- А-а… Понятно. Теперь мне все ясно: братец принял свои меры, выставил такую охрану, что к лодке и мышь не проскочит. Но, надеюсь, не от меня же охраняют русских ребят?
- Нет, ваше величество, конечно, не от вас, но к нам залетела такая важная птица, которой мы еще никогда не видели. Это вас мы сюда пропустили, да и то взяли на себя ответственность. Что же до других - кто бы они ни были - хода тут никому нет. И порт в этом районе уже очищают от кораблей. По дну реки кругом ползают водолазы, под воду спущены батискафы… Словом, меры приняты самые крутые. А этой ночью и завтра будет усиленный режим.
- Да, завтра сюда прибудет командир крейсера. Я пошлю за ним вертолет.
Последние слова шейх произнес с нажимом, - дескать, я-то в курсе всех дел и от меня можете ничего не скрывать.
Кивнул генералу и сел в машину.
На пути во дворец шейх связался с братом, и по тону, и по всему строю речи почувствовал, что король недоволен его вмешательством, но Хасан, видимо, понял, что русский капитан постеснялся обратиться к нему с просьбой и воспользовался удобным случаем попросить шейха. Впрочем, отношения у короля с шейхом были вполне братскими, и он одобрил намерение Мансура посетить "Русалку".
Катя и Мария встали рано и принялись готовить салаты, поставили тесто для блинов, послали капитана на рынок за сметаной.
В восьмом часу на пристань приехал Саид, но его на лодку не пустили невесть откуда взявшиеся тут крутые парни в штатском. Он еле упросил позвать капитана и, когда Прибылов, одетый в яркую форму капитана третьего ранга русского флота, показался на пирсе, замахал ему рукой:
- Капитан Петя! Меня не пускают!..
"Капитан Петя" подошел к нему и, взяв за руку, повел на лодку. Охрана перед ними расступалась, почтительно наклоняя головы.
Здороваясь с Катей и Машей, Саид краснел, заикался и что-то лепетал в свое оправдание.
- Мы отлично отдохнули в твоем… - Маша запнулась, - в вашем девичнике. Очевидно, там живут ваши сестренки - им можно позавидовать.
Катя уловила шутливый тон Марии, продолжала:
- Если и есть рай на белом свете, так это там… ну, где вы нас оставили.
- Нам тоже предлагали там остаться. Это было так мило с их стороны, да и с твоей - тоже. Там, конечно, нет мужчин и нам было бы скучновато, но зато сколько милых девочек! И все такие красотки.
Саид слушал, молчал, краснел и не знал, что отвечать. Что-то сказал насчет родственниц, упомянул какую-то школу, но все его доводы выглядели неуклюже.
- А скажи, пожалуйста, - не унималась Маша, - в этой твоей школе всем находится место или по выбору? Судя по тому, какие там красотки, учениц отбирают тщательно. Все они молодые, старшая из них лет двадцати. Вот Катерина в самый раз. А мне уж… путь туда закрыт. Ну и красотки! Глаза, точно сливы, большие и, как ночь, черные. А вот у Кати - синие. Не подошла бы. Разве что для разнообразия.
- Маша! Перестань, - сказала ей Катя. Она видела, как страдает Саид, и ей стало его жалко. Она была оскорблена и обижена своеобразным гостеприимством Саида, готова была забыть неприятный инцидент. Маша же, видимо, не хотела так быстро забывать обиду. Не было желания мстить Саиду, но и былого сердечного расположения к нему у нее уж не осталось. Она не знала, что преследовал Саид, показывая им свой гарем, но от посещения его дворца остался у неё неприятный осадок.
В десятом часу к стоянке "Русалки" подкатила кавалькада шейха; его у трапа встретил в парадной форме капитан Прибылов и провел в кают-компанию. Здесь на середине стола в большой и красивой вазе ярко алел букет цветов. Женщины были на кухне. Саид вышел из своей каюты, приветствовал отца, но шейх нахмурил брови и не ответил на его приветствие. Всем стало ясно, что Саида ждет суровое наказание. Капитан обратился к шейху:
- Ваше величество! Саид - член нашего экипажа, и сейчас его ждут дела. Позвольте…
- Да, да - я не возражаю.
Саид пошел на пульт помогать Евгению. Там на большом экране засветился аэродром и бегающие по нему пилоты в американской форме.
В телефоне раздался голос Дмитрия:
- Я подлетаю к городу. Что вы видите на большом экране?
- Аэродром и самолеты. Летчики готовятся к вылету.
Капитан Прибылов почувствовал неладное, подошел к двери пульта. Отсюда был виден большой экран. Он начинал светиться лишь в тех случаях, когда складывалась тревожная обстановка и от оператора требовалось вмешательство. К нему приблизился и шейх. Он словно бы чувствовал надвигавшуюся беду, жадно вглядывался в экран. Не заметил, как по трапу спустился только что прилетевший Дмитрий и сел за пульт компьютера. Не поворачивая головы, сказал:
- Мерзавцы! Все-таки решили нанести удар по заводу.
Слово "завод" электрической искрой пронзило мозг шейха. Американская армада с момента, как она вошла в залив, решала вопрос, по какой цели нанести удар: по городу или заводу? И вот - свершилось: сейчас они поднимутся и возьмут курс на завод.
Прибылов шепнул Дмитрию:
- Сзади шейх, приехал в гости.
Дмитрий повернулся к генералу, представился:
- Начальник экспедиции и командир крейсера.
Пожали друг другу руки. Дмитрий показал на экран:
- Сейчас взлетят. Пойдут курсом на завод, на ваш завод.
И вновь сел за компьютер. На этот раз у него была серьезная трудность: он во все программы заложил авианосец "Эйзенхауэр", раскрыл все коды кораблей, подводных лодок, а тут - аэродром какого-то государства. По всему видно - израильского.
Благо, что электронная система этого аэродрома была им раскрыта. Оставалось узнать высоту, курс и скорость, но эти данные компьютер лишь снимет после набора самолетами высоты.
И вот - взлет. Данные есть. Дмитрий наносит удар по всем самолетным компьютерам, в одно мгновение стирает их программы. Ракетоносцы потеряли строй, шарахаются то в одну сторону, то в другую. Головной клюет носом, он будто пьяный. Потом из них точно мешки валятся летчики. И над ними раскрываются парашюты. Катапульты выбрасывают девятого, десятого… наконец, одиннадцатого… Это командир эскадры. Дмитрий выстраивает самолеты в линию. Возвращает в небо страны, пославшей их сеять на арабской земле смерть. Здесь они проносятся с громом и предельной скоростью над крышами домов. Делают один круг, другой, повергая в панику жителей. И затем уносятся курсом на залив, на американскую эскадру.
Шейх Мансур замер в напряженном ожидании. Саид рассказывал ему о чудесах, творимых русским парнем, но то, что он видел на большом во всю стену экране, поражало его и казалось нереальным. Подумал и о том, что спит, тряхнул головой, - да нет же, все он видит наяву. Самолеты летят, и сзади каждого из них все отчетливее проступает белый шлейф. То полосы разогретого воздуха хороводом фантастических змей стелются по небу.
- Скорость! Я им даю максимальную скорость, - негромко проговорил Дмитрий. И потом добавил: - Может быть, они начнут взрываться в воздухе.
И как только он это сказал, головной самолет, взявший особенно большую скорость, вспыхнул бенгальским огоньком, и снопы искр посыпались к морю. Взорвался и второй, и третий… Остальные, приблизившись к авианосцу, свечками взмывали в высоту, там делали горку и камнем летели вниз. И так поочередно, один за другим. И, как снаряды, вонзались в воду. Рядом с авианосцем, в ста метрах от него. Гигантская туша корабля лишь вздрагивала от каждого падения.
Дмитрий вызвал на экран кают-компанию авианосца.
- Джигарян! Все эти самолеты на вашей совести. Летчиков я вновь пощадил. Парни не виноваты; дома их ждут матери и жены. И вас пощадил: уложил самолеты рядом с авианосцем. Но однажды, когда мое терпение иссякнет, я пошлю самолеты вам на голову.
Повернулся к шейху:
- А теперь, ваше величество, прошу к столу.
И они направились в кают-компанию, где хлопотали Катя и Маша. Настроение у них было безмятежное, они и не догадывались о только что закончившемся сражении, в котором их обожаемый Митя в очередной раз оказался победителем.
Завтра об этих чудесах в жарком небе арабского Востока будут рассказывать все газеты мира.
По-нашему царь, генсек, по-западному президент, а у них король, шах, шейх - вот кого угощали сегодня Маша и Катя. И, конечно же, они волновались и смущались: вдруг не понравится салат, не по вкусу придутся блины?..
Молчали, стеснялись высокого гостя члены экипажа "Русалка", не смел заговорить первым Саид, а шейх по древним правилам арабского этикета ждал, когда заговорит хозяин. И только Мария мало думала о правилах, этикете, - угощала гостя блинами, пододвигала вазу с салатом, щебетала:
- Не судите нас строго, ваше величество, мы ведь не каждый день принимаем у себя королей, угощаем вас старинной русской едой - блинами.
- Признаюсь вам честно: никогда не ел блинов, - заговорил шейх, - и не понимаю, как это ваш писатель Крылов отравился блинами.
- Не отравился, а объелся, но и это неправда, ваше величество. Биографии русских писателей у нас чаще всего пишут нерусские люди, а вот из тех же, которые прислали вам в залив корабли, - они уж и не знают, как унизить и оболгать русских писателей.
- О-о… Вы очень образованны. У нас такие женщины встречаются редко.
- Но, может быть, им не очень-то и нужна образованность?
- Женщина красивая, да если еще и образованна… У нас богатые люди таких женщин выбирают себе в жены в Англии, да во Франции, но теперь там женщины пьют вино, курят, пристрастились к наркотикам. Нам придется ехать к вам в Россию выбирать себе жен.
- В жены надо брать свою родную женщину, тогда и нация будет сохраняться, - сказала Мария, мало заботясь об изящности и форме выражения своих мыслей.
Шейх склонился над тарелкой, он и сам был того же мнения, но то, что об этом говорила женщина, его, конечно, удивило, но он был ей благодарен за то, что она так просто и весело заполняла неловкую паузу, создавала обстановку непринужденного общения. Шейх, бывший на вершине власти и имевший огромное состояние, привык к мистическому поклонению, к трепетному отношению со стороны женщин, особенно его многочисленных жен, а тут обыкновенная русская, - правда, она представитель президента, но в это шейх пока еще до конца не верил, - и так просто, и даже будто бы с чувством снисходительного превосходства, с ним беседует.
В душе восточного владыки бушевали чувства, которые он едва сдерживал. Его распирало желание чем-то отблагодарить богоподобного человека - таким он сейчас представлял себе Дмитрия - сказать ему самые нежные слова признательности за то великое, что он только что на его глазах совершил для него, и для его страны, и для всего арабского мира… Но он не знал, как это сделать.
Обращаясь к Дмитрию, сидевшему рядом, шейх сказал:
- То, что я увидел - поразительно. Вы спасли завод и меня от разорения. Ведь если бы его разбили, нам не хватило бы никаких денег, чтобы его восстановить. А без него не могут жить все страны Персидского залива. Без него мы все обречены на нищету.
- Я старался, ваше величество, - проговорил с улыбкой смущения Дмитрий. - Мы рады, что оказались вам полезными.
- Но мне не дает покоя вопрос: если Россия имеет в своем распоряжении такое могущество, почему же она стоит на коленях, унижается, просит у Запада помощи?..
- Россия ничего и ни у кого не просит. Она настолько богата, что может и сама одарить целый мир. Но у нас во всех коридорах власти слишком много нерусских людей - они служат больше Америке, чем России. Вы, может быть, слышали про таких?
- Да, да, да, - поднял руки шейх и рассмеялся. - Я кончал Московский университет, и мне не надо объяснять такие истины. Мы тут все это понимаем, но хотелось слышать из ваших уст…
- Ну, вот вы и услышали, - сказала ему Маша, подкладывая очередную стопку блинов.
Шейх, глядя на нее, лукаво заметил:
- А вот вы русская, а и вам доверяет президент.
- Доверяет, это уж верно. Но муженек-то у меня - из той же шайки.
Шейх, словно мальчик, всплеснул руками. Воскликнул:
- Ах, вот она разгадка всех загадок! У нас ведь та же история! Стоит взять в супруги… и вас будет поддерживать Америка. Слава Аллаху!.. Молись ему, и он вразумит тебя мудростью веков.
- У вас Аллах, у нас Христос, - продолжал Дмитрий, - а он, Христос, вон еще когда их сынами дьявола назвал.
Шейх вышел из-за стола, торжественно произнёс:
- Сегодня у меня самый счастливый день. Я встретил человека, которому рад поклоняться. Скажите мне, что я для вас могу сделать?
Дмитрий, пожимая шейху обе руки, сказал:
- Наступает время, когда мы, русские и арабы, должны быть вместе. И китайцы, и индусы должны объединиться с нами. Иначе нас ждёт рабство. У нас разные религии, но Бог един, и воля его одна.
Шейх пожимал Дмитрию руки и смотрел на него со слезами на глазах. Он едва сдерживал порывы любви и благодарности.
Глава пятая
Наступила осень, но не та осень, которая бывает у нас в России. Жара спала, но в ясные солнечные дни тут по-прежнему тепло и на многочисленных пляжах Тигра можно загорать, как у нас в Крыму или на Кавказском побережье. Ветреные дни редки, и лишь по ночам со стороны Персидского залива заметно тянет влажной освежающей прохладой.
Экипаж "Русалки" теперь живет в небольшом роскошном особняке - любимой городской резиденции шейха Мансура. Всемогущий шейх отдыхал здесь от житейских бурь, редко принимал женщин и лишь приглашал сюда близких друзей, да иногда уединялся с королем. Мысль о том, что он когда-нибудь и кому-нибудь надолго, а уж тем более, навсегда презентует этот роскошный маленький дворец, могла показаться ему нелепой, а потому и никогда не приходила в голову. А тут он вдруг воспламенился желанием подарить Гнездышко Мана - так по имени шейха называли в городе дворец - русскому парню Дмитрию. И сделал он это по-восточному. Пригласил Дмитрия во дворец, тот восхищенно оглядывал вазы, картины, лепные орнаменты и все говорил: "Какая красота!".
- Вам нравится? - спрашивал шейх.
- Как же может не нравиться такое чудо! Да я такого великолепия никогда не видел.
- Петербург - город дворцов, я давно мечтаю побывать у вас. Неужели и там нет таких домов?
- Есть, конечно, но я не все дворцы видел. Да, пожалуй, у нас и нет такого.
- Ну, если мой дом так вам понравился, я его дарю вам.
Дмитрий уставился на шейха своими круглыми голубыми глазами.
- Ну, зачем же? - только и мог сказать.
- Как зачем? Пусть и в нашей стране будет у вас дом. Это же счастье, если вы и ваши друзья обретете у нас жилище.
Дмитрий опустился в раззолоченное кресло, задумался.
- У меня есть немного денег - я бы, если мне позволит король, купил в вашем городе домик. Не такой, конечно, а маленький, в каких живут простые люди. Я, ваше величество, признаюсь вам: не желаю возвращаться на Родину, пока там хозяйничают чуждые мне люди. Вчера я смотрел телепередачу из Турции, тамошний журналист сказал: в Кремле сидят люди Ельцина, русский народ им не доверяет. Я не очень хорошо знаю историю своей страны, но, кажется, не было еще, чтобы нами правила такая гнусная нерусь.
Шейх сел с ним рядом, хлопнул в ладоши и вошедшему слуге велел принести кофе. А Дмитрию сказал:
- Митя, друг мой сердечный, мы с братом королем много думаем о вашей стране, мы русский народ не осуждаем. Он, как и наш, как и многие другие народы, а ваш - особенно, доверчивый, он как дитя: ему говорят, а он верит. А в наш век, когда негодяи всех мастей так наторели: у них газеты, телевидение… в наше-то время обмануть людей ничего не стоит. Вот они и надули вас. Поманили к хорошей жизни, расставили капканы, а вы и отдали власть чужим людям.
Шейх плохо знал русский язык, он, конечно, говорил иначе, но Дмитрий для себя его речь переводил именно так.
- Что же, ваше величество, покориться нам, что ли?
- Ну, что ты, Митя, как можно! Да так и думать нельзя. Русский народ долго еще кашлять будет, много сынов он своих изведет, но настанет время прозрения. Не знаю уж, как это будет конкретно, но, что прозреет он, мы в это верим. Стальную ленту, чтобы она распрямилась, согнуть нужно. И чем больше будут ее сгибать, тем она быстрее на место встанет, и при этом звон издаст. Так и народ ваш: его сейчас злые силы через колено гнут. Гнут, но сломать не смогут. Ну, а если уж вас вселенские бродяжки одолеют… нас-то они скоренько живьем в мешок побросают. Арабский мир сейчас ослаблен, он на тысячу злобных сект разделен, они, фанатики, готовы всем неверным головы рубить. Но лидер наш король Хасан, и весь наш мир разумный, мудрецы-старцы наши с надеждой на славян смотрят. У вас и техника, и культура, и ум под светлыми волосами вашими великую силу имеет, - с вами мы пойдем, за вас держаться будем. В каждом из вас воин затаился. Помню, я в молодости кино ваше смотрел - "Александр Невский". Вот ведь вы какие!
- То прадеды наши. А у нас-то… был дух, да весь вышел.
- Нет, Митя, дух из нации не выходит. Он с генами передается. Русский он и есть русский. И никогда он ни грузином, ни турком не будет. Нам так Аллах говорит. И еще он говорит: русские - ваши друзья. В древности мы братьями были. Ну, вот, Митя, мы в вас верим, а в тебе вера дрогнула. Себя ты не знаешь, а мы тебя узнали и вон как полюбили. А теперь…
Шейх поднялся, порылся в кармане и что-то маленькое, блестящее протянул Дмитрию:
- Вот тебе ключ от дома. Золотой ключик. Им ты будешь открывать мой тайничок, а дом тебе камердинер открывать будет. Дом свой и все, что в нем находится, дарю тебе в вечное пользование. И не возражай. Обижусь. Ты, Митя, и не такого подарка от нас заслужил. И народ наш всю твою жизнь одаривать тебя будет.
И они пошли к выходу.
Кабинет, спальня и еще три комнаты разного назначения - здесь разместился Дмитрий. Он теперь готовил особо важную операцию: решил "выпотрошить" еще сотню самых богатых магнатов России. Количество денег у них поражало: некоторые были богаче шейха Мансура, держали вклады в пяти, а то и в семи банках мира. Дмитрий еще там, в Питере, начал собирать о них сведения, здесь же завершил этот сбор, составил подробную программу и ввел ее в компьютер. Он даже знал сумму налогов, которые платил каждый из его клиентов.
Как всегда, операцию Дмитрий начал за полночь в первом часу. Набрал код под названием "Воздушный поцелуй". И нажал заключительную клавишу.
Атака его пошла с крошечного острова в Тихом океане Норфолк. И тотчас же всполошила шестьсот пятьдесят банкиров, по которым ударил Дмитрий. Со счетов слетели миллиардные суммы. И куда они пошли - был секрет, заложенный в программу компьютера. Те же банки в России, которые получили деньги, мгновенно и автоматически перевели их в конкретные адреса. Эти же адреса так же автоматически перевели вклады другим клиентам с приказанием немедленно приступить к реализации. Словом, "пошла писать губерния". И Дмитрий будет две недели наблюдать за распределением денег, посылать грозные приказы от имени Центробанка России. И будет штрафовать, наказывать каждого, кто захочет "подержать" валюту, снять с нее так называемый "навар", то есть использовать в своих целях. Конкретных адресов, в которые посылались деньги, было несколько тысяч: города, заводы, институты… даже отдельные детские сады.