Все, кроме Робби, стоящего в стороне. Шотландец взял в обычай носить поверх кольчуги серебряное распятие, демонстрируя тем самым желание оградить себя от дьявольских чар.
- Добрый был лук, - сказал Томас, глядя на тлеющие угольки.
Но новый был не хуже, а может быть, и лучше, и два дня спустя он взял его с собой, когда повел людей в самую крупную до сих пор вылазку.
В замке осталась лишь горстка воинов, необходимая для охраны. Томас планировал этот рейд не на один день, знал, что вылазка будет долгой, а потому выступил до рассвета. Звук копыт эхом отдавался от фасадов домов, когда отряд, звеня оружием, выехал к западной арке, где привратник, чей посох теперь украшал герб графа Нортгемптона, торопливо распахнул перед ними ворота. Всадники рысцой потрусили по мосту и скрылись на юге, среди деревьев. Куда направились англичане, не знал никто.
Они поехали на восток, к Астараку. К тому самому месту, где когда-то жили предки Томаса, к тому месту, где некогда, может быть, тайно хранился Грааль.
- Это его ты рассчитываешь там найти? - спросил сэр Гийом. - Ты думаешь, мы на него наткнемся?
- Я не знаю, что мы найдем, - признал Томас.
- Там ведь есть замок, да?
- Был раньше, - сказал Томас, - но мой отец говорил, что теперь он нежилой.
Нежилым этот замок оказался после того, как был взят и разрушен, и Томас рассчитывал найти там одни руины.
- Зачем же ехать? - спросил сэр Гийом.
- Грааль, - лаконично ответил Томас.
По правде говоря, он ехал из чистого любопытства, но его люди, не знавшие, что он ищет, почувствовали в этой вылазке что-то необычное. Томас ограничился тем объяснением, что ближние окрестности уже разграблены и, чтобы чем-то поживиться, нужно предпринять дальний рейд, однако солдаты noнаблюдательнее заметили, что командир чем-то взволнован.
Сэр Гийом, как и Робби, понимал, каково значение Астарака. Сейчас Робби возглавлял авангард из шести лучников и трех ратников, которые для обнаружения возможной засады ехали на расстоянии четверти мили впереди. Вел их проводник из Кастийон-д'Арбизона, утверждавший, что знает эту дорогу как свои пять пальцев. Путь шел все время в гору, где низкие редкие деревья почти не закрывали обзора. Каждые несколько минут Робби махал рукой в знак того, что впереди все чисто. Сэр Гийом, который ехал с непокрытой головой, кивнул на маячившего впереди всадника.
- Выходит, вашей дружбе конец? - спросил он.
- Надеюсь, что нет, - сказал Томас.
- Ты можешь надеяться, черт возьми, на что хочешь, - сказал сэр Гийом, - но она встала между вами.
Лицо сэра Гийома изуродовал кузен Томаса, оставив нормандцу лишь правый глаз, по левой щеке тянулся шрам, а бороду рассекал белый рубец. Рыцарь был страшен с виду и грозен в бою, но вместе с тем он был великодушным человеком. Сейчас сэр Гийом смотрел на Женевьеву, которая ехала на серой кобыле в стороне от тропы. Она была в своей серебристой кольчуге, светло-серых, облегающих длинные ноги штанах и коричневых сапогах.
- Лучше бы ты ее тогда сжег, - добродушно промолвил рыцарь.
- Ты по-прежнему так думаешь?
- Нет, - признался сэр Гийом. - Мне она нравится. Если Женни нищенствующая, то лучше бы таких нищенствующих было побольше. Но знаешь, как тебе следует поступить с Робби?
- Сразиться с ним?
- Боже упаси, нет! - ужаснулся сэр Гийом, который и в мыслях не допускал ничего подобного. - Отправь его домой. Сколько он должен заплатить за свой выкуп?
- Три тысячи флоринов.
- Не так уж и много, ей-богу! Заплатить за него, и пусть катится! Три тысячи флоринов у тебя, уж наверное, найдется, дай ему и отправь восвояси. Пускай уплатит выкуп и проваливает в свою чертову Шотландию.
- Люб он мне, - сказал Томас.
И это была сущая правда. Он по-прежнему считал Робби другом и надеялся, что их прежние добрые отношения еще вернутся.
- Как ты его ни люби, - едко возразил сэр Гийом, - но ты же с ним не спишь, а когда дело доходит до выбора, Томас, всяк выбирает ту, что греет ему постель. Долголетию это, может быть, не способствует, зато жить веселее.
Рыцарь рассмеялся и отвернулся, высматривая внизу возможных врагов.
Враги не показывались. Граф Бера словно забыл об англичанах, прибравших к рукам часть его владений, но сэр Гийом, воин куда более опытный, чем Томас, подозревал, что граф просто собирает силы.
- Он не суется к нам, пока не готов, - промолвил нормандец, - но это до поры до времени. А ты заметил, что коредоры проявляют к нам интерес?
- Заметил, - ответил Томас. От него не укрылось, что во время вылазок за его отрядом постоянно наблюдали оборванцы разбойничьего вида. Разумеется, наблюдали издалека, никогда не приближаясь на расстояние выстрела из лука, но они были повсюду, и он знал, что в этих холмах в любую минуту может на них наткнуться.
- А ведь это не в обычае разбойников - нападать на солдат, - заметил сэр Гийом.
- Пока что они на нас не нападали, - указал Томас.
- Следят-то они за нами не ради забавы, - сухо промолвил рыцарь.
- Вероятно, за наши головы назначена награда, - отозвался Томас. - Эти мошенники хотят денег, и в один прекрасный день они наберутся смелости. Я, во всяком случае, надеюсь на это.
Он погладил свой новый лук, вложенный в притороченный к седлу длинный кожаный чехол.
Солнце еще не перевалило за полдень, а отряд уже пересек несколько широких плодородных долин, разделенных высокими скалистыми грядами, протянувшимися с севера на юг. С вершины гряды Томас видел десятки деревень, но когда они спустились, все деревни скрылись из виду, заслоненные деревьями. С возвышенностей они увидели два замка, оба маленькие, оба с реющими на башнях флагами. И тот и другой находились слишком далеко, и герба было не разглядеть, но Томас предполагал, что это штандарты Бера. По каждой из долин текла с юга на север река, но переправиться через них не составляло труда, ибо ни мост, ни броды никем не охранялись. Здешние дороги, как и реки, шли по долинам вдоль холмов, тоже с юга на север, и местные сеньоры, хозяева этих богатых земель, не опасались пришельцев с запада или с востока. Их замки запирали входы в долины, что позволяло гарнизонам собирать пошлины с проезжающих по дорогам купцов.
- Это и есть Астарак? - спросил сэр Гийом, когда они перевалили очередной кряж.
Он смотрел вниз, на деревеньку с небольшим замком.
- Замок Астарак разрушен, - ответила Женевьева. - Там только башня и остатки стен на утесе. Больше ничего.
- Ты там бывала? - спросил Томас.
- Мы с отцом всегда отправлялись на оливковые ярмарки.
- Оливковые ярмарки?
- В праздник святого Иуды, - пояснила она. - Туда стекалась уйма народу. Мы зарабатывали хорошие деньги.
- А там, значит, торговали оливками.
- Оливковым маслом, только что отжатым; понавезут, бывало, столько, что хоть залейся, - кувшинами отмеряли. По вечерам начинались забавы: выпустят обмазанного маслом поросенка, и люди ловят, кто сможет ухватить. А еще там устраивали бои быков и танцы…
Она рассмеялась и поскакала вперед. Женевьева ездила хорошо, с прямой спиной и твердой посадкой, тогда как сам Томас, подобно большинству лучников, болтался в седле, как куль с овсом.
Миновал полдень, когда отряд въехал в долину Астарака. Коредоры уже заметили англичан, и десятка два оборванных разбойников следовали за ними по пятам, держась, однако, на почтительном расстоянии. Томас не обращал на них внимания, он пристально вглядывался в темные очертания разрушенного замка, высившегося на каменной скале в полумиле к югу от маленькой деревушки.
С севера вдалеке виднелся монастырь, скорее всего цистерцианский, потому что у церкви не было колокольной башни. Он оглянулся на замок, подумав, что, раз его семья некогда им владела, если его предки правили этими землями, а его родовое знамя реяло над этой, ныне полуразрушенной, башней, он должен бы испытать какие-то особые, сильные чувства. Но в душе не шевельнулось ничего, кроме смутного разочарования. Эта земля ничего для него не значила, и ему трудно было понять, как нечто столь драгоценное, как Грааль, могло иметь отношение к этой жалкой груде развалин.
Возвратился из дозора Робби, Женевьева посторонилась, уступая ему место рядом с Томасом. Робби даже не посмотрел в ее сторону, серебряный крест у него на груди ослепительно сверкнул ей в глаза.
- Замок - и посмотреть не на что! - сказал он Томасу.
- Верно, - согласился тот.
Робби резко повернулся к нему так, что скрипнуло седло.
- Дай мне дюжину ратников наведаться в монастырь. Поди, у них полные закрома.
- Возьми с собой еще полдюжины лучников, - предложил Томас, - а я с остальными посмотрю, что есть в деревне.
Робби кивнул, потом оглянулся на маячивших вдалеке коредоров.
- Эти ублюдки не осмелятся напасть.
- Я тоже так думаю, - согласился Томас, - но у меня есть подозрение, что за наши головы назначена награда. Так что держитесь вместе.
Робби кивнул и, так и не взглянув на Женевьеву, поскакал прочь. Отправив с шотландцем шестерых лучников, Томас с сэром Гийомом спустились во главе своего отряда в деревню. Едва там завидели приближающихся всадников, как посреди домов запылал огромный костер и к безоблачному небу взметнулся густой столб черного дыма.
- Подают знак, - сказал сэр Гийом. - Дальше на всем пути нас будут так встречать.
- Знаками?
- Граф Бера не дремлет, - пояснил рыцарь. - По всей округе отдан приказ зажигать при нашем появлении сигнальные огни, чтобы вилланы других деревень угоняли в леса свой скот и прятали дочерей. Ну а главное, дым будет виден в Бера, и граф будет знать, где мы находимся.
- Мы же чертовски далеко от Бера.
- Да, и сегодня они за нами не поскачут, - согласился сэр Гийом. - Понимают, что им все равно не успеть.
О цели нынешнего похода люди Томаса знали не много. Они думали, что выехали просто пограбить жителей. В конце концов, думали солдаты, граф Бера не стерпит такого разбоя и выступит против них со своим войском, завяжется настоящее сражение, и тогда они с Божьей помощью (а если не с Божьей, так хоть с помощью дьявола) сумеют захватить ценных пленников и станут еще богаче. Ну а до тех пор грабили, что подвернется, и крушили, что попадалось на пути. С этой целью Робби поехал к монастырю, сэр Гийом повел остальных людей в деревню, и лишь Томас с Женевьевой повернули на юг и стали подниматься по едва заметной тропе к лежащему в руинах замку.
"Когда-то он был нашим", - думал Томас. Здесь жили его предки, однако он по-прежнему не испытывал никаких чувств. Он никогда не думал о себе как о гасконце и, уж тем паче, как о французе. Он был англичанином, но сейчас, всматриваясь в разрушенные стены, пытался представить себе те времена, когда замок высился целым и невредимым и распоряжались в нем его, Томаса, предки.
Они с Женевьевой привязали своих коней у разрушенных ворот и, перебравшись через завал упавших камней, проникли во внутренний двор. Впрочем, проникнуть туда можно было и с любой другой стороны, от стены почти ничего не осталось, ее обломки по камушку растащили окрестные жители на строительство своих домов или амбаров. Лучше всего сохранилась главная башня, но и она наполовину обрушилась и с южной стороны зияла пустым провалом. В северной стене наверху видны были остатки очага, внизу торчали каменные выступы, подпиравшие пол. С восточной стороны спиралью поднималась вверх винтовая лестница, ведущая в пустоту.
Рядом с башней, на самом высоком выступе скалистого утеса, находились остатки часовни. Ее пол был вымощен каменными плитами, на одной из которых сохранилась та же эмблема, что и на луке Томаса. Он положил лук на пол и присел на корточки, прислушиваясь к себе, не отзовется ли что-то в душе при встрече с родными местами.
- Когда-нибудь, - Женевьева стояла на обломках южной стены, глядя на юг, вниз на долину, - ты расскажешь мне, зачем мы сюда приходили.
- Набег сделали, зачем же еще? - буркнул Томас.
Девушка сняла шлем и встряхнула по-девичьи распущенными волосами. Она смотрела на него, улыбаясь, ветер трепал ее светлые пряди.
- Ты принимаешь меня за дурочку, Томас?
- Что ты, нет! - осторожно возразил он.
- Ты едешь во Францию, проделываешь длинный путь из Англии, - сказала она, - приезжаешь в маленький городок под названием Кастийон-д'Арбизон, а оттуда направляешься сюда. По пути можно было выбрать для набега какое угодно селение среди десятка других, а мы выбрали это. И тут оказывается та же эмблема, что на твоем луке.
- Геральдических знаков очень много, - возразил Томас, - и среди них попадаются похожие.
Она помотала головой, как бы отметая это возражение.
- Что изображает эта эмблема?
- Йал, - ответил он.
Йал представлял собой вымышленного геральдического зверя с грозными клыками и когтями, одетого в чешуйчатую броню. На пластинке, прикрепленной к луку Томаса, зверь держал чашу, а вот в когтистых лапах чудовища, изображенного на полу, ничего не было.
Женевьева посмотрела мимо Томаса туда, где люди сэра Гийома загоняли скот в загон.
- Мы с отцом наслушались всяких историй, - сказала она. - Он любил слушать рассказы и вечерами частенько пересказывал мне. Предания о чудовищах, обитающих в горах, о драконах, летающих над крышами домов, легенды о чудесах у святых источников, о женщинах, у которых рождались монстры. Тысячи всевозможных историй. А попадая в эти долины, мы снова и снова слышали одно и то же предание.
Она умолкла.
- Продолжай, - сказал Томас.
Ветер налетал порывами, поднимая длинные тонкие пряди ее волос. Она была достаточно взрослой, чтобы собрать их в узел на макушке, как делают женщины, но ей нравилось ходить с распущенными волосами. Томасу подумалось, что это делает ее еще более похожей на драгу.
- Мы все слышали о сокровищах "совершенных", - сказала Женевьева.
Совершенными называли предшественников нынешних нищенствующих, еретиков, отрицавших власть церкви, чье учение распространялось на юге до тех пор, пока церковь с помощью короля Франции не разгромила гнездо вольнодумства. Костры, на которых во множестве сжигали еретиков, отгорели еще сто лет назад, однако отголоски учения катаров (другое название "совершенных") нет-нет да и всплывали даже поныне. Хотя в эту часть Гаскони катарская ересь не проникала, некоторые представители церкви утверждали, что ею заражен весь христианский мир и ее тайных последователей можно встретить повсюду.
- Сокровища "совершенных", - бесцветным голосом повторил Томас.
- Ты прибыл сюда из далекой страны, - продолжила Женевьева, - а сам носишь здешний родовой герб. Бывая здесь с отцом, мы всякий раз слышали предания об Астараке. Они живы и по сей день.
- Какие предания?
- О том, как один знатный сеньор, спасаясь от преследователей, нашел здесь убежище, и он привез с собой сокровища "совершенных". Предание гласит, будто эти сокровища по сию пору находятся здесь.
Томас улыбнулся.
- Будь они здесь, их бы давным-давно откопали и унесли.
- Если клад спрятан как следует, - возразила Женевьева, - его не так-то легко найти.
Томас посмотрел вниз на деревушку. Из загона, где забивали скот, доносились рев, пронзительные крики и блеянье. Лучшие куски кровоточащего свежего мяса будут привязаны к седлам и отвезены в замок для соления и копчения, а вилланам останутся рога, копыта, потроха и шкуры.
- Люди всюду рассказывают сказки, - сказал он, как бы поставив точку.
Но Женевьева будто не слышала этих слов.
- Из всех сокровищ, - тихонько промолвила она, - есть одно, самое драгоценное. Но говорят, что найти его может только Совершенный.
- Значит, найти его может один Бог, - сказал Томас.
- Однако тебя, Томас, это не останавливает и ты продолжаешь поиски?
- Поиски?
- Поиски Грааля.
Итак, слово было сказано. Нелепое, несуразное слово, невозможное слово, название того, чего, как подозревал Томас, вообще не существует на свете, того, за чем он приехал. Отцовские заметки позволяли предположить, что священник владел Граалем, и кузен Томаса, Ги Вексий, уверен, что Томас знает, где находится эта реликвия, и последует за Томасом хоть на край света, да и Томас явился в Астарак, чтобы подманить кузена-убийцу на расстояние прицельного выстрела из нового лука.
Он поднял взгляд на вершину полуобрушенной башни.
- Сэр Гийом знает, зачем мы здесь, - сказал ей лучник, - знает и Робби. Но больше никто, так что держи язык за зубами.
- Не проговорюсь, - пообещала девушка. - А ты веришь, что он существует?
- Нет, - твердо ответил Томас, хотя в душе вовсе не был так уверен.
- Не нет, а да, - сказала Женевьева.
Томас подошел к ней и тоже стал смотреть на юг, где среди лугов и оливковых рощ петляла речушка. Там показались люди, он знал, что это коредоры, их было десятка два. Он подумал, что с этим надо что-то делать, иначе они так и будут рыскать вокруг его отряда, выжидая, когда кто-нибудь отобьется от своих, чтобы его схватить. Томас не боялся коредоров, но лучше заранее припугнуть этих разбойников и отогнать их подальше.
- Он существует, - настойчиво повторила Женевьева.
- Откуда тебе это знать? - спросил Томас, не спуская глаз с оборванцев, которые в свою очередь следили ним.
- Грааль как Бог, - сказала Женевьева. - Он везде, повсюду вокруг нас, Он явлен во всем, но мы отказываемся Его видеть. Люди думают, будто Бога можно увидеть, только когда построишь огромный храм, наполнишь его золотом, серебром и статуями, а на самом деле для этого достаточно только открыть глаза. Грааль существует, Томас, нужно только раскрыть глаза, и увидишь.
Томас достал из мешка старую стрелу и изо всех сил натянул тетиву. Спина его заныла от напряжения: новый лук был непривычно тугим. Он держал стрелу низко, на уровне своего пояса, а левую руку согнул в локте кулаком вверх; спущенная стрела взлетела в небо и понеслась, пока белое оперение не исчезло из виду. Описав дугу, стрела вонзилась в землю у самой речушки за триста ярдов от замка. Коредоры намек поняли и убежали.
- Ну вот, извел попусту хорошую стрелу, - проворчал Томас, взял Женевьеву за руку и отправился искать своих людей.