы это знаете, а вовсе не дуэлянт, тем более что это мой первый поединок, но именно поэтому я хочу выглядеть достойным противником.
- Легко вам говорить, дружище, вы рискуете только своей жизнью, а нам придется нести ответственность за то, что случится, перед всей вашей семьей.
- О, об этом можете не беспокоится. Я знаю своего брата и свою мать. Они лишь спросят вас: "Луи вел себя достойно, как подобает мужчине?" И когда вы им ответите: "Да" - они скажут: "Ну вот и хорошо".
- Но, черт возьми, в конце концов нужно же нам знать, какое оружие вы предпочтете.
- Ладно, если вам предложат пистолет, сразу же соглашайтесь.
- Я тоже так считаю, - сказал барон.
- Пусть будет пистолет, - ответил я, - если вы этого оба хотите. Но пистолет - скверное оружие.
- Разве у меня есть время научиться до завтра владеть шпагой?
- Нет. Однако после хорошего урока у Гризье вы, вероятно, сможете защищаться.
Луи улыбнулся.
- Поверьте мне, - сказал он, - то, что произойдет со мной завтра утром, уже предначертано на Небесах, и, что бы мы ни делали, вы и я, нам уже ничего не изменить.
После этих слов мы пожали ему руку и ушли.
Естественно, первый визит мы нанесли секунданту, жившему неподалеку от нас.
Мы отправились к г-ну Рене де Шатограну, жившему, как уже говорилось, на улице Мира, № 12.
Он не принимал никого, кроме тех, кто должен был прийти от г-на Луи де Франки.
Мы объявили о цели нашего визита, вручили наши визитные карточки, и нас тотчас впустили.
Господина де Шатограна мы нашли по-настоящему утонченным и светским господином. Он не захотел нас задерживать и затруднять еще одним визитом к г-ну де Буасси и сообщил, что они условились о следующем: первый из них, к кому мы придем, пошлет за другим.
Он послал своего лакея предупредить г-на де Буасси, что мы ждем его здесь.
Пока мы ожидали, он не задал ни одного вопроса о деле, которое нас сюда привело. Мы говорили о бегах, охоте и Опере.
Через десять минут прибыл г-н де Буасси.
Эти господа тоже не стали настаивать на выборе оружия. Шпага или пистолет - это было совершенно безразлично для г-на де Шато-Рено: он предоставил выбор г-ну де Франки или жребию. Мы подбросили в воздух луидор: орел - шпага, решка - пистолет. Луидор упал решкой.
Потом мы договорились, что поединок состоится завтра, в девять часов утра в Венсенском лесу, и расстояние между противниками будет в двадцать шагов. Один из нас три раза хлопнет в ладоши, и после третьего хлопка они стреляют.
Мы поспешили сообщить обо всем де Франки.
Этим же вечером я обнаружил у себя визитные карточки господ де Шатограна и де Буасси.