Пан Казимир недоуменно посмотрел на Хюртгена и, не понимая, в чем дело, так и стоял, пока Червенич не подтолкнул его.
- Ну, пошли, пошли…
- Пан Червенич, задержитесь!
Услышав это, пан Казимир вздрогнул и на ватных ногах вышел из кабинета. В коридоре было совершенно пусто. Ни солдат, ни конвоя, вообще никого. Пан Казимир метнулся к окну и начал лихорадочно дергать ручку оконного шпингалета. Окно выходило во внутренний двор, а там всего полтора метра до земли, там авто и там открытые ворота на улицу…
Мысли пана Казимира скакали, как загнанный табун, ручка с хрустом подалась, и одновременно позади хлопнула дверь. Майор резко обернулся и, к своему удивлению, увидел широко улыбающегося Червенича. Пан Казимир отпустил скользский латунный шарик и сдавленно спросил:
- Ну что?..
- Порядок, Костя! С этой минуты ты - личный переводчик герра майора. И кстати, а почему ты не сказал, что путался с ними еще тогда?
Мгновенно успокоившись, пан Казимир, как по наитию, сочинил:
- Я не путался, Вась… Я в Париже без денег сидел. Там они меня как Ленковского и подцепили. А когда я узнал, что Зибельс немец, вообще смылся. Хорошо еще Зибельса через год в Вильно у Красной кирки пристрелили…
- Пристрелили его, говоришь? Значит, все не так? - догадался Червенич.
- Не совсем так… Ну, работал я один раз под этим именем, работал. Как чувствовал: всплыть может, вот и подстраховался через пана Генрика. Он-то действительно бегал из лагеря…
- Ну ты и жук, Котька… Да теперь все ерунда! Главное, твой лесничий тебя не подвел, все тики-так сошлось!
Червенич радостно хохотнул оттого, что их выдумка так удачно совпала с неожиданно всплывшими обстоятельствами и вдруг увидел крошки засохшей краски, насыпавшейся со шпингалета.
- Ты что это, Костя, никак через окно удирать наладился?
- А ты как думал? Я ждал, тебя вот-вот там схватят, а меня здесь…
- Да, глубоко копнули аккуратисты чертовы! Архив у них поставлен. Но и у тебя, Костя, нюх тоже соба-а-чий, выходит не зря боялся… Да, на этот раз курок в пустой барабан ударил…
Червенич задним число осознал грозившую им опасность и замотал головой.
- Э, нет худа без добра! Зато теперь все проверочки прошли, комар носа не подточит. Идем, Хюртген приказал тебя оформить немедленно… А потом, в кабак!
И уже шагая вслед за Червеничем по коридору, пан Казимир еще раз оценивающе глянул в окно. Да, возможность побега была хорошая…
* * *
В воздухе, вместо бодрящего снега, висела сырая, пронизывающая до костей "мжичка". В ее туманном облаке мокрый лес становился неуютным, и человека против воли тянуло в тепло, под крышу, к разгорающемуся огню.
Если б не участки молодого ельника, маленькому отряду Малевича пришлось бы совсем плохо. Там исчезало раскисшее месиво опавших листьев и только там, наломав лапника, можно было спрятаться от дождя и согреться, привалившись к стволу подросшей елки.
Люди, мало-помалу собравшиеся вокруг Малевича, уходили в лес поодиноке, и само собой у них не было ни баз, ни оружия, ни продовольствия. Сам отряд насчитывал семь человек, а из оружия имелись две винтовки, один наган и сто шестнадцать патронов.
Последний раз поесть удалось позавчера, и, чувствуя сосущую пустоту в желудке, Малевич повернулся к лежавшему рядом Бирюку.
- Слушай, чего-то Дубяка долго нету?
- Придет… - отозвался Бирюк. - Племяшей еще собрать надо…
Сегодня с утра Дубяк, бывший председателем сельсовета, ушел в село, где жили его племянники. Вчера вечером они все до хрипоты спорили, решая, как поступить. Дубяк собирался забрать хлопцев в лес, а Малевич, хорошо знавший, что без связи с местными отряду не продержаться, хотел с их помощью организовать хоть какую-нибудь разведку. В конце концов порешили, пускай Дубяк идет за харчами, а там, по ходу дела, решает, как быть.
Малевич встряхнул головой и начал тереть ладонью лицо. Ожидая Дубяка, он так и так прилаживался к стволу, пытаясь заснуть, но голод давал о себе знать, и теперь только отпечаток коры на щеке напоминал о безуспешной попытке "кемарнуть".
Стараясь малость скоротать еле ползущее время, Малевич, начавший уже испытывать беспокойство, не выдержал и спросил:
- Слушай, Бирюк, а с Дубяком, как оно? Я, знаешь, волк стреляный, как бы чего не вышло…
- Не веришь… - Бирюк завозился на своей подстилке из лапника. - Я тебе, комиссар, тоже не верил, пока ты двух полицаев из винта не ссадил. А Дубяк… Я с ним вырос… А потом мы в 19-м из Сибири с фронта пишки пивроку шли.
- Да? - Малевич посмотрел на Панасюка. - Ну если так, тогда дело другое…
Внезапно порыв ветра прошелся по верхушкам, ветви глухо зашелестели, и неожиданно в их шум влился стук, как будто неподалеку ударили палкой по дереву. Бирюк с Малевичем враз встрепенулись и прислушались. Стук повторился, и Бирюк первым вскочил на ноги.
- Дубяк пришел! Я ж тебе говорив, комиссар, прийде…
Все остальные тоже повылезали из-под елок, и через минуту коротенькой цепочкой, пригибаясь под низкими ветками, товарищи Малевича по одному выбрались из ельника и зашагали по неширокой просеке.
Еще через пару минут Малевич, возглавлявший отрядик, увидал в туманной мороси три шедшие навстречу фигуры и про себя чертыхнулся. Упрямый дядько таки забрал племяшей с собою. Однако в глубине души Малевич не слишком осуждал Дубяка: пожалуй, как ни крути, а для хлопчаков-комсомольцев в лесу риска меньше.
Наверно, о том же думал и сам Дубяк, потому, едва приблизившись, он первым делом сказал:
- Ты, комиссар, не ругайся, так склалось. Племяши мои як раз тикаты збиралысь, а тут ще й полицаи в селе…
- У вас что, пост полицейский?
Малевич посмотрел на жавшихся за спиной Дубяка хлопцев. Были они щупловатенькие, белобрысые, скорее всего, погодки, и рядом с кряжистым Дубяком выглядели совсем мальчишками. Один из них, чуть повыше, видимо, старший, выдвинулся из-за дядькиной спины и довольно бойко ответил:
- Ни, поста немае. То полицаи так приехали, по хатам ходят, сало, та всякий провиант сбирают. Казалы, що поки пидводу не наберуть не поидуть…
- Сколько их? - быстро спросил Малевич.
- Двое, с фурманкою. Озброени…
- А вы что, из-за них убежали?
Малевич спрашивал сейчас машинально, мысль о подводе с салом гвоздем засела в мозгу.
- Навищо вы так? - похоже было, что мальчишка малость обиделся. - Нам староста, дид Степан, давно казав, щоб тикаты, мы вон и зброю дисталы, а тут як раз й дядько прийшлы…
Словно боясь, что его словам не поверят, хлопец потянул с плеча длинное, какое-то нескладное ружье и потряс им в воздухе.
- Ге, хлопче, а де того дристопала здобув? - стоявший рядом Бирюк со смехом развел руками.
- А-а-а… - в свою очередь, усмехнулся Дубяк. - То моя була. Це як я колысь в пана Цихоцького обьезчиком був… Зосталася. Але стрелялка добра и патронив ще штук зо тридцять е…
Все вокруг заулыбались, новичков обступили, и Малевич, не выдержав, тоже усмехнулся. Старое ружье напомнило ему молодость, такой же "Бердан-2" был на ихней веске у старого егеря…
Воспоминания Малевича оборвал Бирюк, который, потянувши его за рукав, негромко сказал на ухо:
- Решай, комиссар. Нам все одно, або жебрачиты, або грабуваты, а полицаи те, мабуть над вечир с села поидуть. От тильки зброи обмаль.
На щеках у Малевича проступили желваки. Да, Бирюк прав, нужно было решать. Надежда наткнуться на нетронутое поле боя оказалась призрачной, значит, все равно оружие придется брать у врага, а тут две винтовки и подвода с провиантом сами идут в руки…
Слова Бирюка только помогли Малевичу осознать зревший подспудно замысел, и он с неожиданно прорвашимися в голосе командирскими нотками прикрикнул:
- А ну, хлопцы, тихо! - потом обратился к Дубяковым племянникам: - Полицаи какой дорогой поедут?
Воцарившая после окрика тишина враз сменилась одобрительным гулом:
- Верно, комиссар… Скильки можна… Захопыты треба!
Малевич никак не ожидал такой митинговой реакции и уже собрася повторить приказание, но его опередил Дубяк:
- Ну чого вы гармидер вчинылы? Раз дило до стрельбы иде, то все треба по-вийськовому… Наказуй, комиссаре!
Через десяток минут, выяснив все подробности и отправив младшего Дубяка в село на разведку, Малевич повел отряд к намеченному месту засады. Нужно было успеть обойти село и выйти туда, где по словам хлопцев лес вплотную подходил к дороге…
* * *
Под вечер "мжичка" стала пронизывающей, сырой туман окутал деревья и заставлял людей с сожалением вспоминать даже сухой утренний ельник. Цепочка из восьми человек, возглавляемая Дубяком, пробравшись звериным ходом, сбилась с шага, и небольшой отряд сгрудился на мокрой поляне. Дубяк долго вглядывался в неясные силуэты и только потом повернулся к Малевичу.
- Ну, комиссар, здаеться пришли…
Малевич встряхнул головой и, стирая морось, начал тереть ладонью лицо. И правда, впереди едва различимая сквозь деревья проглядывала разъезженая, местами залитая водой, дорожная колея.
Обходный путь оказался долгим, и младший Дубяк, шедший через село прямиком, уже ждал их в обусловленном месте. Едва увидев продиравшегося через кусты Малевича, он бросился навстречу и, захлебываясь от волнения, поспешно доложил:
- Все майже повызбиралы, товаришу комиссар! Таки злодиюки, таки злодиюки, усе хапають и на фурманку грузять…
- Погоди, - приостановил Малевич слишком эмоциональный доклад. - Оружие хорошо посмотрел?
- А як же!.. Автоматив немае, ну, може, в кого пистоль е, но так не видно. Гранат теж не бачив, тильки винтовки.
- Хорошо. Теперь беги на опушку и смотри. Как они из села выедут, сразу к нам, понял?
- Поняв…
Паренек нырнул под деревья, потом выбрался на дорогу и обочиной побежал в указанном направлении. Проводив его взглядом, Малевич, прикинув, что и второму племяннику Дубяка здесь тоже не место, распорядился:
- А ты, хлопче, отдай дядьке берданку, а сам давай в другую сторону. Там вроде дорога через поляну идет, вот и смотри, а то, не дай бог, еще полицаи подъедут, тогда нам будет засада…
Племянник умоляюще посмотрел на дядьку, но старый Дубяк забрал ружье и полез в карман за патронами.
- Рано тебе тут, еще насмотришься. Делай що говорять. Ноги молодые, от и беги…
Обиженно шмыгнув носом, молодой Дубяк послушно помчался куда сказано, а Малевич, проводив его взглядом, жестко сказал:
- Мужики, помните, они нас не пожалеют. Главное - внезапность. Стрелять, когда упряжка поравняется с этим кустом. - Малевич показал на чахлые веточки, торчавшие у самой колеи. - Все стоим с одной стороны. Двое из винтарей, а я с наганом, значит, на подхвате. Твой выстрел из "бердана" тоже резервный, понял, Дубяк?
- Само собой. С этой дуры палить, себе дороже. - Дубяк опустил ствол и, откинув затвор, начал заталкивать в казенник толстый патрон с посеревшей от времени свинцовой пулей.
Малевич хотел еще что-то добавить, но тут неожиданно вмешался Сережка-москвич, единственный прибившийся к отряду танкист-окруженец.
- Товарищ комиссар, а если еще и с другой стороны…
Но старый Дубяк тут же осадил его:
- Ты, Серега, уразумей. Так мы вси в один бик стрелять будем, ну а в рази чого, то тикаты теж вси разом и теж в один бик. Дийшло?
- Убегать?.. - закипятился Сергей. - Да я б с той стороны!..
- Не горячись, хлопче, - Малевич положил руку Сергею на плечо. - Тут дело серьезное. Панас верно говорит, может, еще и драпать придется, ну а в случае чего, не я один, а вы все на подхвате…
Разговор прервало быстрое шлепанье шагов по мокрой дороге. Из-за поворота выскочил младший Дубяк и, увидав своих, замахал руками.
- Едут! Вдвох…
- Ну, молодец! Хорошо… Теперь скочь до брата, - Малевич кивнул головой в сторону поляны, - и, если там пусто, подавайтесь по-троху назад. А как у нас стрельба кончится, то сразу сюда, но осторожненько… Понял?
- А може, я тут?.. - начал было хлопец, но тут уж рявкнул дядька:
- Цыть, я сказав! - племянника как ветром сдуло, а сам Дубяк повернулся к Малевичу. - Командуй, комиссар…
Но командовать не пришлось. Двое с винтовками спрятались за стволы потолще, Малевич, держа наган наготове, залез поближе к колее, а остальные отошли назад под деревья и там затаились.
Едва засада успела распределиться, как послышалось звяканье сбруи, и из-за поворота показалась груженая фурманка. Она подъезжала медленно. Лошади выгибали от натуги шеи, и все равно подвода, заваленная мешками, то и дело проваливаясь колесами в разъезженную колею, еле ползла. От каждого толчка, сидевшие рядышком полицаи, пьяно покачивались, и при этом один из них лениво потряхивал вожжами, а другой, похоже, дремал, опершись на поставленную стоймя винтовку.
До намеченного куста еще оставалось порядочно, когда кто-то не выдержал, и из леса раздался первый, особенно громкий выстрел. За ним горохом зачастили другие. Один полицай сразу ткнулся носом, но второй успел выпрыгнуть из фурманки. Решив, что он хочет сбежать, Малевич рванулся вперед и выскочил на дорогу. За ним бросились остальные, хлопнуло еще несколько запоздалых выстрелов, и через минуту все было кончено.
Разлезающиеся, насквозь промокшие постолы отчаянно скользили по грязи и, метнувшись к первой подводе, Малевич почему-то подумал: "Сейчас с полицая сапоги сдеру!"
Убитый наповал возница повис над колесом и, стаскивая его с сиденья, Малевич услышал, как из четвертной бутыли с бульканьем выливаются остатки самогона.
Только теперь комиссар сообразил, что в ответ не было сделано ни одного выстрела, и огляделся. Все, прятавшиеся в засаде, выскочили из-за деревьев и возбужденно галдели. Только Сережка-москвич, уже успев выскочить на дорогу, нетерпеливо рвал винтовку из-под полицая, свалившегося прямо в грязную колею.
- В лес! - заорал, приходя в себя Малевич. - Быстро! Подводу и полицаев в лес!
Убитых прибрали быстро, но с фурманкой ничего не получалось. Завернутая в лес упряжка никак не могла вырвать колеса из грязной засасывающей колеи. Сообразив, что подвода нагружена мешками, Малевич схватил верхний и, нанюхав через мешковину нестерпимый дух свиного сала, скомандовал:
- Разбирай груз! Гони налегке! Вороши листья! Следы маскируй!
Полупустая фурманка легко покатились между деревьев, успевшие примчаться сюда молодые Дубяки старательно закидывали листьями оставшиеся после колес полосы, и только теперь Малевич позволил себе расслабиться…
* * *
Задержавшись у ворот католического кладбища, пан Казимир огляделся. Людей на улице было мало, и только по другой стороне куда-то к центру направлялась группа рабочих. Впереди вышагивал мастер-немец, а последним торопился маленький подмастерье. Плечо у мальчишки оттягивала большая сумка, увешанная мотками электрического провода.
Не заметив ничего подозрительного, пан Казимир через низкую, заставлявшую нагнуться калиточку прошел в ограду. Светило сонце, и из-под снежных, защищенных от ветра шапок на памятниках, там и сям проступали мокрые полосы. Свернув с центральной дорожки, пан Казимир неспешным шагом прошел в укромный угол и остановился возле большого скульптурного изображения скорбящего ангела.
С самым смиренным видом пан Казимир опустил голову и надолго замер в приличествующей случаю позе. Солнечный луч, чудом прорывавшийся сквозь облачную завесу, освещал ангелу крылья и лежавшие на них ноздревато-мягкие полосы снега по-весеннему искрились.
Спокойное, неторопливо-ритмичное поскрипывание чьих-то шагов заставило пана Казимира обернуться. За частоколом памятников мелькнула серая фигура, и на узкой дорожке появился поручик Вукс. Увидев майора, поручик огляделся и только после этого подошел.
Примерно с минуту они стояли рядышком, не произнося ни слова. С того момента, как они расстались под Голобовым, это была их первая встреча, и обычное приветствие никак не могло отразить охватившее обоих чувство.
Краем глаза пан Казимир покосился на смешную, совсем не по сезону фуражку Вукса. Поднятые отвороты венчал ботиночный узелок, с лихо, на манер заячьх ушей торчащими петельками. Майор улыбнулся и негромко сказал:
- Опусти наушники, Владек, холодно…
Пока Вукс послушно развязывал тесемки, пан Казимир в упор рассматривал керамический овал с надписью, вделанный в цоколь памятника, и только потом жестко, без тени прежней улыбчивости, спросил:
- Как устроился?
- Неплохо… - Вукс отвечал так спокойно, как будто за это время ничего и не произошло. - А как вы?
- Тоже неплохо. Теперь я - личный переводчик герра Хюртгена. Благодаря стечению обстоятельств, случайностей и желания… - Пан Казимир криво усмехнулся. - А ты… в Голобове?
- Нет, закрепиться в Голобове не удалось. Попали со Стусом в облаву, сбежали уже из постерунка… С треском.
В первый момент пан Казимир хотел уточнить подробности, но воздержался: прежде всего предстояло выяснить главное.
- И что? Все обошлось?
- Да. Удрали в село до Стусовой кобеты. Там повезло. Староста помог, младшим письмоводителем в гмину устроил. Дед Степан там староста. Тот самый…
- Дед Степан? - удивился пан Казимир. - Говорил что-то?
- Да, привет вам передавал.
- Даже так… Он что, с немцами?
- Нет. Случайно попал, по-немецки кумекает.
- Это хорошо… - Пан Казимир ненадолго задумался и только после этого спросил: - Ты все точки сумел проверить?
- Да. Уцелело четыре.
От неожиданности пан Казимир вздрогнул. Он приучил себя к мысли, что все потеряно и им придется начинать с нуля, а тут такая удача! Нет, на такое везение майор никак не рассчитывал, и, словно догадавшись об этом, Вукс деловито пояснил:
- Я лично проверил. Но связь потеряна. Начисто. И еще, замечено самозарождение подпольных групп.
- Ну что ж… Четыре опорных пункта… Уже кое-что. И люди, говоришь, есть?
- Люди-то есть, а вот связь… Как быть?
- Как быть? - Пан Казимир вполголоса повторил вопрос. - Воссстанавливать… Все восстанавливать. Но только теперь все цепочки соединим в веер.
- Веер? - изумился поручик. - Вся связь из центра?