Уинона, прервала их, сказав что-то к Шекспиру. Тот перевел:
- Она хочет знать, есть ли у тебя жена.
Нат чуть не выронил из рук скальпы.
- Я предупреждал тебя. Она вбила в свою изящную головку, что ты - самый прекрасный мужчина. Первое, что я узнал за свою долгую жизнь: женщина никогда не сдается, если на кого-то положила глаз. В девяти из десяти случаях она добьется мужчины, который ей приглянулся. Единственное, что может помешать, - непредвиденные обстоятельства. Не важно, белая это женщина, индианка, египтянка или Елена Троянская, но она женит на себе понравившегося мужчину. - Шекспир засмеялся и покачал головой. - Второе, что я понял, - женщина никогда не успокоится, выйдя замуж за этого мужчину. Запомни, Нат. Нет на свете женщины, которая во всем соглашалась бы с тобой. Тот, кто считает иначе, думает тем, что у него ниже пояса.
Юноша улыбнулся и взглянул на Уинону, никакого сомнения, она смотрит на него глазами влюбленной женщины.
- Я всегда думал, что индианки скромные и застенчивые.
- Застенчивые еще хуже - они придумывают самые хитроумные ловушки.
- Кажется, ты путаешь любовь с охотой и погоней за дичью.
- Ты только что попал в точку. Любовь - это охота, а для женщины - самая важная из всех. Она заманивает свою жертву с помощью разнообразных чар, и невозможно устоять перед искушением.
- Думаю, ты преувеличиваешь.
- Время покажет.
- Можешь передать ей, что я не женат, и расскажи ей все, что она хочет знать.
- Как пожелаешь. Кстати, напомни дать тебе одну из книг Шекспира, из нее ты сможешь почерпнуть уму-разуму.
- Уж лучше напиться.
Они добрались до лагеря. Вокруг лежали тела мужчин, женщин и нескольких детей. Черноногие никого не щадили. С печальными лицами шошоны собирались оказать последние почести мертвым.
- Не надо ли им помочь? - спросил Нат.
- Они не захотят нашей помощи. Для них это очень личное дело.
Неожиданно Уинона бросилась к пожилой женщине с раненой головой.
- Почему черноногие убивают женщин и детей? Как можно убивать беззащитных?
- Беззащитных? - повторил Шекспир и хмыкнул. - С чего ты это взял? Действительно, в основном воюют мужчины, но женщины и дети далеко не беззащитны. Они помогают своему племени в случае нападения. Индейские мальчики с детства учатся стрелять из лука, и женщин тоже лучше не сердить. В некоторых племенах им даже разрешают участвовать в набегах. Юты позволяют женщинам сопровождать их, если те выражают подобное желание.
- Даже так? - удивился юноша.
- Да. Запомни это. Однажды такая вот милая девушка может нацелить в тебя копье. И что ты тогда будешь делать?
- Я сделаю все возможное, чтобы не ранить женщину.
Траппер улыбнулся:
- Неужели?
- Я не знаю, хорошо ли это, но меня воспитали как джентльмена и научили обращаться с леди.
- Настоящие леди - это те далекие высокомерные дамы в модных платьях. Если ты не изменишь свое отношение к женщине, можешь оказаться мертвым джентльменом.
- Тебе приходилось убивать женщину?
Шекспир бросил быстрый взгляд на своего спутника:
- Это как раз тот вопрос, который ты не должен задавать мужчине, даже другу.
- Прости.
- А вот и мы, - объявил траппер. - Это типи Черного Котла.
- Что-что?
- Типи. Так называют коническую палатку, особым образом устроенную.
Нат внимательно оглядел сооружение. По форме оно напомнило стог сена, какие Кинг видел на фермах. Сосновые шесты были воткнуты в землю по кругу, их верхние концы собраны вместе и скреплены. Сверху на каркас натянут чехол из бизоньих шкур. Высота этой конструкции составляла примерно двадцать пять - тридцать футов, а диаметр круга у основания - около двадцати.
- Нам придется ждать Черного Котла, чтобы войти внутрь, - объявил траппер. - А пока я объясню тебе, как себя вести.
- То есть?
- Вот несколько основных правил, которые ты должен знать. Видишь вход? - спросил Шекспир и указал на полог, развевающийся на ветру.
- Да.
- Если он открыт, можешь входить в типи, не соблюдая никаких формальностей, но, если полог закрыт, ты должен ждать, пока тебя не пригласят. Понимаешь?
- Да.
- Как только войдешь, встань справа и жди, пока хозяин не предложит тебе сесть.
- А почему я не могу пойти налево?
Шекспир вздохнул:
- Да потому, что налево ходят женщины. Ты же не женщина?
- Конечно же нет.
- Итак, идешь направо. Возможно, хозяин захочет, чтобы ты сел слева от него, но по пути к своему месту постарайся не проходить между очагом и человеком, который греется у огня.
- Почему?
- Индейцы считают это проявлением грубости и плохим знаком. Так что всегда обходи сзади людей, сидящих у огня. Если тебе предлагают есть, ешь. И не оставляй ни кусочка, ни крошки, или обидишь хозяина.
Нат покачал головой в изумлении:
- Я и понятия не имел…
- Подожди, я еще не закончил. Если хозяин стучит своей трубкой о землю или просит женщину расстелить одеяло, для гостя это знак уходить.
- А уходить я должен держась правой стороны?
- Нет. Тогда вылетишь через дымовой клапан, - ответил траппер и слез с лошади, Нат тоже спешился.
Они услышали погребальный плач и, оглянувшись, увидели троих шошонов, которые несли четвертого. Рядом шла женщина со слезами на глазах. Руки ее были прижаты к щекам, она жалобно всхлипывала.
- Я рад, что ты преодолел себя, - заметил старый охотник.
- То есть?
- Тебе предстоит увидеть зрелище, от которого кровь стынет в жилах.
ГЛАВА 8
Шекспир, как всегда, нисколько не преувеличивал.
Пока одни шошоны заботились о раненых, другие собирали убитых. Среди погибших оказалось трое воинов, пять женщин и трое мальчиков. Их тела сложили в ряд недалеко от типи Черного Котла. Сюда же стащили трупы и одиннадцати черноногих.
Нат с интересом наблюдал за происходящим. Жены троих погибших воинов рыдали над телами мужей, матери и сестры мальчиков горько оплакивали своих чад. Мужчины же выражали скорбь иначе.
Черный Котел и другие шошоны подошли к поверженным врагам, достали ножи и начали вырезать у них сердце, печень и другие органы, сопровождая это пронзительными криками и стонами.
Придя в ужас от такого зверства, Нат наклонился к Шекспиру:
- Почему они так издеваются над черноногими?
- Они мстят за убитых.
- Мстят трупам?
- Это не имеет значения.
Нат испытал сильное отвращение, когда шошоны начали резать на кусочки органы и кидать их сбежавшимся невесть откуда собакам. Он склонил голову, почувствовав, как к горлу подступает тошнота, а когда снова поднял взгляд, стало еще хуже.
Шошоны отрубали головы.
- Эта часть мне нравится больше всего, - прокомментировал траппер.
Теперь индейцы, взяв в каждую руку по ужасному трофею, стали танцевать, победно размахивая головами и крича от восторга. Женщины и дети тоже ликовали.
- Что же это, Господи? - вздохнул Нат. Шекспир, услышав это, поморщился:
- Бог белых людей не в чести к западу от Миссисипи. Большинство племен верит во Всевышнего Духа. У них своя религия.
Нат с ужасом взглянул на него:
- Этих людей ты называешь религиозными?
- Запомни: кто Бог одному, другому может быть дьяволом.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Не суди индейцев по своим меркам.
- Дикари они и есть дикари, как на них ни смотри.
- Что с того? Разве стоит лучше относиться к белым только потому, что они считают себя более цивилизованными?
Нат недоуменно посмотрел на траппера:
- И ты одобряешь такое их варварское поведение?
- Не буду лгать. Да, одобряю.
- Как ты можешь?
- Это веление их природы.
- Что?
- Закон природы, устройство здешней жизни. Как ни назови это чувство, оно обязательно созреет в человеке, прожившем здесь достаточно долго. Ты назвал шошонов варварами, а они всего лишь гордятся тем, что в честном бою одолели врагов. По крайней мере, они искренны и честны в проявлении эмоций, - объяснил Шекспир. - О белых я такого сказать не могу. Они прячутся за стеной законов, им проще отказаться от своих чувств, чем обидеть кого-то. И если возникает спор, белые слишком трусливы, чтобы решать дело в поединке, поэтому ищут правду в суде. Белые никогда не смотрят в глаза врагам и несвободны в своих желаниях. Если они проигрывают, то делают вид, что им все равно, хотя в глубине души им хочется избить своего противника до полусмерти.
Нат смотрел на шошонов, не говоря ни слова.
- В этих краях человек наслаждается вкусом истинной свободы. Но природа предупреждает каждого своего сына: если откусишь кусок не по зубам, придется заплатить за это. Большой ли кусок, маленький - не имеет значения. Эти черноногие отхватили слишком большой для них кусок, и теперь шошоны поступают совершенно правильно. - Шекспир помолчал. - Ты понимаешь, что я пытаюсь объяснить тебе?
- Думаю, да.
- Цивилизация защищает людей от ошибок, Нат. Людям в Сент-Луисе и Нью-Йорке не приходится беспокоиться о еде, если им не удалось подстрелить оленя или лося. Они могут прогуляться до магазина на углу и купить все, что нужно. Им не приходится мучиться от жажды, если они заблудились и не могут найти родник. В городе можно напиться где угодно и чем угодно.
Нат слушал его вполуха, наблюдая за тем, как шошоны снимают скальпы.
- Цивилизованные города для болтунов и слабаков, - продолжил траппер. - Там хвастуны не боятся, что их призовут к ответу, они знают, что у немногих хватит ума перечить им. Здесь, если кто-то попытается обмануть другого, его просто убьют - и все.
Шошоны водрузили головы на копья и теперь с гордостью потрясали ими в воздухе.
- В этих краях мужчина не может позволить себе быть слабым. Правду говорят, что выживают сильнейшие, а иногда это не удается даже им. Посмотри, что случилось с твоим дядей Зиком, - напомнил Шекспир.
- Почему тогда столько белых людей отправляются на Запад жить, охотиться, жениться на индианках, если жизнь здесь трудна и полна опасностей? Если одна маленькая ошибка, например, наклониться, чтобы напиться из источника и не заметить змею на ближайшем камне, может стоить жизни, почему они остаются здесь? Или свобода, о которой ты говоришь, важнее всех этих неприятностей?
- Это тебе придется решать самостоятельно. Мне она дороже всего золота в мире, а для тебя может не стоить и цента.
- Не знаю, не знаю… - протянул Нат.
Воины отнесли надетые на копья головы в южную часть деревни. Сбросили их на землю, стали разбивать лица и раскалывать черепа. Кровь и мозги разлетались по земле.
- Почему они просто не похоронят тела и не забудут об этом?! - спросил Нат с негодованием.
- Индейцы никогда не хоронят тела врагов. Почему они должны отсылать противников прямо к Всевышнему Духу? И потом - индейцы относятся к мертвецам совсем иначе, чем белые.
- Да уж, это я заметил.
- Воины считают ку - свои подвиги - по числу мертвецов…
- Подожди, - прервал его Нат. - Я думал, они считают ку, если им удается коснуться врага, неважно, умрет он после этого или останется жить.
- Это гораздо сложнее. Некоторые племена могут присудить победу над одним врагом сразу четырем воинам. Так поступают кроу и арапахо. Шайены - только троим. А ассинибойны не позволяют засчитывать ку, если до тела врага не дотронулись.
Нат пожал плечами:
- Не пойму что-то…
- Попытаюсь объяснить, - начал Шекспир менторским тоном. - Предположим, воюют два племени - кроу и черноногие. Один из кроу наносит врагу удар томагавком и заявляет о своем первом ку, что является огромной честью для него, потому как он нанес удар, пока тот был еще жив. Другой воин кроу видит раненого черноногого и убивает его - это второй ку, хотя и не такой почетный. Понимаешь меня?
- Вполне.
- Прекрасно. Третий воин снимает скальп с мертвого тела - это третий ку, который ценится еще ниже. Наконец, четвертый кроу вырезает сердце врага, это уже совсем немного, но воин дорожит каждым трофеем, который удается добыть.
- Почему первый кроу не убил и не скальпировал врага? - спросил Нат.
- Ты что-то недопонял. Представляешь, какая суматоха творится на поле боя. Иногда воин ранит противника, а времени прикончить его нет. Это делает уже другой, - ответил Шекспир.
- Все ясно, - кивнул Нат. - Но лично меня не привлекает перспектива резать врага на кусочки. Это работа мясника.
- Война и есть откровенная резня. Не слушай тех, кто говорит иначе.
Шошоны наконец закончили свой ритуал и присоединились к женщинам и детям, собравшимся вокруг покойных членов племени. Воины подошли к телам соплеменников и стали вполне серьезно разговаривать с ними.
- Что это они делают? - в недоумении спросил Нат, совершенно сбитый с толку видом взрослых мужчин, беседующих с безжизненными телами сородичей.
- Они рассказывают, что отомстили за них черноногим.
- Но ведь…
- Ты опять думаешь как белый, - посетовал старик. - Если индейцы смотрят на все - от еды до сражения - иначе, чем мы, могут же они и к мертвецам относиться по-другому?
Нат кивнул.
- Большинство индейцев верят в жизнь после смерти. Снейки считают, что мертвые наблюдают за живыми и что у каждого воина есть свой ангел-хранитель.
- Подожди-ка минуточку. Ты только что назвал их снейками, я думал, что они шошоны.
- Сами себя они называют шошонами, но многие белые зовут их снейками, может, потому, что большую часть года они проводят у реки Снейк, а остальное время охотятся на бизонов на равнинах.
Послышался стук копыт, и вскоре шесть шошонов, которые погнались за черноногими, выехали из-за деревьев.
- Давай устроимся поудобней, - посоветовал Шекспир, - это может затянуться надолго.
Он сел на землю, скрестив ноги и положив карабин на колени.
Нат остался стоять, боясь пропустить что-нибудь важное. Он представил, как, вернувшись в комфортный и безопасный Нью-Йорк, станет рассказывать Аделине и своей семье душераздирающие истории о том, что пережил в этом диком краю. Сейчас у него была великолепная возможность собственными глазами увидеть то, что приводит в мистический ужас всех белых.
Воины спешились. Один из них что-то гордо выкрикнул, показывая тело черноногого, которого он настиг и убил. Воин то и дело ударял тело томагавком, описывая свой подвиг.
Взглянув на труп, Нат узнал воина, которого случайным выстрелом оставил без лошади. Стало быть, Кинг виновен в его смерти. "Еще одна жизнь на моей совести!" - с горечью подумал он. Парня все еще беспокоили мрачные размышления о том, что случится с его душой после всех совершенных убийств. Нат никогда не был излишне религиозным, но в юности регулярно посещал церковь и мог наизусть процитировать десять заповедей. Не убий. Яснее и быть не может.
Он посмотрел на свои руки. Странно, что после всех этих убийств руки не изменились, да и сам он остался практически тем же человеком. То, что Нат лишил жизни других людей, не привело к каким-либо переменам в нем. Хотя в глубине души он понимал, что последних двоих черноногих ему уже было легче убивать, чем тех, первых.
Что же произошло?
Эта мысль беспокоила Ната. Должно быть, убивать становится все легче и легче. Тогда что отличает его, скромного честного человека, от хладнокровного убийцы? Должен же он обладать какими-то качествами, чтобы не стать похожим на бессердечного головореза?
Но какими?
Среди шошонов послышался крик.
Нат испуганно поднял глаза.
Очевидно, похороны не были каким-то сложным ритуалом. Несколько человек отошли подальше и начали копать могилы, другие собирали одежду и всякую утварь. Женщины, родственницы погибших, напоследок обнимали тела и заходились в рыданиях.
- Я слышал тут кое-что, - вспомнил Шекспир, стараясь перекричать плач. - Обычно они пропускают день, прежде чем похоронить воинов, но во время охоты шошоны наткнулись на следы большого отряда черноногих. Вот почему воины вернулись так быстро. Племя собирается отправиться в путь завтра утром.
- Сколько же черноногих они видели? - рассеянно спросил Нат.
- Говорят, около полусотни.
- Так много? - удивился Нат. - Откуда их здесь столько в такое-то время? Должно быть, им стало известно об этой самой встрече?
- Скорее всего так. Потому-то они здесь, - согласился Шекспир. - Они бродят вокруг, будто хищники, нападая и на белых, и на индейцев других племен, на всех, кто встречается на пути. Черноногие, конечно, знают о встрече и считают это прекрасным шансом свести старые счеты.
- Нельзя ли им как-нибудь помешать?
Шекспир усмехнулся:
- Многие белые и индейцы делают это при каждом удобном случае. Даже мы с тобой.
- Я серьезно.
- А что бы ты сделал?
- Ну, я бы собрал армию и уничтожил бы их всех или прогнал в Канаду.
- Ну вот, ты опять жаждущий крови юнец. Где, интересно, ты собираешься взять армию? Собрать вместе индейские племена? Черноногие - самое сильное племя в северных горах и на равнинах. Они то и дело нападают на не-персэ, гладкоголовых, кроу, шошонов. Они присвоили себе лучшие земли, загнав других в холмистые долины. Не найдется ни одного племени к северу от Золотой реки, у которого был бы шанс победить черноногих.
- А белые? Почему они мирятся с этой ситуацией?
- Возможно, потому, что нашего брата тут не более пяти сотен человек, да и те раскиданы по всему Западу, от Миссисипи до Тихого океана и от Канады до Санта-Фе, не считая штата Миссури.
- Интересно, сколько же черноногих?
- Точно не знаю, но, думаю, тысяч восемь-десять…
- Я и понятия не имел, - признался Нат. Шошоны по-прежнему были заняты приготовлениями к похоронам, Шекспир перевел взгляд на своего друга:
- Позволь рассказать тебе еще одну историю. Примерно лет пять назад нашелся тут один человек, который предложил, как и ты, собрать армию, только против арикара, а не черноногих.
- И что?
- Ты дашь мне закончить? Человек по имени Эшли привел сюда около семидесяти солдат из Сент-Луиса. Они добрались до поселений арикара на реке Миссури и там на них напали шесть сотен воинов. Эшли потерял двенадцать человек и поспешно вернулся вниз по реке. Он послал письмо полковнику Генри Левенуорту, настоящему сорвиголове. Тот собрал сотни две людей, захватил с собой несколько орудий и направился к арикара, чтобы преподать им урок. - Шекспир засмеялся.
- Что тут смешного?
- Не обращай внимания. На чем я остановился? Ах да. По пути к полковнику присоединились почти семь сотен сиу. Они терпеть не могут арикара и очень хотели помочь устроить им взбучку. Полковник Левенуорт назвал армию Легион Миссури, и к тому времени как они появились в землях арикара, к нему еще прибились белые и сбившиеся с пути индейцы, так что под его началом было уже около тысячи человек.
- Арикара, должно быть, досталось, - предположил Нат.
Шекспир снова засмеялся:
- Ты думаешь? Арикара, естественно, не могли не заметить такую армию, поэтому сделали то единственное разумное, что им оставалось.