- Маркиза, - сказала она ей, - человек этот оскорбил нас обеих, но он умирает… помолимся за его душу.
Обе женщины стали на колени и начали читать отходную, и дневной свет застал их все в том же положении около тела Шерубена-очарователя, который умер, не придя в разум.
Наказание червонных валетов уже начиналось.
Мы оставили маркиза Ван-Гопа в комнате, куда его спрятал Вантюр.
Преступник, ожидающий, что за ним придут, чтобы везти его на эшафот, вероятно, не испытывал таких страшных мук, какие испытывал теперь маркиз, оставшись один с пистолетом в руках.
Он пришел сюда, чтобы убить… убить женщину, которую он так любил в продолжение двенадцати лет.
У маркиза на лбу выступил холодный пот.
Между тем в его душе все еще оставалась надежда на то, что она, может быть, еще не придет.
Каждый шум на улице вызывал у него нервную дрожь.
Вдруг раздались на лестнице чьи-то шаги.
Маркиз судорожно сжал пистолет.
Дверь отворилась, и вошла - женщина… но это не была маркиза.
Это была Фанни, бывшая горничная Баккара, преданная всей душой и телом сэру Вильямсу и которую червонные валеты поместили у мадам Маласси.
Она села к камину и развалилась на кушетке с непринужденностью герцогини.
Вероятно, она знала, что маркиз видит ее.
- Что за мучение! - ворчала она довольно громко, - ждать ежедневно, как барынина приятельница является на свидание со своим милым дружком… Признаюсь, что со стороны моей барыни крайне глупо и позорно уступать свой дом для подобных свиданий. Пусть она сегодня придет сюда одна… на дворе настоящий собачий холод.
Маркиз пришел в необыкновенную ярость, услышав этот циничный разговор: итак, тайна его позора была в руках горничной, как уже была в руках лакея… и в его душе разбилось и исчезло последнее чувство жалости, которое он все еще питал к той, которую он так любил в продолжение целых двенадцати лет.
Спустя четверть часа после этого на лестнице снова раздались шаги.
- Ну, - громко сказала горничная, - вот и маркиза. И при этом она встала и приняла почтительное положение, но, обернувшись назад, Фанни невольно вздрогнула и отступила назад как бы перед каким-нибудь привидением. Это была не маркиза!
Вошедшая женщина была высокого роста, закутанная в большой плащ.
Маркиз никогда не видал ее.
Это была Баккара.
Она сняла с себя плащ и явилась во всей прелести своего роскошного стана.
- Здравствуй, Фанни! - проговорила она спокойно. Фанни поклонилась и отступила еще дальше от нее.
- Гм, кажется, ты боишься меня, крошка! - заметила, смеясь, Баккара.
- Нет… - пробормотала она.
- Ты, как я вижу, не ждала меня?
- Я думала, что вы уже умерли.
- Это все может быть.
Фанни вздрогнула.
- Но ведь и мертвые возвращаются… и кулаки у них здоровее живых. (И при этом она дернула так за руку Фанни, что та невольно вскрикнула от боли. Баккара опять рассмеялась.)
- Ты из этого можешь заключить, что я хотя и привидение, но, однако, все еще сильна по-старому… Садись, мне надо поговорить с тобой.
Фанни дрожала всем телом и не садилась.
- Ну, - повторила Баккара, - садись и поговорим. Сказав это, она толкнула ее в кресло.
- Что вам угодно от меня? - шептала испуганная горничная, вспомнив с ужасом о той страшной ночи в сумасшедшем доме, когда Баккара чуть не убила ее.
- Мне нужно поговорить с тобой, - сказала Баккара и пристально посмотрела ей прямо в лицо.
- Что ты тут делаешь?
- Жду барыню.
- Врешь.
Баккара произнесла это слово твердо и холодно.
- Врешь! - продолжала она. - Твоя барыня уехала и воротится только ночью.
Фанни хотела отделаться наглостью.
- Я жду барынину приятельницу, - сказала она.
- Что же это за приятельница? Фанни колебалась.
Баккара расстегнула лиф своего платья и вынула оттуда кинжал с резною ручкою.
- Узнаешь его или нет? - сказала она. Фанни приподнялась и хотела бежать, но сильная рука
Баккара удержала ее на месте.
- Ну, отвечай же.
- Маркиза Ван-Гоп.
- А!.. Помни, что если ты солжешь хоть одно слово, то тебя ожидает смерть.
- Черт побери! - подумала горничная. - Не умирать t же мне в самом деле из-за них… я лучше скажу все!..
И она рассказала тогда все, что устраивал сэр Вильямс, чтобы доказать виновность и измену маркизы Ван-Гоп.
Фанни не колебалась и созналась во всем, не упустив ни одной из подробностей плана презренного Андреа.
Наконец, она протянула руку к уборной и. добавила:
- Маркиз, ее муж, - там.
Баккара встала, чтобы отворить дверь в уборную, но она отворилась сама, и на пороге ее появился маркиз Ван-Гоп.
Баккара подошла к нему.
- Милостивый государь, - сказала она, - довольны ли вы подобным оправданием маркизы в ваших глазах или вы хотите еще доказательств?
Маркиз молчал - на его глазах видны были слезы.
- Едемте со мной, - проговорила тогда Баккара, - и вы будете вполне удовлетворены…
В то время как все это происходило у госпожи Маласси, в отеле Дай Натха совершалась ужасная драма.
Когда маркиз отправился от нее к Маласси, то индианка, ужасно страдавшая от действия яда, с трудом дотащилась до кольца, брошенного к ее ногам маркизом, и, подняв его, опустила в стакан с водой.
Хотя она невыразимо страдала, но уверенность в целебную силу синего камня придавала ей силу и твердость.
Прошло около десяти минут, а вода все не окрашивалась синим цветом.
Дай Натха сделалось страшно… Она боялась умереть, прежде чем вода получит целебную силу противоядия.
С отъезда маркиза прошло уже три часа… она страдала невыносимо.
Но вдруг в гостиной раздались шаги…
- Это он, - подумала она.
Но портьера приподнялась, и в комнату вошел человек, которого она прежде никогда не видала. Это был граф Артов.
- Сударыня! - сказал граф. - Вы напрасно ожидаете, что этот камень разойдется… это простая бирюза!
Дай Натха дико вскрикнула.
- Этой бирюзой был заменен настоящий голубой камень без ведома маркиза Ван-Гопа, - добавил он. - Как это совершилось, вы можете узнать вот от этой дамы, - сказал граф, указывая на вошедшую в это время маркизу Ван-Гоп.
Маркиза предложила спасти ее от смерти. Но Дай Натха сперва долго отказывалась и только тогда согласилась, когда в комнату к ней вошли маркиз и Баккара.
- Проси прощенья, - сказал ей маркиз, - и ты будешь спасена.
- Простите! - прошептала побежденная индианка. Маркиз взял стакан и уже хотел поднести его к губам умирающей, но Баккара остановила его.
- Нет, - сказала она, - погодите!.. Если эта женщина хочет жить, то пусть она укажет нам людей, которым она обещала эти пять миллионов.
- Их двое, - прошептала Дай Натха.
- Как их зовут? - настаивала Баккара.
- Одного из них - де Камбольхом.
- О, я убью его, - прошептал маркиз.
- Другого… другого! - повторяла Баккара, надеясь хоть теперь услышать проклятое имя - сэра Вильямса. - Скорей… другого, начальника!
- Он из Нью-Йорка!..
- Имя… имя его?
Дай Натха открыла рот и, вероятно, хотела произнести имя этого недосягаемого демона, но голос ее прервался, и она протянула руку к питью…
- Имя его… имя его? - все еще спрашивала Баккара. Дай Натха сделала последнее усилие, чтобы взять стакан, потом громко вскрикнула и упала мертвою…
Баккара ждала слишком долго, яд действовал быстрее ее, и Дай Натха унесла в могилу разгадку этой страшной загадки - имя этого человека, которому, казалось, покровительствовал сам адский гений - дух зла.
В то время как происходили эти события, два человека сторожили в ночной темноте результаты своих преступных планов. Один из них - сэр Вильямс, главный двигатель всей этой драмы, завернувшись в плащ и тщательно закрыв свое лицо, стоял в восемь часов вечера в маленьком темном и вечно пустынном переулке, куда выходил сад госпожи Маласси.
Незадолго перед этим мимо него прошел Вантюр, который, конечно, не заметил его.
Из этого сэр Вильямс заключил, что маркиз Ван-Гоп находится уже в предназначенном ему месте.
Пробило восемь часов… потом половина девятого…
- Этот выстрел, которого приходится что-то долго ждать, - думал сэр Вильямс, - это правда, что он стоит пять миллионов.
Прошло еще полчаса.
Сэр Вильямс вздрогнул. Ему невольно пришло в голову имя Баккара.
Он подождал еще несколько минут, и так как тишина все еще продолжалась, то он не выдержал и побежал к главному подъезду.
В первый раз после своего превращения проклятый Андреа изменил своим благоразумным привычкам и рискнул быть узнанным. На этот раз он положительно потерял голову… Он поднялся по лестнице и, добравшись через отворенные двери до комнаты Маласси, не нашел в ней никого, кроме обезумевшей от страха Фанни.
Она бросилась перед ним на колени.
- Что случилось? - вскричал он громовым голосом. - Говори или я задушу тебя!..
Но ей незачем было отвечать - взгляд сэра Вильямса упал на кинжал, лежавший на камине, и он понял, что его страшный враг был уже тут.
- Где она?.. Где он?.. Где Шерубен? - спрашивал он.
- Он не был.
- А Баккара?
- Она уехала с маркизом.
- Куда они поехали?
- К Дай Натха.
- Все погибло! - заорал сэр Вильямс. - Все погибло - опять Баккара! - Ив припадке ярости вонзил этот кинжал по самую рукоятку в горло Фанни, которая почти мгновенно умерла.
- По крайней мере, - прошептал он, - хоть ты не изменишь мне.
И убийца бросился из дому, где он пролил кровь.
- Я не хочу, - шептал он, - чтобы Арман ускользнул от меня подобно другим! Я непременно хочу отомстить ему.
И он вскочил в первый попавшийся ему фиакр и приказал везти себя на улицу "Лорд Байрон".
Кроме сэра Вильямса, был еще один человек, который следил с лихорадочным волнением за исполнением своих планов.
Он вышел от Дай Натха, сказав ей, что возвратится через час.
Блестящий шведский виконт отправился в клуб и ровно в десять часов поехал опять в улицу "Лорд Байрон", ничуть не подозревая того, что в этот час Дай Натха умерла, а маркиз, Баккара и граф Артов нарочно устраивали для него безвыходную тюрьму.
Он позвонил, ему тотчас же отворили и провели наверх.
Войдя наверх и достигнув комнаты, где он оставил Дай Натха, он отворил дверь и только что переступил порог, как невольно попятился назад: на полу лежала мертвая Дай Натха, а по обеим сторонам двери стояли граф Артов и маркиз с пистолетами в руках.
Баккара сидела в нескольких шагах.
Рокамболь вскрикнул, поняв, что все погибло и что он пойман.
- Один! - прошептала с торжеством Баккара.
- Милостивый государь, - сказал маркиз, - я мог бы убить вас, но предпочитаю дать вам свободу защищаться… Идите в сад… у нас найдется оружие.
Но не успел пораженный Рокамболь ответить хоть одно слово, как дверь потайной лестницы затрещала и в комнату вбежал человек, который мгновенно бросился на Рокамболя и вонзил ему в грудь кинжал.
- А, разбойник! - вскричал он. - Вот уже целый месяц, как я наблюдаю за тобой, и на этот раз ты не ушел от меня, и у червонных валетов не будет более начальника.
Человек, ударивший Рокамболя, был благочестивый виконт Андреа, преданный брат Армана де Кергаца, святой человек, давший обет уничтожить червонных валетов.
В глазах маркиза Ван-Гопа, Фернана Роше, Леона, Вишни и Армана виконт Андреа был человек с благородным сердцем, тронутый раскаянием, человек, который не мог иметь ничего общего с таинственным и неизвестным начальником, имя которого было загадкой и который основал опасное общество… Одна только Баккара, пораженная такою наглостью, поняла, что этот человек, которого она одна разгадала, умел еще раз восторжествовать в своем поражении, и почувствовала, что добро опять побеждено злом…
Но Баккара надеялась на Бога, и Бог был с ней…
Начиная последний период всей этой ужасной драмы, мы должны на некоторое время оставить наших второстепенных героев и заняться графом и графинею де Кергац.
Прошло три месяца.
Мы находим Рокамболя в мансарде небольшого меблированного отеля в улице Фландр, куда он попал при помощи его названной мамаши вдовы Фипар, которая перевезла его к себе из госпиталя, где он лечился от раны, полученной им от сэра Вильямса.
Было утро…
Рокамболь, уже совсем поправившийся, ожидал к себе своего капитана, который устроил все дело так, что полиция окончательно потеряла следы при розыске убийц Дай Натха.
Сэр Вильямс был, как и всегда, аккуратен и не заставил себя долго дожидаться.
Он явился к Рокамболю и приказал ему ехать в Гавр, откуда вернуться в Париж под именем бразильского маркиза дона Иниго де Лос-Монтеса, и дал ему в услужение Вантюра, который в окрашенном виде должен был изображать из себя негра.
Через две недели после этого в десять часов утра во двор отеля Мерис, где обыкновенно останавливаются знатные иностранцы, въехала почтовая карета, в которой сидел молодой человек с черными, как смоль, волосами и бородой и с лицом цвета меди.
Это был маркиз дон Иниго де Лос-Монтес, или попросту Рокамболь.
Поселившись в отеле, он потребовал к себе управляющего и, расспросив у него, где живет граф де Кергац, к которому у него были рекомендательные письма, написал Арману де Кергацу вежливое письмо, прося его дозволения приехать к нему.
Через час после этого от графа Армана де Кергаца была прислана к мнимому бразильскому маркизу карета, в которой приехал виконт Андреа и от имени своего брата просил маркиза пожаловать к графу.
Когда они сели в карету и поехали, то Андреа нагнулся и шепнул на ухо бразильцу:
- Едем, волчонок, я ввожу тебя в овчарню.
- У меня, право, хорошие зубы! - ответил мнимый маркиз, улыбаясь и показывая свои острые и белые зубы!
Граф Арман и его жена уже решили переехать на дачу в Шату, когда они получили письмо от маркиза Иниго, и это обстоятельство чуть было не расстроило все планы виконта Андреа, которого они сперва предполагали оставить в Париже для того, чтобы избавить этого великого человека от тех мучений, которые он испытывал в присутствии Жанны.
Когда карета, в которой ехали виконт Андреа и новый бразильский маркиз, стала подъезжать к отелю, где жил де Кергац, то сэр Вильямс счел своим долгом приказать бразильцу начать ухаживать за Жанной де Кергац.
- Да вы очумели, дядя, - заметил Рокамболь.
- Нисколько.
- Да вы тронулись мозгами.
- В чем?
- Да во всем.
- Дурак, настоящий дурак!
- Однако!
- Олух, неужели ты не можешь понять, что если ты будешь ухаживать за ней, то я могу поссориться с тобой.
- Что?
- То, что устроится дуэль.
- Но, дядя…
- Ив глазах Жанны я буду ее спасителем, преданным братом, спасающим честь своего брата.
- Ну… а… он?
- Кто?
- Арман!
- Он узнает про это позднее, когда будет стоять против тебя со шпагой в руке… Понимаешь теперь?
Вы просто гений!
Молчи и прими праздничный вид.
- А Баккара не узнает меня?
- Никогда, ты теперь просто неузнаваем; да я теперь мало боюсь ее.
- Это почему?
- Потому что она уверена, что я сделался святым человеком.
- Вы убеждены в этом?
- Да.
- Ну, это хорошо.
- Мы подъезжаем… тесс!..
- Ладно! Я теперь снова маркиз… не бойтесь за меня, дядя.
И оба негодяя опять приняли серьезный и несколько сдержанный вид таких людей, которые час тому назад не знали друг друга.
Но мы не должны также терять из виду Баккара и ее молодого друга.
А потому нам необходимо вернуться назад.
Через два дня после так называемого ван-гоповского дела отель в улице Монсей опустел… Баккара снова переехала в свой дом в улицу Бюсси.
Мы находим ее, накануне этого переезда, сидящей вместе с графом Артовым в библиотеке ее монсейского отеля.
- Итак, вы убеждены теперь, что Андреа низкий негодяй? - спросила Баккара.
- Да, но зачем я не убил его в тот день, когда я целился в него, - ответил ей граф Артов.
- Тогда, - заметила молодая женщина, - мы, вероятно, избежали бы многих несчастий.
- Как, вы предполагаете, что он не оставил своих подлых замыслов?
- Никогда!.. Я в этом больше чем убеждена и уверена, что раньше всех он отомстит своему брату… а потом."
- Потом?
- Мне, - ответила холодно и спокойно Баккара.
- О! - вскричал граф, вздрогнув. - Если только он осмелится коснуться вас, то я изрублю его на мелкие куски.
Баккара протянула ему руку и сказала:
- Вы благородный молодой человек.
- О! - прошептал граф восторженным голосом. - Это оттого, что я люблю вас…
- Тсс! - проговорила она, ударив его слегка своею прелестною ручкой по плечу. - Вы заставите меня побранить вас, мое милое дитя…
И, сказав это, она улыбнулась ему несколько грустно, но искренне и дружественно.
Но, - заметил вдруг граф, - уверены ли вы, что сэр Вильямс убежден, что вы не узнали его?
- В этом теперь я еще не могу уверять, вас, - сказала Баккара, - но это будет так через час.
- Это почему?
- Сэр Вильямс будет здесь.
- Здесь?
- Да, через час.
- Но может ли быть и зачем?
Баккара отворила ящик и вынула оттуда письмо, которое она показала графу, сказав:
- Прочтите!..
В этом письме сэр Вильямс просил молодую женщину позволить ему приехать к ней в этот день в два часа.
- Это наглость, - прошептал граф Артов.
- Он придет, - сказала Баккара, - для того, чтобы убедиться вполне, что я не подозреваю его.
- Вы думаете?
- Я уверена в этом.
В это время раздался звонок.
- Это он, - сказала Баккара, - спрячьтесь вот за этой дверью, о существовании которой никто не знает, и наблюдайте, что произойдет здесь.
Лишь только граф успел спрятаться, как возвестили о виконте Андреа.
Сэр Вильямс, желая вывести начистоту Баккара, сознался ей в своей любви к Жанне де Кергац, а Баккара в свою очередь рассыпалась перед ним в уверениях, что она теперь сама убедилась, что без его помощи им бы никогда не удалось открыть главу червонных валетов, и в доказательство своего доверия к нему она подарила ему только что привезенный для нее из Америки револьвер. Сэр Вильямс окончательно поверил Баккара, в особенности, когда она согласилась действовать с ним заодно, для открытия остальных членов этого преступного общества.
Прощаясь с ней, сэр Вильямс с жаром пожал руку молодой женщине и ушел, вполне убежденный в Том, что Баккара не признала его.
Молодая женщина подождала, когда шум его шагов совершенно затих, и потом отперла дверь, за которой находился граф Артов.
- Ну, - заметила Баккара, - думаете ли вы и теперь, что он раскаялся?
- А вы? Я чувствую себя положительно неспособным проникать в подобные тайны.
- Ну, а меня вы считаете способной на это?
- Да, - ответил с убеждением граф.