- Только потому, что оба письма с пометками В и С снабжены указанием в отношении их вскрытия и распоряжением сохранять в тайне их содержание. Хочу обратить ваше внимание на то, что оба конверта скреплены печатью и что завещатель и оба свидетеля поставили свои подписи поперек клапана на каждом конверте. Я прочту надписи на конвертах. На конверте с пометкой B, адресованном "Руперту Сент-Леджеру", стоит:
"Это письмо должно быть вручено доверительными собственниками Руперту Сент-Леджеру и вскрыто им в их присутствии. Он должен переписать ту часть письма или сделать те пометки, которые сочтет нужными, и затем вернуть письмо с конвертом душеприказчикам (доверительным собственникам), обязанным сразу же прочесть письмо и сделать выписки либо пометки, если это желательно. Затем письмо надлежит вновь поместить в конверт, который вкладывается в другой конверт, обязательно снабжаемый пояснениями относительно его содержания и подписываемый поперек клапана обоими душеприказчиками и упомянутым Рупертом Сент-Леджером.
/Подписано/ Роджер Мелтон 1/6/’06".
На письме с пометкой С, адресованном "Эдуарду Бингему Тренту", стоит:
"Это письмо, адресованное Эдуарду Бингему Тренту, не должно быть вскрыто им ранее чем через два года после оглашения моего завещания, если только названный срок не будет сокращен в силу либо принятия Рупертом Сент-Леджером условий, оговоренных в моем письме к нему с пометкой В, либо отказа принять эти условия, причем письмо с пометкой В ему вручается и читается им в присутствии моих душеприказчиков в день оглашения моего завещания, но не ранее оглашения всех пунктов завещания (за исключением пунктов 10 и 11). Это письмо содержит распоряжения обоим моим душеприказчикам и упомянутому Руперту Сент-Леджеру в том случае, если следует принятие или отказ упомянутого Руперта Сент-Леджера, либо в случае, если он не сможет или же не пожелает принять или отказаться от оговоренных условий в течение двух лет после моей смерти.
/Подписано/ Роджер Мелтон 1/6/’06".
Закончив чтение надписи на последнем письме, поверенный бережно опустил его в карман. Затем взял другое письмо и встал.
- Мистер Руперт Сент-Леджер, - произнес он, - будьте добры, вскройте письмо и таким образом, чтобы все присутствующие здесь могли видеть, что пометка над текстом письма гласит: "В. Надлежит читать как пункт 10 моего завещания".
Сент-Леджер закатал рукава, как будто он собирался показать некий фокус, - это был очень театральный жест и смешной, - а затем, когда его запястья обнажились, вскрыл конверт и вынул письмо. Мы все хорошо видели его. Оно было сложено так, что первая страница, покрывавшая другие, обращена была к нам внешней стороной, и на ней стояла та самая строка, о которой говорил поверенный. По требованию поверенного Сент-Леджер опустил и письмо, и конверт на стол перед ним. Поднялся клерк, протянул поверенному лист бумаги и вернулся на свое место. Мистер Трент, записав что-то на листке, попросил всех присутствовавших, включая клерка и стенографиста, взглянуть на пометку на письме и на надпись на конверте, а затем подписать бумагу, на которой стояло: "Мы, нижеподписавшиеся, заявляем, что видели скрепленное печатью письмо с пометкой В, вложенное в завещание Роджера Мелтона, а также видели, как оно было вскрыто в присутствии всех нас, в том числе мистера Эдуарда Бингема Трента и сэра Колина Александра Макелпи, и мы заявляем, что бумаги, содержащиеся в конверте, были помечены: "В. Надлежит читать как пункт 10 моего завещания" - и что более ничего в конверте не находилось. В подтверждение сего мы в присутствии друг друга ставим здесь свои подписи".
Поверенный знаком показал моему отцу, что он должен расписаться первым. Отец осторожный человек, и он попросил лупу, которую немедленно и принес ему клерк по указанию того клерка, что находился в комнате с нами. Отец очень тщательно осмотрел конверт и пометку вверху страницы из письма. Затем, не говоря ни слова, поставил требуемую подпись. Отец всегда действует по закону. Затем расписались мы все. Поверенный сложил листок и опустил его в конверт. Прежде чем запечатать конверт, он попросил нас передать конверт из рук в руки друг другу, и мы все убедились, что никаких подделок в документе не было. Отец вынул документ, прочел и вновь положил в конверт. Затем поверенный попросил нас всех поставить свои подписи поперек клапана конверта, что мы и сделали. Далее поверенный наложил сургуч на конверт и обратился к моему отцу с просьбой запечатать письмо его собственной печатью. Отец исполнил это. Далее поверенный и Макелпи запечатали письмо своими печатями. Далее поверенный положил этот конверт в другой, который запечатал сам, а затем он и Макелпи поставили свои подписи поперек клапана конверта.
И тогда отец поднялся. Я последовал его примеру. Встали также двое мужчин - клерк и стенографист. Отец не проронил ни слова, пока мы не вышли из конторы. Мы шагали вдоль зданий и вскоре поравнялись с открытыми вратами, ведшими на площадь. Отец обернулся, потом сказал мне:
- Давай зайдем сюда. Здесь никого нет, и никто нас не потревожит. Я хочу поговорить с тобой. - Когда мы сели на уединенно стоявшую скамейку, отец произнес: - Ты изучаешь право. Что все это значит?
Я решил, что настал подходящий момент для афоризма, поэтому произнес единственное слово:
- Обман!
- Гм, - отозвался отец, - это что касается тебя и меня. Тебе - мизерная сумма в десять тысяч и мне - двадцать. Но что кроется за этой доверительной собственностью?
- А, это, - начал я, - с этим, осмелюсь сказать, будет все в порядке. Дяде Роджеру явно не хотелось, чтобы старшее поколение слишком уж нажилось на его смерти. Но он выделил Руперту Сент-Леджеру всего тысячу фунтов, в то время как мне - десять. Похоже, он отдавал предпочтение наследникам по прямой линии. Конечно…
Отец прервал меня:
- Но последующая сумма… Что это означает?
- Не знаю, отец. Совершенно очевидно, что есть какое-то условие, которое Сент-Леджер должен принять; однако дядя не рассчитывал на то, что он примет это условие. Разве дядя не оставил вторую доверительную собственность мистеру Тренту?
- Верно, оставил! - откликнулся отец. - Любопытно, почему он завещал такие огромные суммы Тренту и старому Макелпи. Эти суммы намного превышают полагающееся душеприказчикам вознаграждение, разве только…
- Разве только что, отец?
- Разве только оставленное им состояние колоссально. Вот почему я задал тот вопрос.
- И вот почему, - рассмеялся я, - Трент отказался ответить.
- Послушай, Эрнст, состояние, должно быть, действительно очень крупное.
- Верно, отец, верно. Налоги на наследство будут непомерные. Какое же страшное надувательство - эти налоги на наследство! Ведь я пострадаю даже из-за твоей небольшой собственности…
- Довольно! - резко оборвал меня отец. Он до смешного обидчивый. Можно подумать, он намерен жить вечно. Вскоре, впрочем, он вновь заговорил: - Любопытно, каковы условия той доверительной собственности. Им придается значение, сопоставимое с величиной завещанной доли, какая бы она ни была. Кстати, в завещании, кажется, не упоминается о наследстве, очищенном от долгов и завещательных отказов имущества. Эрнст, мой мальчик, мы можем бороться за это!
- Но как мы узнаем хоть что-то, отец? - спросил я. Он очень обиделся, когда я повел речь о налогах на наследство, имея в виду его собственность, хотя это заповедное имущество, и я должен унаследовать его. Поэтому я был намерен дать понять отцу, что я знаю намного больше его, по крайней мере, в отношении законов. - Боюсь, если мы вникнем в это дело поглубже, то поймем, что борьба бесполезна. Во-первых, обо всем, возможно, даны распоряжения в письме Сент-Леджеру, являющемся частью завещания. А если это письмо не возымеет силы из-за отказа Сент-Леджера принять условия (какие бы они ни были), тогда приводится в действие письмо, предназначенное поверенному. Что за этим кроется, мы не знаем и, возможно, даже он не знает - я наблюдал за происходящим по мере моих сил, а мы, правоведы, учимся умению наблюдать. Но даже если распоряжения письма с пометкой С не будут осуществлены, то и тогда по завещанию Трент имеет полную власть поступать так, как ему, будь он неладен, угодно. Он может присвоить все, если ему вздумается, и никто не посмеет ему слова сказать. Фактически он сам собой являет апелляционный суд в последней инстанции.
- Гм, - пробормотал отец. - Это странный род завещания, насколько я понимаю, неподвластный суду лорда-канцлера. Но, может быть, нам все же следует попытаться что-то предпринять, пока не поздно! - С этими словами он поднялся, и мы молча отправились домой.
Моя мать подробно выспрашивала нас обо всем, как то свойственно женщинам. Мы с отцом, по уговору, сообщили все, что ей полагалось знать. Думаю, мы оба опасались, что она, в силу того, что женщина, повредит нам словом или действием противозаконного характера. Она проявила такую враждебность по отношению к Руперту Сент-Леджеру, что, вполне вероятно, могла бы нанести ему какой-нибудь ущерб. Поэтому, когда отец сказал, что ему необходимо вновь отлучиться, так как он хочет проконсультироваться со своим адвокатом, я тоже вскочил и сказал, что иду с ним, поскольку я тоже нуждаюсь в совете относительно моей позиции в этом деле.
Содержание письма с пометкой В, прилагаемого к завещанию Роджера Мелтона как его составная часть
июня 11-го, 1907
Это письмо, которое является составной частью моего завещания, относится ко всему моему имуществу, остающемуся после специальных распоряжений, сделанных в моем завещании. Сим письмом наследником очищенного от завещательных отказов имущества, принадлежащего мне, назначается - в случае принятия им в надлежащей форме условий, излагаемых ниже, - мой дорогой племянник Руперт Сент-Леджер, единственный сын моей ныне покойной сестры Пейшенс Мелтон, бывшей замужем за капитаном Рупертом Сент-Леджером, ныне тоже покойным. По принятии им условий и выполнении первого из оных все мое имущество после выплаты всех специальных завещательных отказов, всех моих долгов и осуществления прочих обязательств становится его безраздельной собственностью, которой он может распоряжаться по своему усмотрению или от которой может отказаться. Оговариваемые условия таковы.
1. Он должен принять, составив соответствующее письмо на имя моих душеприказчиков, свободную от всех пошлин, налогов и сборов сумму в девятьсот девяносто девять тысяч фунтов стерлингов. Оной он будет владеть в течение полугода с даты оглашения моего завещания и будет иметь право пользоваться, кроме того, нарастающим капиталом в размере десяти процентов годовых, который ни при каких обстоятельствах не обязан возвращать. По истечении означенного полугода он должен в письменном обращении к моим душеприказчикам либо подтвердить принятие нижеследующих прочих условий, либо выразить свой отказ от их принятия. Однако если он сможет сделать выбор на протяжении недели с даты оглашения моего завещания, он волен сообщить в письменном обращении к моим душеприказчикам о своем желании принять или же полностью отказаться от обязанностей, налагаемых сим моим распоряжением. В случае отказа ему и только к его пользе и выгоде оставляю свободную от каких бы то ни было пошлин, налогов и сборов вышеозначенную сумму в девятьсот девяносто девять тысяч фунтов стерлингов, что вместе со специально завещанной суммой в одну тысячу фунтов составляет ровно один миллион фунтов стерлингов, свободный от всех налогов. С момента передачи моим душеприказчикам такого письменного отказа он утрачивает всякое право участия в деле дальнейшего распоряжения моей собственностью, которое предусматривает этот документ. В случае получения моими душеприказчиками такого отказа в письменной форме, в их владение переходит моя собственность, остающаяся после выплаты вышеназванной суммы в девятьсот девяносто девять фунтов стерлингов и выплаты всех пошлин, налогов и сборов, которые, по закону, влечет за собой ее передача упомянутому Руперту Сент-Леджеру; собственность же эту мои душеприказчики сохраняют нетронутой до момента дальнейшего распоряжения ею согласно указаниям, содержащимся в письме с пометкой С, которое также является составной частью моего завещания.
2. В случае если по истечении либо до истечения вышеозначенного полугода упомянутый Руперт Сент-Леджер примет прочие оговариваемые здесь условия, он получает право пользоваться всем доходом, который будет приносить моя собственность, очищенная от долгов и завещательных отказов, и доход этот должен выплачиваться ему ежеквартально по установленным дням квартальных платежей вышеназванными душеприказчиками, а именно генерал-майором сэром Колином Александром Макелпи, баронетом, и Эдуардом Бингемом Трентом, дабы он использовал оный в соответствии со сроками и условиями, оговариваемыми ниже.
3. Не позже чем три месяца спустя оглашения моего завещания упомянутый Руперт Сент-Леджер должен поселиться в замке Виссарион в Синегории и прожить там не менее полугода. И в случае если он принимает обязательства, возложенные на него, и становится владельцем моей собственности, очищенной от долгов и завещательных отказов, он должен прожить там же, учитывая отлучки, в течение еще года. Отказываться от британского подданства он не должен, если только с официального разрешения Тайного Совета Великобритании.
По истечении полутора лет с даты оглашения моего завещания он должен лично отчитаться перед моими душеприказчиками относительно расходования средств, выплаченных или подлежащих выплате ему в ходе выполнения им моего распоряжения, и в случае если они будут удовлетворены оным как отвечающим условиям вышеупомянутого письма с пометкой С, которое является составной частью моего завещания, они документально удостоверяют свое одобрение завещания такого образца, и далее завещание передается на окончательное официальное утверждение и налогообложение. После чего к упомянутому Руперту Сент-Леджеру переходит в его полное владение - без каких-либо обязательств - все мое имущество, очищенное от долгов и завещательных отказов. В удостоверение чего и т. д. и т. д.
/Подписано/ Роджер Мелтон
Этот документ в тот же день засвидетельствовали лица, присутствовавшие при оформлении завещания.
(Лично и конфиденциально)
Памятные записки, сделанные Эдуардом Бингемом Трентом в связи с завещанием Роджера Мелтона
января 3-го, 1907
Составляющие предмет спора вопросы у всех имеющих отношение к завещанию Роджера Мелтона из Оупеншо-Грейндж столь многочисленны, что на случай возникновения тяжб из-за наследства я как поверенный, выполняющий последнюю волю завещателя, считаю за благо вести запись всех событий, разговоров и т. д., не отраженных в официальных документах. Первую из записок я составляю непосредственно после оглашения завещания, пока каждая подробность действий и разговоров хорошо помнится. Я буду также стараться делать такие комментарии, которые могли бы впоследствии освежить мою память, а в случае моей смерти, возможно, послужили бы - как мнение очевидца - руководством для того или для тех, кто, вероятно, должен будет продолжить и завершить выполнение доверенных мне задач.
1. Касательно оглашения завещания Роджера Мелтона.
Когда, после того как часы пробили "одиннадцать", сегодня, в четверг, января 3-го дня в году 1907, я вскрыл завещание и полностью прочел его, за исключением добавлений, содержавшихся в письмах с пометками В и С, при сем присутствовали помимо меня следующие лица:
1) Эрнст Хэлбард Мелтон, мировой судья, племянник завещателя;
2) Эрнст Роджер Хэлбард Мелтон, сын вышеназванного лица;
3) Руперт Сент-Леджер, племянник завещателя;
4) генерал-майор сэр Колин Александр Макелпи, баронет, душеприказчик, как и я, согласно завещанию;
5) Эндрю Росситер, мой клерк, один из свидетелей по завещанию;
6) Алфред Ньюджент, стенографист (из конторы господ Касл, Бримз Билдингз, 21, Уэст-Сентрал).
Когда завещание было прочитано, мистер Э. X. Мелтон поинтересовался общей величиной собственности, оставленной завещателем, на каковой вопрос я не был уполномочен и никак не мог ответить; на последовавший вопрос о том, почему присутствующим не показывают сохраняемые в тайне добавления к завещанию, я ответил, прочтя разъясняющие суть указаний надписи на конвертах с письмами, помеченными В и С. Однако на случай каких-либо сомнений, которые позже могли бы возникнуть относительно того, действительно ли письма с пометками В и С должны читаться как пункты 10 и 11 завещания, я потребовал, чтобы Руперт Сент-Леджер вскрыл конверт с пометкой В на глазах всех присутствовавших. Все они подписали предварительно составленный мною документ, подтверждая, что они видели, как был вскрыт конверт, и что в конверте содержалось только письмо с пометкой "В. Надлежит читать как пункт 10 моего завещания" и более ничего. Прежде чем подписать документ, мистер Эрнст Хэлбард Мелтон, мировой судья, внимательно осмотрел, пользуясь лупой, как конверт, так и заглавную строку письма, помещенного в него. И хотел было перевернуть сложенное письмо, лежавшее на столе исписанной стороной вниз, а в таком случае смог бы при желании прочесть его содержание. Я немедленно напомнил ему, что ему следует подписать документ, ознакомившись только лишь с заглавной строкой, но не с содержанием письма. Он казался крайне рассерженным, однако ничего не сказал и после повторного тщательного осмотра поставил требуемую подпись. Я вложил письмо в конверт, который мы все подписали поперек клапана. Прежде чем подписать, мистер Эрнст Хэлбард Мелтон вынул письмо из конверта, чтобы удостовериться в его подлинности. Я попросил мистера Эрнста Хэлбарда Мелтона не разворачивать письмо, и он отказался от своего очевидного намерения, а когда на конверт был наложен сургуч, он запечатал конверт собственной печатью. Сэр Колин А. Макелпи и я также приложили наши личные печати. Я вложил этот конверт в другой, который запечатал моей личной печатью, а затем мы, душеприказчики, поставили свои подписи на конверте поперек клапана и обозначили дату. Я проследил за должным исполнением всего упомянутого. После того как присутствовавшие при оглашении завещания удалились, я, второй душеприказчик и мистер Руперт Сент-Леджер, задержавшийся по моей просьбе, перешли в мой личный кабинет.
Здесь мистер Руперт Сент-Леджер ознакомился с помеченным В письмом, которое надлежит читать как пункт 10 завещания. Несомненно, он человек отменной выдержки, потому что на его лице сохранялось совершенно бесстрастное выражение, когда он читал документ, согласно которому (в случае принятия оговоренных условий) он становился обладателем состояния, равного каковому нет в Европе и, насколько мне известно, нет даже у королевских особ. Прочтя второй раз документ, он поднялся и сказал: