- Сударь, я был неправ. Я вел себя, как последний грубиян, затеяв с вами эту ссору. Во всем виноват мой карликовый рост, который постоянно причиняет мне беспокойство. Видит Бог, я хотел бы вырасти только для того, чтобы избавиться от проклятой вспыльчивости. Я стыжусь своего поведения, так как, будучи парижанином, обязан быть самым цивилизованным существом на свете, а кроме того, мне стыдно перед вами - вне всякого сомнения, истинным дворянином. Согласитесь ли вы предать все забвению и стать моим другом?
- С величайшим удовольствием, - ответил Жоэль, подражая манере разговора Фрике. - Вот вам моя рука - будем друзьями на всю жизнь, покуда смерть не разлучит нас. Теперь давайте устремим наши помыслы к пище, - весело добавил он, - ибо фехтование в четырех стенах чудесным образом возбуждает аппетит. Выпьем за продолжение нашего знакомства.
Мэтр Бонларрон огляделся вокруг.
- Чтоб ему пусто было! - воскликнул он. - Что стало с моим слугой? Думаю, что этот король трусов свалился в обморок.
- Я здесь, хозяин, - послышался жалобный голос из-под стола, где нашел укрытие достойный Бистоке.
Бросив на слугу презрительный взгляд, ветеран велел ему накрывать на стол.
- Хотя, по-моему, - добавил он, - ты недостоин прислуживать за столом, где оказали честь занять места двое таких доблестных шевалье.
Вскоре гости приступили к баранине. Она оказалась предельно жесткой, но даже кожа не смогла бы противостоять зубам проголодавшихся путешественников. Кроме того, вино в "Трубаче" было превосходным, и к тому времени, когда дело дошло до десерта, все четверо - ибо напитки заставили их проявить снисходительность даже к слуге - дружно веселились. Отставной сержант рассказывал истории о лагере, походах и сражениях, слуга исполнил песню собственного сочинения, а новые друзья болтали о своих надеждах и мечтах.
Фрике, кого мы оставили хористом в соборе и буфетчиком в таверне, то есть причудливо сочетавшим служение Богу и Бахусу, и в самом деле довелось много постранствовать. В конце концов, взятый под опеку господином Кольбером дю Терроном, верховным сенешалем Ларошели, он приобрел некоторые познания в морском и военном деле. Он изобрел конструкцию, увеличивающую скорость кораблей, и еще кое-какие "искусные приспособления", как говорили люди, убедившие сенешаля послать парижанина в его родной город посмотреть, оправдает ли он поговорку о пророках в своем отечестве.
В свою очередь, сельский дворянин, ставший столь же общительным под воздействием доброго вина, поведал о событиях, предшествующих его появлению на свет, о своей юности и о том, что привело его в столицу. Внимательно слушавшего Фрике заинтересовали имена Портоса и его трех товарищей по оружию, служившие юноше ориентирами в его поисках.
- Постойте! - воскликнул он. - По крайней мере, одного из них я знаю.
- Неужели? Кого же именно?
- Капитана д'Артаньяна!
- Капитана?
- Капитана, командовавшего двумя ротами красных и черных мушкетеров. Я был мальчишкой, когда видел его, но мальчишки не забывают тех, кто дерет их за уши и дает им деньги. Честное слово, господин д'Артаньян как-то обещал отрезать мне уши - и сделал бы это, потому что я ехал на лошади, украденной у его друга, - а также дал мне пинок, который я навсегда сохраню в памяти. Какой боец - вы бы видели его в тот день, когда арестовали парламентского советника Бруселя - тогда поднялся такой мятеж, какого мы никогда не увидим в наши вырождающиеся дни, - трещал без умолку Фрике, потирая руки с воинственным ликованием, разделяемым ухмылявшимся трактирщиком. - Кирпичи и колпаки от дымовых труб летали, словно снежинки, горожане взялись за оружие, а господин д'Артаньян смотрел в лица двух тысяч орущих и буйных людей спокойно, словно каменная статуя у собора! Да, он был одним из тех рыцарей, о которых мы читали в книгах! А как только толпа увидела, что приближается его эскадрон, она растаяла, как снег! "Оружие наизготовку! Целься!" - скомандовал капитан, но прежде, чем он успел сказать "Огонь!", народ разбежался во все стороны, а Брусель был быстренько препровожден в Бастилию. Поистине, господин д'Артаньян был храбрейшим из храбрых и в то же время величайшим хитрецом на свете, как подобает истинному гасконцу. Если бы он пожелал, то стал бы властелином мира!
- В самом деле?
- Мой хозяин - причетник в соборе Богоматери - был в услужении у друга капитана д'Артаньяна, возможно, также одного из тех, кого вы упомянули. Так вот, мой хозяин Базен, пробуя вино, которое присылали из нашей таверны для священных сосудов, обычно пускался в болтовню о величайших воинских подвигах, совершенных д'Артаньяном и его друзьями в прошлое царствование, когда они одержали верх над знаменитым кардиналом Ришелье! Кардинала Мазарини, этого итальянского вора, они тоже поставили на место! Так что, если тот дворянин, кого вы разыскиваете был другом капитана д'Артаньяна, ручаюсь, он стоит того, чтобы его искать.
- Что же стало с этим капитаном? - спросил Жоэль, испытывая облегчение человека, который, опасаясь, что гоняется за иллюзией, нашел наконец нечто материальное.
Фрике покачал головой печалясь, что ему приходится разочаровывать нового друга.
- Тут я ничем не могу вам помочь, ибо вскоре превратился в перекати-поле, в то время, как если бы я стал продвигаться по службе в соборе или таверне, то сделался бы причетником, невзирая на неказистую внешность, или хозяином гостиницы, как мой достойный сосед за этим столом. А теперь я знаю о том, кто возглавляет парижскую церковь или королевскую гвардию не более, чем вы.
- На меня вы можете тоже не рассчитывать, - заметил Бонларрон. - Поскольку его величество оскорбляет свою столицу, живя во дворце за ее пределами, я ничего не знаю о дворе и гарнизоне. Возможно, капитан д'Артаньян ушел в отставку или умер, хотя у нас, старых солдат, душа не так легко расстается с телом.
- Можно легко навести справки, - посоветовал Фрике.
- Где? - энергично осведомился бретонец.
- В мушкетерских казармах, разумеется. Многие из служивших в то время еще не ушли на покой, и если они не помнят своих старых командиров, то их место в пекле!
- Вы правы, друг мой. Теперь мне нужно узнать, где находятся мушкетеры.
- Это не составит труда, - заявил трактирщик. - Так как мушкетеры входят в королевскую гвардию, то они должны были последовать за королем во Фландрию.
- Да, но кампания окончена, - возразил Фрике. - Я слышал, что его величество вернулся в Лилль, так что поиски следует начать там.
- Одну минуту, - остановил его мэтр Бонларрон. - Вам незачем ехать так далеко, ибо не все мушкетеры отправились туда. Один отряд остается в Сен-Жермене охранять королеву. Я в этом уверен, так как встретил на днях виконта де Брежи, одного из моих завсегдатаев - он капрал эскадрона мушкетеров, оставшегося здесь.
- Вы думаете, он должен что-нибудь знать о капитане д'Артаньяне?
- Было бы весьма странным, если бы он не знал. Состоя в мушкетерах лет тридцать, Брежи наверняка служил под началом капитана.
- Тридцать лет в армии - и все еще не уволен? - воскликнул парижанин. - По-моему, ему теперь более пристало носить костыль, нежели мушкет.
- Господин Фрике, - с отеческой улыбкой ответил хозяин, - я убедился, что храбрости вам не занимать. Вы станете грозным фехтовальщиком, когда умерите вашу горячность и подзайметесь теорией. И тем не менее, хотя молодость на вашей стороне, я бы не советовал вам ссориться с господином де Брежи, так как не знаю столь же крепкой руки, если не считать вашего соседа за этим столом. Да, мушкетеры всегда славились тем, что имели в своих полках лучших фехтовальщиков!
- Что, еще один колосс? - фыркнул неисправимый парижанин. - Хотел бы я померяться силами с этим армейским Мафусаилом! Во всяком случае, блестящее мастерство фехтования не слишком-то продвинуло его по службе.
- Тут вы попали в точку. Ему бы уже следовало быть полковником или генерал-майором, но он уж больно любит выпить, поиграть в кости и поволочиться за женщинами, а это прямая дорога к погибели, как вы, сударь, знаете лучше меня, так как пели в церковном хоре. Все же виконт - настоящий дворянин: занимает деньги с таким высокомерным видом, словно делает одолжение, перепивает за столом самые крепкие головы и дерется до тех пор, пока от его шпаги останется хоть клочок стали. Я знаю десять случаев, когда он выходил на поле чести, и всегда его противник оказывался поверженным.
- Ура мушкетерам! - недовольно произнес Фрике. - Однако многим не везет с нечетными числами, так что одиннадцатый или тринадцатый противник может уложить вашего виконта.
- Завтра я отправлюсь в Сен-Жермен, - заявил Жоэль.
- Разумеется, - согласился Фрике, - а пока что давайте поделим комнату наверху, в которой, очевидно, можно постелить две постели, как мы только что поделили барашка. - Он постучал по столу своим бокалом. - Еще вина, хозяин, а потом все на отдых! Завтра я рано должен быть у министра, и пусть кто-нибудь из писцов только попробует посмеяться надо мной! - Горделиво приосанившись, он добавил: - Когда я ношу мундир, это делает меня на несколько дюймов выше, и никто не откажет мне в уважении, которого я заслуживаю.
- За сколько времени можно добраться до Сен-Жермена? - спросил бретонец.
- Самое большее - за два часа на хорошей почтовой лошади, которую вы можете нанять, - ответил хозяин таверны.
- Отлично, - сказал наш герой, помня о мадемуазель дю Трамбле. - Тогда я смогу вернуться к вечерне.
Глава XI
ОДИН ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ УНИЧТОЖЕН
Жаркое июльское солнце раскаляло камни мостовой, становившиеся ужасом для пешеходов и радостью для кузнецов, которые подковывали лошадей в славном городе Сен-Жермене. Перед воротами старого замка расхаживали два мушкетера, держа на плечах оружие, давшее название их полку, в то время, как еще двое, свободные от службы, сидели на краю рва, свесив вниз ноги и болтающиеся шпаги. Другое время - другие имена: среди них не было дю Верже, де Бельера и тому подобных знакомых нам персонажей. Стоявших на посту звали де Гас и д'Эрикур, а отдыхающих - де Шампаньяк и д'Эскриво.
Следуя испанскому обычаю, королева Мария-Терезия устроила себе сиесту, и двор последовал ее примеру. Поэтому часовые у ворот и их товарищи у рва зевали, рискуя вывихнуть челюсти, когда один из отдыхающих мушкетеров подтолкнул другого и сказал:
- Эскриво, посмотри-ка на теннисную площадку - как тебе нравится эта странная фигура?
- Настоящий живой бретонец, только что из деревни, - ответил второй мушкетер, глядя в указанном направлении. - Здоровый парень, ей-богу! Должно быть, дьявольски крепкий, если рискнул в такую жару притащиться в Сен-Жермен и не сгорел дотла!
Разумеется, это был наш друг Жоэль, оставивший клячу, на которой приехал из Парижа, в таверне "Вяз Сюлли" и идущий вдоль крепостного вала.
- Он идет сюда, - заметил господин де Шампаньяк.
- Должно быть, у него к нам какое-то дело, - предположил господин д'Эскриво, - хотя какие могут быть дела в такую погоду?
Дойдя до ворот, вновь прибывший с обычной приветливостью поклонился мушкетерам.
- Господа, - начал он, - могу я спросить, не принадлежите ли вы к одной из рот королевских мушкетеров?
- Разумеется - об этом могли сообщить вам наши мундиры.
- Мы к вашим услугам, - вежливо добавил Шампаньяк, вместе со своим товарищем вставая и отвечая на приветствие.
- Ваша любезность придает мне смелости обратиться к вам с вопросом…
- Продолжайте, сударь.
- Мы будем счастливы помочь вам всем, что в наших силах.
После ряда взаимных поклонов Жоэль заговорил вновь:
- Я только хотел спросить, не знаете ли вы капитана д'Артаньяна?
К этому времени часовые уже приблизились к беседовавшим и слушали, отставив мушкеты. После магического звучания произнесенного имени все четверо разразились возгласами восхищения:
- Капитан д'Артаньян! Гордость полка, чьи знамена мы имеем честь защищать! Никто никогда не вел мушкетеров к такой славе и с такой энергией и отеческой любовью! Подвиги этого кавалера столь многочисленны, что утомили музу Истории! Память о нем сохранится навеки, как об одном из самых храбрейших и блестящих наших офицеров!
Слова эти до глубины души взволновали сына Портоса.
- Благодарю вас, господа! - сказал он. - Вы переполнили меня счастьем и гордостью, ибо офицер, о котором вы говорите, был другом моего отца.
- В таком случае, примите наши поздравления, - ответил господин де Гас. - Капитан не был щедр на близкую дружбу, и завоевать ее мог только тот, кто завоевал также рыцарские шпоры на поле битвы.
- Еще один вопрос, - продолжал бретонец. - Вы говорите о капитане так, как будто он мертв?
- Увы, уже двадцать лет он не значится в армейских списках, - ответил Эрикур. - Никто из нас не знал его, и только из застольных бесед нам известно, какого драгоценного слугу утратил король в его лице.
Затем, как бы желая доказать, что в армейской истории не существует неведомых им глав, они заговорили, перебивая друг друга:
- Капитан д'Артаньян был убит во время фрисландской кампании… Ядром, попавшим ему в грудь… В тот самый день, когда он взял штурмом последнюю крепость, которую ему было приказано отобрать у голландцев… И в тот же самый момент, когда курьер короля вручил ему патент и жезл маршала Франции!
Наш герой понурил голову.
- Мертв! - воскликнул он. - Мне следовало этого ожидать, и все же сердце мое болит от такого известия. Господа, - заговорил он, вновь обретая самообладание, - раз уж вы позволили мне пользоваться вашей любезностью, разрешите задать последний вопрос.
- Говорите.
- Знакомы ли вам три имени, которые я сейчас назову: Атос, Портос, Арамис?
Четверо солдат задумались, ответив затем, что они впервые слышат эти странные имена. Жоэль поклонился, собираясь уходить.
- Тогда мне остается только выразить вам свою признательность.
Однако Эскриво, сочувствующий очевидному разочарованию юноши, задержал его:
- Постойте! Не могли эти имена принадлежать отважным мушкетерам, которых называли Неразлучными? Вместе с господином д'Артаньяном, бывшим тогда гвардейцем полка Дезэссара, они во время осады Ларошели удержали бастион Сен-Жерве, атакуемый большим отрядом гугенотов. Господа, помните историю о салфетке, которую наши старшие товарищи подняли как знамя на защищаемых ими стенах, и на которой Людовик XIII велел вышить золотом королевские лилии?
- Конечно, помним, - отозвался Шампаньяк. - Ты угадал правильно. Но все это было очень давно - в прошлое царствование…
- А самому старшему из нас, - улыбаясь, добавил Гас, - еще нет тридцати.
- Единственный в нашей роте, кто мог бы просветить вас на этот счет, - продолжал Эрикур, - это наш капрал, господин де Брежи, но он не всегда в разговорчивом настроении…
- Особенно, когда проигрывает за карточным столом…
- Или когда его рассудок утопает в вине…
- Где же можно найти вашего господина де Брежи? - коротко осведомился бретонец, следуя своим мыслям.
- В его любимом кабачке на улице Ваш…
- Или в игорном притоне на улице Пото-Жюре…
- Если только он не задержался, чтобы разбранить слугу или поссориться с горожанином, у которого чересчур хорошенькая дочка…
- Стойте! Если упомянешь волка, так тут же увидишь его уши, - прервал Эскриво. - Вот он сам выходит из-за королевской псарни.
- Ты прав, - подхватил Шампаньяк. - Осторожней, друзья! Старый ворчун сдвинул шляпу набок - это означает, что он сердит более, чем обычно. Послушайте моего совета и не приставайте к нему теперь, - добавил он, обращаясь к Жоэлю.
- Благодарю за совет, - смеясь, ответил юноша. - Мне случалось ходить на медведя, причем я никогда не терпел поражения.
Тем временем капрал де Брежи приближался с важным видом, звеня шпорами на сапогах из бычьей кожи и тряся красным пером на съехавшей на ухо шляпе так, что оно, казалось, вот-вот упадет.
Старый брюзга, как именовали в армии ворчливых ветеранов, отличался атлетическим сложением. Под алым плащом, на котором сверкало вышитое золотым кружевом солнце с распростертыми лучами, выделялись широкие, крепкие плечи и грудь. Очевидно, могучее здоровье позволяло ему выдерживать жизнь, полную пьянства и разврата. Сознание геркулесовой силы и храбрости, пробуждало в нем жестокость, драчливость и наглость, вызывавшие даже у самых миролюбивых людей, на которых падал его насмешливый взгляд, желание схватить его за горло и вздуть как следует, дабы научить хорошим манерам.
- Ага, мои хорошенькие пажи, так-то вы себя ведете, стоя на часах! С каких это пор солдатам было приказано болтать со штатскими во время несения службы? Только мое мягкое сердце удерживает меня от того, чтобы отправить вас всех под арест за подобное поведение! - загремел де Брежи.
- Капрал, - сказал Шампаньяк, - этот дворянин хочет поговорить с вами.
- Какой еще дворянин?
И он устремил такой пренебрежительный взгляд на нашего бретонца, что последний почувствовал, как краска гнева бросилась ему в лицо. Но помня о поставленной цели, он быстро взял себя в руки и начал:
- Капрал, я пришел от мэтра Бонларрона…
- Торговца вином и мясом с улицы Па-де-ла-Мюль? Он отличный хозяин! Гореть мне в пекле, если я когда-нибудь пробовал лучшее вино, чем у него! Очевидно, я задолжал ему десять - двенадцать пистолей. Если вы явились требовать у меня уплаты долга, то лучше бы вам торчать в погребе у мэтра Бонларрона и осушать помаленьку его самую большую бочку, так как этот мошенник Виларсо, начальник смотрителей королевских спаниелей, обчистил меня, играя в пикет, до последней монеты.
- Я ничего не знаю о ваших долгах…
- А о чем вы вообще в таком случае знаете, клянусь рогами Вельзевула? Когда я подходил, вы не показались мне косноязычным, так как болтали с моими солдатами, точно стая соек.
Жоэль сделал над собой усилие, чтобы сдержать раздражение, которое, несмотря на все благоразумие, вызывало у него подобное обращение. Он кратко изложил грубому солдафону то, что хотел от него узнать.
- Атос, Портос и Арамис? - проворчал капрал, раздраженно дергая себя за усы. - Да, я помню их всех. Атос был большой аристократ, граф чего-то там - не помню названия - который затмевал нас своими величавыми манерами, что не помешало ему подохнуть, как старому псу, в его замке в Блуа.
- А двое других?
- Арамис и Портос? Арамис был священником, иногда рядившимся в мушкетерский плащ, а Портос - великаном и обжорой…
- Черт возьми! - выпалил молодой человек; его голос дрогнул, из закушенной губы потекла струйка крови. - Вы не слишком снисходительны к вашим старым товарищам по оружию.
- Еще чего захотели! - прорычал ветеран с отвратительной злобой. - Им доставались все лакомые кусочки, покуда я ржавел в нижнем чине, затягивая пояс до предела, чтобы сэкономить на ежедневные кусок хлеба и глоток вина.