Хорнблауэр оглядел горизонт в подзорную трубу. Сама Судьба настигала "Бланш Флер", если она не успеет укрыться в территориальных водах Шведской Померании, а это было именно то, что французский капер как раз собирался сделать. Буш расстелил перед собой карту и теперь брал пеленг на белый пик мыса Стаббенкаммер. Хорнблауэр взглянул на карту, затем перевел взгляд на корабли и вновь склонился над картой. Штральзунд - сильная крепость, в прошлом она выдержала не одну осаду. Если "Бланш Флер" уйдет под защиту ее пушек, то будет в безопасности - если, конечно, шведы решат, что им выгодно защищать француза. Все остальное побережье впереди по курсу представляло собой сплошное мелководье, усеянное песчаными банками, только в нескольких бухточках глубина была достаточна для того, чтобы в них встало на якорь судно - судя по карте, все подходы к таким убежищам стерегли береговые батареи. Если "Бланш Флер" войдет в одну из этих бухт, то еще можно будет что-либо предпринять, но если капер достигнет рейда Штральзунда, то его уже будет не достать.
- Сигнал "Лотосу", - приказал Хорнблауэр: - отрезать цель от Штральзунда.
Во время войн, тянущихся бесконечной чередой, обо всяких средствах навигационного ограждения приходится забыть. Буй, который должен был обозначать подходную точку к глубоководному каналу - Бодден, судя по карте, - ведущему в Штральзунд. Командиру "Лотоса" придется хорошенько напрячь своих лотовых и самому не зевать, если он хочет найти вход в канал.
- У отметки семь! - выкрикнул лотовый. "Несравненный" уже подошел опасно близко к отмели. Буш выглядел смущенным.
- Убавьте парусов, если сочтете нужным, капитан Буш.
У "Несравненного" нет никаких шансов догнать "Бланш Флер", а если они рискуют сесть на мель, то пусть это случится как можно позже.
- Цель берет круче к ветру, - доложил Харст.
Да, это было именно так: француз явно отказался от попытки укрыться в Штральзунде. За это стоило поблагодарить Викери, который на своем "Лотосе" бросился ему наперерез по мелководью, не убирая ни одного паруса.
- Если француз будет долго лежать на этом курсе, то попадет под пушки "Ворона", - возбужденно проговорил Буш.
- Цель меняет галс! - снова доложил Харст.
- И пять с половиной! - прокричал лотовый.
Буш в раздражении закусил губу: его великолепный корабль идет к мелям подветренного берега, а под килем осталось всего тридцать три фута воды.
- К повороту, капитан Буш, - сказал Хорнблауэр. Теперь, когда они убедились в намерениях "Бланш Флер", не было никакой необходимости приближаться к берегу. "Несравненный" повернул и лег на новый курс; легкие волны разбивались о его левую скулу. Приятно горело солнце…
- Что случилось с "Вороном"? - вдруг крикнул Буш.
Фок-стеньга шлюпа, вместе с марсом, реем, парусами и всем такелажем, вдруг задрожала и вдруг, как подрезанная, жутким клубком снастей, дерева и парусины свалилась за борт.
- Сел на мель, сэр! ответил Харст, глядя в подзорную трубу.
Сила, с которой "Ворон" налетел на песчаную банку, была такова, что корабль лишился стеньги.
- У него осадка на восемь футов меньше нашей, сэр, - начал было Буш, но все внимание Хорнблауэра было уже вновь обращено на "Бланш Флер". Та, к несчастью, похоже нашла вход в канал, ведущий в укрытие бухты за островком Хидденсо. На карте в этом месте стояла лишь одна пометка: лаконичные "2Ѕ". Пятнадцать футов воды и батарея на конце далеко выдающегося в море полуострова. "Бланш Флёр" может считать себя в безопасности - если шведы будут защищать ее. На горизонте, с наветренной стороны, Хорнблауэр заметил характерные марселя бомбардирских кечей; очевидно Дункан и Маунд, после блужданий в тумане, наконец заметили "Несравненный" по пути в точку рандеву у мыса Аркона.
- Будьте добры, пошлите шлюпки на помощь "Ворону", капитан Буш, - сказал Хорнблауэр.
- Есть, сэр!
Для того, чтобы поднять баркас и тендер с кильблоков и спустить за борт, потребуются усилия пары сотен матросских рук. Свистели дудки, а боцманская трость подгоняла отстающих. Шкивы повизгивали в блоках, босые ноги глухо стучали по палубе и даже громадина "Несравненного" чуть накренилась от перемещения большого веса. Хорнблауэр вернулся к своей подзорной трубе.
"Бланш Флёр" нашла для своей якорной стоянки весьма своеобразное место: капер бросил якорь между островом Рюген и длинной полосой Хидденсо; последний, скорее, напоминал не остров, а песчаную косу, состоящую из длинной череды песчаных дюн, выступающих из желтоватого мелководья. Рангоут "Бланш Флёр" все еще был хорошо виден на фоне низких грязно-серых холмов Рюгена, а корпус француза был скрыт дюнами Хидденсо, которые лежали перед ним как извилистый брекватер. На одном из концов Хидденсо была батарея - Хорнблауэр разглядел силуэты пушек, черные на фоне поросших зеленой травой амбразур - прикрывающая вход на небольшой рейд. С другой стороны островка волны прибоя, с шумом разбивающиеся о берег, явно свидетельствовали о том, что тут не пройти и корабельному баркасу. Эскадре удалось отрезать "Бланш Флёр" от Штральзунда, но, похоже, теперь капер мог себя чувствовать в полной безопасности, на много миль окруженный мелководьем и под защитой батареи. Единственным способом вытянуть его из укрытия представлялась вылазка на корабельных шлюпках, которым при этом пришлось бы грести несколько миль, обходя многочисленные мели, затем - по узкому каналу, под самыми пушками береговой батареи и, наконец, если даже вся затея удастся, придется выводить захваченный приз под этими же самыми пушками, по незнакомому фарватеру. Подобные перспективы не представлялись особо привлекательными. Далее, он мог высадить отряд морских пехотинцев на обращенный к морю берег Хидденсо и попытаться взять батарею силой. Однако попытка эта может быть отбита с большими потерями, так как штурмовому отряду не удастся приблизиться к батарее достаточно скрытно. Кроме того, гарнизон батареи состоит из шведов, а он не хотел, чтобы пролилась шведская кровь - подданные Бернадотта пока лишь номинальные враги Англии, но любая недружественная акция может легко превратить их в реальных противников. Хорнблауэр хорошо помнил разделы своих инструкций, которые обращали на это особое внимание.
Словно эхо этих мыслей появился, отдавая честь, сигнальный мичман с новым докладом:
- Сигнал от "Лотоса", сэр.
Хорнблауэр прочел сообщение, написанное крупными буквами на грифельной доске.
"Шлюпки под белым флагом выходят из Штральзунда. Просит разрешения подойти к борту."
- Подтвердить, - коротко бросил Хорнблауэр.
Что, черт возьми, все это значит? Один белый флаг он еще мог ожидать, но Викери докладывает, по крайней мере, о двух. Он навел трубу на место, в котором Викери весьма предусмотрительно поставил на якорь свой "Лотос" - как раз между местом стоянки "Бланш Флёр" и подходами со стороны Штральзунда. Там появились один - два - три- небольших паруса, идущих прямо к "Несравненному". Сейчас они, один за другим, обходили "Лотос". Все три шлюпки на вид были типичными для Балтики - от них отдавало местным колоритом, как от голландского купца - ароматом индийских пряностей: закругленные нос и корма, большие гафельные паруса на коренастых мачтах. Они шли в бейдевинд, выжимая всю возможную скорость, как будто на регате; белые буруны то и дело вскипали под тупыми форштевнями и брызги разлетались фонтанами во все стороны даже сейчас, при умеренном бризе.
- Что все это значит, во имя Господа? - проворчал Буш, наводя на них подзорную трубу.
Это может быть попыткой выиграть время. Хорнблауэр вновь взглянул на мачты "Бланш Флёр", торчащие из-за песчаной косы. Капер свернул все паруса и мирно покачивался на якоре.
- Белый над желто-голубым, сэр - заметил Буш, все еще не отрывая взгляда от приближающихся шлюпок: - это шведский флаг под белым флагом.
Хорнблауэр перевел свою подзорную трубу на ближайшую шлюпку и подтвердил догадку Буша.
- На следующей, сэр - Буш смущенно хохотнул, словно извиняясь за следующий доклад: - знаю, это покажется странным, сэр, но, похоже, это британский флаг под белым.
В это было трудно поверить, но на таком расстоянии нетрудно было ошибиться, пытаясь определить национальную принадлежность маленького шлюпочного флага. Но, глядя в подзорную трубу, Хорнблауэр почти уверился в мысли, что так оно и есть.
- Что вы можете сказать о второй шлюпке, мистер Харст?
- Британский флаг под белым, сэр, - ответил Харст без тени сомнения.
Третья шлюпка шла далеко позади первых двух и ее флаг было нелегко распознать.
- Думаю, французская, сэр, - проговорил Харст, но пока было не до нее - первая шлюпка быстро приближалась к "Несравненному".
Из нее на палубу в беседке - на "боцманском стульчике" - поднялся высокий дородный господин, придерживая треуголку. Он был одет в голубой мундир с золотыми пуговицами и эполетами. Поправив перевязь и придерживая шпагу, он снял свою шляпу с белым султаном и шведской кокардой и склонился в низком поклоне.
- Барон Боссе, - представился незнакомец.
Хорнблауэр поклонился в ответ:
- Капитан сэр Горацио Хорнблауэр, коммодор этой эскадры.
У Боссе была тяжелая челюсть, большой крючковатый нос и холодные серые глаза; было ясно, что он едва догадывался о смысле сказанного Хорнблауэром.
- Вы сражаться? - наконец спросил он, с трудом подбирая слова.
- Я преследую капера под французским флагом, - ответил Хорнблауэр и, сразу же поняв, насколько трудно ему будет объяснить свои намерения шведу с надлежащей дипломатической осторожностью, приказал: - Вахтенный, позовите мистера Броуна.
Его секретарь не замедлил явиться, коротко представившись по-шведски и Хорнблауэр заметил взгляды, которыми обменялись финн со шведом. Это были взгляды злейших политических противников, которые встретились здесь, на сравнительно нейтральной территории - на палубе британского линейного корабля. Боссе вытащил из нагрудного кармана письмо, передал его Броуну, тот взглянул на конверт и вручил писмо Хорнблауэру.
- Это письмо генерал-губернатора Шведской Померании, - пояснил он: - в нем говорится, что барон Боссе пользуется полным доверием Его Превосходительства.
- Понимаю, - кивнул Хорнблауэр.
Боссе начал что-то быстро говорить Броуну.
- Он говорит, - перевел тот, - что хотел бы знать, каковы будут ваши намерения?
- Скажите ему, - ответил Хорнблауэр, - что это будет зависеть от того, что намереваются предпринять шведы. Спросите его, продолжает ли Швеция сохранять нейтралитет?
К сожалению, в ответ не прозвучало короткого "да" или "нет". Боссе разразился пространными объяснениями.
- Он говорит, что шведы хотят только одного - жить в мире со всеми народами, - перевел Броун.
- Скажите ему, что это означает соблюдение нейтралитета, а нейтральные страны имеют не только права, но и обязанности. Здесь находится военный корабль под французским флагом. Он должен быть предупрежден, что его пребывание в шведских территориальных водах может продолжаться только в течение ограниченного времени и я хотел бы узнать, каков будет этот срок.
На тяжелом лице Боссе, выслушавшего перевод Броуна, отразилось явное смущение. Отвечая, он судорожно сжимал и разжимал пальцы рук.
- Он говорит, что не может нарушать законов международного сотрудничества, - перевел Броун.
- Скажите ему, что именно этим он сейчас и занимается. Французский корабль не может использовать шведский порт в качестве своей оперативной базы. Он должен быть предупрежден о необходимости покинуть шведские территориальные воды, а в случае, если французы откажутся это сделать, их корабль должен быть интернирован и на него должен быть назначен шведский караул.
Пока Броун переводил эту речь, Боссе продолжал ломать себе руки, но не успел ничего ответить - подошел Буш, отдавая Хорнблауэру честь.
- Подходит шлюпка под французским и белым флагами, сэр. Должен ли я позволить кому-либо подняться на палубу?
- Да, конечно, - раздраженно бросил Хорнблауэр.
Новая фигура, появившаяся в проеме входного порта, была еще более интересной, чем Боссе, хотя принадлежала человеку гораздо меньшего роста. Поперек его голубого мундира переливалась красным шелком широкая лента ордена Почетного Легиона, а большая звезда блестела на груди. Он также снял свою шляпу в изысканном поклоне.
- Граф Жозеф Дюмулен, - произнес он по-французски, - генеральный консул Его Императорского и Королевского Величества Наполеона, императора Франции, короля Италии, протектора Рейнского Союза, медиатора Швейцарской республики.
- Капитан Хорнблауэр, - представился Хорнблауэр. Его вдруг охватило смутное беспокойство, потому что, насколько ему было известно, английское правительство не признавало всех только что перечисленных Дюмуленом громких титулов. В глазах короля Георга и его министров император Франции Наполеон был всего лишь генералом Бонапартом и официально занимал всего лишь должность главы французского правительства. Многие британские офицеры уже нажили себе серьезные неприятности только из-за того, что подписали документы - картели и прочее - содержащие всего лишь упоминания об имперском титуле.
- Говорит ли здесь кто-нибудь по-французски? - вежливо осведомился Дюмулен - я весьма сожалею о своей полной невозможности изъясняться на английском.
- Вы можете обращаться ко мне, мсье - ответил Хорнблауэр, - и я буду рад узнать, что привело вас на палубу этого корабля?
- Вы великолепно говорите по-французски, мсье, - произнес Дюмулен, - ах, конечно же, я понял. Вы - тот самый капитан Хорнблауэр, который столь чудесным образом бежал из французского плена год назад. Мне очень приятно встретить столь славного джентльмена.
Он вновь поклонился. Хорнблауэр испытал странное смешанное чувство: удовлетворения от того, что слухи о нем дошли даже до этого глухого уголка Балтики и, вместе с тем, раздражения - это никоим образом не могло ему помочь в сложившейся ситуации.
- Благодарю вас, - ответил он, - однако я все еще ожидаю объяснений: чем я обязан чести вашего визита?
- Я здесь, чтобы помочь мсье барону поддержать статус Шведской Померании как воюющей стороны.
Броун перевел и видимое смущение Боссе заметно усилилось.
- Подходит шлюпка под английским флагом, сэр, - прервал эти международные переговоры Буш.
Очередной гость был очень толстым мужчиной, одетым в простое гражданское черное платье.
- Гауптманн, - представился он, с усилием сгибая себя в поясе. Новоприбывший говорил по-английски с густым немецким акцентом: - Консульский агент Его Британского Величества в Штральзунде.
- Чем могу быть вам полезен, мистер Гауптманн? - осведомился Хорнблауэр, стараясь подавить в себе острый приступ дикого раздражения.
- Я пришел, - произнес Гауптманн (на самом деле это прозвучало как "Йа пришёль") - чтобы помочь вам уяснить обстановку, сложившуюся в Шведской Померании.
- Не вижу ничего, требующего особых пояснений, - ответил Хорнблауэр, - если Швеция нейтральна, то этот капер должен быть либо принужден оставить свое убежище, либо интернирован. Если же Швеция - воюющая сторона, то у меня развязаны руки и я могу предпринять любые шаги, которые сочту нужными.
Он оглядел собравшихся. Броун переводил его речь на шведский.
- Что вы сказали, капитан? - переспросил Дюмулен.
Хорнблауэр отчаянно погрузился в тонкости французского перевода и проклятие Вавилонского смешения языков обрушилось на палубу "Несравненного". Все пытались говорить одновременно, перебивая друг друга, а тщетные попытки увещевания разбивались о лингвистические рифы. Понятно, что Боссе хочет уверить его в дружбе, царящей между Швецией и Англией. Дюмулен же желает удостовериться, что "Бланш Флёр" по-прежнему будет продолжать свою охоту на английских купцов. Хорнблауэр взглянул на Гауптманна.
- Пожалуйста, отойдем на минутку, - предложил Гауптманн. Он ловко просунул свою жирную руку под локоть Хорнблауэра и потянул его через шканцы, подальше от посторонних ушей.
- Вы еще молодой человек, - произнес Гауптманн, - и я хорошо знаю вас, морских офицеров. Все вы упрямцы. Последуйте моему совету, сэр, не спешите. Международная обстановка здесь очень сложна, действительно очень-очень сложна. Малейшая ошибка может привести к катастрофе. Если обидеть шведов, можно получить войну, настоящую войну вместо существующей только на бумаге. Вы должны быть крайне осторожны в своих действиях.
- Я всегда осторожен, - отрезал Хорнблауэр, - но, думаете, я позволю, чтобы французский капер вел себя так, будто он находится в Бресте или Тулоне?
К ним подошел Броун.
- Барон Боссе просил меня передать вам, что у Бонапарта 200 000 человек на границе с Померанией. Он хочет, чтобы я объяснил, что с такими силами никто не может не считаться.
- Я имел в виду то же самое, капитан, - заметил Гауптманн.
Подошел Дюмулен и, вслед за ним, Боссе - ни один из них не хотел, чтобы его коллега остался один на один с британским капитаном хоть на минуту. Инстинкт тактика пришел на помощь Хорнблауэру: наилучшей защитой будет отчаянное наступление.
Он резко повернулся к Гауптманну:
- Могу я узнать, сэр, каким образом вы можете являться консульским агентом Его Величества в порту, нейтральность которого весьма сомнительна?
- Это необходимо для выдачи лицензий на торговлю.
- И вы аккредитованы при шведском правительстве Его Величеством?
- Не совсем, сэр. Я аккредитован Его Баварским Величеством.
- Его Баварским Величеством?
- Я являюсь подданным Его Баварского Величества.
- Который находится в состоянии войны с Его Британским Величеством, - закончил Хорнблауэр раздраженно.
Весь этот узел неразрешимых политических проблем на Балтийском море, все эти местечковые нейтралитеты, перемешанные с откровенной враждебностью - Хорнблауэр выслушивал аргументы, которые высказывал каждый из его собеседников и пытался вникнуть в их суть до тех пор, пока не почувствовал, что больше не может этого выносить - его нетерпение росло по мере того, как росла настойчивость его беспокойных гостей.
- Джентльмены, пока я не могу сообщить вам свое окончательное решение, - наконец сказал Хорнблауэр, - мне необходимо обдумать полученную от вас информацию. Барон Боссе, насколько я понимаю, как представитель генерал-губернатора, вы можете рассчитывать на семнадцатипушечный салют при сходе с этого корабля?
Отзвуки салюта эхом разносились над желто-зеленой водой по мере того, как официальные лица покидали "Несравненный". Семнадцать выстрелов для барона Боссе, одиннадцать для Дюмулена. Гауптманн, как скромный консульский агент, был удостоен всего пяти пушечных выстрелов - минимальные почести, предусмотренные военно-морским церемониалом. Хорнблауэр стоял, подняв руку к треуголке, пока Гауптманн не спустился в шлюпку, после чего вновь окунулся в кипучую деятельность.
- Сигнал для капитанов "Мотылька", "Гарви" и "Клэма" - прибыть на борт, - резко приказал он.
Оба бомбардирских судна и тендер находились сейчас на дистанции прямой видимости, оставалось еще три часа светлого времени суток, а мачты французского капера по-прежнему выглядывали из-за песчаных дюн Хидденсо, как будто нарочно поддразнивая его.