* * *
Она говорила, переходя, чтобы исчерпать свое присутствие, от речи к речи.
* * *
"Я не хотела, чтобы вы привязывались к моим воспоминаниям. Поэтому я о себе и не вспомнила".
* * *
"Я о себе не помнила; помнившееся происходило не от меня". - "Но вы же отлично знаете, для меня вы не были воспоминанием. В этом-то и крылось одно из наших затруднений. Помнили о себе вы - прямо передо мной, оставаясь для меня вне воспоминаний". - "Однако же вспоминала я потому, что вы меня позвали". - "Я хотел вам помочь". - "Желая привести меня к самой себе?" - "Я хотел вам помочь - и ничего более". - "Да, толика помощи идет на пользу". - "Вы же знаете, мне выпала весьма скромная роль. Роль стены этой комнаты, я был предназначен возвращать то, что вам могло бы захотеться сказать". - "Скромная роль. Однако вы ждали, вы все время ждали". - "Я ждал, - сказал он, улыбаясь, - и делал это как нельзя лучше. Хорошей стене свойственно уметь ждать". - "Вы ждали, - продолжала она. - Только вы не могли удовлетвориться ожиданием". Прикинув, он почти что согласился с этим: "Возможно; я сделал то, что мог. Но я не желал обрести в ожидании удовлетворение. Ждать, так ли тяжело это было?" - "Это было ужасно". - "А когда мы пренебрегали ожиданием?" - "Это было ужаснее всего". - "До такой степени?" - "До такой степени, вы меня как раз такой и видите". Такою он ее и видел, закрывшей лицо руками, словно чтобы сделать еще незримее свое незримое страдание. Да, такою, какою он и должен был ее видеть.
Лицо, ставшее еще незримее из-за своей незримой муки.
* * *
Он спросил у нее: "Но разве у вас нет такого чувства, будто я пришел вас здесь искать и нашел? К чему тогда все остальное?" - "Может быть, и отыскали, но не найдя меня". - "Что вы хотите сказать?" - "Что вы не знаете, кого нашли". Он воспринял это с легкостью: "Ну конечно, но это только добавляет всему красоты. Я признаю, что вы мне столь же незнакомы, как и близки. Это чудесное ощущение". - "Она вам незнакома, я же только близка, это-то вы и ощущаете". - "Я ощущаю все по-иному. Через вас я близок с тем, что нам обоим незнакомо". - "Боюсь, что оно незнакомо нам по-разному". - "Почему вы говорите об этом так грустно?"
* * *
Он долго верил, что не столь важен секрет, сколько к нему приближение. Но здесь приближение не приближало. Он никогда не становился ни ближе, ни дальше. Стоило, стало быть, к нему не приближаться, а ориентироваться только на внимание.
* * *
"Вы никогда ко мне не обращаетесь - только к тому во мне секрету, от которого я отрезана и который словно мой собственный разрыв".
* * *
"У вас ощущение, что вы здесь тайком, по секрету. Но все же вы здесь вместе со мной". - "Если бы меня здесь с вами не было, не было бы и такой секретности. Секрет в том, чтобы быть здесь с вами. Да и к чему говорить о какой-то тайне, каком-то секрете? Эти слова вызывают у меня ужас". - "Верно. Но мы здесь, чтобы открыть то, что им хотелось бы от нас скрыть". - "Во всем этом нет ничего таинственного, мы делаем тайну из ничего".
Когда он смотрел на нее, он отчетливо понимал, что тайна - слово, которое, как она говорила, вызывало у нее ужас - тоже была вся целиком в этом зримом присутствии явлена, явленность, которая ясностью того, что всего-навсего зримо, предотвращала мрак истинной ночи. И все же явленность присутствия не делала тайну присутствующей, как ничуть ее и не проясняла; он не сказал бы, что это присутствие было таинственным, напротив, оно до такой степени оказывалось тайны лишено, что оставляло ее без прикрытия, ее, однако, не раскрывая.
* * *
Таинственное, то, что остается без прикрытия, не раскрываясь.
* * *
А когда она об этом говорила? Не объяснялась ли таинственность тем, что она об этом говорила?
* * *
Секрет тяготит ее не потому, что домогается высказывания - такое попросту невозможно, - но весом, который он придает всем остальным словам, в том числе и самым поверхностным, и самым легким, требуя, чтобы, кроме него, все, что может быть сказано, было сказано. Эта безмерная потребность в тщетных словах делает их одинаково важными, одинаково безразличными. Ни одно не важнее других. Важно, чтобы все они были в равной степени сказаны - равенство, в котором они исчерпываются, но не исчерпывается возможность их сказать.
* * *
Не кроется ли за всем этим то, что его проявляет и делает его явным?
* * *
"Все то, что я вам не сказала, в вас уже где-то забыто". - "Забыто, но не во мне". - "И в вас тоже". Он задумался: "Мне кажется, что если бы вы смогли сказать мне все, все, что только возможно сказать, кроме одной только вещи, я бы узнал ее определеннее, чем если бы вы напрямую ею со мной поделились: она была бы мне предоставлена, оставаясь на свободе". - "Но вы хотите саму мою жизнь. Коли мне нечего больше сказать, так, значит, у меня ничего не осталось и от жизни". - "Не совсем вашу жизнь; напротив, вашу жизнь я и приберегаю". - "Тогда вы хотите большего, чем моя жизнь".
* * *
"Сделай так…" - "Даже когда вы заговорите, нет никакой уверенности, что вы окажетесь об этом осведомлены. Быть может, вы всегда будете говорить со мной не иначе, как о том не ведая. Вас освободит речь, про которую вы не узнаете, что мне ее сказали". - "Но узнаете, что я сказала, вы. Вы будете там, чтобы меня об этом уведомить". - "Я буду там. Но что же все-таки уведомит меня самого? Как я узнаю, то ли это, что я должен услышать, и правильно ли я это слышу?" - "Вы заставите услышать это, в свою очередь, и меня". - "А вдруг станется, что я безмолвно, как и нужно, слушаю то, что не способен пересказать. А если и верно все говорю, то услышите вы меня, себя вы не услышите". Она, казалось, удивилась: "Вы же отлично знаете, что я не должна в самом деле слышать то, что говорю". Затем, внезапно: "Как только вы меня услышите, я узнаю об этом: может, даже раньше, чем вы сами об этом узнаете". - "Вы хотите сказать, что заметите это по моему виду, что я словно бы изменюсь?" Но она радостно повторила: "Я узнаю об этом, я узнаю".
* * *
Разговаривая, медля с разговором.
Почему, разговаривая, она медлила говорить?
Секрет - до чего грубое слово - был не чем иным, как самим фактом, что она говорила и медлила говорить.
Если она медлила говорить, это различающее промедление поддерживало открытым место, куда, подчиняясь влечению, являлось безразличное присутствие, явленность, которую ей надлежало, не дав себя въяве узреть, каждый раз делать зримой.
Спокойно дожидаясь, пока это безразличное различие проявится в присутствии.
* * *
"Сделай это, прошу тебя". - "Нет, ты меня об этом не просишь".
Молчаливая; не молчаливая, а чуждая молчанию, ни о чем не говоря, эта явленность в присутствие.
"Уговаривай меня, даже если ты меня и не уговариваешь". - "Но в чем мне нужно вас уговаривать?" - "Уговаривай меня".
* * *
"Дай мне это". - "Я не могу дать вам то, чего не имею". - "Дай мне это". - "Я не могу дать вам то, что не в моей власти. В крайнем случае - мою жизнь, но это…" - "Дай мне это".
"Другого дара нет". - "Как же мне этого достичь?" - "Не знаю. Знаю только, что у вас этого прошу, буду просить до самого конца".
* * *
Молчаливая; не молчаливая, а чуждая молчанию, ни о чем не говоря, эта явленность в присутствие.
Сколь она была отважна, указав ему на нее чуть ли не пальцем. Сколь он был медлителен в понимании этого жеста. Теперь-то он все понимал, это было самое меньшее, что он чувствовал себя обязанным сделать, он понимал даже, что из-за своей явленности в присутствие она чувствовала себя как бы ущербной, неудовлетворенной и все же успокоенной, скинувшей ношу самой себя, не будучи обязана помнить, чем же она была, а попросту подпадая влиянию этого безразличного различия, своей явленности. Он был готов идти вперед по открытой подобной мыслью дороге, предчувствуя, что должен будет ответить, коли откликается на ее присутствие, на точно такое же разоблачение присутствия уже собственного. Но до подобной справедливости ему было еще далеко.
* * *
"Она здесь?" - "Ну конечно же, если здесь вы". - "Но здесь ли она?"
* * *
"Эта явленность". - "Ваша". - "И ваша тоже". - "Ни та, однако, ни другая".
* * *
Секрет, та сдержанность, которая, коли она говорила, заставляла ее медлить с разговором, предоставляя ей в этом различающем промедлении слово.
"Обещала ли я вам когда-либо говорить?" - "Нет, но вы сами, ничего не говоря и отказываясь что-либо сказать, оставаясь связанной с тем, что не говорится, были обещанием речи".
Они не разговаривали, они были ответственны за все, чему еще предстояло быть между ними сказанным.
* * *
У него такое ощущение, что он ждет меньше, чем ждал.
Это, думает он, знак переоценки ожидания, порочный знак.
Ожидание всегда распространяется на большее, чем ожидаемое.
Ожидание отбирает у него то одно, то другое - так, что он ничего и не теряет, и не может сохранить благодаря ощущению, что нечто потерял.
У него больше нет сил ждать. Если бы они у него были, он бы не ждал. У него их меньше, чем было. Дело в том, что ожидание истощает силы ждать. Ожидание не истощается. Ожидание - истощение, которое не истощается.
* * *
"Я постоянно слышу, как это говорю". - "Вот, возможно, почему вы этого и не говорите. Понимание все удерживает и все в себя вбирает".
* * *
Умеет ли, знает ли он, как надо ждать? Не хочет ли знанием, как надо ждать, высвободить принадлежащее ожиданию знание? Тогда он не знает, как ждать.
Умение ждать - словно знание, что дается лишь ожиданием - при условии, что умеешь ждать.
* * *
Ожидание, дневной путь, ночной путь. * * *
"Дорога еще дальняя". - "Но нас далеко не заведет". - "Приведет нас как можно ближе". - "Ведь близкое дальше всякого далека".
Как будто она несла в себе силу близости. Далеко - когда она стоит у дверей, - непременно близкая и все время приближающаяся, но и рядом с ним, только близкой все еще и являясь, близкой и, еще ближе, целиком отдаленной той близостью, которую она выявляет. Когда он ее держит, он касается той силы приближения, что собирает воедино близость и, в этой близости, все далекое и все наружное.
"Вы близки, она только присутствует". - "Но я только близка, тогда как она - само присутствие". - "Да, верно, только близки, не буду отрицать этого "только". Ему я и обязан тем, что вас тут удерживаю". - "Поскольку меня держите?" - "Ну да, и вы тоже держите меня". - "Я вас держу. Но вблизи от кого?" - "Вблизи: вблизи от всего, что близко". - "Близко, но не обязательно от вас или от меня?" - "Ни от того, ни от другого. Но так и надо. В этом-то и заключена красота влечения: никогда вы не будете достаточно - и никогда слишком - близки, всегда, однако же, удерживаясь в смычке друг с другом".
Удерживаемые и влекомые этой смычкой. Влечет не что иное, как сила близости, которая удерживает во власти влечения, никогда не истощаясь в присутствии и никогда не рассеиваясь в отсутствии. В близости, касаясь не присутствия, но различия.
"Близкая, даже если не говорю?" - "Предоставляя тогда говорить близости". Говорило в ней не что иное, как приближение, приближение речи, речь приближения, да еще всегда к речи в речи приближаясь.
"Но если близка я, то и вы тоже". - "Конечно. На самом деле этого, однако, не скажешь". - "А что скажешь?" - "Что я тут". - "Тогда как я на самом деле не тут?" - "Вы здесь, поблизости. Такова ваша привилегия, такова истина влечения". Влечение, то, каким образом приближение, приближаясь, на все отвечает.
"Так, значит, мы никогда через близость не переступим?" - "Но всегда встречаясь поблизости".
* * *
Она стоит у двери; неподвижная; она явно на него смотрит. Быть может, это единственный момент, когда он уверен, что ей следует его обнаружить, оставаясь при этом в неведении, что же означает для нее сам факт быть там и как она его видит: какого-то только что смутно примеченного ею со своего балкона мужчину; в порыве почти необдуманного раз/сражения она спросила у него о смысле жеста, сказать о котором явно было нечего. Она наверняка отдает себе в этом отчет, едва успев войти - по-видимому, не постучав, это пункт, по поводу которого он должен будет позже ее расспросить, но вежливость подобного рода не вяжется с пылким характером ее поступка. Если даже предположить, что раздражение - единственный тому мотив. В это трудно поверить. В данное мгновение она точно так же кажется и смущенной; возможно, мыслью о недоразумении, каковое может проистечь из подобной, вряд ли оправданной и по меньшей мере поразительной инициативы; отсюда и изумление, которое является наиболее очевидной чертой ее присутствия, той чертой, что привела бы в замешательство и его самого, если бы с безмятежной юношеской уверенностью он не был бы готов не видеть в ее приходе ничего необыкновенного. Изумление заметно; оно столь естественно воспоследовало за гневом, что последний, кажется, совпадает с резкой, замкнутой его стороной; то ли она его испытывает, то ли выказывает - в своем удивительном присутствии, поразительном еще и потому, что оно делает неуместным совсем другое присутствие, - в такой степени, что уже он должен чувствовать себя в этой комнате, которую на мгновение делит с ней, вторгшимся сюда чужаком. Это ощущение вторжения его лишь едва задевает. И не думая уступать ей место, он испытывает холодное ликование охотника, когда западня сработала и предоставляет в теперь уже несомненной близости желанную добычу. Вряд ли его должно занимать в этот миг что-либо, кроме мысли, что она там и он ее больше не отпустит.
Как он уже заметил, это довольно длинная, ненормально узкая комната; но из-за ее присутствия с краю этой отчасти схожей с мансардой комнаты та приобретает вид коридора - присутствие это подчеркивает непропорциональность ее измерений.
Подозревать близкое ее знакомство с комнатой заставляет то, что войдя сюда - вероятно, не постучавшись, и столь резко, что уже у него возникает впечатление, будто вошел к ней, застав ее в позе удивленной, смущенной, негодующей неподвижности, он сам, - она не смотрит, даже бегло, вокруг себя (как не преминул бы поступить тот, кто пришел в незнакомое место), а ограничивается в точности тем единственным направлением, в котором существенно, чтобы она повернулась. К нему. Вполне естественно. При условии, что приходит она, как раз чтобы его увидеть, а не по каким-то другим, пока что ускользающим от него причинам, удовлетворительнее оправдавшим бы ее поступок: если, например, она воспользовалась этим предлогом, чтобы проникнуть в комнату, с которой ее связывает воспоминание о каком-то предшествующем эпизоде, откуда и ощущение знакомства, близости, но также и распознанного вроде бы им недопонимания между ней и окружающим. Может статься, ее присутствие, знак, который он ей адресовал, авансы, которые выдал, внезапно пробудили некое прошлое, к которому она испытала, не сумев его сразу обуздать, влечение, или же, еще проще, имело место недоразумение и она издали приняла его за кого-то, кого уже встречала, а теперь обнаруживается, что он - не тот, кого она опознала, хотя и сохраняет с этим лицом определенные черты сходства, достаточно волнующего, чтобы помешать ошибке тут же полностью раскрыться. Естественно, он свободен верить, что, как будто машинально и по обязанности отвечая на его намек, она просто-напросто подчиняется местному обычаю, если и в самом деле, как, ему мнится, он знает, часть отеля отведена для подобных посещений. Эта идея отнюдь ему не неприятна.
* * *
Когда он сказал ей: "Подойдите" - и она тут же медленно приближается, не вопреки себе, а с простотой, которая не делает ее присутствие более близким, - не следовало ли ему, вместо того, чтобы формулировать это повелительное приглашение, направиться ей навстречу? Но, может быть, он побоялся вспугнуть ее своим жестом; он хочет оставить ее на свободе, если не свободной от своего первоначального импульса, то все же свободной в своем движении. (Она избирает очень и очень медленное движение, донельзя чуждое колебанию как раз по причине своей медлительности, движение, где удерживается свойственная ей неподвижность, контрастирующее с краткостью властного приглашения.) Это, стало быть, не что иное, как слово власти? - Но также и близости. - Насильственное слово. - Но несущее насилие лишь слова. - Уносящее его далеко. - Достигая дали без урона для нее. - Не вырывает ли он ее этим словом из дали? - Он там ее оставил. - Она, стало быть, все время дальше всего? - Но даль как раз и близка.
Слово - всего лишь продолжение поданного им ей знака. Длясь, знак изменяется, становится призывным словом, произнесенным обязательно тихим голосом и безличным тоном, в котором утверждается привлекательность протяженности. Но знак ничего не говорил? Он подавал знак, указывая. Но ведь призыв куда требовательнее? Он направлен к тому, что им зовется. Но он же заставляет прийти? Только то, что в зове призывает прийти. Но ведь он вопрошает? Он, зовя, отвечает.
* * *
Разве можно нанести урон простоте присутствии?
* * *
Ожиданию, если то, что от него ускользает, всегда уже в ожидании присутствует, дано все, кроме простоты присутствия.
Ожидание есть ожидание присутствия, которое не дано в ожидании, присутствия, все же сводимого ожиданием, отбирающим у него все, что в нем явлено, к простой игре присутствия.
* * *
Как будто им всегда нужно разыскивать дорогу, чтобы добраться туда, где они уже находятся.
* * *
Она пропустила его замечание мимо ушей и продолжала: "Поскольку я вам так сказала. Но это наверняка было слишком просто". - "На диво просто". - "Слишком просто, чтобы преуспеть и оказаться сказанным". - "Но сказанным из-за простоты".
* * *
У него такое ощущение, что видит он не столько ее, сколько как она приближается, ухватывает в ней каким-то странного размаха чувством свойственную ей способность приблизиться.