- Ну, Бахтигуль, так Бахтигуль, - он встал, - там волчица пришла. Надо укрепить загон, спать буду с овцами, а то… сама знаешь, порежут всех, чем тогда дочку кормить будем?..
Амина прикрыла девочку своим халатом, вышла вслед за мужем.
- Пойду козу подою, а то у малышки от кислого молока с непривычки животик заболит. Да воды согреть надо, пахнет от нее волком…
Волчица наблюдала за людьми, так и не осмелившись подойти ближе. Когда стемнело, и на небо еще неполным шаром выкатилась желтобокая луна, волчица села, задрала нос и завела грустную песню. Собаки подхватили мелодию сначала громким тявканьем, потом тоже завыли. Человек приструнил их. Вышел вперед и крикнул:
- Уходи! Не твой это ребенок! Уходи! - и для устрашения потряс луком.
Волчица снова легла. Услышав плач ребенка, вскочила, бросилась к хижине, но угрожающий лай собак, кинувшихся навстречу, охладил ее пыл. Вернувшись назад к тому месту, откуда она наблюдала за людьми, волчица оглянулась: ее ждали волчата, она беспокоилась о них, но и голого детеныша оставить не могла. Сердце разрывалось. Повыв еще немного, волчица обошла жилье человека широким кругом и, не найдя способа забрать детеныша, затрусила назад к своей норе.
- Ушла? - Амина качая малышку на руках, вышла к мужу.
- Ушла. Надолго ли…
Ночь прошла тревожно. Девочка всхлипывала, Амина не сомкнула глаз, сидя около нее. Муж жег огонь и с факелом обходил и загон с овцами, и хижину. Собаки, чувствуя беспокойство хозяев, вскидывались на каждый шорох, оглашая долину громким лаем.
Утром, как только посветлело, Амина вышла из хижины и едва не упала, споткнувшись о ляжку архара, лежавшую у порога.
- Глянь, Ирек, а ты и проспал! Волчица нам мясо принесла!
Ирек глазам своим не поверил. Осмотрел все вокруг хижины, нашел цепочку следов.
- И как прошмыгнула… - он поднял запыленную ляжку, когда-то принадлежавшую быстроногому архару, понюхал. - Из старых запасов… ишь, выкопала… ну, жена, теперь она нам каждый день будет мясо носить!
Собаки, нюхая воздух, подкрались к хозяину, прижимаясь брюхом к земле. Старик цыкнул на них, замахнувшись ляжкой:
- Проворонили, сторожа! А ну, пошли отсюда, волчьи пособники!
Старуха рассмеялась, покачав косматой головой; развела потухший огонь в очаге, налила воды в котел. Не так часто им выдавалось поесть мяса, пусть и не первой свежести! С тех самых пор, как умерла дочка, только раз заехал Аязгул и привез им тушу целого козла. Сказал тогда, что уходит из долины и когда вернется, не знает. Звал с собой, беспокоился за них - старые уже, как сами себя прокормят! - но Амина отказалась. "Как судьбе угодно будет, так и случится! Да и могила дочери здесь, куда ж нам от нее идти?.."
Из хижины раздался громкий плач. Старуха встрепенулась.
- Иду, доченька, иду, цветочек мой, - заворковала она. - Последи за огнем! - приказала мужу и нырнула в хижину.
Девочка успокоилась, как только ее губ коснулась тряпица, напитанная свежим козьим молоком. Бахтигуль обхватила ее губками, потянула в себя, как сосок, зачмокала, и молоко потекло в ротик. А Амина то и дело осторожно подливала на тряпицу молока, и, хоть и мимо лилось, но малышке хватило.
- Ничего, радость моя ненаглядная, скоро ты у нас и есть будешь сама, и бегать, как козочка. День долго идет, а жизнь проходит быстро, и не заметишь…
Глава 9. Бусина "Дзи"
Стояли теплые октябрьские дни. Сима возвращалась домой из университета. Ей бы поторопиться, но так хотелось не спеша пройтись по улице, усыпанной шуршащими под ногами листьями, подышать воздухом, вобравшим в себя ароматы осени, полюбоваться солнечным светом, льющимся с неба пучками лучей, подрагивающих на ветерке.
Полтора года после рождения сына пролетели в заботах и волнениях. Теперь, оглядываясь назад, Сима недоумевала, как она смогла выдержать все испытания, как преодолела депрессию, сковавшую ее сразу после возвращения из роддома, как подняла сына и вернулась к учебе.
Алешка рос на глазах, поражая необычайно скорым развитием и смышленостью. В пять месяцев он уверенно сидел, в семь вылез из манежа, в восемь сделал первые шаги, а в год настырно повторял все услышанные слова, до смешного коверкая их, но повторяя!
Первое слово, которое Сима услышала от него, показалось странным. "А-ва" - проговорил Алешка в два месяца, и хоть мать утверждала, что это и не слово вовсе, а так - набор звуков, Сима запомнила его и потом не раз слышала похожие звуки в ворковании малыша. Ее он называл Си-а, а то удлинял, добавляя слог "ва" и повторял нараспев: "Сиава, Сиава!"
- О чем ты поешь? - спрашивала Сима, любуясь лучезарными глазками сына, а он смеялся в ответ и обхватывал ручонками за шею, отчего сердце матери таяло, растекаясь воском.
Сима дошла до станции метро, спустилась и, сев в поезд, снова задумалась. Все чаще она размышляла о своей жизни, выстраивая из прошедших лет и значимых событий, логическую цепочку. Так ли она живет, то ли делает, что должна? Эти вопросы не давали покоя.
Она а не хотела возвращаться в университет. Но прошел один учебный год, потом второй, ребенок подрос, дома все успокоилось, и Сима вдруг поняла, что жизнь проходит где-то рядом с ней, а она - только наблюдатель.
Все реже к ней заходила Марина. Казалось, что подругу вертит в круговороте событий, и лишь каким-то чудом она успевает выпрыгнуть из него, окатить с головой рассказами о своей бушующей жизни и снова убежать, оставив Симу на обочине.
Саша приходил часто. Алешка радовался "Сясе", ворковал с ним, они вместе ходили гулять. Но Симе трудно было общаться с Сашкой, как с другом. Она ловила его грустные взгляды, но ответить взаимностью не могла. Слава богу, что у Сашки хватало ума не говорить о своих чувствах.
Сима вдруг поймала себя на мысли: "А есть ли те чувства, о которых я думаю?" Ведь он же сам сказал ей, что они просто друзья. Почему его взгляды кажутся ей какими-то особенными?.. Да и стал бы влюбленный парень ждать ответных чувств так долго? Нет, скорее всего, нет. Тем более, что Сашка возмужал, и хоть в общении он все еще казался Симе мальчишкой, другие девчонки так не считали. Когда Сима восстановилась и пришла в новую группу второкурсников, Сашка заглянул к ней на первой же перемене. Тогда Сима и заметила восхищенные взгляды девчонок, не без интереса посматривающих на старшекурсника, да и на нее тоже.
"Может быть, мама была права, и мне надо было воспользоваться моментом и выйти за Сашку замуж?" - думала Сима. Но тогда Сашка был для нее просто однокурсником, а надежда на встречу с Арманом не оставляла, как Сима не пыталась ее заглушить. Это сейчас она вспоминает ту стремительную любовь, как мимолетный эпизод своей жизни и уже смирилась с тем, что она так и останется лишь воспоминанием. А тогда… Сима взгрустнула.
Шум летящего под землей поезда ворвался в замороженную тишину ее сознания. Сима даже качнулась от резкого перехода от грез к действительности.
- Станция Сабира Рахимова, конечная, - услышала Сима и поняла, что проехала свою станцию.
На другой стороне перрона люди заполняли вагоны поезда, готовящегося к отправке, и Сима направилась к нему.
- Привет, подруга, - знакомый голос раздался у самого уха.
Сима обернулась: на нее, улыбаясь во весь рот, смотрела Маринка.
- Привет! Ты как здесь? Я тебя уже два дня в универе не вижу…
- Я сачкую, - откровенно призналась Маринка и, расширив глаза, скосила их в сторону, показывая на высокого парня в кожанке, что недвусмысленно держал ее за руку.
- А-а! - с пониманием протянула Сима, - А как потом пропуски будешь отрабатывать? - поинтересовалась она, но вопрос утонул в голосе диктора, сообщающего об отправлении поезда.
Пока они ехали, Маринка, несмотря на шум и грохот, успела доложить подруге, что она выходит замуж и они с ее женихом - тем самым парнем в кожанке! - ездили на рынок за тканью для свадебного платья и всякими мелочами. Сима обиделась было, что Маринка сказала ей об этом только что, но, глядя на счастливую подругу, не стала укорять ее, а еще раз подумала, с какой легкостью живет Марина. "Может быть, моя проблема как раз в том, что я все усложняю?" Снова вспомнился Сашка. Его Сима, как и Маринку, не видела два дня.
- А Сашка? Тоже жениться собрался? - шутливо спросила она, перекрикивая шум поезда.
- Сашка? Не знаю. - Марина не совсем поняла "тоже" в вопросе Симы, но, зная о друге чуть больше, решила успокоить.
- Да у них так - несерьезно все. Смазливая девочка, сама к нему липнет.
Ответ Марины прозвучал в тот момент, когда поезд остановился. Сима, говоря о женитьбе Сашки шутя, услышав о его "несерьезных отношениях с какой-то смазливой и липнущей девочкой", растерялась, не зная даже как реагировать. Маринка сразу сообразила, что ляпнула не то.
- Не бери в голову, Сима! Он же мужик, как ни как! Ты лучше скажи, пойдешь ко мне в свидетельницы? - перевела она тему, но Сима ее не услышала.
С натянутой улыбкой она кивнула в ответ и пошла к выходу, сказав, что ей надо бежать.
- Так это не твоя станция… - Марина хотела было задержать подругу, но не успела. Сима вышла, двери захлопнулись.
"Все. Дождалась! Ни мужа, ни друга, никого!" Хотелось плакать. И светлый день уже не радовал, и сама себе Сима казалась безнадежно устаревшей: и своим мировоззрением, и немодной одеждой, и даже учебой среди однокурсников, моложе ее на два-три года.
Дома мать встретила, ворча, и с Алешкой на руках.
- Что так долго? Он мне уже все руки оттянул - что-то куксится сегодня, посмотри, как бы ни заболел. Говорила тебе вчера - закрой окно, продует ребенка! А тебе все воздуха мало!
Сима молча забрала Алешку. Он снова потянулся к бабушке, захныкал. Сима потрогала лоб сына.
- Вроде не горячий… Ты что, Лешка-картошка, а? Бабушку замучил сегодня, ая-яй, - она попыталась пошутить, но получилось совсем грустно.
Валя заметила, что дочь какая-то сама не своя.
- Устала?
- Немного. Знаешь, Маринка замуж выходит… и у Сашки… любовь…
Валя все поняла.
- Это тебе кто сказал?
Плечи Симы приподнялись и опустились.
- О чем? О Маринке или о Сашке? - она ехидно рассмеялась. - Впрочем, какая разница. И о том, и о другом мне сказала Маринка.
Валя всплеснула руками.
- Вот балаболка!
Сима не стала дальше слушать мать и, прижав к себе сына, ушла в свою комнату. Завалившись с ним на кровать, она взяла резинового зайца с большими желтыми ушами и выразительными нарисованными глазами, пощекотала Алешку. Заяц пискнул. Алешка гыкнул от удовольствия, сжал игрушку обоими ручонками. Заяц протяжно засопел.
- Играетесь? - Валя заглянула в комнату. - Играйтесь, я сейчас, кашу сварю.
Со двора послышался крик: "Валя!" Это соседка позвала мать.
Валя снова заглянула к Симе.
- Присмотри за кашей, я на минутку выйду, попросила она.
Сима оставила Алешку в комнате и пошла следить за кашей.
Пока молоко закипало в кастрюльке, Сима смотрела в окно. Все старые постройки в некогда огромном дворе, где она играла еще девчонкой, давно снесли, и всю территорию забрали под строительство нового здания. "Теперь и гулять детям негде! - думала Сима. - Так все изменилось в жизни. Даже государство, в котором я родилась, исчезло. А я живу в том же доме, в той же комнате и ничего у меня не меняется вот уже…" Запах горелого молока заполнил кухню.
- Убежало! - опомнившись, Сима выключила газ, с досадой посмотрела на кастрюльку, в которой медленно оседала молочная пена.
"Мама расстроится за плиту, ну надо же так, балда!" Сима не успела собрать тряпкой растекшуюся коричневую жижу, как из комнаты послышался грохот. Рванув с места, Сима влетела в свою комнату и так и встала, как конь с натянутым поводом. Одна створка шифоньера оказалась открытой, все вещи валялись на полу и среди них Алешка. Не замечая мать, он снимал с себя и отбрасывал в сторону трусы, колготки, а рядом валялась упавшая полка. Сима охнула, только представив, что эта полка могла свалиться на голову ее сына.
- Алеша, сынок, ты не ушибся? - Сима подняла ребенка на руки, сняла с его головы газовый шарфик. - Нигде не больно? А? Алеша…
Алешка покачал кудрявой головой и протянул матери ручонку, в которой зажал старый носовой платок. "Папин", - мелькнула мысль. Алешка разжал кулачок, и Сима взяла находку сына. Почувствовав в платке что-то твердое, она села с ребенком на кровать и развернула. Черная длинная бусина из агата со светлыми, почти белыми рисунками, блестела матовой поверхностью. Сима сжала бусину двумя пальцами и подняла к свету. Цвет камня изменился: на просвет он оказался темно-коричневым. Длиной сантиметров пять, бусина была хорошо отполирована и рисунки на ней выглядели симметрично. По краям - полосы по всему ободу, от одной до другой, змеей огибая весь камень, прошла такая же светлая лента, а с двух сторон от нее - одинаковые кружки, напоминающие круглую луну. И не только формой, но и цветом.
- Что это?..
- Си-а-ва! - чеканя звуки, произнес Алешка.
- Сиава… понятно… Это ты за этой авой полез в шифоньер?
Алешка улыбался во весь рот и смотрел на мать так радостно, что она рассмеялась в ответ.
- Чудо мое, и чего только от тебя не дождешься?! Сиава…
Дверь хлопнула, вся испуганная в квартиру вбежала Валя.
- Господи! Что тут у вас происходит?..
Сима с Алешкой по-черепашьи вжали головы в плечи.
Когда все страсти улеглись, Сима показала матери Алешкину находку.
- Откуда это у нас?
- Тебе было года три-четыре, - вспомнила Валя, - ты забралась в подвал. Когда я тебя вытащила оттуда и принесла домой, то из кармашка твоего платья выпала эта бусина. Я сначала хотела ее выкинуть, а потом пожалела, а чтоб глаза не мозолила, спрятала. Да, видишь, так хорошо, что за все эти годы ни разу на нее не наткнулась, перебирая вещи. А Алешка, гляди, нашел!
Сима смутно помнила ту историю. Больше всего запомнилась галька под ногами, боль от ссадин и белый призрак, зависший между ржавыми котлами.
- Я призрак помню, такой белый, он потом здесь появлялся, очертаниями похож на монаха…
Валя ахнула.
- Что ж ты ничего не говорила?
- Да, собственно, и говорить было нечего… я его не боялась. Повисит в воздухе и испарится, потом совсем исчез. Последний раз, помнится, я его видела, когда в университет поступила, и все.
Валя вздохнула, странно посмотрела на дочь.
- Что, мам? - этот взгляд насторожил Симу.
- Не знаю, вспомнилось все, как тогда тревожно было, боялась за тебя. Я ведь тоже то привидение видела, в подвале, потом дома, пока комнату твою не освятила. Подумала тогда, что нечистая сила, что испугалась святой воды, молитв, ушла, а он притаился… Слушай, Сим, давай эту бусину выкинем? Связаны они как-то: и бусина эта, и привидение…
Сима поднесла агат к свету, повертела. По кругу на всей поверхности она разглядела небольшие вмятины, черточки - сглаженные то ли временем, то ли стихией, они походили на рукотворные символы или надпись.
- Здесь что-то написано!
- Да ты что?! Не читай, Сима, вдруг заклятие какое, не читай! - Валя не на шутку испугалась.
- Мам, да не волнуйся ты так, я и не смогу прочесть… Может, Сашка разберется! - обрадовалась Сима, вспомнив, как они вдвоем докопались до сути символов Каменной головы. Вспомнила и тут же загрустила вновь.
- Выбрось, говорю, о мальчишке подумай! - Валя посмотрела на Алешку, занятого печеньем.
- Ты что, мам, - Сима обняла мать, - лица на тебе нет… Не переживай, глупости все это.
Ложась спать, Сима снова взяла бусину в руки. Она не рассматривала ее, она просто зажала старинный амулет в ладони. Какое-то волшебное чувство вместе с теплом пробежало по руке и растаяло в груди. Вспомнилось странное слово Алешки "сиава". Сима повторила его шепотом: - Си-а-ва…
Она посмотрела на спящего сына. Он улыбался, раскинувшись во всю длину кроватки. Почувствовав чужое присутствие, Сима подняла глаза к потолку. В свете ночника над ними парил белый монах…
Встреч с Сашкой Сима старалась избегать, но высматривала его в коридоре во время перемен, искала, шаря взглядом по головам парней, стоявших у входа в здание факультета. Но как только находила, сразу отворачивалась.
Как-то Сашка поймал ее за руку.
- Сима, ты что от меня бегаешь? Дома тебя нет, тетя Валя смотрит на меня волком…
- Волком? Да ты что?! - Сима наигранно удивилась. - Ладно, скажу ей, чтобы к твоему приходу очки надевала.
- Ничего не понял… Что случилось?
Сима отдернула руку и ушла. В груди кипела злость. А может быть ревность? Сима отогнала шальную мысль. Какая ревность? Кто он мне? Но беспокойства от этих вопросов не убавилось.
К Маринкиной свадьбе Сима сшила себе новое платье. Отец дал денег на туфли. Просмотрев не один модный журнал, Сима нарядилась соответственно случаю, подкрасилась с особой тщательностью и предстала перед многочисленной мужской компанией, которая составила большую половину приглашенных со стороны жениха, прекрасной нимфой.
В платье кремового цвета - с расклешенной юбкой и утянутой широким поясом талией - Сима выглядела совсем девчонкой. Через полупрозрачную ткань присборенных у запястья рукавов просвечивали ее изящные руки. Юбка чуть прикрывала колени, и туфли в тон платью подчеркивали красоту ног Симы. Она, поглядывая на себя во все зеркала, улыбалась, чувствуя свою неотразимость.
Когда в зал вошел Сашка - в костюме, с ярким галстуком - Сима гордо вскинула голову и склонилась над Маринкой, спрашивая, не надо ли ей чего. Длинные распущенные волосы, локонами рассыпались по спине, играя на свету бликами. Сима говорила с Маринкой, но не выпускала Сашку из поля зрения. "Ну, где твоя прилипала?" - оглядывая всех девчонок в зале, Сима искала пассию друга, но никто не подошел на ее роль, просто потому, что не удосужился внимания Сашки. "Ладно, подождем, опаздывает, значит".
Сима веселилась, отвечала туманными взглядами на комплименты свидетеля жениха, танцевала со всеми, кто приглашал, стараясь изо всех сил не замечать Сашку. А он в одиночестве сидел в дальнем углу стола и не спускал с нее глаз. Сима опустошала один бокал шампанского за другим и к концу вечера плыла в танце, как лебедь по волнам. Мужские руки, крепко державшие ее за талию, казались самыми надежными, хотя Сима и не различала лиц тех, кому эти руки принадлежали.
Сашка не выдержал, когда Сима, прижимаясь, чтобы не упасть, к одному из своих ухажеров, пошла с ним к машине. Маринка, чувствуя неладное, подхватив длинную белую юбку, и решительно потащив за собой мужа, выбежала за Сашкой. И как раз вовремя! Сима уже сидела в такси, а Сашка за грудки удерживал однокурсника Маринкиного мужа, не давая ему уехать вместе с ничего уже не соображающей подругой. Пока Маринка пыталась с мужем что-то объяснить этому ухажеру, Сашка захлопнул дверь машины, быстро сел рядом с водителем и приказал: "Поехали!".
- А Вадик? Эй, подождите, Вадик отстал, - промямлила Сима, но слова давались ей с трудом, и она умолкла, откинувшись на спинку сидения.
Валя, открыв дверь на странный и громкий для позднего вечера стук, ахнула. В дверь - бочком, с Симой на руках - протиснулся Саша.
- Все в порядке, тетя Валя, она просто выпила много, - он понес ее в комнату, сказав по пути: - Там туфля упала, в подъезде…