После приветствий и расспросов о родных и знакомых капитан спросил:
- Где ты встретил Ника?
- Я встретил его возле Каньюгари. Ник мне сказал, что он идет по тропинке войны. Индейцы время от времени дерутся между собою, а он пристает то к тем, то к другим, смотря по тому, что выгоднее. Я взял его проводником, но он говорил, что и без того собрался идти к нам.
- Я уверен, что он сказал об этом, получив прежде с тебя деньги!
- Совершенно верно!
- Ник не рассказывал, сколько скальпов он взял у неприятелей?
- Кажется, три, хотя я не видел у него ни одного.
- Раньше я знал Ника отличным воином. Он дрался против нас в первые годы моей службы, и наше знакомство началось тем, что я спас его от штыка одного моего гренадера. В продолжение нескольких лет он питал ко мне чувство благодарности, но, кажется, после побоев, полученных от меня, он забыл о ней, и теперь все его помыслы направлены на ром.
- Вот он там, - сказала Мод, наклоняясь в окно, - сидит с Миком на берегу ручья и что-то рассказывает. Кружка стоит между ними.
- Я помню, Мик сначала принял Ника очень недружелюбно, но потом они вскоре сошлись, и теперь совсем друзья. Я думаю, это оттого, что они оба любят ром.
Все подошли к окну и могли видеть, как Мик и Ник потягивали из кружки, и по мере того, как ром истощался, разговор становился оживленнее.
- Все здесь идет по-старому? - спросил Ник.
- О да! Здесь все постарело, и капитан, и госпожа, а жене Джоэля можно дать сто лет, хотя ей всего тридцать, да и сам Джоэль кажется старше своих лет.
Ник пристально посмотрел на ирландца.
- Почему, - спросил он, - один бледнолицый ненавидит другого, почему ирландец не любит американца?
Помолчав, он добавил:
- Кого любит ирландец?
- Я люблю капитана: он справедливый; люблю госпожу: она добрая; люблю мисс Беллу, мисс Мод; не правда ли, она восхитительна?
Индеец ничего не ответил и мрачно молчал. Помолчав несколько минут, Мик спросил:
- Ты был на войне, Ник?
- Да. Ник опять был начальником и взял скальпы.
- Но ведь это ужасно! Если рассказать об этом в Ирландии, то не поверили бы.
- Там не любят войны?
- Нет, не то, у нас тоже бывают войны, но мы бьем по голове, а не сдираем кожу.
- Я скальпирую, вы бьете, что же лучше? Мик, здесь их также много есть…
Эти неосторожные слова сорвались у Ника помимо воли, но Мик настолько опьянел, что не понял их смысла. Кружка была осушена, друзья сердечно распростились и отправились спать каждый в свой угол.
Глава V
Быстро спустилась ночь. Вокруг "хижины" стояла тишина, и среди этой тишины она казалась еще более уединенной, отрезанной от всего света.
Эти мысли пришли в голову Роберту, когда поздним вечером в день своего приезда он стоял у раскрытого окна со своими сестрами.
- Здесь очень пустынно!
- Мы каждую зиму ездим в Нью-Йорк. Отчего мы не встретились там с тобой прошлую зиму?
- Мой полк стоял тогда в западных провинциях. Бывает ли у вас кто-нибудь здесь?
- Конечно, - живо воскликнула Мод, но потом, как бы раскаявшись, что вмешалась в разговор, тихо проговорила: - Я хочу сказать, что изредка. Здесь мы так далеко отовсюду!
- Кто же это? Охотники, трапперы, краснокожие или путешественники?
- Охотники чаще других заходят к нам, - отвечала Белла, - а индейцы, с тех пор как ушел Ник, редко заглядывают. Зато при нем их бывало много; они приходили всегда большими толпами. Что касается путешественников, то это - самые редкие гости. Не так давно к нам заходили два землевладельца; они отыскивали свои земли.
- Странно; впрочем, в этой бесконечной степи действительно трудно отыскать свою землю. Кто же эти землевладельцы?
- Один - старик, кажется, товарищ покойного сэра Вильяма; его зовут Фонда, другой - молодой; он получил наследство, которое и отыскивал. Говорят, у него сто тысяч акров земли. Это - Бекман.
- Что же, нашел он свою землю? Здесь, я вижу, и тысячи акров могут затеряться.
- Да, нашел. Он заходил к нам на возвратном пути и пробыл из-за урагана несколько дней. В ту же зиму мы часто встречались с ним в городе.
- Отчего же, Мод, ты ничего не писала мне об этом?
- Неужели не писала? Ну, Белла не простит мне, что я не нашла местечка в письме для Эверта Бекмана.
- Да, я его нахожу очень милым и умным, - проговорила спокойно Белла, а яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, многое сказал бы еще Роберту, но было темно, и никто не заметил этого. - Я не знаю, нужно ли было писать о нем?
- Понимаю, понимаю, - засмеялся Роберт. - Теперь скажи мне что-нибудь в этом же роде о Мод, и я буду знать все семейные тайны.
- Все? - возразила Мод. - Но майору Вилугби разве нечего рассказать?
- Совсем нечего. Время теперь такое неспокойное, что некогда солдату думать о чем-нибудь постороннем. Между метрополией и колонией завязывается серьезная ссора.
- Но не такая же серьезная, чтобы дело дошло до войны? Эверт Бекман думает, что могут быть только волнения.
- Эверт Бекман! Вся семья его - очень порядочные люди, а каких убеждений держится он?
- Я думаю, что ты будешь считать его мятежником, - ответила, смеясь, Мод, тогда как Белла хранила молчание, предоставляя объяснения своей сестре. - Он не очень ярый противник Англии, но все-таки называет себя американцем.
- Это место пустынно и уединенно, особенно для таких молодых девушек, как вы. Я хочу уговорить отца проводить больше времени в Нью-Йорке.
- Короче говоря, ты думаешь, что нам нужны городские развлечения. Не так ли, майор Вилугби? - смеясь, спросила Мод, насмешливо смотря на брата. - Однако, до свидания! Отец велел отослать тебя к нему в библиотеку, когда ты нам достаточно надоешь.
Роберт направился в библиотеку. Там сидел капитан с Вудсом; они курили трубки и время от времени прихлебывали коньяк, разбавленный водою. Когда молодой человек вошел, отец придвинул ему стул.
- Я думаю, что ты не привык еще курить. В твои годы я ненавидел трубку, мы нюхали только пороховой дым. А что англичане и их соседи - американцы?
- Я затем и здесь, чтобы рассказать вам об этом, - ответил Роберт, взглянув предварительно, хорошо ли заперта дверь. - Я теперь среди врагов.
Капитан и капеллан оставили свои трубки, пораженные словами Роберта.
- Что ты несешь? Среди врагов, когда ты в доме своего отца! Этого еще не хватало!
- Я говорю не о вас. Но в этой местности есть и еще люди.
Удивление слушателей возрастало.
- Но что же случилось, сын мой?
- Началось восстание.
- Если так, то это дело серьезное.
- Да, и была уже схватка.
- Схватка?! Неужели ты хочешь сказать, что с обеих сторон дрались вооруженные армии?
- Армия американцев состояла из волонтеров Массачузетса. Все это мне хорошо известно, так как мой полк участвовал в схватке.
- Конечно, волонтеры не устояли перед вами?
- Напрасно вы так дурно думаете о них! - почти шепотом ответил Роберт. - Дело было жаркое, потому что они стояли за стеною, а вы сами знаете, какое это преимущество. Они нас принудили отступить.
- Отступить?
- Да, отступить. Но мы отступили только после того, как исполнили все то, что было приказано. Однако я должен сознаться, что нас сильно теснили, пока мы не получили подкрепления.
- Подкрепление, мой дорогой Роберт?!
- Да, мы в нем нуждались. Офицеры, участвовавшие в последней войне, говорили, что не видали такой жаркой схватки. В ней мы потеряли около трехсот человек.
Капитан побледнел и после продолжительного молчания попросил сына подробно рассказать ему, как было дело. Тот повиновался; похвалив волонтеров, он старался смягчить рассказ об отступлении своего полка, видя, как мучительно было старику слушать об этом.
- Результатом этой битвы при Лексингтоне было то, - прибавил майор, оканчивая свой рассказ, - что волнение разлилось по всей стране. Когда мы узнали настроение провинций, генерал Гэдж послал со мной депеши генералу Триону. Трион послал меня к вам. Он думает, что вы не откажетесь действовать в пользу английских войск.
- Генерал Трион оказывает мне большую честь, - ответил холодно капитан, - но мое влияние не идет дальше бобрового пруда, и в моем распоряжении всего пятнадцать или двадцать рабочих.
- Значит, батюшка, вы ничего не имеете против того, что я участвую в этой ссоре на стороне английского правительства, хотя и родился в колониях? Вы очень обрадовали меня этим.
- Делай, как знаешь, но я не пойду против колонистов, несмотря на то, что родился в Англии, а не в Америке.
- Неужели это ваше мнение, капитан? - спросил заинтересованный капеллан. - Вы знаете, что по рождению я американец и мой взгляд на это… но я не знаю, позволит ли майор высказать мне его…
- Говорите, говорите, господин Вудс, вам нечего бояться, мы ведь уже старые друзья с вами.
- Я в этом не сомневаюсь. Я должен признаться, меня очень обрадовало известие, что королевские войска отступили перед моими соотечественниками.
Вскоре Роберт ушел спать, ссылаясь на усталость.
В своей комнате он нашел все в том же виде, как было и в последний его приезд, в прошлом году; прибавилось только несколько новых вещиц.
Здесь сохранились даже его игрушки; но серсо, в которое он так любил когда-то играть, теперь было красиво перевязано лентами.
"Это, верно, матушка, - подумал Роберт, - позаботилась об этом: она все еще не отвыкла считать меня ребенком".
Повернувшись к туалетному столику, он увидел корзинку со свертками. Эту корзину с подарками он находил у себя в каждый свой приезд. Он развернул один сверток: в нем находились теплые шерстяные чулки.
- Это все мама заботится, чтобы я не простудился. Дюжина рубашек, и на одной из них пришит билетик с именем Беллы. А это что? Хорошенький шелковый кошелек и опять с именем Беллы; ничего от Мод. Неужели она обо мне позабыла? А это? Ах, какой прекрасный шелковый шарф! Но странно, что от Мод ничего нет…
В это время в комнате сестер Мод и Белла вели оживленный разговор.
- Майор, вероятно, уже рассмотрел подарки; я слышу, как он ходит взад и вперед по комнате, - проговорила Мод.
- Да, как вырос Боб! Он очень стал похож на папу, не правда ли?
- Нисколько!
- Странно! А мы с мамой сегодня вечером просто поражены были этим сходством.
- Разве можно сравнивать двадцатисемилетнего со стариком?.. Знаешь, Боб меня уверял, что он хорошо теперь играет на флейте.
- Он делает хорошо все, за что ни возьмется. Несколько дней назад господин Вудс говорил мне, что он ни разу не встречал человека, который так хорошо понимал бы математику.
- Я уверена, что и другие так же легко могут понимать ее.
- Ты меня удивляешь, Мод! Я всегда думала, что ты его любишь. А ему нравится все, что ты делаешь. Еще сегодня он так хвалил твой эскиз нашего дома.
Мод покраснела и опустила голову. Насмешливая улыбка появилась на ее губах.
- Ну, вот пустяки! Да он, впрочем, и не понимает ничего в живописи. Я думаю, что он с трудом отличит дерево от лошади.
- Как ты говоришь о брате?! - удивилась Белла.
- Я не могу относиться к Бобу по-прежнему. Военная жизнь изменяет людей.
- Я очень рада, что тебя не слышит маменька, Мод! Она смотрит на него, как на ребенка.
- Милая мама!.. Я это знаю, - сказала Мод.
- Да, я знаю, что ты любишь маму, но я так же люблю и брата, и отца.
- Разве я могу любить майора инфантерии так же, как люблю маму?
- Но если мама узнает, что ты не любишь так Боба, как мы, это ее очень огорчит.
- Я не могу, Белла!
- Почему?
- Но ты знаешь… я уверена, что ты помнишь…
- О чем? - спросила Белла, встревоженная волнением Мод.
- Ведь я не родная его сестра.
В первый раз Мод напоминала о своем происхождении.
Глава VI
Ночь прошла спокойно. Утром, болтая о всяких пустяках, девушки и не заметили, как к ним подошел Роберт. С его приходом разговор оживился еще более.
- Видел ли из вас кто-нибудь сегодня отца и капеллана Вудса? Вчера я их оставил в самом пылу спора.
- Да вот они оба! - воскликнула Мод.
Капитан был задумчив, капеллан беспокойно посматривал на него, выжидая, по-видимому, удобной минуты, чтобы начать спор. Наконец он не вытерпел и заговорил:
- Капитан Вилугби, прошло всего семь часов, как мы расстались с вами; это немного, чтобы совершить что-нибудь, но продумать за это время можно много. Я много думал о предметах нашего вчерашнего спора.
- Какое совпадение! И я долго не мог заснуть; все время мысли вертелись у меня на нашем споре.
- Я должен вам признаться, мой дорогой друг, что ваши аргументы убедили меня, и теперь я совершенно согласен с вашими взглядами.
- Удивительно, Вудс! Я только что хотел сказать, что вы убедили меня, и что ваши взгляды я считаю справедливыми.
- О чем они спорили, мама? - спросила Мод, с трудом сдерживая приступ смеха.
- Кажется, они спорили о праве парламента налагать пошлины на колонии, моя дорогая, и каждый убедил друг друга. Меня удивляет, Роберт, что Вудс мог переубедить папу.
- Нет, милая мама, это очень серьезное дело… Да, мама и сестренки, это гораздо серьезнее, чем вы предполагаете, и говорить об этом не следует. Дурные вести и без того распространяются слишком быстро.
- Что ты хочешь сказать? - воскликнула встревоженная мистрис Вилугби.
- Я хочу сказать, что американские колонии восстали…
- Да верно ли это, Роберт?
- Да, - и Роберт рассказал, как все происходило.
- Ты говоришь, что был в бою? - спросила Мод. - Ты не был ранен?
- Я был слегка контужен в плечо, но это такие пустяки, что не стоит и говорить. Теперь я не чувствую никакой боли.
- Надо отдать справедливость американским войскам. Они все прекрасные наездники и храбрые солдаты. Я имел случай лично в этом убедиться. Скажи подробнее, какое впечатление произвело все это на страну? - спросил капитан Вилугби.
- Провинции восстали. В Новой Англии вооружаются тысячами, а это - одна из более спокойных колоний. Не все американцы солидарны между собой; некоторые на стороне короля, как все Лансей, другие против нас, например Ливингстоны, Морисы и их друзья. Я уверен, что колониям не под силу окажется бороться с Англией.
- Ты это говоришь, как майор королевской армии, но не забывай, что если народ чувствует право на своей стороне и решился силой добиться его признания, - он силен и непобедим.
Роберт не возразил ничего.
- Вилугби, ты оправдываешь это восстание? - спросила капитана жена.
- Вильгельмина, ты смотришь на метрополию с таким же энтузиазмом, как и все женщины колонии. Но я покинул Англию уже опытным и пожившим человеком и мог ясно разглядеть всю отрицательную сторону политики ее правительства. Однако я должен предупредить о событиях наших колонистов.
- Я думаю, ты напрасно это сделаешь теперь.
- Нет, Боб, все я тщательно обдумал сегодня ночью. Необходимо обо всем сказать моим людям. К тому же я придерживаюсь того правила, что откровенность не может повредить делу. Я уже распорядился, чтобы колонисты собрались на площадку по условному звону колокола.
Переубеждать капитана в раз принятом решении было бы напрасно. Все это прекрасно знали; но всем было ясно, что колонисты, большая часть которых состояла из американцев, неприязненно отнесутся к майору и, в худшем случае, помогут его схватить и отправить к вождям американцев. На некоторое время это опасение поколебало бы решимость капитана, и он промедлил несколько минут, не выходя к собравшимся уже у дома колонистам.
- Мы преувеличиваем опасность, - наконец проговорил он. - Большая часть моих людей живет здесь уже по нескольку лет, и я не думаю, чтобы кто-нибудь из них захотел причинить мне или тебе вред. Лучше пусть обо всем они узнают от меня. Если Ник не выдал тебя, то других бояться тем более нечего.
- Ник?! - повторили все в один голос. - Неужели ты можешь подозревать такого старого и испытанного друга, как Ник?
- Да, я ему не совсем доверяю.
- Но, Гуг, ведь это он отыскал нам этот бобровый пруд, где мы так счастливы! - заметила мать.
- Да, но если бы у нас не было золотых гиней, не было бы у нас и Ника.
- Отец, если его можно купить, то я заплачу столько, сколько он захочет.
- Увидим! При настоящем положении дел я нахожу, что откровенность самое лучшее средство для безопасности.
Капитан надел шляпу и вышел к колонистам. Подойдя к ним, капитан снял шляпу, что делал всегда в подобных случаях.
- Когда люди живут вместе, - начал он, - и в таком уединении, как здесь, у них не должно быть никаких тайн друг от друга, особенно касающихся общих интересов. Я хочу сказать вам, мои друзья, о том, что узнал сегодня об отношениях между колониями и метрополией. (Здесь Джоэль подмигнул своему соседу, главному мельнику.) Вы знаете, конечно, что уже более десяти лет между ними тянутся недоразумения.
Капитан на минуту остановился, Джоэль, известный оратор у колонистов, воспользовался этим, чтобы вставить свое слово.
- Капитан хочет, верно, сказать о тех налогах, которыми облагает нас парламент, не осведомляясь о наших желаниях?
- Именно об этом я и хочу говорить. Налог на чай, закрытие Бостонского порта и некоторые другие меры привели к тому, что правительство увеличило войско сверх обыкновенного. Вероятно, вы знаете, что в Бостоне уже несколько месяцев стоит сильный гарнизон. Около шести недель назад главнокомандующий этим гарнизоном отправил отряд в Нью-Гэмпшир, чтобы истребить некоторые амбары. Этот отряд встретился с американцами, и произошла схватка. Несколько сот сражающихся остались убитыми или ранеными. Я достаточно знаю силы обеих партий, чтобы не видеть, что это начало гражданской войны. Я считал нужным сообщить вам это.
Не все одинаково отнеслись к сообщению капитана. Джоэль Стрид, наклонившись вперед, казалось, боялся проронить хоть одно слово. Американцы слушали с большим вниманием и, выслушав, значительно переглянулись между собой. Один Ник оставался равнодушным, и капитан решил, что битва при Лексингтоне уже известна тускароре.
Вилугби любил, чтобы колонисты обращались с ним дружески, и потому заявил, что он готов отвечать на их вопросы, касающиеся этого дела.
- Вероятно, эти новости вам привез майор? - спросил Джоэль.
- Понятно, ведь больше никого не было у нас.
- Не угодно ли вашей чести приказать нам взять ружье и идти сражаться за ту или другую сторону? - спросил ирландец.
- Совсем нет. Еще успеем, когда ближе узнаем обо всем этом.
- Значит, капитан не думает, что дела зашли так далеко, что пора идти на помощь к американцам? - спросил, хитро улыбаясь, Джоэль.
- Я считаю более благоразумным пока не принимать решений… - начал было капитан, но смущенно умолк.
Джоэль переглянулся с мельником. Джеми Аллен служил прежде в королевском полку и привык там к осторожности.
- Парламент не пошлет солдат против безоружных людей.