- Да! Но теперь душа моя его не принимает. Вот только вчера он выставил меня на посмешище своих сообщников, а его продажные шлюхи насмехались надо мной. Он относится ко мне как к служанке. Я твердо решила, если отец немедля не позаботится обо мне, покинуть этот вертеп.
- Куда же хотите вы уйти?
- К матери. Она аббатиса монастыря у Монтамары.
- Когда я впервые увидел Аурелию в той тихой долине, когда потом говорил с ней в мирной хижине Донато, я сказал себе: можно будет только позавидовать счастью того человека, которому Аурелия отдаст свое сердце и руку! И эта добрая, благородная душа - несчастна? Нет, право же, нет! По крайней мере, вы получите удовлетворение. В этом я вам торжественно клянусь… я - человек, который держит слово… граф Дальброго.
- Ах, граф! Почему хотите вы из-за меня поставить себя в затруднительное положение?
- Ради вас хоть в ад! За Аурелию я стал бы сражаться с чудовищами и дьяволами.
- Граф! Но вы не знаете моего мужа: эти жуткие, дико вращающиеся глаза…
- Где могу я увидеть того недостойного человека, которого вы должны называть супругом? В замке?
- Нет, он со своими собутыльниками на охоте.
- А кто эти собутыльники? - поинтересовался Ринальдо.
- Авантюристы со всех концов земли, они собрались вокруг него и вместе с ним расточают, проигрывают, пропивают мое состояние, и… Ах, Боже! Это очень скверные люди. Два француза и один сицилиец, быть может, они ускользнули из рук правосудия. Они называют себя аристократами, но наверняка не аристократы. Вы бы видели, как глумятся они надо мной своими неприличными, оскорбительными требованиями…
- Видел бы я это, так это было бы последним глумлением в их жизни. Клянусь честью!
- О граф! Вы, чужой мне человек, хотите…
- Мою добровольную клятву я сдержу и отомщу за вас. Гремящий хохот этих типов обратится в стенания, а вы получите полное удовлетворение, или… пусть я не зовусь Дальброго. Чей это портрет носите вы на груди?
- Портрет моего мужа. Он этого требует.
- Покажите-ка… Хорошо! Теперь я его знаю… Прочь этот портрет с вашей груди!
- Бога ради! Он станет истязать меня, если я не буду его носить!
- А он уже хоть раз осмелился оскорбить вас действием?
- Ах, Боже! Следы его жестокости еще сохранились на моем теле.
- О, возмездием ему будут памятные знаки, какие…
- Боже избави! Вон там, по аллее, идет муж с сотоварищами.
- Слишком поздно спасаться бегством. Оставайтесь. Я тоже остаюсь. Я друг вашего отца, который передал вам со мной привет. В моем присутствии они не осмелятся что-либо сделать. А я одним-единственным словом сражу их наповал. И, прежде чем наступит завтрашний день, вы будете спасены…
Барон и его сопровождающие подошли ближе. Ринальдо сделал несколько шагов им навстречу и, сняв шляпу, обратился к барону:
- Весьма рад, господин барон, познакомиться с вами. Господин князь, ваш тесть шлет вам поклон, он просил меня известить вас, что в ближайшее время намерен навестить вас. Я - его друг. Зовусь я граф Дальброго.
- Ваш слуга! - ответил холодно барон. Потом, обратившись к Аурелии, сказал с саркастической усмешкой: - По всей вероятности, и ваш старый знакомый? Почему же вы не принимаете в вашей комнате этого располагающего к себе гостя, посланца вашего отца со столь радостной вестью? Извините! - добавил он, обернувшись к Ринальдо. - У моей жены недостаточно познаний этикета. Она воспитывалась на мызе. Но это вы уже, наверное, знаете?
- Я это знаю. Она жила там среди благороднейших и добрейших людей.
- Так, значит, мой тесть хочет нас посетить? А не назвал ли сей добрый господин день своего посещения?
- Сдается мне, вы можете ждать его со дня на день.
- Досадно! Я назначил на завтра поездку, которую не могу отложить, - пробормотал барон.
- Ваш тесть дождется вашего возвращения. Он сказал, что должен кое-что с вами обсудить.
- Вот как? Но может статься, что меня не будет несколько месяцев. А вы, видимо, хотите здесь дождаться князя?
- Нет, - сказал Ринальдо. - У меня неотложные дела в Риме. Я тотчас отправляюсь в путь. Если бы вы не пришли как раз в эту минуту, то я лишился бы удовольствия завязать знакомство с вами. Я уже хотел попрощаться с вашей супругой, когда услышал, что вы подходите.
- Но вы, надеюсь, отобедаете с нами?
- Премного благодарен. Никак не могу. У меня остались считанные часы.
- Сожалею, что не мог уже раньше получить удовольствие от знакомства с вами. Однако же, надеюсь, жена моя развлекла вас занимательной беседой.
- Господин барон! Я с удивлением подмечаю, что ваш брак… не очень счастлив.
- Это вам, видимо, уже сообщил сей… образец кротости. Она жалуется всему свету.
- Ей-богу! Мне очень жаль… что ваш тесть все это здесь увидит… - сказал Ринальдо.
- Пусть берет ее с собой или забросит к ее порядочной матушке…
- Господин барон! Ваше ожесточение говорит о том…
- Что я хотел бы освободиться от этой блаженной. Больше ничего! Хотите взять ее с собой?
- Господин барон! Не наносите ей оскорблений! Я не останусь к ним безучастным!
Ринальдо сделал шаг назад.
- Проклятье! Господин граф… Так убирайтесь ко всем чертям! И прихватите с собой кающуюся грешницу, пусть уходит с глаз моих долой…
Ринальдо положил руку на эфес сабли.
- Обнажайте саблю!
- Что вам надо?
- Обнажайте саблю, или я зарублю вас! - крикнул Ринальдо.
- Бога ради, граф! - вмешалась Аурелия, - Смягчитесь. Вы не знаете этого человека.
Барон закатил ей пощечину:
- Молчи!
- Барон! - вскричал Ринальдо. - Вы кровью заплатите за это!
- Убирайтесь из моего замка, или я прикажу вас вышвырнуть!
- Трусливый негодяй! Ты, конечно же, этого сам сделать не посмеешь! Аурелия! Ты будешь наверняка спасена. С тобой, подлец, я поговорю еще сегодня!
Барон и его сотоварищи громко захохотали. Ринальдо пошел из парка, а подонки кричали ему вслед:
- Желаем вам счастливого пути, господин Дон Кихот! Расскажите о вашей авантюре госпоже мамаше!
В каком настроении пришел Ринальдо к соратникам, можно легко себе представить. Он был вне себя. Роза вся дрожала. Таким она его еще никогда не видела.
- Атаман, - сказал Чинтио, - что с тобой приключилось?
- Сейчас вы все узнаете. Позови Альтаверде!
Ринальдо переговорил с Альтаверде и Чинтио, и, когда наступил вечер, Альтаверде во главе двадцати молодцов спустился вниз, в долину. Чинтио пошел с шестнадцатью другими налево, а десять человек отправились с Ринальдо.
Роза осталась в лагере, который надежно охранял Николо.
Стемнело, и все зашагали на условленное место. Едва они покинули стоянку, как Себастьяно с двадцатью пятью молодцами двинулся вслед за ними и занял позицию у монастыря бенедиктинцев.
Чинтио перешел реку, занял мост и поставил своих людей вокруг парковой стены замка. Альтаверде закрыл проезд по дороге к деревне.
Ринальдо с товарищами подошел к воротам замка. Они были заперты. Ринальдо позвонил. Слуга отодвинул засов и хотел спросить, кто стоит за воротами, но его уже ухватили за горло, вытащили за ворота и передали людям Альтаверде. Трое молодцов остались у ворот, остальные последовали за Ринальдо по двору к замку. Они заняли входную дверь. А двое других вошли в комнату челяди с пистолетами на боевом взводе и приказали всем хранить молчание.
Ринальдо перерезал кинжалом свешивающийся в дом канат башенного колокола и с тремя молодцами поднялся по лестнице к двери в зал, где барон с сотоварищами и девками пировал за столом.
Дверь зала была приоткрыта. Ринальдо прислушался и уловил, что они в язвительной беседе подымали на смех его - "графа Дальброго". Они обзывали его жалким слюнтяем, и Аурелия, которую принудили сесть за стол, должна была молча выслушивать оскорбительные речи мужа.
Девки барона злобно дразнили ее мнимым любовником, а муж громко кричал:
- Зачем только я отпустил этого типа!
- А вот и он! - сказал Ринальдо и вошел в зал.
Тем временем люди Альтаверде заняли ворота замка, и Себастьяно подошел ближе. Три человека из тех, что пошли сюда с Ринальдо, присоединились к трем, стоявшим у дверей в зал, а шестеро молодцов Альтаверде уже следовали за ними.
Теперь пришедшие только ждали сигнала. Ринальдо стоял пока еще один в зале. Его внезапное появление порядком поразило общество. Он продолжал:
- Как я и обещал, я здесь, чтобы сдержать свое слово. Я пришел и требую вас к ответу!
Барон громко захохотал. И крикнул одному из слуг:
- Зови сюда моих людей!
Едва слуга двинулся, как Ринальдо схватил его и бросил на пол. Вытащив пистолет, он направил его на сидящих за столом и сказал:
- Первый, кто двинется с места, - умрет… Вы, презренные бездельники, мне угрожаете? Мне? Трепещите и падайте передо мной на колени. Знаете ли вы, кто я? На колени! На колени! Я - Ринальдини.
Аурелия громко вскрикнула и лишилась чувств. Ринальдо повелел девицам оказать ей помощь. После чего подал сигнал, и двенадцать молодцов вошли в зал.
- Этого типа, мужа нашего несчастного ангела, исполосуйте до крови самым нещадным образом. Француза и сицилианца прогоните два-три раза сквозь строй. Шлюх я отдаю вам в ваше полное распоряжение. А со вторым французом следует поступить беспощадно, оскопите его.
Обреченный стать евнухом француз отчаянно запричитал; но приказ отменен не был, и разбойники выволокли осужденных из зала.
Ринальдо подошел к Аурелии, сказал, чтобы она собрала свои наряды и драгоценности, приказал запрячь карету и посадил в нее Аурелию с камеристкой. Сам он, вскочив на коня, крикнул своим молодцам:
- Грабьте замок, но не предавайте его огню.
И тут же помчался вслед за каретой. Примерно в четверти часа езды до означенного монастыря Ринальдо приказал остановиться. Подскакав к дверцам кареты, он попросил Аурелию протянуть ему руку, надел девушке на палец кольцо, почтительно поцеловал ее и сердечно сказал:
- Аурелия! Живи счастливее, чем я!
После этого Ринальдо дал шпоры коню и помчался в лагерь, куда прибыл с наступлением дня, когда как раз вернулись из замка его люди, нагруженные добычей.
В обед, когда Ринальдо сидел перед своей палаткой и размышлял, какие последствия может иметь все происшедшее в замке, к нему подошла Роза, села рядом, взяла гитару, заиграла на ней и запела:
Так! Признания Заиды
Выслушай ты, Альманзор.
Ждет ли днесь ее прощенье
Иль разлука и позор?И, когда дитя Заиды
Назовет отцом тебя,
Ты ее возлюбишь снова?
Или ей уйти, скорбя?
- Ах, Роза, - прервал ее Ринальдо. - Я догадываюсь… я знаю, кто она, эта Заида, нет, Альманзор никогда не отпустит ее от себя.
Роза обняла его и крепко поцеловала. Он продолжал:
- Хотя матери доставляет радость держать на коленях точную копию своего любимого, нам, если мы покончим с такой жизнью, это причинит много горя. Но видит Бог! Мы покончим. Я не хочу растить сына для виселицы…
Подошел Себастьяно и прервал их разговор. Он сообщил, что двух их молодцов задержали в Сан-Лео и отправили в тюрьму. Третий удрал и принес известие, что по доносу барона против них выслан воинский наряд.
Вечером Ринальдо приказал свернуть лагерь, он подал сигнал к выступлению, отряд двинулся и на третий день вступил в долины гор у озера Альбано.
Проведя здесь несколько дней, Ринальдо приказал Себастьяно с шестнадцатью отчаянными храбрецами обрядиться в разные одежды и отправиться, пройдя через город Калью, в округу Монтамары. Альтаверде получил другое задание - хитростью или силой попытаться вызволить тех двоих товарищей, которых схватили в Сан-Лео. Сам Ринальдо, взяв с собой Николо и Альфонсо, под видом путешественника, которого сопровождает слуга, поскакал верхом на разведку. Чинтио остался командиром их шайки, и Ринальдо поручил ему Розу, которая прощалась с ним, рыдая.
- У меня такое чувство, - причитала она, - что мы с тобой никогда больше не увидимся.
Ринальдо пытался ее утешить. Но это ему не удалось, и он оставил ее, глубоко растроганный…
Ринальдо добрался до Фоссомброны и поселился там в лучшей гостинице, где хотел отдохнуть несколько дней и дать время храбрецам Себастьяно собраться в округе Монтамары.
На другой день после приезда Ринальдо зашел в один винный погребок, где сидели несколько бюргеров, два-три адвоката и нотариус, - они вели за бокалом вина разговор, весьма ему интересный. Ринальдо велел подать себе вина, сел за столик и прислушался к их беседе.
- Предстоит пренеприятнейший процесс, - сказал один из бюргеров.
- Совершенно верно! - подтвердил адвокат.
- Весьма скверный процесс! - пробормотал нотариус.
- Баронессу уже второй раз допрашивали, - продолжал адвокат. - Она настаивает на том, что хоть и была знакома раньше с этим мнимым графом Дальброго, но он пользовался всеобщим уважением, и она знать не знала, даже не подозревала, что он и есть знаменитый Ринальдо Ринальдини. Только в ту ночь, когда он сам назвал свое имя, она с ужасом это услышала и узнала о том. Барон же, наоборот, - а разбойники его жестоко высекли - утверждает, что жена действовала согласно с этим жутким разбойником, а ёе отец - один из осведомителей Ринальдо. Князя - ее отца - строжайше допрашивают в Урбино и держат под стражей.
- Собственно говоря, никак в толк не возьму, что об этой истории и думать, - заметил тот же бюргер.
- Барон свидетельствует, что понес ущерб вследствие ограбления разбойниками в три тысячи дукатов, - сказал нотариус. - Его друзей жестоко истязали, а одного из них разбойники даже кастрировали. Он еще жив, но очень плох.
Все тот же бюргер расхохотался:
- А все-таки они чертовски бравые ребята!
- Мне жаль князя Рочелла, - продолжал нотариус. - Он порядочный человек! И, между нами говоря, господа, кто из нас осмелился бы задержать Ринальдини, окажись он среди нас?
- Я - нет! - признался бюргер.
- Что ж, нужно только умно действовать и не терять надежды на помощь, - сказал адвокат.
- Нет, - возразил все тот же бюргер. - Он выстрелит из пистолета, я прощусь с жизнью, и кто оплатит тогда мое служебное рвение? Уж несколько трупов он наверняка оставит на своем пути, прежде чем его арестуют.
- Я бы охотно глянул на него разок, - сказал нотариус.
Ринальдо поднялся.
- Извините, господа! Я его видел.
- Что? - изумился нотариус.
- Как? - поразился бюргер.
- Господин видел?.. - переспросил адвокат.
- Я маркиз Солиньо. Мои поместья находятся в Савойе, а сейчас я путешествую. Шесть дней назад я попал в руки разбойников Ринальдини. Они одолели меня с моими людьми, и я уже ждал, что нас до нитки оберут, но тут появился сам Ринальдини.
- Как же он выглядит? - с жаром спросил бюргер.
- Он маленький коренастый смуглый человек, у него голубые глаза, каштановые волосы, ястребиный нос и бородка клином.
- Неужели? - переспросил адвокат. - По другим сообщениям, он - высокий, худой, подбородок гладко выбрит, глаза у него черные, волосы темные, а нос - греческий.
- Я сам видел его и разговаривал с ним, - продолжал Ринальдо. - Как я его вам описал, таков он и есть. Он долго меня допрашивал. Я должен был дать сведения о всей моей наличности и о всех ценных вещах, какие были у меня с собой. После чего он потребовал у меня сто цехинов. И дал мне за это охранную грамоту. Смотрите, вот она.
- Черт побери! - воскликнул адвокат и прочел: - "Viaggio securo - Ринальдини".
- Слов не много. Он внушает уважение! - вставил нотариус.
- Я благодарен Небесам, что так дешево отделался, - закончил Ринальдо и опять сел.
- Да уж, поистине, господин маркиз, - согласился тот бюргер.
- Но все-таки непростительно, что власти не положат конец проискам этого человека! - продолжал Ринальдо.
- Терпение, терпение! - отозвался адвокат. - Я знаю кое-что из достоверного источника. Против Ринальдини выступят пятьсот тосканских солдат и восемьсот папских солдат. Они окружат его, атакуют со всех сторон и конечно же уничтожат.
- Интересно, сколько же человек в его шайке? - задался вопросом бюргер.
- Кто может это знать? Одни говорят, что двести, другие - что еще больше. И все удалые молодцы! - сказал Ринальдо.
Вечером Ринальдо покинул городок, а Себастьяно с его людьми отослал, приказав ему изловить живым или мертвым барона Ровеццо и передать его Чинтио. Своих сопровождающих он оставил вблизи Монтамары, а сам, переодетый паломником, отправился в Урбино.
Здесь он узнал, что князя Рочелла теперь, правда, не держат под стражей, но он должен был оставить большой залог. Ринальдо разузнал, где князь квартирует, и набрался смелости вечером войти к нему в комнату.
Князь вскочил:
- Кто вы?
- Меня послал к вам Ринальдини.
- Да ты же сам Ринальдини. Теперь я тебя узнал.
- Да, князь, это я. Я знаю, в какое затруднительное положение я вас поставил, и пришел, чтобы предложить вам помощь. Если я могу спасти вас и Аурелию ценою своей жизни, то так оно и будет.
- Твоя смерть, Ринальдини, не избавит нас от трудностей. Нас обвиняют в сговоре с тобой. Мое дитя обесчещено. Хочешь оказать мне любезность? Оставь меня и этот город!
- Можете, чтобы очиститься от подозрения в сговоре со мной, сдать меня правосудию. Я остаюсь здесь, князь.
- Какой от этого мне толк? Кроме того, предательство - не дело чести истинного рыцаря Мальтийского ордена.
- Так я сам сдам себя властям.
- Разве это улучшит мое положение? Мой дядя, кардинал, уполномоченный Папы Римского, взял на себя труд по моему делу, и следствие, я надеюсь, вскоре будет закончено.
- Вашим судьям повезло, князь!
- Ринальдини! Неужели ты хочешь воспрепятствовать правосудию?
- Нет, только надругательству. Князь! Если я ничего не могу для вас сделать, так позвольте мне, по крайней мере, сделать что-нибудь для Аурелии. Вот векселя на десять тысяч цехинов. Я вручаю их ей как дополнение к новому приданому.
- К приданому?
- Да. Барон уже, видимо, в руках моих людей. Если его поймали живым, так расстреляют. Аурелия теперь опять свободна.
- Послушай! Что ты затеял? Свободная или нет, Аурелия остается навсегда в монастыре. Раздай свои деньги беднякам. Мы в них не нуждаемся. А ты… и правда любил Аурелию?
- Я все еще люблю ее, князь!
- Она никогда не станет твоей, Ринальдо! Раскайся, оставь стезю, по которой ты идешь, и обрати свои деньги на добрые дела…
- Князь! Вы меня не знаете. Мое положение ужасно. И если правосудие не уготовило для меня пыток, так я сам припас их для себя. Будьте здоровы!
Ринальдо оставил город и вернулся в места у Монтамары, где нашел своих сопровождающих.
На следующий день он получил через Неро, которого прислал к нему Себастьяно, письменное сообщение: