- Что было в телеграмме? - в один голос воскликнули Янес и Сандокан, не пропустившие ни одного слова.
- В ней было только пять слов: "Приезжай, нужно срочно поговорить. Мусдар".
Мой хозяин, бывший в большой дружбе с этим человеком, который немало помог нам, когда мы вернулись в Индию, полагая, что тот теперь сам нуждается в помощи и защите, собрался в дорогу без промедления, а мне поручил глаз не спускать с маленькой Дармы.
В течение дня не случилось ничего подозрительного. Уже наступил вечер, когда я тоже получил телеграмму из Чангернагара, которая была подписана моим хозяином. Я помню ее слово в слово: "Немедленно приезжай ко мне с Дармой. Ей грозит большая опасность от наших врагов".
Встревоженный, я быстро собрался и отправился на станцию вместе с маленькой Дармой и ее кормилицей.
Телеграмма пришла в 6.34, а поезд уходил в 7.28.
Мы заняли пустое купе, но за несколько минут до отхода туда же вошли два брамина и уселись напротив. Это были седовласые длиннобородые старцы, и вид у них был очень внушительный.
Поезд тронулся, и поначалу все было спокойно, но примерно через час в нашем купе случилось странное, хотя, на первый взгляд, и не очень значительное происшествие. Чемодан одного из браминов упал, раскрылся, и оттуда выпал шар из тончайшего хрусталя, внутри которого были цветы. От удара шар этот разбился, и цветы рассыпались по купе, но брамины даже не шевельнулись, чтобы собрать их. Я увидел, однако, что оба тут же вынули носовые платки и прижали их к носу и рту, как был для того, чтобы приглушить резкий запах этих цветов.
- Ах вот как! - с горящими глазами воскликнул Сандокан. - Ну-ну! И что же дальше? Говори, Каммамури!
- Что было потом, - продолжал Каммамури, голос которого задрожал и пресекся, - я не могу вам сказать. Я почувствовал только, что голова моя стала быстро наливаться какой-то болезненной тяжестью - а после этого не помню уже ничего. Когда я очнулся, вокруг было темно и тихо. Поезд стоял, издалека же донесся какой-то продолжительный свист.
Я вскочил на ноги и стал звать кормилицу и Дарму, но никто мне не ответил. На миг я подумал, что сошел с ума или вижу страшный сон. Я бросился к двери: она была заперта. Вне себя я разбил стекло кулаком, изрезав обе руки, открыл дверь и выскочил наружу. Поезд стоял на запасных путях, не было видно ни машинистов, ни кондукторов. Вдали чуть желтел свет фонарей, которые, казалось, освещали станцию. Я бросился туда с криком: "Дарма! Кетти!.. На помощь!.. Ее похитили!.. Туги! Туги!.. "
Меня остановили двое полицейских и служащих станции. Меня приняли за сумасшедшего, настолько я был возбужден. Понадобилось не меньше часа, чтобы убедить их, что я в своем уме, и рассказать, что случилось в вагоне.
Я оказался уже не в Чангернагаре, а в Хауфи, то есть в двадцати милях севернее. Никто из персонала не заметил моего присутствия, когда поезд переводили на запасной путь, так я и остался в купе до самого пробуждения.
Полицейские на станции тут же пустились в розыски, однако безрезультатно. Утром я отправился в Чангернагар, чтобы предупредить Тремаль-Найка об исчезновении Дармы и ее кормилицы. Его там уже не было. От его друга Мусдара я узнал, что тот не посылал ему никакой телеграммы. Телеграмму на мое имя тоже послал неизвестно кто.
- Дьявольски хитры эти туги! - воскликнул Янес. - Поистине адский план!
- Продолжай, Каммамури, - сделал нетерпеливый знак рукой Сандокан.
Индиец отвернулся, вытер слезы, выступившие на глазах, и продолжал с дрожью в голосе:
- Невозможно описать горе моего хозяина, когда он узнал об исчезновении маленькой Дармы и ее кормилицы. Он так рыдал и стенал, что не знаю, как он вообще не сошел с ума.
Тем временем тамошняя полиция вместе с французской жандармерией Чангернагара продолжала поиски похитителей. Было установлено, что обе телеграммы отправлены каким-то индийцем, которого служащие телеграфа никогда раньше не видели и который очень плохо говорил по-французски. А два брамина, ехавшие со мной, сошли на станции, поддерживая женщину, которая, казалось, была убита каким-то горем, и неся на руках белую девочку.
На следующий день кормилица была найдена в банановой роще задушенной. Ее убили, стянув ей горло черным шелковым шнурком.
- Негодяи! - воскликнул Янес, сжав кулаки.
- Но что доказывает, что именно туги Суйод-хана похитили маленькую Дарму? - сказал Сандокан. - Это могли быть просто бандиты, которые…
- Нет, господин, - прервал его Каммамури. - Это были именно они. Неделей позже мой хозяин нашел в своей комнате стрелу, которая была пущена с улицы. Наконечник стрелы имел форму маленькой змеи с головой женщины, эмблемой сектантов богини Кали.
- Ах так! - воскликнул Сандокан, нахмурив лоб.
- Но это не все, - продолжал свой рассказ индиец. - Утром мы нашли у дверей дома листок бумаги, на котором была эмблема тугов, а над ней нарисованы два кинжала, пересекающие букву S.
- Подпись Суйод-хана? - вопросительно сказал Янес.
- Да.
- И что же, английская полиция так ничего и не обнаружила?
- Они продолжали поиски еще несколько дней, но потом сочли, что это безнадежное дело. Я думаю, они просто не захотели связываться с тугами, чтобы не иметь лишних неприятностей от них.
- Они не вели поисков в Сундарбане? - спросил Сандокан.
- Они сказали, что не имеют достаточно средств и людей для этого.
- Значит, у правительства Бенгалии нет больше солдат? - сказал Сандокан.
- Англо-индийскому правительству сейчас не до этих сектантов-тугов. Восстание не улеглось, а ширится день ото дня и грозит захватить всю Индию.
- Ах так! В Индии восстание? - воскликнул Янес.
- Да, и оно становится все более грозным, господин. Полки сипаев восстали во многих местах: в Мируте, в Дели, Лакхнау, Канпуре и, расправившись с офицерами, соединились под командованием Тантия Топи и отчаянно смелой Рани.
- Так, - сказал Сандокан, поднимаясь в сильном волнении. - Поскольку ни полиция, ни правительство Бенгалии не могут заниматься тугами, ими займемся мы. Не так ли, Янес?
У нас пятьдесят человек, пятьдесят храбрецов Момпрачема, которых не испугают ни туги, ни их ужасная богиня Кали. Мы неплохо вооружены, у нас есть корабль, способный противостоять даже английским канонеркам. У меня с собой несколько миллионов, которые тоже будут нелишними в этом деле. С такими силами мы можем объявить войну всему племени тугов, и нанести этому чудовищу Суйод-хану смертельный удар.
Индийский Тигр в схватке с Тигром Малайзии! Неплохое получится зрелище!..
Он отпил вина из бокала и задумался на минуту, глядя куда-то в сторону. Затем спросил, резко повернувшись:
- Тремаль-Найк полагает, что туги вернулись в свои пещеры на Раймангале?
- Вне всякого сомнения, - ответил Каммамури.
- Значит, и маленькую Дарму отправили туда?
- Конечно, господин Сандокан.
- Ты знаешь Раймангал?
- И даже сами их подземелья. Я ведь целых полгода был пленником тугов.
- Да, я помню. Насколько велики эти подземные норы?
- Они огромны, господин, и тянутся под всем островом.
- Под всем островом, говоришь! Прекрасный случай, чтобы разом утопить там этих каналий!
- А маленькая Дарма?
- Мы утопим их потом. Сначала вырвем из их лап эту малышку, мой добрый Каммамури. А где вход в эти подземелья?
- Через отверстие в главном стволе огромного баньяна.
- Отлично, скоро мы навестим Раймангал, - сказал Сандокан. - Скоро, дорогой Суйод-хан, ты услышишь о Тигре Малайзии.
Послышался грохот цепи и всплеск от падения якоря. Вслед за тем все ощутили резкий толчок.
- Бросили якорь, - сказал Янес, вставая. - Пойдемте на палубу.
Уже давно спустилась ночь над Калькуттой, окутав ее башни и пагоды, ее колокольни, купола и дворцы, но мириады фонарей и фонариков сверкали вдоль широких улиц, на Стренде, на широких ее площадях.
На реке, разлившейся вблизи города более чем на километр, стояло бесчисленное множество пароходов и парусников, с фонарями на мачтах, покачиваясь на своих якорях. "Марианна" стояла чуть поодаль от них, у самых крайних бастионов форта Вильям, чья внушительная громада смутно проступала во тьме.
Удостоверившись, что якоря держат прочно, Сандокан велел убрать паруса. Затем приказал спустить шлюпку на воду для себя и своих спутников.
- Скоро полночь, - сказал он Каммамури. - Теперь мы можем отправиться к твоему хозяину?
- Да, но я бы посоветовал вам переодеться, чтобы не привлечь внимание шпионов. За нами, возможно, наблюдают люди Суйод-хана.
- Мы переоденемся индийцами, - сказал Сандокан.
- А еще лучше шудрами, - сказал Каммамури.
- А кто это такие?
- Слуги, господин.
- Хорошая мысль. На борту нет недостатка в одежде; найди подходящие костюмы для нас - и вперед! Если Тигр Индии хитер, то и Тигр Малайзии - не ягненок. Пойдем, Янес!
Глава 3
ТРЕМАЛЬ-НАЙК
Через полчаса шлюпка с "Марианны" уже спускались вниз по реке. Кроме Сандокана, Янеса и Каммамури в ней было шестеро матросов-гребцов.
Оба командира не выделялись из команды. На них были простые одеяния из грубой коричневой ткани, под которыми каждый спрятал по паре длинноствольных пистолетов и малайский крисс - длинный кинжал с извилистым змеевидным лезвием, способным наносить ужасные раны, которые нелегко залечить.
Город уже погрузился во тьму, фонари на улицах и площадях один за другим погасли. Только корабельные мачты отражались своими разноцветными огоньками в темной, как смоль, воде.
Медленно пробираясь среди парусников, приземистых барж и пароходов, качавшихся вдоль берега на якорях, шлюпка направилась к южным бастионам форта. Вскоре она пришвартовалась у пристани, темной и совершенно пустынной.
- Мы у цели, - сказал Каммамури. - Улица Дурумтолах в двух шагах.
- Веди нас, - сказал Сандокан.
Он первым вышел из шлюпки и повернулся к малайцам.
- Оставайтесь здесь и ждите нас.
- Да, капитан, - ответил ему рулевой.
Каммамури пошел быстрым шагом, пересекая просторную площадь. Янес и Сандокан последовали за ним. Оба держали руки за пазухой на рукоятках пистолетов, готовые в любой момент, не раздумывая, пустить их в ход.
Но пристань была пустынна или казалась такой, ибо в этой темноте было бы нелегко разглядеть на ней человека.
Через несколько минут они достигли улицы Дурумтолах и остановились перед старым дворцом в индийском стиле - квадратным, с двумя небольшими куполами и террасами по бокам.
Каммамури достал ключ и вставил в замок. Он уже отворял дверь, когда Сандокан, чье зрение было острее, чем других, заметил силуэт человека, который отделился от колонн веранды и тут же исчез в темноте. Было мгновение, когда он хотел броситься по следам беглеца, но удержался, опасаясь попасть в засаду.
- Вы заметили этого человека? - спросил он шепотом своих спутников.
- Какого человека? - в один голос ответили они.
- Того, что прятался за колонной. Да, Каммамури, туги следят за вашим домом. Только что я убедился в этом. Но едва ли в такой темноте шпион нас видел в лицо. Значит, он не знает, кто мы такие. Еще можно застать их врасплох.
Каммамури открыл дверь, потом осторожно запер ее, стараясь не шуметь, и, поднявшись по мраморной лестнице, освещенной китайским фонариком, ввел своих спутников в гостиную, где не было в этот час никого.
Хрустальный шар, подвешенный здесь под потолком, распространял голубоватый мягкий свет, бросавший отблески на паркет, искусно инкрустированный черными, красными и желтоватыми плитками, и освещавший простую, но изящную обстановку и легкую мебель из бамбука, расставленную вдоль стен.
Лишь только они вошли, как распахнулась другая дверь, и навстречу им бросился человек, заключивший в объятия сначала Сандокана, а затем и Янеса.
- Друзья! Мои храбрые друзья! Как мне благодарить вас за ваш приезд?.. - взволнованно говорил он. - Вы поможете мне? Вы вернете мне мою Дарму, не правда ли?..
Это был красивый бенгалец лет тридцати пяти, изящного и гибкого сложения, с тонкими энергичными чертами лица и с черными блестящими глазами, в которых застыло горе, терзавшее его.
Сандокан и Янес по очереди сжали в объятиях друга, и Сандокан ласково сказал:
- Успокойся, Тремаль-Найк. Мы оставили Момпрачем именно для того, чтобы помочь тебе.
- Моя Дарма!.. - вскричал индиец с судорожным рыданием, прижимая руку к глазам, чтобы удержать слезы.
- Мы вернем ее, - сказал Сандокан. - Ты знаешь, на что способен Тигр Малайзии. Если одно мое имя наводило страх на всех пиратов, на султанов и раджей Борнео, то я сумею справиться с Суйод-ханом и вернуть тебе дочь.
- Да! - воскликнул Тремаль-Найк. - Только вы с Янесом сможете сделать это. Если я потеряю дочь, после того как потерял мою Аду, мне незачем оставаться на этом свете. Столько бороться, столько пережить, чтобы вырвать у этих фанатиков любимую женщину, и видеть теперь в их же руках мою дочь! Я не вынесу этого!..
- Успокойся, Тремаль-Найк, - сказал Янес, и сам взволнованный горем друга. - Сейчас не время слез - нужно действовать без промедления. Мы слышали, дружище, что туги снова вернулись в свои подземелья на Раймангале?
- Да, это так.
- И Суйод-хан тоже там?
- Говорят, он вернулся к ним.
- Значит, маленькую Дарму отвезли в Раймангал? - спросил Сандокан.
- Я не уверен в этом. Знаю только, что она должна занять то положение в их секте, которое когда-то занимала Ада, моя жена.
- Девочке угрожает какая-нибудь опасность?
- Нет, туги не тронут ее. Дева пагоды воплощает для них богиню Кали, они почитают ее и боятся, как настоящее божество.
- Сколько лет твоей Дарме?
- Четыре года.
- Какая странная идея превратить ребенка в божество! - воскликнул Янес.
- Она дочь Девы пагоды, которая семь лет представляла Кали в подземельях Раймангала, - сказал Тремаль-Найк.
Голос его срывался, его душили рыдания.
- Дружище, - сказал Янес, обращаясь к Сандокану, - сегодня утром на палубе "Марианны" ты говорил мне, что у тебя уже есть план?
- Да, он созрел, - ответил Тигр Малайзии. - Только я бы хотел удостовериться, что туги действительно собрались в подземельях Раймангала. Это необходимое условие.
- Что ты собираешься сделать?
- Нужно захватить одного из тугов и добыть от него нет обходимые сведения. Полагаю, что в Калькутте немало этих фанатиков.
- Конечно, - сказал Тремаль-Найк.
- Если они собрались на Раймангале, мы отправимся туда под видом охотников. Каммамури мне сказал, что в джунглях там много тигров. Мы начинаем охоту на тигров Раймангала: сначала на тех, что бегают на четырех лапах, а затем и на двуногих без хвоста. Ты ведь всегда был заядлым охотником, не так ли, Тремаль-Найк?
- Я полжизни провел в джунглях, - ответил индиец. - Но зачем начинать с охоты на тигров, не лучше ли сразу начать с людей?
- Мы должны обмануть нашего приятеля Суйод-хана. Охотники ведь не сипаи, не полицейские. Поэтому тугов не встревожит наше присутствие. Что ты скажешь об этом плане, Янес?
- Хитрость Тигра Малайзии не изменяет ему.
- Мы вступаем в схватку с коварным врагом - без хитрости нам не обойтись. Ты знаешь те болота, Тремаль-Найк?
- Все острова и протоки известны и мне, и Каммамури.
- Там достаточно глубокое дно?
- Да. Есть и удобные бухты, где судно может укрыться от шторма.
- Прекрасно, - сказал Сандокан. - Кроме Каммамури, у тебя есть еще надежный слуга?
- Даже два, если хочешь.
Сандокан сунул руку за пазуху и достал толстую пачку банковских билетов.
- Поручи слуге за любые деньги нанять нам двух слонов с надежными проводниками.
- Но деньги… Зачем?.. - начал было индиец.
- Ты знаешь, что у Тигра Малайзии достаточно алмазов, - прервал его Сандокан. И добавил с глубоким вздохом: - Что мне делать с этими сокровищами, накопленными за столько лет? У меня нет детей, у Янеса тоже. Судьба поступила жестоко со мной, отняв у меня Марианну…
Этот суровый, сильный человек вдруг порывисто встал и спрятал лицо в ладони. Глубокая печаль овладела им. Он глубоко вздохнул; борясь с собой, он не смог преодолеть подступившего отчаяния.
- Сандокан, дружище, - сказал Янес мягко, положив руку ему на плечо.
Из груди Сандокана вырвалось сдавленное рыдание.
- Нет, никогда не смогу я забыть ее! - воскликнул он страстно, почти с яростью. - Никогда! Никогда!.. Я слишком любил ее. О проклятая судьба!
- Сандокан! - повторил Янес.
Тремаль-Найк приблизился к охваченному горем другу. Индиец сам уже плакал, даже не пытаясь скрыть слез. Они бросились друг другу в объятия и оставались так несколько мгновений. Каммамури в сторонке тоже вытирал глаза. Один Янес сумел совладать со своими чувствами, но и он был этой сценой глубоко взволнован.
Через минуту Тигр Малайзии мягко отстранился от Тремаль-Найка. Лицо его, еще очень бледное, однако же, вновь обрело энергию и уверенность.
- Как только получим все нужные сведения, без промедления отплываем в Сундарбан. А когда ты переберешься на мое судно? - спросил он Тремаль-Найка. - Там ты будешь в большей безопасности, чем здесь.
- Завтра вечером, с наступлением темноты. За моим домом следят, нужно уйти незаметно.
- Мы ждем тебя. А теперь, Янес, вернемся на борт. Уже третий час ночи.
- Оставайтесь у меня до утра, - сказал Тремаль-Найк.
- Нет, мы не должны вызвать подозрений, - ответил Сандокан. - Если мы выйдем отсюда поутру, нас проследят до самого судна. Это совсем ни к чему. Прощай, Тремаль-Найк, завтра у тебя будут новости.
- Значит, мы отправляемся уже завтра?
- Да, если сможем найти слонов. Будь предельно осторожен, никто не должен знать о наших планах.
- Хорошо. Я постараюсь обмануть шпионов. Ты хочешь, чтобы Каммамури проводил вас?
- Нет, ни к чему. Мы оба вооружены, да и шлюпка совсем рядом.
Они снова обнялись, потом Сандокан и Янес спустились по лестнице в сопровождении Каммамури.
- Будьте начеку, - сказал тот, отпирая им дверь на улицу.
- Не бойся, - ответил Сандокан. - Мы не из тех, кого можно захватить врасплох.
Выйдя на улицу, они достали пистолеты и взвели курки.
- Смотри в оба, Янес, - сказал Сандокан.
- Смотрю, да только ничего не вижу дальше своего носа. Точно меня утопили в бочке со смолой. Самая подходящая ночь, чтобы устроить засаду!