К 1765 году по берегам озера Отсего не было ни одного заселенного уголка; несмотря на то, что это место было известно и часто посещалось охотниками, здесь не было заметно следов их пребывания. Все было пусто и глухо. Мистрис Вилугби очень понравились эти места и, прогуливаясь по берегу с мужем, она заявила, что нигде не видела такой красивой и пустынной местности, как эта.
- Есть что-то кроткое и ободряющее, - начала она, - в этом южном ветре, и мне кажется, что там, куда мы едем, должен быть здоровый климат.
- Это верно, и если ветер не прекратится, то озеро очистится от льда сегодня же. В апреле здесь все озера вскрываются.
Капитан не знал, что на три километра южнее озеро уже вскрылось и ветер стал еще теплее.
Ирландец О'Гирн, которого капитан взял к себе на службу, подошел к нему с вопросом:
- Капитан едет на юг, на ту сторону озера, то есть льда? Здесь всем хватит места, да вдобавок, здесь чертовски много птиц; особенно по вечерам их налетает несчетное количество.
- Ты говоришь про голубей, Мик? Это верный признак, что зима кончается.
- Такая масса голубей! Да ими можно заменить и картофель, и мясо. Неужели и возле "хижины" их столько же?
Капитан с улыбкой слушал ирландца, но разговор должен был кончиться, так как нужно было сделать кое-какие приготовления для дальнейшего путешествия. Охотник, подымавшийся на гору, принес известие, что река километров на пять или шесть уже свободна от льда. Ветер свежел, и к закату солнца чистое озеро уже блестело, как зеркало.
На следующий день, рано утром, путешественники отчалили. Ветра совсем не было, и рабочие гребли веслами. Перед отъездом путешественники тщательно позаботились о покидаемой хижине, забили двери и ставни. Подобные стоянки в таких путешествиях играли незаменимую роль.
Переезд по Отсего был самой приятной и спокойной частью пути. Погода стояла прекрасная, гребцы работали отлично. Впрочем, дело не обошлось без маленького приключения. В партии рабочих был некто Джоэль Стрид, американец из Коннектикута. Желая снискать расположение хозяина, он встретил сильного соперника в лице ирландца, к которому капитан, по-видимому, был расположен. Джоэль Стрид решил унизить своего конкурента в глазах Вилугби.
Он отобрал себе лучшие весла и сел грести в лодку, в которой ехали капитан с женой, а Мику О'Гирну поручил везти вещи, дав в его распоряжение небольшую шлюпку и два разрозненных весла. Ирландец не умел грести, но, желая доказать свое усердие и не подозревая проделки товарища, обещал сейчас же отправиться вслед за ними.
Он должен был ехать последним, так как все остальные лодки уехали за полчаса вперед до отъезда Вилугби, а его Джоэль оставил как бы в помощь себе для заколачивания хижины. Наконец все было готово, и, садясь на свое место, он крикнул ирландцу:
- Поезжай за нами, да, смотри, не отставай! - и быстро пустил свою шлюпку.
Несколько минут простоял Мик, пораженный искусством товарища, так скоро и ловко гнавшего лодку. Он был один, остальные лодки были уже километра на три или на четыре впереди, да и расстояние между ним и Джоэлем быстро росло и мешало ему видеть насмешливую улыбку на лице товарища.
С добрым намерением не отставать от хозяина Мик взял весла и начал грести, но в правой руке у него оказалось весло длиннее, чем в левой. Это обстоятельство да в придачу еще непривычка работать веслами сделали то, что лодка от ударов весел только завертелась, оставаясь все на том же месте.
- И кто только тебя придумал! - ворчал выведенный из себя ирландец.
Семь раз он пробовал поехать, но лодка, сделав оборот, причаливала опять к берегу. Таким образом, его все дальше относило на запад, пока выдающийся мыс не остановил совсем лодку. Бедняга Мик совсем выбился из сил, он весь был покрыт потом. Ему не оставалось ничего другого, как, выбравшись на берег, потащить лодку за собой. Он это и сделал. Джоэль прекрасно видел все неудачи Мика, но ничем не выдал своей радости.
Передние лодки в это время беспрепятственно проехали все озеро и причалили в том месте, где Сосквеганна вытекала из озера, осененная наклонившимися ветками деревьев, стоявших в то время еще без листвы.
Наконец капитан, не видя лодки Мика, стал беспокоиться. За ним послали в лодке двух негров, отца и сына - Плиния старшего и Плиния младшего. Остальные занялись устройством стоянки. Теперь на этом месте возвышается хорошенький городок Куперстаун, основанный двадцать лет спустя .
Ночь наступила прежде, чем два Плиния притащили на буксире лодку Мика. Ирландец добрый конец протащил свою лодку, прежде чем встретил негров.
- Отчего тащишь свою лодку как бык, а не едешь в ней, как все другие? - закричал Плиний младший.
- А ну-ка заставь ее двинуться туда, куда следует! - отвечал сердито ирландец.
На следующее утро капитан отправил Мика с неграми вперед по Сосквеганне, чтобы расчистить проезд, так как, по словам охотника, одно место загромождено было плавающими деревьями. Через два часа за ними поехали и остальные. Скоро путники подъехали к месту работы и увидели, что дела еще много, так как рабочие вместо того, чтобы начать разбирать образовавшуюся плотину снизу, таскали деревья на берег и нагромождали их одно на другое.
Причалив к берегу, путешественники вышли из лодок.
- А ведь не так они взялись за дело! - сказал капитан.
- Даже очень не так, - подхватил Джоэль, довольный тем, что и здесь ирландец сплоховал. - Всякому понятно, я думаю, что работу надо начать снизу.
- Джоэль, распоряжайся ты работами! - ответил капитан.
Этого только и ждал Джоэль Стрид. Он любил быть первым. Презрительно побранив негров, что относилось также и к Мику, он ловко и умело повел дело. Вытаскивая, а потом спуская по течению по одному или по два дерева снизу плотины, он довольно быстро освободил путь. Через два дня путешественники увидели вдали свою "хижину на холме".
Глава III
С большим интересом осматривала мистрис Вилугби новую местность. Узкая река и густой лес, окаймлявший ее, закрывали перспективу, но можно было видеть, как холмы, сближаясь, суживали долину, как отражались в реке скалы, а молодые побеги деревьев указывали на плодородие тучной земли. Озимые хлеба и засеянные кормовые травы уже зеленели. Все кругом пруда было расчищено, просеки прорублены, поля огорожены.
Уезжая, капитан много и подробно говорил о постройке дома и, вернувшись, увидел, что все было сделано так, как он распорядился.
Холм, находившийся посредине пруда, имел вид скалистого острова. С северной стороны он заканчивался отвесной стеной, с востока и запада - довольно крутым спуском; только с юга спуск был пологий. Новый дом, построенный на этом холме, производил скорее впечатление казармы, так мало напоминал он обыкновенные дома; без окон наружу, обнесенный со всех сторон, кроме северной, высокой каменной стеной, он вполне отвечал стратегическим планам капитана на случай нападения индейцев. Ворота были сделаны в южной стене, и двери к ним хотя были уже совсем готовы, но еще стояли прислоненными к стене: все забывали надеть их на петли.
Молча, в раздумье рассматривала мистрис Вилугби свое новое жилище, когда услыхала рядом голос Ника.
- Как нравится вам дом? - спрашивал он, сидя на камне на берегу ручья. - Здесь очень хорошо. Капитан ведь еще заплатит Нику за это?
- Как, Ник? Ты уже получил все, что тебе следовало!
- Открытие стоит многого. Бледнолицего оно сделало большим человеком.
- Да, но только не твое открытие.
- Как, вам не нравится? Так отдайте назад мне бобров, теперь они дороги.
- Вот тебе доллар и больше ты не получишь ничего целый год.
- Ник скоро уйдет. Ник настоящий морской ворон. Ни у кого из племени онеидцев нет такого зоркого глаза, как у него.
Тускарора приблизился к мистрис Вилугби и взял ее руку.
- Как хорошо это жилище бобров, - сказал он, показывая рукой вокруг себя. - Здесь есть все, что нужно женщине: рожь, картофель, сидр. Капитан имеет здесь хорошую крепость. Старый солдат любит крепость, любит жить в ней.
- Может быть, настанет день, когда эта крепость очень поможет нам.
Индеец посмотрел на дом, и его обыкновенно тусклые глаза заблестели. Что-то дикое и угрожающее вспыхнуло в них. Двадцать лет назад Ник был одним из лучших воинов и играл видную роль в военном совете. Он был одним из вождей, и его изгнали из племени не за какой-нибудь низкий поступок, а за неукротимый, гордый нрав.
- Капитан, - спросил он, приближаясь к Вилугби, - зачем поставили вы этот дом посреди старых бобровых костей?
- Зачем? Затем, что здесь безопаснее будет моему семейству. Ведь индейцы не так уж далеко от нас… Как тебе нравится "хижина на холме"?
- В ней много можно поместить бобров, если их наловить. Зачем вы сделали дом сначала из камня, потом из дерева? Много скал, много деревьев.
- Камень не разрубишь, не сожжешь, Ник! За ним лучше можно защищаться.
- Хорошо. Ник с вами согласен. Но где вы будете брать воду, если придут индейцы?
- Ты сам видел, Ник: подле холма течет река, вблизи стены есть ключ.
- С которой стороны? - с большим любопытством спросил индеец.
- Налево от стены и вправо от того большого камня.
- Нет, нет, - перебил Ник. - Я не о том спрашиваю: влево или вправо. Я хочу знать: за стеной или внутри?
- А! Ключ, конечно, за стеной, но к нему есть потайная дорожка. Да потом ведь река течет сейчас у скалы за домом, так что веревками можно всегда достать воды. А ружья наши, Ник, разве они ничего не стоят?
- О, у ружья длинные руки! Когда оно говорит, индеец внимательно слушает. Теперь, когда крепость уже выстроена, как думаете, когда придут краснокожие?
- Я надеюсь, не скоро, Ник! С французами мы в мире, и никакой ссоры не предвидится. А пока французы и англичане не воюют между собой, и краснокожие не трогают ни тех, ни других.
- Вы говорите истину. Но если мир продолжится долго, что будет делать солдат? Солдат любит свой томагавк.
- Мой томагавк, Ник, надеюсь, зарыт навсегда.
- Ник надеется, что капитан найдет свой томагавк, если будет в том нужда. Томагавк не следует никогда класть далеко. Часто ссора начинается тогда, когда ее и не ждешь.
- Это правда. Мне и самому думается, что метрополия и колония могут поссориться.
- Это странно. Почему белолицая мать и белолицая дочь не любят друг друга?
- Ты очень любопытен сегодня, Ник! Жена, вероятно, уже хочет осмотреть дом внутри, а если тебе хочется поговорить, ступай к тому славному малому. Его зовут Михаилом. Я уверен, что вы с ним подружитесь.
Капитан отправился с женой к дому, а Ник, по его совету, подошел к ирландцу и протянул ему руку.
- Как поживаешь, Михаил? Саго, саго , очень рад тебя видеть! Ты будешь пить вино с Ником?
- Как поживаешь, Михаил? - повторил ирландец, с удивлением глядя на тускарору. это был первый индеец, которого он видел. - Как поживаешь, Михаил? Да ты не старый ли Ник ? Да? Ну, я тебя таким себе и представлял. Но скажи на милость, откуда ты знаешь мое имя?
- Ник все знает. Очень рад, что вижу тебя, Михаил! Надеюсь, будем друзьями. Здесь, там, везде.
- Как же, как же, очень ты мне нужен! Так тебя зовут старым Ником?
- Старый Ник, молодой Ник, это все равно. Позовешь меня, и я сейчас же приду.
- Я думаю, тебя и звать не придется: сам придешь. Ты недалеко живешь отсюда?
- Я живу здесь, там, в "хижине", в лесу, повсюду. Нику безразлично, где жить.
Мик отступил назад, пристально смотря на индейца. Наконец он сказал:
- Если тебе безразлично, где быть, то уходи и не мешай.
- Ник поможет тебе носить вещи. Ему часто приходилось это делать для госпожи.
- Как? Для госпожи Вилугби?..
- Да, я часто носил корзины и разные вещи жене капитана.
- Вот так лгун! Да госпожа Вилугби не позволит тебе близко подойти к ее вещам! Ты не смеешь даже идти по той тропинке, по которой прошла она, не то, что она позволит тебе нести ее вещи. Ах ты лгун, старый Ник! - грубо проговорил ирландец.
- Ник - большой лгун, - ответил, улыбаясь, индеец. - Что же, лгать иногда очень полезно.
- Час от часу не легче! Сейчас же убирайся прочь отсюда! Здесь место только добрым и честным людям. Смотри ты, познакомишься с моим кулаком!
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы капитан знаком не подозвал к себе Ника, а к Мику не подошел Джоэль, слышавший весь разговор между индейцем и ирландцем.
- Ты видел эту персону? - спросил Мик.
- Конечно, он почти половину своего времени проводит в "хижине".
- Прекрасное общество! Зачем пускают сюда этого бродягу?
- О! Он хороший товарищ! Когда узнаешь его лучше, то полюбишь. Однако, пора нести вещи: капитан ждет.
- Полюбить эту образину!
Лицо индейца было раскрашено, глаза обведены белыми кругами, и сейчас все эти краски перемешались и придавали ему действительно странный вид. Костюм был в том же духе: желтое с красным одеяло, разного цвета мокассины и такие же гамаши.
Идя со своим товарищем, Мик недружелюбно следил глазами за индейцем, разговаривавшим с капитаном, который вскоре отослал Ника к амбарам.
Часть дома была совсем выстроена. Она занимала весь фасад на восток от входных ворот и большую часть прилегающего крыла. Все окна и двери выходили во двор, наружу не было ни одного отверстия. Капитан предполагал в свободное время заняться устройством бойницы на чердаке.
Осмотр закончился помещением для прислуги. Здесь капитан с женой нашли двух Плиниев, Марию, сестру Плиния старшего, Бесси, жену Плиния младшего, и Мони или Дездемону, дальнюю их родственницу. Все женщины были уже за делом. Бесси громко пела, Мария водворяла везде порядок и бранила двух негров.
- Я вижу, Мария, что ты себя чувствуешь здесь как дома, - сказал, входя, капитан.
- Ах, мистер, кто это на дворе? - вскрикнула Мария.
- О, это наш охотник, индеец; он всегда будет приносить нам дичь. Его зовут Ник.
- Старый Ник, мистер?
- Нет, Соси-Ник. Вот он несет уже нам куропаток и зайца.
Увидев индейца, все негры подняли такой хохот и шум, что, несмотря на всю свою строгость, капитан не мог остановить их и поспешил уйти с женой. Ник очень обиделся, так как хохот продолжался до тех пор, пока он не ушел.
Так началась жизнь в "хижине на холме".
Каждый год Вилугби отправлял в Альбани откормленный скот, а на вырученные деньги покупал разные необходимые вещи. Проценты же с капитала шли на покупку чинов для Роберта.
Понемногу в этом краю стали появляться новые фермы, новые поместья, но все они лежали вдали от "хижины на холме".
Глава IV
Прошло десять лет.
Много изменилось за это время. На месте прежнего бобрового пруда раскинулись обработанные поля, кое-где пересеченные дорогами. Самая же "хижина" мало изменилась. Верхняя часть ее, сделанная из дерева, потемнела от дождей; на чердаке проделали слуховые окна. Новое крыло к дому было поставлено вдоль отвесной скалы, и так как это место считалось безопасным от выстрелов, то окна были сделаны здесь наружу, и из них открывался чудный вид на окрестности.
В доме теперь жило одно только семейство Вилугби с прислугой, все же остальные рабочие поселились в небольших хижинах, построенных у опушки леса, там же находились конюшни, скотный двор и все вообще хозяйственные постройки. Рабочие большей частью поженились, и колония насчитывала до ста человек, считая в том числе и детей. Двадцать три человека из этого населения могли быть надежными защитниками крепости. Ворота по-прежнему стояли прислоненными к стене; петли успели уже заржаветь; сами они покрылись плесенью и мхом, а колонисты все еще не успели выбрать свободной минуты и поставить их на место. От дома весь склон холма был разбит на клумбы, между которыми прихотливо вились во все стороны тропинки.
В один теплый весенний вечер вся семья Вилугби собралась в этом цветнике. Капитан, теперь уже шестидесятилетний, но еще бодрый и крепкий старик, сидел на скамеечке и любовался закатом солнца. Рядом стояла его жена, разговаривавшая с капелланом Вудсом, одетым в длинное платье англиканского священника. Он служил капелланом в одном гарнизоне с Вилугби, и уже восемь лет, как вышел в отставку и поселился в колонии своего друга.
Белла в широкополой соломенной шляпе наблюдала за работами Джеми Аллена. Каменные постройки все были кончены, и он остался в колонии в качестве садовника. Мод играла в волан с молодой негритянкой, заставляя ту поминутно бегать.
Вдруг негритянка дико вскрикнула.
- Что с тобой, Дездемона? - спросил капитан, недовольный, что прервали его размышления. - Сколько раз я говорил тебе, что не люблю этих диких вскрикиваний!
- Но, мистер, это так неожиданно… посмотрите, вон старый Ник!
Действительно, вдали показался Ник. Целых два года он уже не заглядывал в "хижину на холме".
- Вероятно, есть что-нибудь важное, он так быстро бежит, - сказал капитан. - Два года мы не видели его. Он рассердился на меня за то, что я не купил у него другого бобрового пруда, за который он просил бочонок пороху.
- Может быть, Гуг, он серьезно рассердился на нас за это? Не лучше ли будет дать ему этот порох? - спросила встревоженная госпожа Вилугби.
- Нисколько, моя дорогая! Я его знаю уже больше двадцати лет. За это время я принужден был побить его три раза, но это было раньше, в последние же десять лет я пальцем не тронул его.
- Но ведь туземцы никогда не прощают побоев! - сказал с некоторым страхом капеллан.
- Их бьют так же, как наших солдат в колониальной армии.
- Сколько лет ему, капитан?
- Ему за пятьдесят. Это был храбрый и искусный воин…
В это время Ник подходил к ним, и разговор прекратился.
Несмотря на то, что индеец только что быстро поднялся на холм, он стоял бодрый и спокойный, точно он не бежал перед тем, а тихо прогуливался.
- Саго, саго! - начал капитан. - Очень рад видеть тебя, Ник, таким бодрым!
- Саго! - ответил индеец, склоняя голову.
- Не хочешь ли освежиться с дороги сидром?
- Ром лучше, - ответил тускарора.
- Ром крепче, оттого он и нравится тебе больше. Хорошо, ты получишь стакан рому. Какие вести ты принес мне?
- Стакан мало за те вести, что я принес. Госпожа даст мне за них два графина.
- Я? Но что же ты можешь сказать мне? Мои две дочери со мною, они здоровы.
- Разве у вас только дочери? А сын офицер, большой начальник? Он там - он здесь.
- Роберт? Что ты знаешь о нем?
- Я все скажу за графин. Ром - в доме, новость - у Ника. Одно стоит другого.
- Хорошо, ты все получишь. Скажи же скорее, что знаешь о моем сыне!
- Вы его сейчас увидите, через десять, пять минут. Он послал Ника вперед, чтобы предупредить мать.
Мод вскрикнула и побежала навстречу Роберту, уже показавшемуся из леса. Через десять минут Роберт был уже среди своих.