- Знаю, Коля, знаю, - устало говорю я. - А как обстоит дело с идентификацией почерков?
- Пока никак. Эксперты в чем-то еще сомневаются. Окончательный результат экспертизы получим часа через два.
- Значит, в два позвоню по ВЧ.
- Лучше в три, Александр Романович. До трех обязательно позвонит Ермоленко. Предварительные данные обнадеживают. Бугров именно тот Бугров, который был в сорок шестом в Апрелевке, и Сахаров, о котором шла речь, именно тот Сахаров, который нам нужен. Ермоленко обещал позвонить тотчас же, как только все детали разговора с Бугровым будут уточнены.
- В три так в три, - согласился я. - Лишний час музыки не испортит. А как наблюдение в Апрелевке?
- По плану. Пост у дома и наблюдение за передвижением по городу. Пока тихо.
- Главное, не допускать встреч с неизвестными в городе лицами.
- Учтем, - отчеканивает Корецкий и кладет трубку.
Завтрак у капитана сервируется, едва я успеваю высказать свою просьбу. Мало того, мы получаем приглашение и на все дальнейшие завтраки, обеды и ужины вплоть до прибытия в Одессу. В личных контактах с Сахаровым уже необходимости нет. Пусть переживает в одиночестве. Главное сейчас - это встреча с батумской опергруппой раньше, чем Сахаров сойдет с теплохода.
Но и тут решение уже подготовлено. И даже, я бы сказал, с некоторым театральным эффектом. Пока мы завтракаем и слушаем занимательные капитанские байки о корабельном житье-бытье в загранрейсах, к теплоходу подходит катер из виднеющегося на горизонте батумского порта, и высокий грузин в штатском появляется в капитанской каюте с просьбой немедленно связать его с полковником Гридневым. Все понятно. Я извиняюсь перед капитаном и выхожу с грузином на мостик.
- Старший лейтенант Лежава, - представляется он, - жду ваших распоряжений.
- Вы обо всем предупреждены или нужны разъяснения?
- Задача поставлена так. Объект наблюдения должен быть опознан по фотоснимку. Снимки розданы. Мы встречаем его у трапа, следуем за ним по городу, засекаем все встречи и разделяемся в зависимости от ситуации.
- Сколько у вас человек?
- Четверо. С нами легковая машина и мотоцикл.
- Учтите главное: его ни в коем случае нельзя упустить.
- Мы не упустим, а погранохрана предупреждена. - Погранохрана не понадобится. За границу он не побежит. Вероятнее всего, попытается удрать на самолете в Москву.
- Билетов в Москву уже нет. На все рейсы до утра.
- Он может ждать до утра. Смущены? Что делать тогда, узнаете. А пока разберем другие варианты. Во-первых, можно достать билет и по блату.
- Постараемся пресечь и эту возможность, товарищ полковник.
- Можно вылететь в Москву и с других аэродромов. Скажем, из Сухуми, Адлера или Тбилиси. А туда добраться не так сложно.
- Будет сложно. Мы посадим в кассу своего человека.
- В городе не одна касса. Можно уйти в Сочи и на "Комете" - здесь ходят суда на подводных крыльях. В Сухуми тем более. А до Тбилиси поездом ночь езды. Вариантов много. Опять смущены? Ну так вот: если он опередит или перехитрит вас, задержите его хотя бы под предлогом, что он не то лицо, за которое себя выдает, что требуется проверка подлинности его документов, и вызовите меня - я буду у вас в управлении. Это на случай, если он попытается бежать из Батуми. Если вернется на теплоход, не спускайте синего глаз, куда бы он ни направился. В бар так в бар, в бассейн так в бассейн. Наблюдение и днем и ночью. Учтите, что он отличный пловец и легко может вплавь добраться до берега. Все это диктует необходимость по крайней мере двоим из вас сопровождать нас до Одессы.
- Нас уже предупредили об этом, товарищ полковник.
- Кто поедет?
- Я и лейтенант Нодия.
- Вот и отлично, - улыбаюсь я так точно и ясно понимающему меня человеку. - Будем работать совместно. Дополнительные распоряжения получите по возвращении на теплоход. Каюту мы вам подберем поближе к объекту наблюдения. А пока займите пост у лифта на шлюпочной палубе и ждите, пока он не выйдет из каюты. Третья от вестибюля, номер сто двадцать четыре. Вы его сразу узнаете, если он не сбрил бороду, а я думаю, что не сбрил. Он будет с женой - эффектная крашеная блондинка лет сорока, жемчуг в ушах, жемчужная нитка на шее. Пойдете вслед за ними, чтобы наблюдающие у трапа действовали безошибочно.
- А если он с женой где-нибудь разделится в городе?
- Жену оставьте в покое. Важно не упустить его.
- Будет исполнено. - Старший лейтенант машинально тянет руку ко лбу, но, вспомнив, что он в штатском, виновато раскланивается и уходит. Хороший, по-видимому, работник, толковый и не болтливый. С такими легко.
- Вторая палуба вниз, - говорю ему вслед.
- А я здесь все знаю, товарищ полковник, - оборачивается он, спускаясь по трапу к подвешенным в гнездах шлюпкам.
Мы выходим с Галкой на мостик. Капитан уже на посту, вводит судно в устье портовой бухты. Медленно, как в кадре набегающей кинокамеры, движется навстречу причудливая конструкция порта - панорама зданий, кранов, цистерн, больших и малых судов у причалов на фоне зеленого амфитеатра нагорий с россыпью белых и кремовых домиков. Я люблю это зрелище нарастающего перед глазами порта с его пестрой палитрой красок и праздничной суетой на причалах и набережных. Как хорошо наблюдать эту сцену, когда ты беззаботен и счастлив той полнотой радости, какую дают эта высота неба, жар солнца, ленивая синь моря и бронзовый загар на лицах встречающих. Галка так и смотрит сейчас - с радостным чувством свободы от житейских забот, забыла даже спросить о прервавшем наш завтрак госте с военного катера.
Впрочем, ошибаюсь - вспомнила.
- Ты кого это высматриваешь в толпе?
- Видишь двух парней у трапа? Один в желтой водолазке, с усиками, другой - в майке. Типичные бичкомеры. А вон еще один у машины. И мотоцикл вдали у стеночки.
- Твои люди?
- Предполагаю.
- Это их тот парень прислал? Оттуда?
- Ага.
- Я так и подумала. Больно вышколен, только что каблуками не щелкает.
- Он и должен быть вышколен. Старший лейтенант по званию. С нами до Одессы поедет.
- Зачем?
- Может понадобиться.
- Договорились?
- Конечно. Обо всем, что требуется. Давай вниз, хочу с Сахаровыми на палубе потолкаться, пока они на берег не сошли.
Сахаровых мы встречаем двумя этажами ниже, у лифта. Они явно собрались на берег. У Тамары импортная пляжная сумка с головой тигра на белом пластике, на руке у Сахарова переброшен аккуратно вывернутый подкладкой наверх пиджак.
- На экскурсию или на пляж? - интересуется Галка.
Тамара обиженно морщится:
- Я хотела на экскурсию. Потрясная прогулка в ботанический сад на Зеленом мысу. Но Миша почему-то не хочет.
Почему Миша не хочет уезжать из города и зачем ему пиджак в тридцатиградусную жару?
- А вы куда? - спрашивает он с обычной сахаровской незаинтересованностью, словно и не было у нас никакого разговора вчера.
- Сейчас никуда. Подождем, пока не схлынет эта туристская толчея. А там, вероятно, тоже на пляж. Кстати, - говорю я Сахарову, - за буйки там плавать вам не удастся. Охрана.
Он молча пожимает плечами все с той же наигранной безразличностью. Сейчас он "в образе" от головы до пят. Только пиджак ни к чему. А может быть, именно пиджак ему и понадобится.
Все идет как задумано: старший лейтенант Лежава в летней кремовой распашонке неотступно следует за Сахаровыми. Он и в кабину лифта с ними вошел, и шагает сейчас за ними по трапу. Ко мне он даже не оборачивается.
- Интересно, зачем Сахарову пиджак? - спрашивает Галка: тоже заметила.
- А ты не догадываешься?
- Кажется, да. Вдруг не вернется?
- Погляди-ка на этих ребят у трапа. Вот один уже садится на мотоцикл - думаю, в аэропорт махнет. Другой поплелся за нашей парочкой, а третий с Лежавой идет к машине.
- С каким Лежавой? Кто это?
- Ты же его только что в лифте видела.
- Твой парень с капитанского мостика?
- Он. Всё по плану. Волк обложен, как на охоте. Слежка явная. Мы и не скрываем: он слишком опытен, чтобы ее не заметить.
У меня еще два часа свободного времени. В город ехать рано, а Галка теряет день.
- Ты бы на пляж поехала, - говорю я, - все-таки лучший пляж на побережье. Тамару найдешь. Вероятно, зареванную.
- Почему?
- Он же оставит ее на пляже. Вот ты и утешишь.
- А ты?
- Мне лишь через два часа надо быть в управлении. Кстати, ты только не пугайся, Галина: может быть, я сегодня и не вернусь на теплоход.
- С ума сошел! - У Галки широко открыты глаза. - Куда же ты денешься?
- Возможно, мне придется срочно лететь в Москву.
Глаза у Галки уже испуганные.
- Совсем?
- На сутки. Завтра, может быть даже утром, вернусь в Новороссийск. Как раз к теплоходу.
- Почему вдруг такая спешка?
- Все зависит от сложившейся ситуации, вернее, от некоторых ее обстоятельств. Каких, не спрашивай: я сам еще не знаю. Но, вероятнее всего, лететь придется.
- В связи с Бугровым?
- Не только. Это одна из связок, не больше. И не будем уточнять, Галочка. Всему свое время.
- А ведь верно сказал Сахаров: ты все-таки службист, Сашка.
- Обстоятельства, - неопределенно говорю я. - Задачи разделяются. Мне - одна, тебе - другая. Добровольно или вынужденно, но Сахаров обязательно вернется на теплоход. Будет рваться ко мне - не пускай. Скажи, что я нездоров, повысилось давление или сердце пошаливает, - словом, что-нибудь придумай. Врач будет предупрежден. Дверь каюты держи всегда на запоре, ключ при себе. Предупреди стюардессу, чтобы второй ключ никому не давала. Вот, собственно, и все. А заканчивать операцию будем на перегоне Новороссийск-Одесса.
ОБЛАВА
Вахтанг Мгеладзе, немолодой уже грузин в звании подполковника, говорит по-русски с легким акцентом. А внешне он чем-то напоминает Ираклия Андроникова- этого мастера короткого рассказа, - если не лицом, то каким-то присущим ему веселым обаянием, которое невольно ощущаешь во время разговора на совсем не веселую тему.
- Похож? - улыбается он. - Многие говорят, а чем похож, понятия не имею. Он брит, я усат, он импозантен, как любимец публики, я незаметен, даже когда один в кабинете сижу. И рассказывать ничего не умею. Вместо рассказа я вам рапорт Лежавы прочту. Вы уже познакомились со старшим лейтенантом? Понравился, правда? Исполнителен и оперативен. Учтите, кстати, что это только первый рапорт его сегодня - из аэропорта. Он по-грузински диктовал стенографистке, я по-русски записал специально для вас - Алания мне уже доложил о вас все из Сухуми.
Мгеладзе берет листок бумаги с одному ему понятными закорючками и читает без запинки и со всем богатством интонаций, словно это он сам, а не Лежава засек Сахарова у касс аэропорта:
- "Нинико, бери карандаш и стенографируй. Подполковника на месте нет, а у меня срочное донесение. Пиши. Полковник Гриднев задание уточнил. Надо не только проследить объект наблюдения во время его передвижений по городу, засечь все его встречи и явки, но и никоим образом не выпустить его из города. Только на теплоход - и никаких других вариантов. Первый вариант провалился сразу: в кассах аэропорта билетов на Москву не было. Тогда он вышел в зал ожидания и объявил во весь голос: "Друзья, говорит, кто захочет уступить мне билет в Москву, плачу вдвое". Никто не откликнулся. А он, как на рынке, еще громче: "Очень нужно, товарищи, поскорее попасть в Москву - человек при смерти! Может, кто с женой едет, так я и два билета возьму. По сто рублей, деньги на бочку". Тут кто-то зашевелился. Ну, а мы тоже не простачки. Милиционер под боком - сразу в бой. "Не шуми, говорит, генацвале, нехорошо получается. А еще хуже спекуляцию разводить. Кто билет продаст, заберу обоих". Тут наш объект извинения попросил: "Очень нужно, говорит, товарищ, простите". Ко второй кассе пошел, на местные рейсы. А там уже Нико Гавашели сидел. "Продажа билетов, говорит (это он уже с начальством согласовал), временно прекращена ввиду нелетной погоды". - "Какая же нелетная погода, - кипятится объект, - когда на небе ни облачка!" - "Здесь нет, - говорит Нико, - а в горах грозовой фронт, понял?" Ну, объект наш совсем заскучал. Стоит сейчас в дверях, пока я по телефону докладываю, что и как, и размышляет, куда податься. Торадзе с Нодия уже у машины, меня ждут. Вот он шагнул в дверь, прощай пока, Нинико, некогда мне: бегу, догоняю. А Гавашели уже на вокзал помчался - на случай, если объект в Тбилиси надумает с вечерним скорым. Будешь расшифровывать, смотри не перепутай - зарежу".
Я невольно не могу сдержать улыбки, но и тревоги скрыть не могу-очень уж энергично действует Сахаров, очень уж ему хочется раньше меня в Москву попасть. И денег никаких не жалеет.
- Эх, не упустили бы, товарищ подполковник.
Он смотрит на меня с таким успокаивающим радушием, что тревога моя тает, как мороженое на его блюдце.
- Извини, дорогой, не угощаю: совсем растаяло, - говорит он, поймав мой взгляд, - и давай так. Полковника и подполковника пока отменим, мы не на смотре. Я - Вахтанг, ты - Сандро, все, как у вас говорят, проще простого. Задача твоя мне ясна: из Сухуми предупредили. А дичь обложена крепко - не уйти. Мне уже все ясно: брать его ты не хочешь или потому, что цепочка, которая за ним тянется, тебе не ясна, или потому, что оснований для ареста пока еще нет. Думаю, второе вернее. Так?
- Так, - говорю я, - основания в Москве добывают, а мне важно не выпустить его с теплохода, до Одессы довезти. Двух я у тебя забираю - предупрежден?
- Поедут Лежава и Нодия. От таких ни по морю, ни посуху не уйдешь. Будь спок, как там в Москве говорят, Райкин кажется? А объект что, из-за рубежа?
- Нет, - вздыхаю я, - из-за рубежа давно бы взяли. А то с сорок шестого в Москве живет. А в сорок третьем в Одессе в гестапо подвизался в чине гауптштурмфюрера. По национальности русский, по обстоятельствам немец, а по духу подлец.
- Резидент, вероятно?
- Не знаю. Еще не имеем данных. Вероятнее всего, "отлеживался в берлоге", ожидал сигнала. Активные действия мы бы засекли раньше. А тут тихий лояльный совслужащий, ни в чем предосудительном не замешан. Если и активизировался, то совсем недавно.
- Тогда зачем спешить? Взять можно и позже, пусть гуляет до поры до времени. А пока нащупай всю его агентуру - связных, явки, шифровки, тайники, почтовые ящики.
- Нельзя. Нет времени. Он узнал меня и сразу понял, что открыт. Главное для него теперь - уйти от следственного разоблачения. Замаскирован он идеально - не подкопаешься. И если подкопа мы не завершим до его возвращения в Москву, он преспокойно оборвет все связи и с милой улыбкой предложит Немезиде ничью. А это, сам понимаешь, нас никак не устраивает. А если возьмем его до возвращения в Москву, то хоть кончик ниточки да останется. А там смотри и весь клубок размотаем. Вот он и рвется в Москву нас опередить.
- А почему бы тебе там его не встретить? У тебя же все шансы попасть в Москву раньше.
- Может, и придется слетать на сутки. Спецрейс устроишь?
- А почему нет? Туда и обратно.
- Обратно не сюда, а в Новороссийск, к теплоходу. Он сегодня вечером отойдет, в Новороссийске утром будет. А мою поездку сейчас с Москвой согласую. Пусть подготовятся.
Мгеладзе хрустит пальцами и вздыхает сочувственно.
- А жаль небось отпуска, а? На таком теплоходе только жить-поживать, а не шпионов ловить. Я сам прошлым летом на "Шота Руставели" такой же круиз проделал. Бассейн - царский, можно сказать, бассейн, коньячок к ужину, пивком залейся. Я сам люблю и на сквознячке посидеть, и шариками на бильярде постукать, и кофейку у Махмуда вкусить - есть у нас такой мусульманин, кофе, как аллах, варит.
- Да, - говорю, - жаль, конечно, - и вздыхаю. И не пляж в голове, а мечущийся по городу Сахаров и Корецкий в Москве у телефона.
С ним я и соединяюсь по ВЧ.
- Есть новости? - спрашиваю.
- Вагон! Ермоленко встретился с Бугровым и уточнил все, что требуется. Сахаров Михаил Данилович бежал вместе с Бугровым из заключения в феврале сорок пятого года во время транспортировки лагерного эшелона на запад. Обстоятельства побега и события, ему предшествовавшие, очень интересны, но это не телефонный разговор. Главное же в том, что Бугров лично знал Сахарова, сражался с ним бок о бок в Словацких Татрах и даже получил от него фотокарточку, на которой они сняты вместе на бивуаке партизанского отряда Славко Бенека. Второе: Бугров категорически утверждает, что Сахаров погиб в марте того же года, когда он в составе партизанской пятерки прикрывал переброску отряда в горах. Погибли они близ Махалян на Братиславском шоссе. Там и похоронены, и памятник им поставлен - гранитная глыба с именами, среди которых и Сахаров. Снимок этот тоже имеется.
- Значит, Бугров не очевидец гибели Сахарова? - перебиваю я.
- Нет, но он принимал участие в захоронении погибших, когда отряд смог вернуться в эти места, очищенные от врага. Кроме того, одному из группы прикрытия, хотя и тяжело раненному, все же удалось спастись. Это Янек Ондра, бывший пулеметчик отряда. Сейчас он директор одного из телевизионных ателье в Братиславе.
- Вот что, Коля, - опять перебиваю я, - немедленно после разговора со мной свяжись с Братиславой. Пусть найдут этого Ондру и возьмут у него письменные показания о гибели группы прикрытия, и Сахарова в частности. Да пусть поторопятся, объясни, что показания нужны не завтра, а сегодня, и чем скорее, тем лучше. Пусть передадут их тебе по спецсвязи сразу же, не откладывая. Пожалуй, сейчас это самое важное.
- Задание уже передано после разговора с Ермоленко, - рапортует Корецкий суховато, но не без удовольствия. - Ответ ожидаю сегодня же.
- Лады, - говорю я. - Дальше. Бугрова - в Москву, сам понимаешь. Вместе с Ермоленко и всей документацией по делу. Тоже сегодня.