Парнишка! У тебя забавный вид!
Чем у тебя мешок набит?
Откуда на плече твоем сума?
Какой громоздкий груз - сойти с ума!
Зерно несешь на мельницу? - Да нет!
Зачем булыжник сунул ты в пакет?
Зачем взвалил бретонскую волынку
Ты на свою мальчишескую спинку?
Да это горб!
Мой маленький верблюд,
Тащить поклажу эту - зряшный труд!
Ну что же, хоть повеселишь народ!
Мой бедный старичок-горбун,
Вперед!
У маленького горбуна был замечательный чистый высокий голос и к тому же превосходная дикция. Он оказался прирожденным актером и сопровождал песню выразительными, комическими жестами. Публика поддерживала артиста. Громче всех, чуть ли не разрывая перчатки по швам, хлопали английские солдаты.
Тем временем ветер усилился. Капустные и кокосовые пальмы сгибались, как тростинки, под его порывами, а море с глухим гулом обрушивало волны на каменистый берег.
Глаза мальчика были прикованы к горизонту. С едва заметным беспокойством он начал петь второй куплет:
Через леса, долины ты идешь.
Достойнее, чем герб,
Ты горб несешь!
Трудна дорога,
И жестоко время,
Но для тебя
Твой горб не бремя.
Вперед! Сквозь дождь и ветер
Шагай, бедняк!
Тебе ведь не катить в карете,
А добираться так!
Мой мальчик-старичок,
Никто тебя не ждет,
Но ты не плачь! Молчок!
Вперед!
Вперед!
Как только Гектор пропел последнюю ноту, раздались бурные аплодисменты, крики "браво". И в тот же миг в порту прогремел выстрел пушки, возвещавший о том, что надвигается торнадо. Прозвучали приказы лодкам и небольшим судам, стоящим на рейде , незамедлительно вернуться в порт, а кораблям построиться и выйти в открытое море. В мгновение ока сигнал тревоги распространился по берегу. Круг зевак распался, и люди бросились врассыпную, не оставив ни единого су артистам. Трое несчастных не обратили на неудачу никакого внимания. Их мысли были далеко. Сидя на ковре посреди разбросанных приспособлений атлета, они сквозь слезы смотрели на море, которое на их глазах становилось все более яростным и неукротимым.
Прогулочные лодки и яхты с трудом причаливали, давая жуткий крен и прыгая на волнах, как скорлупки. Шаланды , которые привозили товар со стоявшего на якоре парохода, возвращались к берегу, рискуя пойти ко дну. Почти всем удалось благополучно завернуть за дамбу , где было поспокойнее. Вскоре в открытом море остались лишь одна шаланда да небольшое суденышко, плавающие в тридцати метрах друг от друга и в трех кабельтовых от берега, что составляло приблизительно 600 метров. Любой содрогнулся бы, увидев их в столь бедственном положении. Помощи ждать было неоткуда.
На берегу тем временем собралось около тысячи зевак, которые, предчувствуя катастрофу, наблюдали за разворачивающимися событиями. В шаланде суетились двое черных матросов, а у штурвала стоял белый капитан.
- Папа! Это папа! - закричали дети, узнав его гордый силуэт.
На другом суденышке можно было заметить четырех человек: двух матросов и двух пассажиров, мужчину и женщину. Красивая быстроходная прогулочная яхта с парусами, прочная и сделанная отличными кораблестроителями, взяла на борт двух туристов, прибывших на французском трансатлантическом судне из Гавра и решивших совершить экскурсию, пока теплоход стоял в порту.
Ураган не заставил себя ждать. Чудом не опрокинувшись, яхта, почти касаясь парусами волн, неслась по морю со скоростью птицы. Матросы привычными движениями управляли парусами, пытаясь выровнять положение. Один из них с проворством обезьяны влез на шпринто́в и оказался почти снаружи, повиснув на нем с подветренной стороны. Таким образом он сделал противовес, и судно выпрямилось.
Огромные морские птицы, большие любители бурь, с пронзительными криками парили над попавшими в беду людьми. В поисках легкой добычи приближались акулы, зловеще поблескивая плавниками, и описывали круги вокруг будущих жертв.
Шаланда, опираясь на два длинных весла и умело управляемая опытным капитаном, оказалась в более выгодном положении. В случае необходимости она могла прийти на помощь туристам.
Толпа, стоявшая на берегу, внимательно следила за маневрами двух судов.
Прижавшись к Татуэ, маленький горбун и его сестра во все глаза глядели на отца, который то исчезал за огромными, как горы, волнами, то вдруг вновь появлялся.
Вдруг раздался сухой хруст, мачта сломалась, и матрос оказался в воде. Парус унесло ветром, как тряпку, яхта перевернулась килем вверх, а пассажиров и матросов разбросало по морю.
Возглас ужаса потряс толпу. Однако никто не решился пойти на смертельный риск и броситься им на помощь.
Вдруг новый крик, крик восхищения и надежды раздался среди сочувствующих. То, что никто не осмелился сделать с суши, осуществил человек, находившийся в море. Марион, капитан Марион, отец двоих детей, дрожавших от страха на берегу, крикнув двум своим матросам: "Держитесь!" - взял в зубы нож и бросился в воду навстречу опасности.
Акулы подплывали все ближе и ближе к потерпевшим кораблекрушение, но отважный бретонец, услышав душераздирающие вопли о помощи на французском языке, готов был пожертвовать жизнью, чтобы спасти несчастных.
ГЛАВА 2
Акулы. - Резня. - Жертва. - Надежда. - Спасение. - Признательность. - Отель "Д’Альзас". - Тяжелая жизнь. - После побега. - Хлеб насущный. - Капитан и судовладелец. - Большие деньги. - Неожиданная встреча. - Главный кок.
Волны тотчас разбросали утопающих. Яхта килем кверху кружилась на месте. Птицы продолжали летать над бушующим морем, издавая резкие крики. Круг акул сужался, они подплывали все ближе и ближе. Капитан Марион, будучи прекрасным пловцом, быстро приближался к потерпевшим. Он уже заметил голову женщины и услышал ее вопль:
- Поль! На помощь, Поль!
Она выбивалась из сил, но держалась на плаву. Ей отвечал мужчина:
- Жанна! Где ты, Жанна?
- Держитесь! - крикнул Марион, взяв нож в руку.
Бедняжка заметила около себя страшную пасть акулы, увидела ровный ряд острейших зубов. Хищница намеревалась полакомиться! Но женщине удалось ускользнуть. Она вновь закричала:
- Поль! Ко мне! Я умираю!
В это время капитан стремительно нырнул и, оказавшись под брюхом акулы, всадил нож по самую рукоятку. Смертельно раненная, та ушла на глубину, оставляя кровавый след. Вскоре труп гигантской рыбины показался на поверхности распоротым животом кверху. Свободной рукой моряк схватил за волосы утопающую и потащил к яхте, повторяя:
- Спокойно! Держитесь за корпус, гребите ногами и не бойтесь. Я сейчас вернусь, надо спасти остальных!
Женщина инстинктивно схватилась за дно яхты, понимая, что необходимо отплыть как можно скорее от акул.
- Спасибо… Мой муж… Спасите его! - пробормотала она.
Тем временем другая хищница схватила одного из матросов. Послышался хруст костей, вопль, и несчастный, успев лишь взмахнуть руками, исчез в жуткой пасти.
Женщина продолжала звать мужа, который с трудом приближался к ней. Тяжелая намокшая одежда затрудняла движения, да и плавал он плохо, задыхался и часто уходил под воду.
- Жанна! Я здесь, держись! Господи! Помогите мне!
События разворачивались очень быстро. Внезапно несчастный турист ощутил, как акула задела его хвостом. Смертельный страх сковал человека. Он понял, что погибает на глазах своей любимой. Марион, слыша призыв о помощи и видя приближающуюся зубастую смерть, крикнул командирским тоном утопающему:
- Гребите, двигайтесь, отплывайте подальше!
Затем Андре совершил прежний маневр, поднырнул под акулу, которая уже собиралась было проглотить выбившегося из сил пловца, и вспорол ей брюхо. Если бы всех морских пиратов ждал такой конец! Хищница пошла ко дну…
О, славный моряк, отважный пловец! Люди с берега подбадривали его как могли.
Наконец все потерпевшие кораблекрушение собрались вместе. Второму матросу повезло больше, и он благополучно добрался до перевернутого суденышка.
Яхта, прыгая на волнах, медленно приближалась к шаланде.
- Швартуйтесь осторожнее! - командовал Марион, понимая, что их может разбить о борт. - Весло! - крикнул он одному из матросов. Тот понял его и протянул весло. - Мадам, схватитесь крепко!
Молодая женщина, которая уже пришла в себя и немного успокоилась, двумя руками уцепилась за древко. Матрос осторожно подтянул ее и втащил на борт.
- Теперь мужчину! - продолжал приказывать бывалый моряк.
Таким же образом матросу удалось благополучно вытащить и несчастного пассажира.
- Поль! Мой Поль, мы спасены! - со слезами радости на глазах шептала женщина. Ее бледное как полотно лицо озарилось улыбкой.
- Да, Жанна… Моя любимая… - ответил ей муж, рухнув на разбросанные по палубе тюки.
- Давай теперь ты, друг! - бросил отважный капитан второму матросу. Затем он сам влез на шаланду, выпрямился и произнес: - Жаль, что не удалось спасти всех. Почему обязательно должны быть жертвы!
Собравшиеся на берегу люди ждали их возвращения, махали руками и кричали, выражая свое восхищение. Дети, гордые за отца, хлопали в ладоши. Они с Татуэ подошли к самой воде, где еще можно было стоять среди обломков старых судов. Мокрые от брызг, счастливо улыбаясь, ребятишки восклицали:
- Папа! Мы здесь, папа!
А Татуэ гаркнул своим хриплым голосом:
- Да здравствует капитан Марион! Да здравствует отважный француз!
Рискуя разбиться о камни, шаланда причаливала. Андре бросил трос. Несколько рук подхватили его и стали тащить. Но судно поддавалось с трудом, то подплывая, то вновь удаляясь от берега. Его бросало из стороны в сторону. Напрягаясь изо всех сил, матросы тянули шаланду. Наконец общими усилиями им удалось вытащить ее на песок.
- Спасены! Все спасены! - ликовала толпа. - Браво! Ура спасителю! Его имя? Как его имя?
Марион проворно спрыгнул на землю и бросился к сыну и дочери, бежавшим ему навстречу, обнял их и подхватил на руки. Силач, наблюдая за этой трогательной сценой, бормотал себе под нос:
- Какой человек все же! Настоящий человек!
Капитан был не только смелым, но и очень скромным. Увлекая детей за собой, он сказал:
- Пойдемте отсюда, мои хорошие!
- Папа! Я так за тебя боялась! - произнесла Лизет, все еще вздрагивая. А Гектор возразил:
- А я нет, я знал, что папа всех спасет!
Молодой человек и его жена, видя, что их спаситель собирается скрыться, бросились за ним.
- Не уходите, просим вас!
- Ну что вы, зачем?
- Как это зачем! - воскликнул мужчина. - Чтобы поблагодарить вас, познакомиться. Мы хотели бы засвидетельствовать вам наше почтение, узнать, кто вы, рассказать, кто мы. В конце концов, вы спасли нам жизнь, мы век этого не забудем.
Марион, опустив глаза, сурово молчал, не зная, на что решиться.
- В этом нет необходимости… Если бы вы знали…
- Мы знаем только, что вы - герой!
В нескольких шагах от берега стояла повозка с кучером. Женщина, обняв детей за плечи, повела их к ней и усадила. Мариону волей-неволей пришлось подчиниться. Татуэ не заставил себя уговаривать и быстро вскочил на сиденье рядом с молодым человеком, который крикнул вознице:
- Отель "Д’Альзас"!
Через несколько минут повозка подкатила к небольшому красивому дому с французским флагом на фасаде. Навстречу, узнав туристов, выбежала хозяйка гостиницы, удивившись их плачевному виду.
- Милая госпожа Эрманн, пожалуйста, приготовьте ужин для всех нас в отдельном кабинете, - произнесла молодая женщина, обращаясь к хозяйке. - Все лучшее, что у вас есть, и побольше!
Минут через десять молодая пара, переодевшись и приведя себя в порядок, присоединилась к ждавшим их Мариону с детьми и Татуэ. Муж и жена протянули руки своему спасителю, но капитан не решился их пожать. Тихо и печально он произнес:
- Знаете, кто я… Я беглый каторжник!
- Подумаешь! Мне это совершенно безразлично! - воскликнул незнакомец, энергично пожимая руку моряку. - Я считаю вас героем и не изменю своего мнения.
Тотор, немного смутившись, вступил в разговор и решительно заявил:
- Знаете, господин, папа невиновен! Клянусь вам!
А Лизет, глядя на женщину своими огромными черными глазами, дрожащим голосом добавила:
- Мадам, они говорят, что папа убийца… пират! Ведь это неправда! Он очень страдал… дорогой папочка! Мы его так любим!
Вновь глаза детей наполнились слезами. Двое путешественников поняли их, и молодой человек, тяжело вздохнув, сказал:
- Один мой очень близкий друг, почти брат, тоже был невиновен. Он стал жертвой юридической ошибки, поэтому я хорошо понимаю ваши чувства. Я был рядом с ним в те дни, когда он доказывал, защищался против ложного обвинения, против общественного мнения, против слепых судей, ненавидя настоящих виновников…
- Моя история проста по своей жестокости… - ответил Марион.
- Мы знаем лишь, что вы смелые люди, но, видимо, этого недостаточно. Два слова о себе, не возражаете? Я бывший журналист, но ушел от дел, заработав в Клондайке. Меня зовут Поль Редон , я бретонец. Это моя жена. Мы путешествуем ради удовольствия. Правда, сегодня, если бы не ваше участие, наша прогулка по морю могла бы обернуться неплохим завтраком для акул.
- Я капитан дальнего плавания Марион из Сен-Мало.
- Так мы земляки. Неужели это вы, господин Марион! Пьер-Андре-Марион!
- Вы меня знаете? - удивился капитан.
- Гораздо лучше: я знаю вашу историю. Я имел честь быть среди тех, кто всегда верил в вашу невиновность и энергично защищал вас во французской прессе, когда морской трибунал выдвинул гнусное обвинение.
Мариону приятно было услышать признание мужественного журналиста, и, смягчившись, он пробормотал:
- Значит, вы считали меня невиновным… Это хорошо!
- Да, вам просто не повезло, - продолжал Редон, - запомните пожалуйста, мы оправдали вас сразу, с самого начала и безоговорочно.
Моряк воспрянул духом и преобразился, а дети, увидев, что с лица родителя исчезла горькая усмешка, облегченно улыбнулись. Маленькому горбуну нравился высокий благородный человек, который так хорошо отзывался об отце, а Лизет, соскучившись по материнской ласке, прильнула к женщине. Та посадила ее к себе на колени и нежно обняла. На какое-то мгновение все замолчали, почувствовав взаимную симпатию.
Юная негритянка в цветастой одежде объявила, что ужин подан. Редон обратился к Мариону:
- После сегодняшних волнений у меня аппетит, как… у акулы! Капитан, не могли бы вы оказать честь и подать руку моей жене, чтобы пройти в залу?
- Вы видите мою одежду?.. Я одет, как…
- Как человек, который только что спас нас от верной гибели.
- Только немного промок.
- Довольно! Идемте!
Все вошли в небольшой, хорошо проветриваемый отдельный кабинет. Стол, сверкая серебряными приборами и хрусталем, ломился от яств. Гости и путешественники расположились вокруг и с удовольствием принялись за еду. Они ели с аппетитом, смеялись и говорили без умолку. Им было что рассказать друг другу.
Разорение, каторга, годы ожидания и, наконец, побег! Редон и его жена внимательно слушали историю, которую с такой легкостью поведал им капитан. Какая ужасающая драма жизни! Марион продолжал:
- И вот после побега мы оказались на голландском берегу. Надо было жить. Мы питались чем попало: ракушками, яйцами черепах, плодами дикорастущих деревьев, рыбой, если повезет, и старались не падать духом. Ребятишки проявляли чудеса упорства и выдумки.
- Точно! - вступил в разговор Татуэ, который успевал есть, пить, слушать и говорить одновременно. - Они стали нашими ангелами и героями!
- Мы жили как робинзоны, - добавил Тотор.
- Быть робинзонами в жизни совсем не так забавно, как в книге, не так ли, мой юный друг? - заметил Редон, улыбаясь.
- Совершенно согласен с вами, господин, - убежденно ответил маленький горбун.