- Какъ! - дрогнувшимъ отъ ужаса голосомъ вскричала мистриссъ Лечмеръ. - Неужели вы были такъ глупы, что все разсказали своему идіоту?
- Этотъ идіотъ мой сынъ, моя плоть и кровь, - отвѣчала Абигаиль и даже поднесла руки ко лбу, какъ бы умоляя о прощеніи за свою нескромность. - Ахъ, мээмъ, вы счастливица, вы живете въ богатствѣ и въ почетѣ, у васъ прелестная, кроткая, добрая внучка, поэтому вы никогда не поймете, какъ это можно любить такого, какъ Джобъ. Но когда сердце разбито и задавлено тяжкимъ бременемъ, тогда невольно спѣшишь открыться тому, кто готовъ взять на себя хотя часть этого бремени. A вѣдь Джобъ - мой сынъ, мое чадо, хотя и отнятъ у него разсудокъ.
Мистриссъ Лечмеръ нѣсколько минутъ не отвѣчала, и Ліонелъ воспользовался этимъ промежуткомъ, чтобы отойти и не слушать больше разговора, который, очевидно, для него не предназначался. Онъ вошелъ въ гостиную и бросился на стулъ, думая, что въ комнатѣ никого больше нѣтъ.
- Какъ! Майоръ Линкольнъ уже вернулся! - воскликнулъ пріятный голосъ Сесліи Дайнворъ, которая сидѣла на другомъ концѣ комнаты. - И притомъ вооруженный съ ногъ до головы, точно бандитъ!
Ліонель вздрогнулъ, потеръ себѣ лобъ, какъ бы просыпаясь отъ сна, и отвѣчалъ:
- Да, я именно бандитъ… и еще какъ-нибудь назовите… Ко мнѣ все подойдетъ.
Сесиль поблѣднѣла.
- Кто же рѣшится такъ говорить о майорѣ Линкольнѣ? - возразила она. - Онъ самъ къ себѣ несправедливъ.
- Что я такое сказалъ, миссъ Дайнворъ, какую нелѣпость? - воскликнулъ, опомнившись, Ліонель. - Я весь ушелъ въ свои думы и слышалъ только вашъ голосъ, а самаго вопроса не понялъ.
- A между тѣмъ на васъ полное вооруженіе: шпага и даже пистолеты.
- Да, я сегодня въ ночь выступаю съ отрядомъ въ качествѣ волонтера, - сказалъ онъ, снимая съ себя оружіе. - Этотъ отрядъ посылается во внутреннія земли. Вотъ почему я и вооружился, несмотря на свои мирныя намѣренія.
- Ночью назначенъ походъ вглубь провинціи! - сказала Сесиль, поблѣднѣвъ еще больше и съ трудомъ переводя духъ. - Для чего же это майоръ Линкольнъ добровольно присоединяется къ подобной экспедиціи?
- Я намѣреваюсь только быть очевидцемъ того, что можетъ случиться, о цѣли же похода такъ же мало освѣдомленъ, какъ и вы.
- Тогда оставайтесь дома, - твердымъ тономъ произнесла Сесиль, - и не принимайте участія въ предпріятіи, имѣющемъ, быть можетъ, нехорошую цѣль и опасномъ по результатамъ.
- Цѣли я не знаю, слѣдовательно, и не могу за нее отвѣчать, а мое присутствіе или отсутствіе нисколько на исходъ дѣла не повліяетъ. Что же касается опасности, то, разъ идутъ наши гренадеры, ни о какой опасности не можетъ быть и рѣчи, хотя бы непріятель оказался даже втрое многочисленнѣе посланнаго отряда.
- Изъ вашихъ словъ я заключаю, - воскликнула, входя въ гостиную, Агнеса Дэнфортъ, - что и нашъ другъ Меркурій, онъ же капитанъ Польвартъ, отправляется съ этими ночными погромщиками? Если такъ, то курятникамъ придется плохо.
- Развѣ вы не знаете, Агнеса, зачѣмъ выступаютъ войска?
Агнеса отвѣтила, стараясь скрыть подъ маской ироніи свое неудовольствіе:
- Я слышала, что всѣмъ солдатамъ розданы боевые патроны, что съ моря городъ окруженъ шлюпками, не пропускающими никого ни въ городъ, ни изъ города. Такимъ образомъ, Сесиль, если мы съ тобой, природныя американки, пожелаемъ куда-нибудь поѣхать, намъ этого не позволятъ. Богъ одинъ знаетъ, къ чему приведутъ всѣ подобныя мѣры.
- Если вы не собираетесь принимать непосредственное участіе въ погромной экспедиціи, а намѣреваетесь быть только зрителемъ, - сказала Сесиль, - то хорошо ли съ вашей стороны своимъ присутствіемъ какъ бы санкціонировать подобныя вещи?
- Я не считаю доказаннымъ и достовѣрнымъ, что предполагается какой-нибудь погромъ.
- Вы забываете, Сесиль, - съ видомъ крайняго презрѣнія замѣтила Агнеса, - что майоръ Линкольнъ пріѣхалъ сюда уже послѣ знаменитаго похода изъ Роксбюри въ Дорчестеръ. Тогда войска пожали свои лавры при свѣтѣ дня. Не трудно себѣ представить, насколько блистательнѣе будетъ ихъ слава, когда ночная темнота прикроетъ ихъ позоръ.
Ліонель весь вспыхнулъ, но сдержался; онъ всталъ и сказалъ со смѣхомъ:
- Кузина, вы заставляете меня бить отбой. Но если мой другъ, дѣйствительно, какъ вы говорите, страшенъ только для курятника, то онъ несомнѣнно сложитъ къ вашимъ ногамъ трофеи своихъ побѣдъ. Я ухожу, чтобы не раздражать васъ своимъ мундиромъ, который здѣсь всѣмъ такъ ненавистенъ.
Ліонель подалъ Сесили руку, она вложила въ нее свою и дошла съ нимъ до выходной двери.
- Какъ бы мнѣ хотѣлось, чтобы вы остались, Линкольнъ! - сказала она, когда они остановились на порогѣ. - И зачѣмъ вы отправляетесь? По службѣ вы не обязаны, а какъ человѣку, вамъ бы слѣдовало быть болѣе отзывчивымъ на горе своихъ ближнихъ.
- Въ качествѣ человѣка отзывчиваго я и отправляюсь, Сесиль, - отвѣчалъ Ліонель. - У меня есть на это причины, о которыхъ вы даже и не подозрѣваете.
- И вы это надолго?..
- Если я не пробуду въ отсутствіи нѣсколько дней, то моя цѣль не будетъ достигнута, - сказалъ онъ, тихо пожимая ея руку. - Будьте увѣрены, что я постараюсь вернуться, какъ только будетъ можно.
- Ну, когда такъ, отправляйтесь, - сказала Сесиль, освобождая свою руку. - Только помните: на такого выдающагося офицера, какъ вы, будетъ обращено всеобщее вниманіе. За каждымъ вашимъ поступкомъ будутъ слѣдить тысячи глазъ.
- Вы мнѣ не довѣряете, Сесиль?
- Вовсе нѣтъ, майоръ Линкольнъ; я ничего такого не думаю… - Поѣзжайте, Ліонель, и какъ только вернетесь, сейчасъ же приходите къ намъ.
Онъ не успѣлъ ничего отвѣтить, потому что она быстро повернулась и ушла въ комнаты, но Ліонель успѣлъ замѣтить, что она прошла не въ гостиную къ Агнесѣ, а поднялась по большой лѣстницѣ наверхъ граціозной и легкой сильфидой.
Глава IX
На внѣшнихъ стѣнахъ знамя водрузите.
Военный кличъ, какъ прежде: "Вотъ они!"Шекспиръ. "Макбетъ".
По выходѣ изъ дома мистриссъ Лечмеръ, Ліовель самъ не зная зачѣмъ направился къ Биконъ-Гиллю и, только уже поднявшись до половины холма, сообразилъ, что ему тутъ совершенно нечего дѣлать. Онъ остановился и прислушался. Не слыша со стороны казармъ ни малѣйшаго звука, онъ уступилъ овладѣвшей имъ потребности уединиться и дошелъ до вершины холма. Онъ сталъ смотрѣть на городъ, разстилавшійся внизу въ темнотѣ. По улицамъ ходили люди съ фонарями и факелами, въ домахъ вездѣ виденъ былъ свѣтъ. Это значило, что жителямъ стало извѣстно о готовящейся экспедиціи. Ліонель снова прислушался въ сторону казармъ, но тамъ все было совершенно тихо.
Ліонель стоялъ на небольшой площадкѣ. Темнота была полная. Вдругъ откуда-то появился свѣтъ, сначала слабый, потомъ онъ сдѣлался ярче, освѣтилъ весь холмъ и заигралъ яркими бликами вокругъ маяка.
- Негодяй! - сказалъ вдругъ человѣкъ, стоявшій гдѣ-то внизу маяка и теперь выступившій прямо противъ Ліонеля. - Кто тебѣ позволилъ зажечь маякъ?
- Я бы вамъ сказалъ на это, какъ вы смѣете такъ грубо со мной говорить, если бы не догадался о причинѣ вашей ошибки, - отвѣчалъ Ліонель. - Никто маяка не зажигалъ, это мѣсяцъ взошелъ на горизонтѣ со стороны моря.
- Ей-Богу, какъ я ошибся! - сказалъ часовой. - Я готовъ 5ылъ въ первую минуту поклясться, что это маякъ засвѣтился.
- Вы, должно быть, человѣкъ суевѣрный и вѣрите въ колдовство. Съ того мѣста, гдѣ я стою, только развѣ колдунъ могъ бы зажечь свѣтъ на маякѣ.
- Простите, ваше высокоблагородіе! Народъ-то здѣсь ужъ очень чудной… Бѣдовый народъ! Теперь-то я вижу, что вы изволите быть майоръ Линкольнъ, 47-го полка. Я васъ узналъ.
- A вы служите тоже въ этомъ полку?
Солдатъ отвѣтилъ, что онъ унтеръ-офицеръ другого полка, но знаетъ въ лицо г. майора. При этомъ онъ объяснилъ, что онъ приставленъ смотрѣть, чтобы бостонцы не зажигали маяка и чтобы вообще какимъ-нибудь сигналомъ не дали знать окрестнымъ жителямъ о готовящейся экспедиціи.
- Дѣло задумано, должно быть, серьезное, - замѣтилъ Ліонель.
- Изволите прислушаться, г. майоръ: наши гренадеры идутъ, - сказалъ солдатъ. - Это ихъ мѣрный и тяжелый шагъ.
Ліонель прислушался и дѣйствительно услыхалъ правильный солдатскій шагъ. Черезъ долину шло къ берегу регулярное войско. Тогда онъ быстро сбѣжалъ съ холма и прибылъ къ водѣ въ одно время съ отрядомъ.
Двѣ колонны остановились и выстроились въ недалекомъ разстояніи одна отъ другой. Ліонель опредѣлилъ численность всего отряда приблизительно въ тысячу человѣкъ. Сбоку собралась кучка офицеровъ. Онъ подошелъ къ ней, полагая, что тутъ находится самъ начальникъ отряда. Это былъ подполковникъ 10-го полка, оживленно о чемъ-то говорившій съ флотскимъ ветераномъ. о которомъ упоминалъ часовой у городской ратуши.
Ліонель обратился къ подполковнику съ просьбой о разрѣшеніи сопровождать отрядъ. Послѣ нѣсколькихъ объясненій просьба была уважена, при чемъ о секретныхъ причинахъ похода не заикнулся ни тотъ, ни другой.
Тутъ къ Ліонелю подошелъ его лакей, слѣдовавшій за отрядомъ при багажѣ и лошадяхъ своего барина. Сдѣлавъ кое-какія распоряженія, Ліонель пошелъ отыскивать своего друга Польварта и нашелъ его во главѣ перваго взвода легкой пѣхоты, По количеству собранныхъ у берега лодокъ, можно было догадаться, что отрядъ пойдетъ съ полуострова на материкъ не обыкновенной дорогой, а будетъ перевозиться по водѣ.
Вскорѣ подали сигналъ. Солдаты въ порядкѣ стали разсаживаться по шлюпкамъ, которыя постепенно отъѣзжали отъ берега. Мѣсяцъ въ это время поднялся выше и озарилъ колокольни города и всю долину. Обстановка напоминала декорацію какой-нибудь драматической сцены въ театрѣ. Польвартъ сѣлъ въ лодку рядомъ съ Ліонеломъ. Ему удалось удобно устроить свои ноги, и онъ пришелъ въ спокойное, благодушное настроеніе.
- Бываютъ минуты, когда мнѣ хотѣлось бы быть морякомъ, - сказалъ онъ, болтая рукою въ водѣ. - Вода тебя везетъ, а самъ ты не двигаешься. Хорошо! Военные матросы должны любить такую жизнь.
- Нѣтъ, я слыхалъ, что это имъ порою надоѣдаетъ, - отвѣчалъ Ліонель. - Имъ иной разъ до страсти хочется размять ноги, а негдѣ.
- Ну что такое ноги? - воскликнулъ Польвартъ. - Наименѣе необходимая часть тѣла. Моряку, напримѣръ, онѣ почти совершенно не нужны; Съ ними только подагра бываетъ. Другое дѣло - мозгъ, желудокъ.
- И это говоритъ офицеръ легкой пѣхоты! - засмѣялся Ліонель. - Мой другъ, вы свое званіе забыли.
- Такъ что же? Я вотъ офицеръ легкой пѣхоты, а двигаюсь въ походъ безъ помощи ногъ… Скажите, майоръ Линкольнъ, вы видѣли миссъ Дэнфортъ, когда въ послѣдній разъ были на Тремонтъ-Стритъ?
- Имѣлъ это удовольствіе.
- Знаетъ она что-нибудь о нашемъ походѣ?
- Она была въ крайне воинственномъ настроеніи.
- Она ничего не говорила про легкую пѣхоту или про кого-нибудь, кто въ ней служитъ?
- Она, дѣйствительно, упомянула про васъ, - съ легкой насмѣшкой, - отвѣчалъ Ліонель. - Нашла, что отъ васъ грозитъ большая опасность… курятникамъ.
- Что за несравненная дѣвушка! И шутки-то ея какія пріятныя, милыя… Ахъ, какъ бы я желалъ, чтобы она была здѣсь съ нами! Для влюбленнаго пять минутъ при свѣтѣ луны стоятъ цѣлаго лѣта подъ знойнымъ солнцемъ… Какъ бы я дорого далъ, еслибы запѣлъ сейчасъ соловей!
Но вотъ лодки переплыли черезъ бухту и остановились у берега. Войска высадились и построились въ походную колонну. Рота капитана Польварта опять составила головную часть отряда и получила приказъ слѣдовать за офицеромъ главнаго штаба, выѣхавшимъ впередъ верхомъ на конѣ. Ліонель велѣлъ Меритону слѣдовать съ лошадьми той же дорогой, по которой пойдетъ отрядъ, а самъ присоединился къ Польварту.
Вскорѣ передъ отрядомъ появилось огромное стоячее болото.
- Чортъ знаетъ что такое! - воскликнулъ капитанъ Польвартъ. - Слѣпые они у насъ что ли, наши колонновожатые? Куда это они насъ завели? Не видятъ развѣ, что лугъ почти наполовину залитъ водой?
- Впередъ, впередъ, легкая пѣхота! Трогай! - хриплымъ голосомъ крикнулъ флотскій офицеръ-старикъ, ѣхавшій верхомъ недалеко отъ роты. - Воды, что ли, испугались?
- Мы не водяныя крысы, - сказалъ Польвартъ. Лионель схватилъ его за руку, и Польвартъ не успѣлъ опомниться, какъ очутился по щиколодку въ водѣ.
- Смотрите, чтобы за такія разсужденія не лишиться патента, - сказалъ Ліонель, между тѣмъ какъ его другъ шлепалъ по болоту. - Теперь, по крайней мѣрѣ, есть что записать въ дневникъ: случай интересный.
- A я было только-что размечтался при лунѣ,- проговорилъ съ комическимъ сожалѣніемъ толстякъ. - Нѣтъ, ужъ видно не придется.
- Я тоже думаю, что не придется, - сказалъ Ліонель. - И даже навѣрное, такъ что лучше и не пробовать.
Болотистый лугъ, впрочемъ, скоро кончился, и отрядъ вышелъ на большую дорогу. Настроеніе Польварта испортилось. Разговоръ пересталъ клеиться.
Сначала все кругомъ было тихо, но по мѣрѣ движенія солдатъ впередъ сталъ раздаваться собачій лай, и изъ оконъ фермъ стали выглядывать изумленныя физіономіи обывателей, встревоженныхъ шествіемъ войскъ. Вдругъ вдали съ какой-то колокольни послышались сухіе, короткіе, частые удары набата. Кто-то подавалъ населенію тревогу. Что-то величественное было въ этихъ пугающихъ звукахъ, понесшихся по всей долинѣ.
Солдаты стали слушать. Среди холмовъ прогремѣло нѣсколько выстрѣловъ. Набатъ загудѣлъ со всѣхъ окрестныхъ колоколенъ, звонъ понесся отовсюду и разлился по всѣмъ направленіямъ. На всѣхъ высотахъ загорѣлись огни. Звуки волынокъ и мѣдныхъ трубъ сливались съ выстрѣлами изъ мушкетовъ и звономъ колоколовъ. По близости слышался лошадиный топотъ, какъ будто какіе-то всадники мчались мимо фланговъ батальона.
- Впередъ! Впередъ! - покрикивалъ среди этого шума и гула флотскій ветеранъ. - Янки проснулись, зашевелились, а намъ еще долго идти. Впередъ, легкая пѣхота! Гренадеры васъ догоняютъ!
Авангардъ ускорилъ шагъ, и весь отрядъ пошелъ съ такой скоростью, какую только допускала необходимость сохранять равненіе. Шли нѣсколько часовъ безъ остановокъ. Шумъ тревоги улегся, колокола перестали звонить. Лунный свѣтъ постепенно поблекъ при первомъ проблескѣ занявшагося утра. Изъ арьергарда пришло распоряженіе остановиться.
Польвартъ уже думалъ, что можно будетъ отдохнуть и основательно закусить захваченною имъ изъ дома Ліонеля вкусной провизіей. Онъ былъ вообще превосходнымъ офицеромъ для всего того, что самъ называлъ "мирной частью военной службы". Но ему пришлось разочароваться и даже поворчать: остановка была не для отдыха, а для осмотра ружей и для того, чтобы зарядить ихъ и вставить кремни. Отъ главнаго отряда отдѣлились три или четыре роты и снова двинулись впередъ подъ начальствомъ флотскаго ветерана. Солдаты были сильно заинтересованы. Они шли быстро и неустрашимо за старымъ офицеромъ, пустившимъ свою лошадь легкой рысцой.
Въ воздухѣ запахло чуднымъ весеннимъ утромъ. Предметы постепенно становились все виднѣе и виднѣе. Солдаты шагали бодро, забывая перенесенные труды форсированнаго ночного марша. Вдругъ передъ колонной появились откуда-то три или четыре вооруженныхъ всадника, скакавшіе ей наперерѣзъ.
- Сдайтесь! - крикнулъ имъ одинъ изъ бывшихъ впереди офицеровъ. - Сдайтесь или спасайтесь сію же минуту прочь!
Всадники повернули коней я ускакали. Одинъ изъ нихъ выстрѣлилъ на воздухъ, чтобы дать тревогу. Солдаты вступили въ небольшое село и увидали передъ собой церковь посреди лужайки. Лужайка была занята небольшимъ отрядомъ провинціальной милиціи, выстроимшимся, какъ на смотру.
- Впередъ, легкая пѣхота! - крикнулъ флотскій майоръ, давая шпоры своему коню. Въ сопровожденіи своихъ офицеровъ онъ быстро помчался впередъ, скрывшись за утломъ церкви.
Ліонель поспѣшилъ за нимъ слѣдомъ. У него сильно билось сердце, предчувствуя недоброе.
Хриплый голосъ флотскаго майора раздался снова:
- Бунтовщики, расходитесь! Кладите оружіе и расходитесь! За этими неразслышанными словами послѣдовалъ пистолетный выстрѣлъ и приказъ открыть огонь.
Солдаты съ яростнымъ крикомъ бросились на лужайку и дали оглушительный залпъ.
- Боже мой! - вскричалъ Ліонель. - Что вы дѣлаете! Развѣ можно стрѣлять въ мирное населеніе! Кромѣ насилія вѣдь есть еще и законъ! Польвартъ, велите имъ прекратить огонь!
- Назадъ! Стой! - крикнулъ Польвартъ, кидаясь на солдатъ; съ обнаженной шпагой.
Но сразу остановить солдатъ было невозможно. Они разошлись. Только съ прибытіемъ самого Питкэрна и другихъ офицеровъ удалось остановить пальбу. Убѣгая, милиціонеры тоже сдѣлали нѣсколько шальныхъ выстрѣловъ, но англичанамъ эти выстрѣлы не причинили никакого вреда.
Когда стрѣльба прекратилась, солдаты и офицеры молча переглянулись, какъ бы говоря другъ другу, что случившееся невозможно было предвидѣть. Мѣшаясь съ утреннимъ туманомъ, надъ лугомъ стлался дымъ, расходясь во всѣ стороны горизонта и какъ бы давая всюду знать о совершившемся роковомъ дѣлѣ. Ліонель съ ужасомъ увидалъ на лугу нѣсколько раненыхъ, корчившихся отъ мучительной боли, и отъ пяти до шести труповъ, растянувшихся неподвижно на травѣ.
Не въ силахъ будучи выносить этого зрѣлища, Ліонель отвернулся и отошелъ назадъ. Тѣмъ временемъ къ авангарду бѣглымъ шагомъ подошла остальная пѣхота. Ліонель задумчиво обошелъ вокругъ церкви, самъ не зная, куда идетъ, и столкнулся съ Джобомь Прэемъ, выходившимъ изъ храма. Джобъ имѣлъ видъ совершенно растерянный. На его лицѣ отражалось и негодованіе, и испугъ.
Юродивый пальцемъ указалъ Ліонелю на смертельно раненаго, который съ усиліемъ ползъ къ дверямъ храма, гдѣ привыкъ молиться и гдѣ собирался теперь отдать Богу душу.
- Вы убили созданіе Божіе, - сказалъ юродивый. - Богъ вамъ это припомнитъ.
- Увы, убитъ не одинъ этотъ, я тамъ видѣлъ нѣсколько труповъ, - отвѣчалъ Ліонель. - Не знаю, чѣмъ и кончится это все.
- Какъ вы думаете, - спросилъ Джобъ, пугливо оглянувшись кругомъ, - неужели король имѣетъ право убивать людей въ Бостонѣ, какъ онъ это дѣлаетъ въ Лондонѣ? Это дѣло переполошитъ всю провинцію, вотъ посмотрите. Ахъ, вы не знаете нашихъ колонистовъ!
- Да что же они могутъ сдѣлать въ концѣ концовъ? - сказалъ Ліонель, забывая, что говоритъ съ человѣкомъ, лишеннымъ разсудка. - Англія во всякомъ случаѣ сильнѣе здѣшнихъ разрозненныхъ колоній. Имъ бы слѣдовало держаться осторожнѣе.
- Осторожнѣе? - возразилъ Джобъ.- A то, что король дѣлаетъ, развѣ осторожно? Если народъ и промолчитъ въ отвѣтъ на рѣзню, даромъ она все-таки не пройдетъ. Вы убили Божіе созданіе, Богъ вамъ это припомнитъ.
- Какими судьбами ты здѣсь, дурачишка? - спросилъ приходя въ себя, Ліонель. - Вѣдь ты мнѣ сказалъ, что отправляешься ловить рыбу для своей матери?
- A здѣсь развѣ нельзя ловить? - неохотно отвѣчалъ юродивый. - Рыба водится не только въ бухтѣ, она есть и въ прудахъ. Нэбъ могла перемѣнить свой вкусъ. Джобъ не знаетъ такого закона, чтобы нельзя было ловить форелей.
- Несчастный! Ты все стараешься меня обмануть! Кто-то такой злоупотребляетъ твоимъ невѣдѣніемъ, отлично зная, что ты слабоумный, и даетъ тебѣ такія порученія, за которыя ты не сегодня-завтра можешь поплатиться жизнью.