- Черт возьми! Да это же он, мой друг Гуго де Монтестрюк! - воскликнул верховой, нагнувшись к шее коня, чтобы лучше разглядеть, кого он спас от беды.
Гуго так и вскрикнул от удивления:
- Я не ошибся!.. Маркиз де Сент-Эллис!
- Он самый, и я должен был узнать тебя сразу по этой отчаянной защите, - сказал маркиз, сойдя с лошади и обнимая Гуго. - Но что это за свалка? По какому случаю?
- Этого я и сам не знаю, а очень бы хотелось узнать! Но ты, какими судьбами ты очутился в Париже? Я полагал, что ты все еще сидишь в своем прекрасном замке Сен-Сави!
- Это целая история, и я буду очень рад рассказать тебе ее… Только в эту минуту, мне кажется, лучше заняться тем, что здесь происходит; может быть, мы добудем кое-какие полезные сведения вон от тех мошенников…
Двое из лежавших на грязной мостовой наемников не подавали уже признаков жизни; третий, раненный в горло, хрипел под стеной; но четвертый только стонал и мог еще кое-как ползти. Кадур нагнулся к нему и, приставив кинжал к его сердцу, сказал:
- Говори, а не то!..
- Убьем, если будешь молчать, - прибавил маркиз де Сент-Эллис, - а если будешь говорить, то вот тебе этот кошелек.
Он бросил кошелек на тело несчастного, который как ни был слаб, а протянул руку и схватил деньги.
- По твоему проворству я вижу, что ты меня понял, - продолжал маркиз. - Припомни же все и расскажи.
Раненого подняли и прислонили к стене; усевшись кое-как, он сначала положил кошелек в карман, потом вздохнул и сказал:
- Насколько я понял, нашему сержанту было приказано непременно схватить какого-то графа де Монтестрюка. Нам сказали, чтобы мы его не щадили в случае сопротивления. Говорили, будто это за какую-то дуэль…
- Хорош предлог! - проворчал Коклико.
- Больше я ничего не знаю… но ваш поступок меня трогает, и в благодарность я должен вам сказать, что лучше вам поскорее отсюда убраться… Сержант наш очень упрям… ему обещана хорошая награда в случае удачи… значит, он наверняка вернется сюда с подкреплением… Бегите же!
Кадур, как только начался допрос, стал на часах в конце улицы с той стороны, куда убежала толпа; вдруг он вернулся бегом.
- Там люди, - сказал он, - они направляются сюда.
В конце улицы слышны уже были шаги. Показался отряд, и впереди его человек с фонарем в руке. Против дозора нечего было рыцарствовать. Маркиз де Сент-Эллис сел на коня, а прочие пустились бежать в ту самую минуту, как дозор подходил к углу соседней улицы. На перекрестке раздались два выстрела, и две пули просвистели мимо бежавших.
- А! Вот и ружья! - воскликнул Гуго.
- Партия, выходит, неравна. Спасайся, кто может! Разбежимся порознь, чтобы они не кинулись всей толпой за нами, - сказал Коклико.
Маркиз де Сент-Эллис еще раздумывал.
- На свободе ты мне будешь полезней, - шепнул ему Гуго.
Они наскоро обменялись адресами; маркиз пришпорил коня; Гуго пустился к улице Святого Иакова, Коклико за ним, а Кадур нырнул в переулок.
Гуго направился прямо к Сене. Добежав до улицы Корзинщиков, он и Коклико остановились, чтобы немного отдышаться и прислушаться. Колеблющийся свет факела почти в ту же минуту окрасил красным цветом угол улицы, показавшийся человек выстрелил. Пуля оставила белую полосу на стене, чудом не попав в голову Коклико.
- В путь! - крикнул он.
Привлеченные, вероятно, выстрелом, два человека, бежавшие им навстречу, вздумали было загородить им дорогу. Наткнувшийся на Гуго получил удар эфесом шпаги прямо в лицо и полумертвый свалился в грязь; напавший на Коклико встретил такого противника, которому пошел впрок недавний урок Кадура: схваченный вдруг за горло и наполовину задушенный, он растянулся в уличной канаве.
Коклико перескочил через него и догнал Гуго. Беглецы пустились дальше и оказались на узкой улице, вдоль которой тянулась высокая стена, а над ней виднелись верхушки деревьев. Они прислушались; никакого шума, только смутные отголоски вдали.
- Эта минутка отдыха очень приятна, - сказал, отдуваясь, Коклико, - но положение осложняется… Ясно, что несколько этих разбойников бродят теперь вокруг нашего дома, поджидая, когда мы вернемся… А если, с другой стороны, они вздумают засесть на набережной, то мы окажемся как раз между рекой и их ружьями, между водой и огнем.
- Из чего я вывожу заключение, что лучше всего ждать их здесь и умереть, убив стольких из них, скольких получится.
- Умереть мы всегда успеем!.. Я бы никого не стал дожидаться, а постарался бы перебраться через эту стену, чтобы сберечь мужа для герцогини д’Авранш.
- Считаешь, она очень этому будет рада? - вздохнул Гуго.
- Герцогиня рассердилась бы на вас, если бы вы позволили себя убить, и никогда бы вам этого не простила… А если, напротив, из любви к ней вы будете заботиться о своем здоровье, она ничего не пожалеет, чтобы вас наградить за это… Полезайте-ка на меня, как залезли бы на дерево; сотню раз мы с вами проделывали эту самую штуку в Тестере, добираясь до птичьих гнезд или до яблок; а теперь поставьте ноги мне на плечи, помогайте себе руками - и окажетесь на верху стены.
- А ты как? - спросил Гуго, проделав в точности все, что советовал Коклико.
- О! Я-то?.. Не бойтесь! У меня есть одна мысль… Добрались?
- Добрался, - ответил Гуго, сидя верхом на стене.
- Ну, граф! Теперь прыгайте вниз.
- А ты как же? Беги тогда скорее!..
XIX
Что бывает за стеной
В ту минуту, как Коклико пустился бежать, держась поближе к стене, Гуго заметил вдали свет факелов гнавшегося за ними отряда полиции; шум голосов все приближался. Он отпустил руки и бесшумно спрыгнул на мелкий песок аллеи. Прежде всего он осмотрелся по сторонам. Всюду царила мертвая тишина, только ветер шумел голыми ветками. Подумав с минуту, он вошел в пустынную аллею, пересек лужайку, в середине которой тихо журчал прозрачный фонтан, и вдали, в смутной тени, за террасой с белыми статуями, увидел величественное строение. "Черт возьми! - сказал он себе. - Я как будто узнаю этот особняк".
Гуго направился по аллее прямо к террасе; не прошел он и половины расстояния, как увидел, что навстречу ему идет женщина в светлом платке, раздвигая ветки.
- Это вы, Паскалино? - спросила она дрожащим голоском.
- Не знаю, я ли Паскалино, но знаю хорошо, что мне нужна ваша помощь, чтобы выбраться отсюда, - ответил Монтестрюк.
Незнакомка слабо вскрикнула и пустилась бежать. В три прыжка Гуго догнал ее и принял в свои объятия полубесчувственную от страха.
- Ах! Я умираю! - прошептала она.
- Нет еще! - сказал он, целуя ее в шею.
Незнакомка очнулась и, смягчившись, произнесла:
- А я приняла вас за вора… как легко можно иногда ошибиться!
Она поглядела на него сбоку, желая рассмотреть в темноте лицо и усы, коснувшиеся ее шеи. Не совсем еще придя в себя, она оперлась на его руку.
- Где я? - спросил Гуго.
- У принцессы Мамиани.
- У принцессы Мамиани!.. Ты просто очаровательна, а если хочешь доказательств, то вот они.
И он опять поцеловал ее, но на этот раз уже в обе щеки. Субретка прошептала, улыбаясь:
- Не следовало бы, может быть, доказывать мне это таким образом…
- А если ты хочешь, чтобы я перестал, прекрасная Хлоя, то проведи меня поскорее к принцессе.
- Так вы знаете, как меня зовут? Скажите мне только, кто вы такой?
Гуго взял ее за руку и вывел из-под зеленого свода аллеи.
- Посмотри-ка на меня!
- Граф де Монтестрюк! - воскликнула она.
- Он самый… Что же, теперь проводишь?
Субретка ответила легким поклоном и направилась к террасе.
- Вот приключение! - проговорила она. - Признайтесь, однако, граф, ведь я хорошо сделала, что пошла сегодня вечером гулять по саду.
- Я очень благодарен за это Паскалино.
Хлоя покраснела и, ускорив шаг, отперла маленькую дверь ключом.
Между тем Коклико обогнул стену, за которой исчез Гуго, и оглянулся кругом, чтобы решить, куда бежать дальше; тут он вскрикнул от удивления, узнав особняк принцессы.
- Черт возьми! Как случай-то славно распоряжается! Ну, тут и останемся!
В эту минуту он увидел тряпичника с корзинкой за спиной и с фонарем в руке. Коклико кинулся прямо к нему.
- Сколько ты хочешь, приятель, за все твое добро?
- За все?
- За все.
- Три экю в шесть ливров! - ответил тряпичник, поставив корзинку.
- Согласен! Поскорее только давай все сюда!
Тряпичник, находя сделку выгодной, не стал терять времени и в одно мгновение снял свое заплатанное платье, а Коклико надел его поверх своей одежды. Тряпичник ушел со своими тремя экю, а Коклико улегся на землю, положив корзинку рядом. Как раз в этот момент два солдата из дозора выбегали из-за угла.
- Эй! Ты, с фонарем! Ничего не видел? - спросил один из них, пнув Коклико ногой.
- Чего не видел? - пробормотал Коклико, протирая глаза, будто его только что разбудили.
- Двух бегущих мошенников?
- А, это! Да, видел!.. Не знаю, точно ли они мошенники, но ребята прыткие: они бежали, что твои зайцы; один даже чуть не упал на меня, споткнувшись.
- А куда же они побежали?
- Вон туда! - ответил Коклико, указывая в противоположную сторону. - Э! Да они, должно быть, уже далеко ушли… на набережной чего доброго!
- Ну, значит, попались: там есть наши.
"Я так и думал!" - сказал себе Коклико.
Оба солдата побежали к реке, а новоиспеченный тряпичник закрыл глаза со словами:
- Ну, теперь не мешает и поспать.
Мы оставили Гуго у маленькой двери, ключ от которой был в кармане у предусмотрительной Хлои. Она ввела Монтестрюка в длинную галерею.
- Подождите здесь, - сказала Хлоя, - я сейчас вернусь… посмотрю, нет ли кого у принцессы.
Она исчезла за потайной дверью, скрытой в стене. Гуго осмотрелся. В темноте он мог различить портьеры, на стенах портреты, зеркала в золоченых рамах - все признаки богатства и роскоши: он оказался, значит, именно у дамы с зелеными глазами. Как вышло так, что он опять попал к принцессе? Точно сама судьба толкала ее к нему, и каждый раз в самую критическую минуту.
Вдруг в той стороне, где виднелась полоска света, растворились настежь двери и появилась принцесса. Он пошел к ней навстречу.
- Вы! Вы! У меня, в такой поздний час? Что случилось? - спросила Леонора, уводя его за собой.
Гуго очутился в огромной комнате с широкими стеклянными дверьми прямо на террасу. Принцесса все еще держала Гуго за руку и смотрела на него с беспокойством и восхищением.
- Надеюсь, не несчастье какое-нибудь? - продолжала она. - Вы были в саду… зачем?.. Я как будто слышала выстрелы. Ведь не в вас стреляли, не правда ли?
- Напротив. - И, раскрыв плащ, Гуго показал ей, что он весь пробит пулями.
- Ах, боже мой! - воскликнула принцесса, сложив руки.
- Не пугайтесь: в меня только целились, но не попали. Вы говорили о несчастье? Не совсем так, но меня преследуют… а в конце, быть может, меня ждет арест!..
- Что вы! Под каким предлогом? Что же вы такое сделали? В чем вас обвиняют?
Хлоя вошла перепуганная.
- Я не знаю, право, что происходит. Там офицер из дозора и с ним четверо солдат; они выломали двери: офицер требует, чтобы ему позволили осмотреть дом: уверяет, что здесь прячется какой-то обвиняемый, которого им приказано схватить. Я едва успела убежать. Он идет вслед за мной.
В соседней комнате действительно послышались шаги.
- Скорее туда, - сказала принцесса, толкая Гуго в смежную комнату, - там моя спальня. Спрячьтесь в алькове. Клянусь, они не пойдут туда искать вас!
Гуго исчез; принцесса встала перед Хлоей, которая схватила первое попавшееся платье, готовясь подать ей. Постучались в дверь.
- Войдите, - сказала принцесса.
Появился офицер со шпагой наголо.
- Что это значит? - спросила она высокомерно.
Увидев ее, офицер снял шляпу.
- Извините, что я вхожу к вам ночью, но у меня есть приказ об аресте, и я должен его исполнить.
- Очень хорошо! - возразила принцесса. - Но какая связь, хотела бы я узнать, между вашим приказом и моим особняком? Уж не меня ли вы явились арестовать?
- О нет! Одного господина, за которым мы гнались и который, по всей вероятности, скрылся именно здесь.
- А!.. А какое преступление совершил этот господин?
- Граф де Монтестрюк дрался на дуэли, нарушив все законы, и ранил не только одного капитана, проливавшего кровь на службе его величества, но еще и двух или трех солдат, посланных схватить его, и, следовательно, выказал неуважение к правосудию. Убийство и бунт - вот совершенные им преступления. Тут речь идет о его жизни, так как его величество требует прежде всего повиновения его воле.
- А почему вы думаете, что граф де Монтестрюк спрятался в этом доме?
- На стене вашего сада нашлись свежие следы: наверху есть царапины от шпор… я приказал осмотреть сад.
- Без моего разрешения?
- Дело было спешное: он мог ускользнуть от нас.
- Какое усердие! Можно подумать, право, что тут замешана ненависть.
- Да, я в самом деле ненавижу графа де Монтестрюка.
- За что же? Что он вам сделал?
- Мне-то ровно ничего, я его даже не знаю… Но раненный им на дуэли капитан, может быть, не вынесет раны, а он - мой отец. Не по крови; но я привязан к нему, как сын, узами вечной благодарности… Я обязан ему спасением жизни.
Принцесса Мамиани вздрогнула: она имела дело не с простым солдатом, которого можно прогнать или подкупить, но с беспощадным врагом. Если отыщут Гуго, он пропал. Перед ней стоял высокий бледный молодой человек с выражением печали и решимости на лице.
Офицер помолчал с минуту, как бы подавленный жгучими воспоминаниями; принцесса смотрела на него внимательно.
- У меня было поручение в провинции, - продолжал он, - когда между ними состоялась эта роковая дуэль; как только я вернулся, я узнал о ее исходе, и всего какой-нибудь час тому назад мне донесли о том, что произошло между графом де Монтестрюком и дозором. Я взял дело в свои руки.
Только он закончил, появился солдат и, стукнув по ковру прикладом ружья, сказал:
- Поручик, я обошел весь сад и никого не нашел. Но по нему, похоже, кто-то прошел всего несколько минут назад: на песке аллей видны свежие следы сапог. Кто-то наверняка вошел в дом через террасу.
Поручик пристально посмотрел на принцессу:
- Вы слышите?
Положение становилось критическим; принцесса ясно слышала тяжелое биение своего сердца и боялась, что и офицер его тоже услышит; взор ее блуждал по комнате и невольно скользил по двери, за которой скрылся Монтестрюк. Молчать дольше было опасно. Тут к ним робко подошла Хлоя и, опустив глаза в замешательстве, сказала:
- Не угодно ли вам будет спросить у солдата, не заметил ли он рядом со следами, которые довели его до террасы, других следов, поменьше и в том же самом направлении, как будто двое шли рядом по саду?
- Правда, - ответил солдат. - На песке в самом деле видны два следа, один побольше, а другой поменьше.
- Ну, как ни совестно мне признаваться, но я должна сказать, что это я оставила следы.
Принцесса вздохнула. Она охотно поблагодарила бы Хлою за вмешательство, но должна была притвориться удивленной.
- Вы? Что это значит?
- Я все расскажу, - продолжала субретка, не поднимая глаз. - Я спустилась в сад, чтобы дождаться кое-кого - я готова его назвать, если прикажете, - и с ним вернулась в особняк через маленькую дверь в галерее, отворив ее вот этим ключом. Я едва смею просить о прощении, принцесса…
Все это было сказано с таким смущением, что невозможно было не поверить.
- Я прощаю, - произнесла принцесса, - именно за откровенность вашей неожиданной исповеди. Надеюсь, теперь господин офицер сам поймет, что его подозрение было совершенно неосновательно: искали следы беглеца, а нашли следы влюбленного. Сознайтесь, что в эти дела правосудию нечего вмешиваться!
Принцесса улыбнулась. Она ясно показывала офицеру, что ему пора уйти. Тот еще раздумывал, но вдруг, спохватившись, проговорил:
- Я не могу не поверить искренности этого рассказа, но, к несчастью, на мне лежит суровый долг, и я обязан его исполнить. Сад осмотрен, но дом еще нет. Надо и его осмотреть.
- Пожалуй, - хладнокровно ответила принцесса, решительно направилась к дверям, за которыми скрылся за несколько минут до этого граф де Монтестрюк, смело отворила их и продолжила, взглянув прямо в глаза офицеру: - Вот моя спальня. Можете войти, но когда я вернусь на родину, во Флоренцию, я расскажу моим соотечественникам, как уважают в Париже права гостеприимства, которого ищут во Франции знатные дамы, и какую предупредительную вежливость здесь им оказывают.
Офицер призадумался.
- Что же вы не входите? - спросила принцесса. - Вы сейчас застали меня за туалетом, который я готовлю для балета в Лувре. Немного позднее вы бы застали меня в спальне, где все приготовлено на ночь.
Слабый свет лампы позволял поручику видеть через отворенную дверь поднятые занавески алькова, белую постель и ночной туалет. Он отступил на шаг.
- Итак, принцесса, вы никого не видели?
- Никого.
- Вы клянетесь?
Принцессе показалось, что занавеска алькова колыхнулась, как будто невидимая рука готовилась приподнять ее.
- Клянусь! - сказала она решительно.
- Я ухожу, - произнес офицер, кланяясь.
Теперь принцесса сама подошла к нему:
- Как вас зовут? Я хочу знать, по крайней мере, кого должна благодарить за такой деликатный поступок.
- Мое имя совершенно неизвестно; меня зовут Лоредон.
Он низко поклонился принцессе, подал знак своим людям идти за ним и медленно вышел. Принцесса и Хлоя бросились к дверям, через которые вышел поручик, и стали прислушиваться к шуму удалявшихся шагов, сначала в передней, потом на лестнице. Убедившись в том, что всякая опасность миновала, обе глубоко вздохнули.
- Ах! - сказала Хлоя. - Я до сих пор дрожу. Я думала, что упаду, когда этот проклятый человек объявил, что станет осматривать весь дом!
- Без тебя он пропал бы!.. Ах! Я тебя никогда уже не отпущу, и выходи замуж за кого хочешь!..
Как только Леонора отворила дверь, из передней послышался шум голосов.
- Что там еще? - спросила принцесса, между тем как Хлоя целовала ей руки. - Кажется, опасности больше нет, а мне очень страшно! Пойди посмотри, не задержало ли там что-нибудь этого офицера… Если бы они схватили графа де Монтестрюка, я бы не пережила этого, понимаешь?
Хлоя быстро ушла. Оставшись одна, принцесса побежала в комнату, где прятался Гуго. Он раздвинул занавески, за которыми скрывался.
- Спасен! Спасен! - воскликнула Леонора.
Слезы ручьем текли по ее лицу.
- Признайтесь, вы хотели выйти, когда они попросили меня поклясться, что я никого не видела?
- Да, я даже вынул было шпагу! Они бы не взяли меня живым! Подвергать вас необходимости лгать, вас - и из-за меня!.. О! Эта мысль приводит меня в отчаяние!