Когда остальные бандиты очутились на берегу, лодка уже находилась вне пределов их досягаемости. У Уолтона и Брауна от ярости пена выступила на губах. Первый двинул своего коня в воду, словно намереваясь пуститься вплавь за беглецами и замахнувшись тростью в сторону сына Портоса, завопил:
- Ах ты, собака!
При этом оскорблении Жоэль вышел из себя и, выхватив из-за пояса пистолет, выстрелил в кричавшего. Но лошадь последнего в этот момент утонула копытами в грязи, голова Уолтона соответственно опустилась, и в результате пулю в грудь получил Браун, который откинулся назад и медленно соскользнул с седла.
- Осторожней! - сказал Уолтону один из разбойников. - Река здесь опасна, и если ваша лошадь провалится поглубже…
Но негодяй не слушал его; вне себя от злобы, с налитыми кровью глазами и трясущимися губами он прошипел:
- Нет, им не удастся спастись!
Второй выстрел срезал прядь его волос, словно ножницами, и оставил на виске красную полосу. Боль окончательно взбесила Уолтона.
- Чего вы ждете, ребята? У вас же есть мушкеты - палите в них!
Так как течение здесь изобиловало водоворотами, лодка медленно удалялась от берега, несмотря на то, что Жоэль, отложив разряженный пистолет, взялся за шест, чтобы помочь отталкиваться старику.
Грабители поспешно сняли ружья с седельных лук.
- Ложитесь! - приказал Жоэль женщине, закрывая собой лодочника.
Грянули шесть или семь выстрелов, пули засвистели вокруг лодки. Старик оглянулся назад, качнув лодку и на момент оставшись неприкрытым Жоэлем. Пуля, слегка задев бретонца, угодила паромщику в голову. Несчастный потерял равновесие и свалился на борт лодки, все еще судорожно сжимая шест. Увидев это, разбойники на берегу разразились дикими криками радости, а те, кто еще не стрелял, взяли мушкеты наизготовку, повинуясь приказу Уолтона. Сам авантюрист поплыл на лошади в кильватере лодки, в то время как Жоэль что было силы греб обеими веслами.
- Ложитесь! - крикнул он Терезе, которая приподняла голову, но его предупреждение запоздало.
- Целься ниже! - закричал Уолтон, надеясь, что выстрелы хотя бы повредят лодку, если не ранят гребца. Над водной поверхностью вновь засвистели пули.
Женщина, считая, что после общего залпа можно ничего не опасаться, слегка приподнялась, дабы убедиться, что ее защитник не пострадал. Но послышалось несколько одиночных выстрелов, и одна из пуль настигла Терезу, которая упала на дно лодки, шепча:
- Боже, смилуйся над дочерью Пьера Лесажа и Ла Вуазен!
Ее страдания усилились, когда она увидела, что рослая фигура шевалье зашаталась, словно дерево под ударом топора. Уронив весла в планшир, он без движения распростерся на шлюпочной банке.
- Ага! - злобно захохотал Уолтон, которого течение несло к лодке, кружа в водовороте. - Прекратите стрелять - вы попадете в меня! Теперь я сам могу с ним разделаться!
Но течение вновь сыграло шутку, внезапно отбросив лодку к противоположному берегу и сделав ее недосягаемой для выстрелов, а также вынеся Уолтона и его лошадь на линию огня.
С окончательным наступлением рассвета туман рассеялся, и все предметы стали отчетливо видны.
Мнимый англичанин ударил лошадь тростью, заставляя ее плыть быстрее. Затем, переложив трость в левую руку, он уцепился правой за планшир лодки, устремив торжествующий взгляд на покрытую пятнами крови бледную и неподвижную женщину и на массивную фигуру бретонца, расстраивавшего все его планы.
- Они у меня в руках! - торжествующе крикнул он.
В тот же момент его измученная лошадь, вконец обессилев, пошла ко дну… Обеими руками Уолтон схватился за борт лодки, уронив в нее трость. Но к его ужасу Жоэль приподнялся на колене и вцепился ему в горло такой железной хваткой, что даже будь Уолтон втрое сильнее, ему все равно не удалось бы высвободиться.
- Читай молитву! - сказал бретонец. - Французский пес кусает насмерть!
Встав на ноги, он поднял вверх задушенного авантюриста, чтобы показать его сообщникам на противоположном берегу, и швырнул в бурлящий поток. Град пуль вспугнул уток и селезней, но Жоэлю он не мог повредить. В следующий момент лодка остановилась, прибитая к берегу. Жоэль поднял безжизненное тело женщины и сошел на землю.
Когда он вскарабкался на гряду, внезапно появился отряд всадников с мушкетами наготове.
- Кто идет? - послышался окрик.
Это были французские часовые.
- Франция! - ответил наш герой.
- Опустите руки и подойдите.
Жоэль повиновался. Солнце уже поднялось над лесом, и когда вся сцена внезапно осветилась, раздались восклицания:
- Вот так встреча! Бретонец из-под дуба Святого Фиакра - противник нашего капрала де Брежи!
- Какая удача! - воскликнул Жоэль, не менее удивленный. - Мушкетеры из Сен-Жерменского леса - господа де Гас, Эскриво, Эрикур и Шампаньяк!
Мушкетеры засыпали его вопросами.
- Откуда вы явились - в такой одежде и с окровавленным трупом в руках?
- Господа, я все объясню, - ответил молодой шевалье, - но давайте сначала позаботимся об этой несчастной женщине. Во имя неба, обеспечьте ее тем, в чем она нуждается, - убежищем, постелью и врачебной помощью!
- По-моему, - заметил офицер, командующий патрулем, - страдалице нужен скорее священник, чем врач, но так или иначе, мы сделаем все, что в наших силах. Эти господа помогут вам доставить ее в первый же дом по дороге к лагерю, покуда я займусь странной компанией на другом берегу.
Из весел были изготовлены носилки, и женщину, закутанную в плащ одного из всадников, отнесли на них в фермерский дом. Тем временем разбойники разбежались, завидев вооруженный отряд и не испытывая ни малейшего желания искать под пулями тело Уолтона, которое, по-видимому, никогда больше не всплывет.
Жена фермера раздела Терезу и уложила в постель. С помощью корпии и бинтов сделали временную перевязку, но рана оставляла мало надежды: пуля прошла навылет. Когда несчастной дали понюхать уксус и протерли им виски, она подала слабые признаки жизни. На ее щеках появился легкий румянец, губы шевельнулись, и глаза открылись, окинув окружающих смутным, непонимающим взглядом.
Не отходивший от женщины Жоэль склонился над ней.
- Вы узнаете меня? - спросил он.
Взгляд прояснился, как бы отвечая утвердительно.
- Можете ли вы слышать и понимать меня? - продолжал Жоэль.
Когда глаза дали такой же ответ, Жоэль обернулся к окружающим.
- Оставьте меня на некоторое время, чтобы я мог поговорить с ней.
Все вышли, оставив их вдвоем. Жоэль взял в свою руку холодную руку умирающей.
- Так вы - дочь Пьера Лесажа и Ла Вуазен?
- Да, - еле слышно прошептала пристыженная Тереза. - Я внушаю вам ужас, не так ли? - с трудом добавила она.
- Я искал вас, моя бедная Тереза, чтобы вручить вам этот предмет. - Сняв с груди медальон, Жоэль протянул его ей. Глаза женщины расширились от удивления, когда она увидела подарок от заключенного номер 141.
- Да, я знаю этот медальон - он принадлежал моему отцу. Как он очутился у вас?
- Мне передал его законный владелец - Пьер Лесаж.
- Вы видели его? - слабо вскрикнула женщина.
- Видел и говорил с ним в Бастилии.
- А я думала, что он в Венсенском замке. Боже милостивый, неужели он заключен в Бастилию?
- Пьер Лесаж покинул ее более шести недель назад - он умер.
Жоэль рассказал о своей встрече с заключенным и о том, как Лесаж сомневался в искренности намерений Уолтона, снабдившего его орудиями бегства.
- Негодяй - как я была права, что сбежала от него! Жаль, что его не настигло возмездие за все грехи.
- Не совсем - он… утонул в реке, - сказал Жоэль.
- Все уходят в мир иной, какая бы странная судьба ни была у них на земле, - пробормотала женщина. - Как небесный судия принял моих родителей? Как он примет их дочь?
Тереза оттолкнула от себя медальон.
- Возьмите его, - сказала она. - Это талисман, который принесет своему владельцу, знающему, как его использовать, все, чего может желать людское честолюбие: богатство, влияние, почести и власть! В нем письмо, подтверждающее то, о чем я сообщила вам в хижине лодочника, и чему вы отказались верить. В этом письме госпожа де Монтеспан, взбешенная тем, что король предпочел ей мадемуазель де Фонтанж, просит у Пьера Лесажа и Ла Вуазен яд, который избавит ее от соперницы и отомстит любовнику. Это полное подписанное признание. Она, должно быть, обезумела от ревности, совершив такую неосторожность, но ведь сказано в Писании, что если Бог хочет уничтожить кого-нибудь, то он прежде всего лишает его разума. Попадись эта записка на глаза королю Людовику, гордая маркиза может отправиться в ту же темницу, где кончил свои дни Лесаж, а то и вовсе на эшафот! И король, и маркиза купили бы письмо за любую цену, потому что, хотя монарху удалось спастись, бедная Фонтанж лежит в могиле. От одного или от другой владелец записки, несомненно, получит все, что потребует. Я отдаю вам эту бумагу и медальон.
- Мне?
- Тому, кто был свидетелем смерти моего несчастного отца и скоро станет свидетелем моей кончины.
- Но что мне с этим делать? Я ведь не имею отношения к интригам госпожи де Монтеспан. Кроме того, она впала в немилость и покинула двор.
Подобие улыбки мелькнуло на губах умирающей.
- О, шевалье, ясно, что вы новичок в придворных делах! Эта фаворитка никогда не падает так низко, чтобы не суметь подняться на крыльях зла туда же, откуда она была низвергнута. Часто казалось, что маркиза утратила свое могущество, но каждый раз она занимала прежнее место, знаменуя свое возвращение местью врагам.
- Но ведь я едва знаю вашу маркизу! - с жаром воскликнул Жоэль. - Я не являюсь ни ее приверженцем, ни врагом. Почему же я должен вооружаться против этой женщины?
Тереза подняла на него взгляд, в котором чернел мрак вечной ночи.
- Будущее открывается тем, кто стоит на пороге смерти, - ответила она голосом, казалось, доносившимся уже из иного мира, - а кроме того, я наделена даром ясновидения. Я знаю, что вы должны бороться с маркизой де Монтеспан за вашу возлюбленную…
Жоэль вздрогнул - перед его глазами возникло лицо Авроры, сердце пронзила острая боль.
- Держите медальон, - храните его ради ее спасения! - настаивала Тереза слабеющим голосом. - И в качестве подарка от меня, которая полюбила бы вас всей душой, будь вы свободны, а я - достойна вас!
Как бы устыдившись вырвавшегося признания, она вцепилась в простыню обеими руками, пытаясь прикрыть ею лицо, но руки разжались. Взгляд умирающей остановился на двери, открывшейся, чтобы впустить врача, за которым успели послать. Он бросил взгляд на бледное лицо, вознесенное смертью к вершинам человеческой красоты, и, сняв шляпу, печально промолвил:
- Эта женщина мертва.
Глава XXVII
ЗАВОЕВАТЬ ЖЕНУ
Из-за своеобразного местоположения город Фрейбург являл собой трудный объект для военной осады, что весьма раздражало грубого и свирепого военачальника, осуществлявшего ее, когда прапорщик Жоэль де Локмариа прибыл, наконец, в лагерь.
Новые друзья сопровождали его во время похорон Терезы Лесаж на кладбище в Альт-Брейзахе с разрешения капитана легкой кавалерии господина де ла Беранжа, хотя в окопах нуждались в каждом солдате. Прибыв в Вальдау, они узнали, что маршал Креки оставил свою штаб-квартиру для проведения рекогносцировки и убедили Жоэля дождаться его возвращения.
Приблизившись к свежевыкопанным траншеям у предместья Гердерн, они увидели кавалеристов, которые, спешившись и привязав лошадей, окружили группу офицеров, что-то сердито крича им и грозя кулаками. Жоэль со своими приятелями также привязали лошадей и подошли к ссорящимся.
- В чем дело? - спросили они.
- Это все маршал, - ответил кавалерист. - Он делает из нас дураков. Ему мало использовать нас, как пехотинцев, - он еще хочет, чтобы мы лезли в окопы и орудовали кирками и лопатами, словно саперы или минеры.
В середине толпы послышался голос капитана Беранжа, обращавшегося к кому-то, кого бретонец не мог разглядеть.
- Видите, сударь, - говорил он, - мои солдаты отказываются выполнять эту грязную работу. Я попробую убедить маршала взять назад свой приказ, а вы тем временем, пожалуйста, попытайтесь найти саперов и минеров где-нибудь еще.
- Но я повторяю вам, капитан, - ответил его собеседник, - что генерал-майор артиллерии Бассе приказал мне взять у вас пятьдесят человек, чтобы помочь выкопать эту траншею и установить мои мортиры. Черт возьми! Неужели мне придется прибегнуть к силе?
- Умоляю вас не делать ничего подобного, так как мои люди очень возбуждены и могут забыть о воинском уставе.
- Неужели слух обманывает меня? - пробормотал бретонец. - По-моему, я уже слышал этот капризный голос и манеру разговора!
Тем временем офицер обратился к одному из кавалеристов:
- Вот вы - используйте ваш здоровенный рост, возьмите мотыгу и покажите пример вашим товарищам.
Однако кавалерист не двинулся с места.
- Вы что, не слышите меня?
- Отлично слышу.
- Тогда выполняйте приказ или…
- Я выполняю приказы только офицеров, носящих мой мундир и имеющих рост больше десяти дюймов от пяток до макушки.
Раздался всеобщий хохот, после чего офицер рассвирепел окончательно.
- Вы наглец! - заявил он.
- Полегче, мэтр бомбардир! - с усмешкой ответил кавалерист. - Не бросайтесь на меня с такой яростью, а то провалитесь в собственные сапоги, и найти вас там будет чертовски трудно!
Веселье усилилось, и взбешенный артиллерист рявкнул:
- Сержант Бонларрон!
- Здесь! - отозвался высокий старик в стальном шлеме, вылезая из окопа.
- Сержант, возьмите этого возомнившего о себе невесть что кавалериста - того, кто смеется громче всех, - и отведите его на гауптвахту!
- Есть, сударь! - И высокий солдат шагнул к указанному кавалеристу, но когда он протянул руку чтобы схватить его, тот отскочил и проворчал, взявшись за шпагу:
- Осторожней! Не вздумайте притронуться ко мне!
- Берегитесь, сударь, - заговорил Беранж. - Я предупреждал вас, мои люди не потерпят, чтобы с их товарищем грубо обращались.
- Да еще какой-то карлик!
- Карлик?! Это оскорбление нестерпимо! Ко мне, мои бомбардиры!
Артиллеристы выскочили из окопа, размахивая мотыгами и лопатами.
- Сударь, вы будете отвечать за кровопролитие! - заявил кавалерийский офицер.
- А вы будете отвечать за неповиновение и оскорбление со стороны ваших солдат-мятежников, которых я повешу и четвертую за их наглость! Ну-ка, ребята, отделайте как следует этих сквернословов! - Он выхватил шпагу и этот жест повторили его сержант и солдаты.
- Пожалуй, - пробормотал Жоэль, - пришло время вмешаться кому-нибудь, не утратившему хладнокровие.
Он устремился в толпу, очутившись перед рядом шпаг, пик и лопат, поднятых с целью нападения и защиты.
- Мой друг Жоэль! - внезапно воскликнули капитан артиллеристов и его сержант, которых бретонец сердечно приветствовал.
- Пожалуйста, вложите шпаги в ножны! Должен сказать, что вы все неправы. И прежде всего ты, друг мой, - обратился он к Фрике, - прося даже о нужном деле в такой властной, задиристой и агрессивной манере, что тебя неизбежно пошлют к дьяволу. Черт возьми, разве кавалеристы его величества виноваты в том, что они выше тебя ростом? Смирись с этим невольным превосходством и утешься тем, что драгоценности всегда хранят в маленьких пакетиках.
- В этом нет сомнения, - буркнул коротышка, пряча шпагу в ножны. - К тому же дамы всегда отдают предпочтение маленьким галантным щеголям, а не верзилам размером со статую Юпитера!
Жоэль повернулся к Беранжу.
- Капитан, - сказал он, - позвольте мне со всем уважением заметить, что вам бы следовало выполнить приказ короля. Вы ведь не перестали быть его слугой, оттого что сидите па коне. Мы все посланы сюда для того, чтобы взять Фрейбург, а во имя этой цели удар лопатой так же хорош, как и удар шпагой. Быть убитым в окопе - не меньшая честь, чем кончить жизнь в седле.
Внезапно, как бы в подтверждение его слов, на одном из бастионов крепости поднялось облако белого дыма. Прозвучал пушечный выстрел, и ядро угодило в один из мешков с песком, лежащих вдоль окопа. Мешок лопнул, и Жоэль на момент исчез в потоке грязи.
- Теперь вы видите, насколько необходима эта работа, - спокойно сказал он, стряхивая пыль.
Послышался второй залп, за которым на сей раз последовал крик, и Жоэль оказался забрызганным кровью. Осажденные более удачно прицелились в толпу, и ядро угодило в грудь капитану Беранжу, который испустил дух на глазах побледневших и испуганных солдат. Шампаньяк накрыл его тело плащом.
- Если бы окоп был вырыт до конца, - холодно произнес наш герой, - этот храбрый человек, возможно, был бы жив.
Без лишних слов он взял заступ и принялся за работу. Солдаты и офицеры, сбегав за инструментами, последовали его примеру. Бешеная канонада врага не уменьшила их энтузиазм, и к наступлению темноты окоп был готов.
- Черт возьми! - воскликнул Фрике, когда он и Бонларрон поздравили Жоэля. - Это просто невероятно - возобновить старое знакомство под вражеским орудийным огнем! О, мой отважный и верный Жоэль!
- Посмотрите-ка, - вмешался сержант, - он носит мундир нашего полка с офицерскими эмблемами. Должно быть, он тот самый прапорщик, которого мы ждали!
Последовали всеобщие объяснения. С тех пор, как полицейские арестовали Фрике вместо Жоэля, они стали досаждать "Мавританскому трубачу", и поэтому Бонларрон продал трактир и завербовался в новый корпус бомбардиров, командовать которым поручили Фрике.
- Что касается тебя, то ты, очевидно, разыскал своего батюшку, и счастливый Портос добился для сына чина, соответствующего его происхождению.
Жоэль почувствовал, что его сердце заныло, а кровь прилила к щекам.
- Нет, все не так, как ты предполагаешь, - смущенно пробормотал он. - Мне не удалось обрести такого счастья.
В этот момент капитана Фрике вызвали к генерал-майору артиллерии. Молчание и покой ночи воцарились над лагерем и городом. На аванпостах все спали, кроме часовых и Жоэля. Юноша не мог заснуть из-за угрызений совести, которые пробудили в его душе слова Фрике. Был ли он прав в своих поступках? Совесть говорила ему, что нет. Ведь он покинул родные места не для того, чтобы завоевать любовь Авроры, жениться на ней и вести мирную счастливую жизнь, не для того, чтобы заслужить славу на поле брани. Он должен был прежде всего узнать правду о своем отце. На смертном одре мать возложила на него эту обязанность, и он обещал посвятить жизнь ее выполнению. Жоэль говорил себе, что не имеет права на счастье, покуда не использует все возможности, чтобы разузнать о судьбе друга Атоса, Арамиса и д'Артаньяна. Его решение было молниеносным. Он изложит свое дело маршалу Креки, и тот, несомненно, избавит его от траты времени при осаде Фрейбурга, которая может продлиться несколько дней. Жоэль вернется в Париж и обратится за помощью к этому мудрому и многоопытному старику, герцогу д'Аламеде. Он, безусловно, подскажет ему, как возобновить и довести до конца его поиски.