– Каплями крови, – зловеще ответил Осинский, и тут же громко расхохотался, тщетно пытаясь вызвать симпатию у своих попутчиков. Заметив, что шутка не прошла, поправился: – Есть такие драгоценные камушки, как капельки крови, если они маленькие. Похоже, я собрал их значительно больше, чем мне нужно для завершения задуманной операции. Мне лишнего не надо. Рубинами и расплачусь. В денежном выражении – премии. Косте сто тысяч фунтов, вам, полковник, как и обещал – пятьдесят.
– Нам бы лучше евро.
– Экие вы упрямцы… На рубинах бы еще и заработали.
– Их вывезти из страны – морока. Так и встанет. Лучше фунты.
– Фунты, так фунты. Откроете мне все мои сейфы – и фунты ваши. Боюсь, эти шотландцы, известные своей скупостью, еще и электричество мне отключили. Впрочем, в замке есть автономная система питания. А все новости нам расскажет подполковник ГРУ в отставке по прозвищу Бич.
Вертолет сел на широкую эспланаду перед замком. Это был перешеек между скалой, на которой стоял замок, и более низкой частью горной гряды.
Со стороны эспланады был хорошо виден весь замок. Высоко в небо поднималась башня Мерлина, которая, как и дворец, словно вырастала из скалы. Находящаяся на месте старинных ворот надвратная башня была возведена уже в XX веке. Стена надвратной башни была увенчана зубчатым парапетом, под которым были размещены скульптурные украшения в виде средневековых химер.
Геракл не удержался от возможности поерничать: он толкнул локтем Фролова, обращая его внимание на то, что профиль Осинского с крупным картофелевидным носом изящно гармонировал с профилями химер.
– Когда есть деньги, все вокруг можно сделать красивым – по образу и подобию, так сказать.
– Это точно, – не услышав издевку, подтвердил Осинский.
О средневековых архитектурных традициях напоминали и нависающие над окнами круглые башенки, характерные для шотландских баронских замков, и высокая черепичная крыша самой надвратной башни.
Вторая надвратная башня, известная как башня Мерлина, возвышалась в стороне под такой же красной черепицей, с той лишь разницей, что она начисто была лишена окон. Зато в черепичной крыше было большое круглое окно, через которое Мерлин якобы наблюдал за небосводом.
– На случай, если непрошеные гости окажутся чрезмерно шустрыми и появятся на эспланаде в ближайшие полчаса, нам стоит поспешить. Мы войдем в замок через башню Мерлина.
Башня имела четыре защитных барьера: две двойные наружные двери, железную решетку, которая опускалась, блокируя доступ нападавшим, и внутреннюю двойную дверь. Бич, привычно справившись со всеми запорами, механическими замками и электронной защитой, ввел прибывших в уютный, контрастирующий с суровым внешним видом башни холл.
– Что ж, – удовлетворенно заметил Геракл. – Какое-то время мы тут в осаде продержимся, – он имел в виду длинную современную стойку бара вдоль стены, уютные мягкие кресла вдоль задрапированных старинными гобеленами стен каменной кладки.
Стойка была уставлена бутылками с шотландским виски. Похоже, тут было представлено не менее сорока сортов этого достойного напитка.
– Хуже нет, чем мешать коньяк с водкой, а виски с – вином. Как считаешь, Костя?
– Я на работе не пью.
– А у меня такая работа в последние месяцы, что только на работе и пью. Очень стимулирует. Не беспокойтесь, патрон. Пара стаканчиков виски мне не повредит. Кстати, патрон, зачем вы на закуске экономите? Неразумно.
– Просто здесь принято пить аперитив до еды. А потом, когда мы закончим все дела, вас ждет большой праздничный обед. Ведь так, полковник? – обратился он к Бичу.
– Как прикажете, патрон.
– Никто не звонил? По электронной почте ничего срочного не было?
– Все спокойно, – заверил Бич, уже получивший подробно инструкции от Командира и Патрикеева.
– Тем лучше, – успокоился Осинский.
– Тем хуже, – возразил Иконников. – Я бы предпочел иной порядок: вначале плотный обед, а уж затем визит в сокровищницу. Но… Французы говорят – на войне, как на войне. После работы, значит – после работы.
На лифте они спустились на третий, самый нижний уровень подземелья.
Сейфовый зал эдинбургского замка мало отличался от его собрата в Лондоне. Те же сейфы – вдоль стен их стояло семь.
Осинский уверенно указал на третий слева.
– Приступайте.
Далее последовала привычная череда действий и слов, в результате чего уже через пару минут на столе стояли пять стальных кейсов.
Раскрыв один из них набором череды цифр и нажатием секретной кнопки, Осинский продемонстрировал его внутренности.
– Здесь ровно сто тысяч, капитан, – обратился он к Фролову. – Но за эти деньги вы меня с моими кейсами проводите на крышу башни. Там меня ждет вертолет. Обедать будете без меня.
– Не возражаю. У меня всегда, когда объекта нет рядом, аппетит лучше, – ответил Константин, вешая кейс со своим гонораром на шею.
– А вы, половник, почему не спешите получить свои пятьдесят тысяч фунтов.
– Жду, когда прибавите.
– Держите сто тысяч фунтов и вспоминайте обо мне с благодарностью.
– Это уж как водится, – хмыкнул Геракл. – Ну вот, пришло время последнего подвига Геракла. Что-то мне тревожно на сердце. А виски, в отличие от сейфового зала в Лондоне, здесь нет.
– Шотландия страна скуповатая, – усмехнулся Фролов, рассовывая деньги в карманы брюк и куртки.
– Берем каждый по два кейса, и вперед!
– Но тут в кейсе еще куча денег? – засомневался в правильности решения патрона Фролов.
– Там еще двести тысяч фунтов.
– Они – чьи?
– Ваши, если хотите подработать по первой своей специальности.
– То есть?
– Пристрелите полковника.
– Извини, Гера, ничего личного, – сказал Константин, навскидку дважды выстрелил в Геракла из "Глок-17", подхватил кейсы и быстро двинулся вслед за уходящим в сторону лифта Осинским.
Глава сто первая
Башня Мерлина
Лифт в Эдинбурге оказался более скоростным: до верхнего этажа башни Мерлина Осинский и Фролов добрались за считанные мгновения.
Фролов на этот случай сценария поведения не имел, и потому был настороже.
Осинский же имел четкий план действий, и потому был собран и целеустремлен.
Выйдя из лифта, они оказались в уютной круглой комнате. В ее центре стоял на постаменте большой телескоп, направленный почти вертикально вверх, в зеркальное окно, занимавшее практически все пространство потолка.
– Вот и пришли. Ставьте кейсы, вам они больше не понадобятся, а я займусь ими чуть позже.
Фролов, по-прежнему еще не решив, что ему делать, и ожидая каких-то, скорее всего, провокационных действий потенциального противника, поставил кейсы (предположительно, с рубинами) на каменный пол, устланный серо-голубым длинноворсным персидским ковром.
Кейс с его гонораром по-прежнему висел у него на шее.
Первым, как и ожидал Фролов, начал активные действия Осина.
– Дружище, прикройте, пожалуйста, дверь. Там, где действует лифт, был когда-то основной ход – винтовая лестница, ведущая с первого этажа башни. Этот створ вобрал в себя лифтовую шахту. А потайной ход остался.
При этом Осинский сосредоточенно возился с одним из им принесенных кейсов, создавая полное представление о невинности его предложения.
Фролов, все еще со своим кейсом на шее, подошел к потайной дверце башни, приблизившись к стене вплотную, он увидел и ручку, потянул на себя, дверь не шелохнулась. Тогда он попробовал толкнуть дверь от себя.
Это физическое действие, скорее всего, имело бы успех, если бы не мощный, какого было трудно ожидать от Осинского при столь субтильном сложении его полненького тельца, удара в спину. Фролов полетел в темноту.
Через мгновение он ударился грудью о каменную стену башни, сгруппировался и довольно удачно упал на твердые ступени потайного хода. Если бы не кейс на шее, могло бы обойтись и вообще без травм.
Превозмогая боль в локте, кисти правой руки и колене, он встал и сориентировался в почти полной темноте. Руками он нащупал на стене факел, предназначенный для освещения подъема защитников башни. На счастье, в кармане оказалась ронсоновская зажигалка – Осина иногда покуривал душистые дамские пахитоски и требовал, чтобы у телохранителя всегда были при себе сигареты и зажигалка.
Фролов снял факел со стены, ощупью зажег его. Скачущее на стенах причудливыми тенями пламя осветило предстоящий театр военных действий.
Факелов на расстоянии видимости вниз по лестнице было три. Вероятно, они встретятся ему и дальше, просто дальнейший извилистый ход был вне пределов видимости. Кроме факелов на стенах висели алебарды, луки с колчанами стрел, тяжелые мечи и массивный щит.
В голове крутились какие-то романтические литературные фразы типа: "Теперь он знал, что без боя не сдастся, живым они его не возьмут". Однако ситуация оставляла мало места для романтики. Было грустно.
Конечно, Патрикеев, Бич, возможно, и старый товарищ Князь, которые прилетели из Лондона на помощь, его найдут и из плена вызволят.
Но задание-то он провалил.
Сняв со стены старую тяжелую алебарду он, при свете двух зажженных и закрепленных в пазах на стенах факелов попытался открыть дверь, через которую только что был бесцеремонно выдворен из комнаты на вершине башни Мерлина.
Как ни странно, но дверь стала потихоньку поддаваться. Наконец, ему удалось приоткрыть дверь сантиметров на двадцать. Дальше дело застопорилось. Видимо, Осина поставил ограничитель, предохраняющий от таких вот незапланированных попыток несанкционированного вторжения. В щель Фролов просунул стальной чемоданчик с гонораром, чтобы закрепить достигнутое, и продолжил попытки острым концом алебарды расшатать камни, окружающие дверь.
В образовавшееся отверстие ему было видно, что Осинский раскрыл все четыре кейса. Он установил на столе возле телескопа четыре листа фанеры и разложил на них вынутые из кейсов розовые и красные рубины.
Патрикеев максимально возможно проинструктировал своего бывшего ученика, так что Фролов понимал, что происходит на его глазах.
Осинский строил пентаграммы.
Память у него была уникальная, так что все катрены Нострадамуса, служившие инструкцией по применению, были у него в голове.
Наконец он удовлетворенно вздохнул. Взглянул на часы.
Машинально это сделал и Фролов.
Было 16.45, 30 марта 2008 года.
Время от времени ссыльный олигарх что-то себе под нос нашептывал.
Фролову были слышны отдельные обрывки фраз: "Длина шага… 40 розовых по 60 карат… Красные – наполнение пентаграммы… Четыре пентаграммы. Друг за другом. Не сработает одна, получится с другой. Нам надо назад. Повернуть всю пентаграмму справа налево. А если намек на какой-то исторический рубин я не понял? Если вместо исторического камня суну в пентаграмму сырой рубин, – схема собьется? А если, по каким-то причинам, хотя бы один камень окажется подделкой?"
До появления кометы оставалось пятнадцать минут…
В это время Патрикеев, Чижевский, Милованов-Миловидов, Бич и раньше всех из английских коллег прибывший сержант Рэмзи (этот тугодум, на первый взгляд, и строгий сторонник действий по инструкции, к удивлению Егора, прибыл в замок на мотоцикле) достигли сейфового зала на третьем уровне подземного комплекса замка.
Каково же было их удивление, когда, войдя в зал, они обнаружили Иконникова с обнаженным торсом, внимательно рассматривающего вмятины на бронежилете.
– Здравствуйте, господа, – проговорил он медленно и тихо. – Оказывается, выстрел из пневматического пистолета, – это тоже очень больно. Вообще-то я от предыдущих травм еще не оправился. А тут эта! Как вы считаете, он не мог ограничиться одним выстрелом? Ну да, важна достоверность поведения.
"Звезда в шоке", как выражается это убогое создание на телевидении. Потому Геракл и не смог сразу последовать за ними.
Бич, Командир и генерал Патрикеев рванулись к лифту. Он в мгновение поднял их на верхний уровень башни.
Комната была пуста!
Глава сто вторая
Башня Мерлина. Окончание
Командир подошел к телескопу. Взглянул в звездное небо.
– Коллеги, куда девался из закрытой комнаты Осина, я не знаю. Зато знаю, что планета Глория еще минут десять будет от Земли на самом близком расстоянии.
– Время "X", которого так ждал Осина. Дождался, и что же? Где он?
– Более того, господа, комета Фелица вошла в зону видимости. Свой сектор она преодолеет, по моим расчетам, в ближайшие тридцать минут. Это действительно время "X". Нужно действовать, – заметил Чижевский, отходя от телескопа.
– Вот так нелепая случайность может сорвать хорошо подготовленную операцию, – устало проговорил Патрикеев, садясь в кресло.
Он опустил руку вниз и вдруг почувствовал дуновение ветерка. Возле средневекового гобелена в стене башни Мерлина была потайная дверца. Она была приоткрыта, и из щели веяло холодом. Егор Федорович поискал глазами блокатор, удерживающий дверь в таком положении. Найдя, нажал на кнопку. Дверь поддалась, обнаружив тайный ход. Заглянув туда, Егор и его товарищи увидели Костю Фролова в полуобморочном состоянии сидевшего на ступени каменной лестницы. В одной руке он держал ржавую алебарду, в другой – старинный меч.
Декабрь в Шотландии время холодное. Давно не подпитываемые факелы стали гаснуть один за другим. Когда догорел последний факел, стало пронзительно холодно. Какое-то время согревали надежда и работа – он все пытался расковырять камни вокруг двери, но все попытки оставались тщетными. Тем временем Осинский, разложив на изображениях пентаграмм десятки рубинов, готовился к путешествию во времени…
Все это рассказал своим бывшим командирам Константин Фролов, когда чуть-чуть согрелся.
– Но если он все же совершил бросок сквозь время, где камни?
– Вероятно, пентаграмма с рубинами действует как своего рода энергетический запас и уносится в прошлое вслед за экспериментатором.
– Одна пентаграмма? А еще три, о которых рассказывает Костя.
Чижевский нагнулся и поднял с ворсистого ковра на полу большой розовый рубин.
– А это что?
– Вероятнее всего, камень упал, когда Костя сумел приоткрыть дверь – струя воздуха из потайного хода попала на планшет одной из пентаграмм, и камень соскользнул вниз.
– Но это значит, что Осинский может оказаться совсем не там, где он планировал.
– К этому добавьте, коллеги, и такой фактор, – поддержал сомнение Чижевского Патрикеев. – Я не знаю, каким из четырех планшетов он воспользовался, чтобы узнать это, нам нужно будет спуститься вниз и проиграть варианты на компьютере, Геракл это умеет. Но важно помнить, – как минимум 3-4 камня в его собрании – фальшаки, мои подставы. Так, мы послали через Генерала, который об этом, естественно, не догадывался. Копии рубинов баронессы Корф, копию рубина со шпаги маршала Мюрата, копию рубина, принадлежавшего убитому московскому коллекционеру. Все это может серьезно сбить ориентиры перемещения во времени господина Осинского. Поехали вниз – там Геракл и суперсовременный компьютер. Как бы я ни верил в наш коллективный интеллект, на компьютере можно быстрее просчитать все варианты.
На Геракла, несмотря на его симпатию к шотландскому виски, еще можно было положиться.
Заложив в программу всю информацию, все возможные варианты набора рубинов на четырех планшетах, Геракл с удивлением прочел ответ на дисплее своего ноутбука.
– Интересная перспектива. Даже не знаю, сможем ли мы хоть как-то поправить положение.
– Не томи, полковник!
– Он недосягаем? – иронично усмехнулся все знающий наперед Чижевский.
– У Интерпола длинные руки, – важно успокоил сержант Рэмзи.
– Боюсь, не настолько, – снова улыбнулся Чижевский.
– С учетом всех вариантов, – констатировал Геракл, – он промахнулся.
– То есть?
– Он, скорее всего, полетел аж в XVII век.
– И что же, сейчас он в этой башне, где-то рядом с нами, но в XVII веке?
– Он промахнулся и в пространстве. Он должен быть где-то в районе Питера. Помнится, он хотел попасть в Москву 1992-1993 года, в расцвет эпохи Ельцина. А попал в Петербург, в правление Елизаветы. Впрочем, тут компьютер новую возможность выдал: скорее всего, Осина северо-западнее Питера. Точно. Он в Шлиссельбургской крепости.
– И что он там делает?
– А что может делать преступник в тюрьме? Сидеть…
– А как же экстрадиция?
– Ничего… Столько лет ждали, подождем еще немного.
– А как же он?
– И он подождет. Охрана в Шлиссельбурге всегда была надежная.
– А что, уважаемые коллеги, – улыбаясь вступил в разговор Чижевский, – если мы соберем наши рубины, время еще есть – минут пять… Дождемся, когда свет от кометы, улетающей от Земли, пройдет сквозь рубин из Камеруна. И… отправимся вдогонку за сбежавшим в очередной раз от российского правосудия Владимиром Михалычем. А?
На лицах участников научного эксперимента отразилась озадаченность.
– Большой вы, конечно, ученый, и человек не бедный, Станислав Андреич, но скажите мне, как в оставшиеся до окончания коридора времени, связанного с уходом от нас и планеты Глории, и кометы Фелицы, вы соберете нужное количество рубинов?
– Во-первых, со мной шесть 60-каратников с острова Норт-Руне, – гордо отвечал Чижевский, действительно внесший весомый вклад в общую копилку. – Во-вторых, уникальный рубин из Камеруна – полагаю, он, как компас для навигатора, сыграет решающую роль в точном приземлении в нужное время. На худой конец, мой перстень. Он принадлежит Командиру, и если Координатор и Консерватор даст добро…
– Посмотрим. У меня ведь тоже 60-каратный рубин в перстне с пауком. Но гравировка не уменьшает ни силу перстня, ни воздействие его на членов общества… Однако у меня есть и два 60-каратных рубина из Калмыкии, – это знаменитые рубины великой княжны.
– И у меня с собой два розовых рубина высокой семьи. После убийства баронессы Корф камни остались в деле, а Генерал послал, не ведая того, в Лондон хорошие копии, – признался генерал Патрикеев. – Копиями в Музее дворянского быта мы заменили в Питере и два 60-каратных рубина из наследства моей бабушки Александры Михайловны Патрикеевой. Княгиня завещала их мне. А я держу их в музее на сохранении, с правом изъятия и использования в научных экспериментах. Точно так же мной был изъят на время следствия и рубин со шпаги маршала Мюрата…
– Итого, – подвел итог Командир, – у нас пятнадцать 60-каратников!
– А нужно нам, – Геракл вгляделся в дисплей ноутбука, – еще… сорок пять 60-каратников, и столько же, то есть 60, красных рубинов для наполнения пентаграммы.
– И где их взять?
– Да у Осины же и взять, – удивленный несообразительностью коллег, рассмеялся Чижевский. – В сейфовом зале был раскрыт один сейф. Значит, из него Осина изъял деньги для расчета со служащими и четыре комплекта рубинов для пентаграмм. Нужно вскрыть остальные шесть только и всего. А, Геракл?
– Полковник, попробуем декодировать входы в сигнальную систему этих шести сейфов.