Рядом, оплетая лиану, рос страстоцвет , усыпанный роскошными темно-синими цветами. В одном из них отдыхала, как в гамаке, небольшая змейка. Падая, ребенок задел растение, цветок перевернулся, и змея выпала из него. Внезапно разбуженная, она еще в полете распрямилась, зашипела и приземлилась сначала на голову, а затем скользнула прямо за шиворот мужчине.
Все произошло в мгновение ока. Вместо того чтобы замереть на месте и осторожно вытащить змею, человек задергался и закричал. Рептилии ничего не оставалось, как подчиниться вековому инстинкту и укусить потное тело. "Ай, ай… Эта ползучая гадина небось ядовита… Теперь я умру!" Он быстро сорвал с себя рубаху и оказался голым по пояс, удивляя ребят своей странной татуировкой. Змея упала на землю и, почувствовав свободу, спокойно заскользила прочь. Но не успела она проползти и нескольких сантиметров, как мужчина выхватил из ножен саблю и с остервенением пустил оружие в ход. Черная с золотыми глазами змея была чуть больше карандаша. Он сразу узнал маленькую гадюку, грозу джунглей. Незнакомец затрясся от страха и, бледнея, пробормотал:
- В прошлом году такая укусила одного малого из Сен-Жана в губу, так он умер почти через шесть часов. А мне и двух не протянуть!
В это время Гектор уже выбрался из кустов. Мужчина обернулся и посмотрел на двух сирот. Те стояли неподвижно и наблюдали за происходящим. Уже не замечая ничего вокруг себя, силач бросился на землю и, обезумев от страха, повторял:
- Тысяча чертей, я погиб, это точно, я умру!..
Мальчик увидел, как из плеча незнакомца сочится тоненькая струйка крови. Несмотря ни на что, Гектору стало жаль обидчика, он подошел поближе и миролюбиво произнес:
- Господин, я знаю, что надо делать, когда укусит змея.
Услышав такие слова, верзила буквально подпрыгнул. В глазах появилась надежда на спасение. Самым ласковым голосом, на какой только был способен, он попросил:
- Малыш, расскажи поскорее все, что ты знаешь.
Осмелев, ребенок продолжал:
- Нужно быстро разрезать кожу в том месте, куда укусила змея, и высасывать кровь. Я прочитал это в одной книге.
- Ты так сделаешь мне? - Грубиян не верил своим ушам.
- Конечно.
- А я хотел вас бросить… в лесу… умирать!
- Я не сержусь. Мне мама говорила, что надо всегда делать добро, даже злым людям.
- Да, я тоже буду так поступать, - добавила девочка.
- Вы - добрые ангелы, а я - старый мерзавец… - произнес незнакомец с выражением, которое в другое время могло бы вызвать смех.
- Я готов, - сказал мальчик.
- Хорошо. Если ты такой добрый и смелый, возьми мою саблю и режь.
Гектор взял саблю, нашел место укуса и принялся за операцию. Это оказалось довольно трудно. На лбу выступили капельки пота. Маленькому хирургу удалось разрезать лишь верхний слой кожи. Раненый уже почувствовал смертельное действие яда.
- Давай, малыш, не бойся сделать мне больно, режь глубже, - приговаривал он. К счастью, лезвие было острое, как бритва. Кровь потекла сильнее. Ребенок отложил инструмент в сторону и сказал:
- Все. Теперь надо высасывать яд.
- А ты не отравишься?
- Упаси Бог! Если нет трещин на губах, то не должен.
Горбуну было не очень приятно прикоснуться губами к кровоточащей ране. На секунду мальчик закрыл глаза, потом, преодолев отвращение, взялся за дело. Он высасывал кровь, тщательно сплевывал, снова наполнял рот и снова сплевывал.
Солнце поднялось и палило нещадно. Видя, что брат выбивается из сил, Элиза подошла и тоном, не терпящим возражений, сказала:
- Теперь моя очередь.
Без колебаний девочка наклонилась к потному, дурно пахнущему телу и вдруг услышала сдавленные рыдания. Незнакомец плакал. Растроганный поведением детей, он шептал:
- Мои милые… Ангелочки мои…
Прошел час. Кровь уже больше не сочилась из раны. Теперь надо было подождать некоторое время, чтобы узнать, сколько яда попало в организм и выживет ли человек. Маленькие спасатели сделали все что могли и вернулись к трупу матери. Снова на глазах сирот появились слезы. На лице умершей сидели мухи. Дети прогнали их и покрыли тело женщины листьями и цветами. Когда траурная процедура, занявшая несколько часов, была закончена, брат и сестра присели немного отдохнуть. Стоны, услышанные сквозь шум листвы, заставили их подняться и побежать к тому месту, где в тени банана они оставили бродягу. Казалось, тот лежал без сознания. Дыхание то и дело прерывалось, на губах появилась пена. Неужели их старания были напрасны и силач умрет, а они вновь останутся одни посреди джунглей?
ГЛАВА 3
Похороны. - Топкая саванна. - "Прощай!" - "В дорогу!" - Капустная пальма. - Воспоминание о Людоеде. - Последний этап. - "Сдаюсь!" - Суд. - Отец и дети. - Смертный приговор.
Кризис длился минут пять. Долгие мгновения дети стояли около незнакомца и ждали. Тот лежал неподвижно, затем зашевелился, и страшная рвота сотрясла его тело.
Вскоре силачу стало легче: на лбу выступили капельки пота, на лице появился румянец. Постепенно приходя в сознание, он вспомнил все, узнал маленького горбуна и его сестру и прошептал:
- Малыши, кажется, я спасен… С вашей помощью! Чувствую, опасность миновала, только я мокрый, как курица, и очень хочу пить!
Элиза сбегала к ручью и принесла воды, а Гектор в это время приподнял голову больного. Девочка поднесла кружку ко рту грубияна, ласково приговаривая:
- Попейте, господин, вам станет легче! - Ее нежный голос показался ему мелодичной бенгальской песней .
- Мой маленький ангел, пара глотков - и я буду на ногах! Вы вернули мне жизнь!
- Тем лучше, - уверенно произнес маленький горбун.
- Да, мой отважный спаситель. Тем лучше для меня и тем более для вас. Ведь вы остались одни, и, похоже, вам придется нелегко. Я помогу вам, отныне я - ваш должник на всю жизнь, не так ли?
- Так, господин.
- Не называйте меня господином, это слишком благородно. Зовите просто Татуэ. Это единственное имя, под которым меня здесь знают. Договорились?
- Да, господин… то есть Татуэ.
- Ну вот и ладненько! Теперь я в вашем распоряжении. Хотите, буду вашей игрушкой или сторожевым псом? Вообще-то я не очень хороший человек, но теперь просто не узнаю́ себя. Уж я постараюсь отплатить за добро добром, вот увидите. Вы больше не боитесь меня?
- Нет, Татуэ, - ответила девочка.
- Принимаете меня в свою компанию?
- Да, будем друзьями! - добавил маленький горбун.
- Отличная мысль, ребята! Мне нравится, что вы говорите мне ты, как своему, как равному. Дайте мне руки.
Дети протянули незнакомцу маленькие хрупкие руки. Он взял их так бережно, как будто это были крылья бабочки, поднес к губам и произнес:
- Сказано - сделано! Через час-другой я буду совсем здоров. А потом - вперед!
Как все примитивные и властные натуры, странный незнакомец обладал противоречивым характером. Эгоистичный, грубый, беспринципный, он был способен совершить преступление в порыве гнева, но в то же время вдруг возникшее чувство благодарности в одночасье изменило его поведение. Нежность к двум замечательным маленьким созданиям переполнила сердце Татуэ. Еще совсем недавно из-за ненависти к их отцу он хотел бросить детей на произвол судьбы. А ведь они спасли ему жизнь!
Видно, душа Татуэ еще не окончательно зачерствела. Сколько таких беглых каторжников поступили бы на его месте совсем иначе, чуть миновала беда!
Бродяге казалось, что он давно знает Гектора и Элизу, знал их всегда и имеет право опекать их, делиться своим опытом.
Татуэ с трудом поднялся на ноги, постоял немного, думая о том, что надо похоронить бедную женщину. Хватит плакать детишкам, нужно смириться с тем, что для нее трудный путь уже закончен. Но как вырыть могилу? Кроме сабли, не было ничего подходящего. В этих местах почва оказалась твердой и кусты росли прямо на камнях. Мужчина задумался. Вдруг его осенило. Надо сказать, что люди, привыкшие к постоянной борьбе с окружающим миром, всегда изобретательны. Татуэ вспомнил, что неподалеку находилась топкая саванна, покрытая густой зеленой травой. Все, что случайно попадало на яркий ковер, тут же поглощалось трясиной. Вот туда они и отнесут останки несчастной.
Силач незамедлительно приступил к делу. Он срубил длинную пальмовую ветвь и сделал из нее прочный саркофаг , в который положил тело умершей. Затем прикрепил к нему несколько цветов страстоцвета, того самого, с которого утром упала черная змейка.
Брат и сестра стояли обнявшись и плакали.
- Ребята, пойдемте со мной! - произнес незнакомец, стараясь смягчить свой грубый голос. Он поднял примитивный индийский гроб и понес его к топкой саванне. Дети, взявшись за руки, последовали за ним. Вскоре они дошли до края болота и остановились. Татуэ осторожно положил тело на зеленый ковер, и оно тотчас стало медленно погружаться в трясину. Все трое опустились на колени. Бродяга старался вспомнить слова старой молитвы, но не смог и, тяжело вздохнув, произнес: - Мир праху твоему, бедная женщина! Клянусь, пока я жив, буду оберегать детей.
Пальмовый саркофаг скрылся из виду. На поверхности остались лишь лазурные цветы страстоцвета.
- Прощай, мамочка! - произнес маленький горбун.
- Прощай, моя любимая мамуля! - повторила девочка.
Прошло несколько секунд, и цветы исчезли. Дети и Татуэ молча поднялись, постояли немного и, опустив головы, медленно пошли по дороге.
Минуло примерно полчаса. Все трое почувствовали смертельную усталость, но продолжали идти. Едва переставляя ноги, Татуэ сказал:
- Может быть, нам передохнуть?
- Нет, - твердо ответил маленький горбун. - Мама говорила, что нам нельзя терять ни минуты. Мы должны слушаться ее.
- Всего лишь пять минут, - взмолился силач. - Пора пообедать. У вас есть продукты?
- Четыре лепешки, - ответила Элиза. - Тебе я дам две, так как большим надо много есть, а нам останется по одной.
- О, моя хорошая! Нет, не надо, я не возьму у вас так много.
- Я хочу, чтобы ты съел, или ты нам не друг.
- Я тоже так считаю, - подтвердил брат.
- Ну что ж, воля ваша.
- Так будет лучше.
- Не спорю. Но гляньте-ка! Кажется, нам очень повезло, и всем будет что поесть.
- Что ты имеешь в виду? - поинтересовалась девочка.
- Да вот же марипа, мадемуазель Лизет!
- Что такое марипа? - переспросил маленький горбун.
- Дерево, вернее пальма, на вершине которой вырастает что-то вроде капусты, хотя это вовсе не капуста. Вот так, господин Тотор.
- А… Знаю, это капустная пальма. Я читал о ней в книгах.
- Такая смешная капуста, скоро увидите.
Несколькими мощными ударами сабли Татуэ срубил красивое густолистое дерево, которое с хрустом упало на землю. Он подошел к вершине, раскопал в листьях какой-то крупный белый предмет и показал его детям. Обливаясь по́том и счастливо улыбаясь, он произнес:
- А вот и капуста. Пробуйте! Очень вкусная и полезная!
Бродяга отломил каждому по огромному куску и первый начал с аппетитом жевать.
- Но это очень похоже на орех, - резонно заметил Тотор. - А в книгах уверяли, что на капусту!
Татуэ уже съел большую часть скудного обеда и, дожевывая остатки, громко хрустел. Дети переглянулись и улыбнулись: одна и та же мысль одновременно пришла им в голову. Лизет сказала:
- Послушай, Татуэ, знаешь, на кого ты похож со своими огромными ручищами, большими зубами и саблей?
- На Людоеда! - выкрикнул маленький горбун с полным ртом.
Силачу такое сравнение показалось забавным, и он засмеялся:
- Да, я знаю: Людоед и Мальчик-с-пальчик! Только у того были сапоги-скороходы. Мне бы тоже хотелось их иметь, чтобы побыстрее доставить вас в Сен-Лоран.
- Ах да, Сен-Лоран… - произнесли дети, и улыбки исчезли с их лиц. Из мира сказок они вернулись в реальную жизнь. Перестав жевать, они сказали своему путнику:
- Пошли! - и отправились в путь.
Дорога казалась бесконечно долгой. Идти было тяжело. Еще вчера усталость не была такой мучительной, ведь рядом шла дорогая мама. С колыбели они не расставались ни на минуту. Дети всегда чувствовали себя защищенными, нужными, любимыми. Теперь все кончилось.
Время от времени на глазах у мальчика и девочки появлялись слезы. Хорошо, что шагающий рядом великан сочувствовал им, старался развеселить, утешить, разговорить маленьких спутников. Он рассказывал им об отце, которого хорошо знал.
- Ваш отец - очень благородный человек. Его можно ненавидеть, но нельзя не уважать. Сколько раз мне по справедливости доставалось от него. А ведь я был главарем двух лагерей.
- Знаешь, а ведь он невиновен, - сказал Тотор.
- Меня это не удивляет. Мы и сами так предполагали: уж слишком честен он был. Мне кажется, он чувствовал себя как лев среди стада баранов. С сегодняшнего дня с враждой покончено! Поскольку вы его дети, я буду предан ему до конца моих дней.
Путники продолжали идти. Когда сестра и брат уставали, силач нес их то на спине, то на плечах. К вечеру они достигли реки.
- Это Мана, - сказал Татуэ. - Мой знакомый лодочник перевезет нас на ту сторону.
Лодочник жил в хижине неподалеку от пристани. Бродяга тотчас разыскал его и рассказал о случае со змеей. Огромный негр, на котором не было ничего, кроме набедренной повязки, был так растроган добротой детей, что со свойственным этим чернокожим людям гостеприимством предложил всей троице перекусить в его доме. Давно у них не было такого праздника: яйца, фрукты, печенье из кассавы! Пока брат и сестра отдыхали в гамаках после сытного обеда, Татуэ разговаривал с лодочником на местном наречии.
- Ты что, заблудился? Зачем ты возвращаешься в Сен-Лоран? - спрашивал негр.
- Да нет. Просто надо отвести туда малышей. Меня, конечно, приговорят еще к трем годам, но я плевать на это хотел, - отвечал беглый каторжник. - Мне кажется, я скорее в тюрьме, чем на свободе, пригожусь ребятам и их отцу… Есть тут у меня одна идейка.
- А как ты собираешься с такими малышами добраться до Сен-Лорана?
- По суше, ведь у меня нет лодки.
- Зато лодка есть у меня, и я доброшу вас туда за один день. Не благодари, я рад оказать тебе услугу. Отправимся завтра в три часа ночи.
Путешествие на пироге заняло около десяти часов и было очень приятным. Дети воспользовались отдыхом, в котором так нуждались, и дремали на дне лодки. Появление небольшого сторожевого судна означало приближение к Сен-Лорану. Охранники прогуливались по палубе, время от времени прикладывая к глазам бинокль. Один из них узнал беглого каторжника. Подскочив от удивления, он приказал своим подчиненным навести на него ружья.
Пирога причалила. Брат и сестра в знак благодарности обняли отважного лодочника и, взяв Татуэ за руки, стали подниматься по деревянным ступенькам пристани. Четыре солдата с ружьями на изготовку тотчас окружили их и начали грубо подталкивать, как это обычно делали полицейские. Бродяга презрительно посмотрел на них и, обращаясь к старшему по званию, произнес:
- Эти дети вам ничего не сделали, они свободны, а я сдаюсь!
- Без разговоров! В камеру! Все объяснения пото́м!
- В камеру, конечно. Я пойду туда и знаю, что меня ждет. Если я сдаюсь добровольно, значит, у меня есть на то свои причины. Вам бы в жизни меня не поймать!
Напуганные криками, толкотней и оружием, мальчик и девочка прижимались к силачу. Тоном, не терпящим возражений, тот произнес:
- Мне надо поговорить с комендантом. Вы слышали? Немедленно!
- Комендант сейчас в суде.
- Хорошо. Проводи́те нас туда!
Не понимая такой настойчивости и боясь допустить ошибку, солдаты тесно обступили путников, и вся группа направилась к зданию, где заседал специальный военно-морской трибунал.
Вокруг стола, накрытого традиционно зеленой скатертью, в душном зале расположились пятеро судей. За барьером для обвиняемых находился высокий, стриженый, гладко выбритый человек, одетый в обычную арестантскую одежду - брюки и рубаху, на спине которой были нарисованы заглавные буквы А. П., разделенные якорем, а под ними № 212.
Шло заседание чрезвычайного суда. Гордо подняв голову, мужчина стоял в окружении вооруженных конвоиров. Сразу было видно, что его считали опасным преступником, так как все входы и выходы охранялись солдатами морской пехоты. Однако добрый взгляд подсудимого и открытое лицо внушали доверие и симпатию. Он был немного подавлен, представ перед трибуналом, ведь приговор обещал быть безжалостным.
Появление Татуэ с двумя детьми произвело сенсацию.
- Что это такое? - устало спросил председатель.
Обвиняемый обернулся и побледнел: по проходу шли его дети. Они не виделись пять долгих лет, но мальчик сразу узнал его.
- Папа! Мой дорогой папа!
Их глаза встретились.
- Гектор! Элиза!
Мужчина оттолкнул охранников, ловко перепрыгнул через барьер и бросился навстречу сыну и дочери. Схватив детей на руки и прижимая к груди, он стал неистово целовать их.
В зале суда возник страшный беспорядок. Конвоиры сорвались со своих мест, солдаты направили ружья на отца с детьми и Татуэ, которому удавалось некоторое время прикрывать всех троих своей широкой грудью. Поискав глазами вокруг себя, мужчина закричал:
- А мама! Где же наша мама?
Радость встречи сменилась горем.
- Умерла, - услышал он. В глазах потемнело. Арестант закачался и со стоном упал в руки конвоиров, которые потащили его на скамью подсудимых.
Председатель восстанавливал порядок. Когда тишина наступила, он бесстрастно произнес:
- Пригласите дежурного доктора.
Затем, узнав Татуэ, который пытался успокоить ребятишек, добавил:
- Отведите этого человека в камеру и заприте как следует, а детей отправьте в госпиталь к монахиням.