"Он останется при тебе, Галази, - сказал голос, - потому что ты один не побоялся волков, чтобы предать меня погребению. Слушай же, ты проникнешься разумом вечной, давно окаменелой Колдуньи, ты и еще другой. Не волков ты видел, не волков убил, нет, это души злых людей, живших в давно прошедшие времена, обреченные скитаться по земле, пока не истребит их человек. Знаешь ли ты, как жили эти люди, Галази, чем они питались? Когда просветлеет, взберись на каменные плечи Колдуньи, загляни во впадину меж ее грудей. Тогда увидишь, как жили эти люди. Им вынесен приговор, они обречены блуждать истощенные, голодные, в волчьем обличий, пребывая на горе Призраков, где когда-то жили, до тех пор, пока не погибнут от Руки человека. Жесточайший голод заставляет их годами тянуться к моим костям. Ты убил их царя, а с ним и царицу. Слушай дальше, Галази-Волк, выслушай, каким разумом я награжу тебя. Ты станешь королем волков-призраков, ты, да еще один, принесенный тебе львом. Обмотай по плечам черную шкуру - тогда волки пойдут за тобой, все оставшиеся триста шестьдесят три волка, и пусть тот, кто явится к тебе, наденет серую шкуру. Куда вы двое поведете их, там они все пожрут, принося всем смерть, а вам - победу. Знай одно, что они сильны только в тех местах, где прежде добывали себе пищу. Недобрый дар взял ты от моей матери, дар Стража. Хотя без него ты бы никогда не одолел царя волков, но зато, приобретя его, ты сам погибнешь. Завтра снеси меня обратно к матери, чтобы мне уснуть там, где уже не мечутся духи-волки. Галази, я кончил!"
По мере того как он говорил, голос мертвеца становился все глуше, так что я еле различал слова. Однако я успел спросить его, кого же принесет лев, кто поможет мне управлять волками-призраками, как зовут этого пришельца? Тогда мертвец ответил столь тихо, что, если бы не окружающая тишина, я бы не расслышал:
"Его зовут Умслопогас-Убийца, сын Чаки, Льва Зулусов!"
Тут Умслопогас вскочил с места.
- Мое имя Умслопогас, - сказал он, - но я не убийца, так как я сын Мбопы, а не Чаки. Ты видел это во сне, Галази, а если нет, то мертвец солгал тебе!
- Может быть, я и видел сон, - ответил Галази-Волк, - может быть, солгал мертвец. Все же, если в этом он солгал, то, как ты увидишь, относительно всего остального он сказал правду!
После этих слов, услышанных наяву или во сне, я действительно заснул, а когда проснулся, то лес застилали облака тумана, слабый серый свет скользил по лицу той, что сидит на камне. Я вспомнил про свой сон и. захотел проверить его. Я встал и, выйдя из пещеры, нашел место, где мог взобраться до грудей и головы каменной Колдуньи. Я полез, и в это время солнечные лучи заиграли на ее лице. Я им обрадовался, но по мере того, как приближался, сходство с женским лицом утрачивалось; я уже ничего не видел перед собой, кроме шероховатых скалистых глыб. Так всегда бывает с колдуньями, Умслопогас, будь они каменные или живые - при приближении они меняются!
Теперь я находился на груди горы и сначала бродил взад и вперед между каменными глыбами. Наконец я набрел на расщелину шириной в три мужских прыжка и длиной в полполета копья. Близ этой расщелины лежали большие, почерневшие от огня камни, а около них сломанные горшки и кремневый нож. Я заглянул в расщелину: она была глубока, сыра и вся поросла зеленым мхом да высокими папоротниками.
Вернувшись, я сделал следующее. Я и с волчихи содрал шкуру. Когда я кончил, солнце уже взошло и пора было отправляться! Но один я не смел уйти, надо было захватить с собой того, кто сидел в скалистой щели. Я очень боялся этого мертвеца, говорившего со мной во сне. Но я обязан был его взять, так что, навалив один на другой камни, я добрался до него и снес вниз. Он оказался очень легким - кожа да кости. Спустив его, я обвязал вокруг себя волчью шкуру, оставил кожаный мешок, куда скелет не помещался, и, подняв мертвеца себе на плечи, как ребенка, держа его за уцелевшую ногу, направился в крааль.
По откосу, зная дорогу, я шел скоро, ничего не видя и не слыша. Я вступил в лесной мрак. Тут пришлось умерить шаг, чтобы ветви не ударяли мертвеца по голове. Так я шел, продвигаясь в глубь леса. Тогда справа от меня раздался волчий вой, слева ему ответил другой, послышались еще завывания за мной, впереди меня. Я шел быстро, боясь остановиться, направляясь по солнечным лучам, изредка красневшим сквозь большие деревья. Теперь я уже различал крадущиеся на моем пути серые и черные тени, обнюхивающие на ходу воздух. Наконец я дошел до открытого места, и - о ужас! - все волки мира собрались тут. Сердце у меня замерло, ноги задрожали, со всех сторон были звери, большие, голодные. Я стоял неподвижно, занеся Дубину, а они тихо подползали, ворча, бормоча, образуя вокруг меня большой круг. Но они на меня не бросались, а только подкрадывались все ближе. Один из них прыгнул, но не на меня, а на то, что я держал на плечах. Я двинулся в сторону, он промахнулся и, упав на землю, стал жалобно, точно испуганно, визжать. Тогда припомнилось мне предсказание в моем сне, что мертвец наградит меня разумом, сделающим меня королем волков-призраков, меня и еще другого, принесенного мне львом.
Разве это не оправдалось, разве не растерзали бы меня в противном случае волки?
На минуту я задумался, потом крикнул, завыв, подобно волку. Тогда все волки откликнулись могучим, заунывным воем. Я протянул руку, позвал их. Они подбежали, окружили меня, но вреда не причинили, - напротив, они красными языками лизали мне ноги, дрались, чтобы стать ко мне ближе и терлись о меня, как коты.
Один еще попробовал схватить мою ношу, но я ударил его Стражем, и он улизнул, как наказанный пес. К тому же другие искусали его так, что он взвыл.
Я уже знал, что мне нечего бояться, я стал главой духов-волков, поэтому пошел дальше, и за мной побежала вся стая.
И я все шел, а они покорно следовали за мной; упавшие листья шуршали под их ногами, подымалась пыль. Наконец показалась лесная опушка.
Тут я подумал, что люди не должны видеть меня окруженным волками, иначе они примут меня за колдуна и убьют. На опушке я остановился и приказал волкам идти обратно. Они жалобно взвыли, точно жалея обо мне, но я крикнул им, что вернусь опять и буду править ими. Слова мои точно отозвались в их диких сердцах. Они повернули и, завывая, ушли, так что скоро я остался один.
Теперь, Умслопогас, пора спать, завтра ночью я докончу рассказ.
XIV. Братья-Волки
На следующую ночь Умслопогас и Галази опять грелись у огня на пороге пещеры, вот как мы сидим теперь, отец мой, и Галази продолжал рассказ:
- Я пошел дальше и пришел к реке. Уровень воды настолько понизился, что я мог достать дно ногами и переправился вброд. Между тем люди на другом берегу разглядели мою ношу, а также волчью шкуру на моей голове. Они побежали к краалю, крича: "К нам по воде идет кто-то на спине у волка!"
Когда я подошел к краалю, все жители его собрались встретить меня, кроме старухи, которая не могла так далеко идти. Когда увидели меня спускающимся с горы и поняли, что я несу на плечах, то всех обуял страх. Но удивленные, они не убежали, а только молча пятились передо мной, держась друг за друга. Я тоже медленно продвигался, пока не приблизился к краалю. Старуха сидела у ворот, греясь в полуденных лучах. Я подошел к изгороди и, сняв с плеч ношу, опустил ее на землю со словами:
"Женщина, вот твой сын! С большим трудом вырвал я его из когтей призраков, много их там, наверху. Он весь тут, кроме одной ноги, не найденной мною. Возьми его теперь, предай погребению, ибо общество его мне тягостно".
Она вгляделась в лежавшего перед ней, протянула иссохшую руку, сорвала повязку с провалившихся глаз. Потом с диким воплем обхватила руками шею мертвого.
Она вскрикнула еще раз, стоя неподвижно с протянутыми руками. Тут пена выступила у нее изо рта, и она упала мертвая на труп сына. Наконец кто-то из жителей закричал: "Как зовут этого человека, отвоевавшего тело у духов?"
- Зовут меня Галази! - отвечал я.
- Нет, не так, твое имя Волк, вот и волчья шкура на твоей голове!
- Галази имя мое, а Волком ты прозвал меня, но пусть я назовусь Галази-Волк!
- И вправду, волк, смотрите, как он скалит зубы, не человек он, братья, нет!
- Ни то ни другое, просто колдун! - закричали все. - Только колдун мог пробраться через лес и влезть на каменные колени!
- Да, да, это волк, это колдун! Убейте его, убейте колдуна-волка, пока он не навлек на нас своих духов!
Они подбежали ко мне с поднятыми копьями.
- Да, я волк, - закричал я. - Да, я колдун, я пойду за волками и привидениями и приведу их к вам!
С этими словами я повернулся и побежал так скоро, что они не могли меня догнать. По дороге мне попалась девушка, она несла на голове корзину с хлебом, а в руках - мертвого козленка. Я дико взвыл, набросился на нее, вырвал хлеб и козленка и побежал дальше к реке.
Перейдя речку, я спрятался на ночь в скалах и съел свою добычу.
Встав на заре, я стряхнул росу с волчьей шкуры, потом вступил в лес и завыл по-волчьи. Волки-привидения узнали мой голос и откликнулись издалека. Скоро раздался их топот, и волки обступили меня целыми десятками и ласкались ко мне. Я сосчитал их, всего оказалось триста шестьдесят три зверя.
Тогда я направился в пещеру и вот живу здесь с волками уже двенадцать месяцев. С ними я охочусь, с ними свирепствую, они меня знают и слушаются меня! Теперь, Умслопогас, я покажу тебе их!
И Галази, надев на юношу волчью шкуру, протяжно завыл. Еще не успело замереть эхо, как с вышины скал, из глубины леса, с востока, с запада, с севера, с юга раздались ответные завывания. Волки приближались - вот раздался топот, и подскочил большой серый волк, а за ним много других. Они бросились к Галази, ласкаясь к нему, но он отстранил их тычками Стража. Тогда, заметив Умслопогаса, они, раскрыв пасти, накинулись на него.
- Смирно! Не двигайся! - крикнул Галази. - Не бойся.
- Я привык к собачьим ласкам! - отвечал Умслопогас. - Что же в них страшного?
Он говорил смело, но в душе трусил, так как зрелище было самое ужасное. Волки набросились на него со всех сторон, разинув пасти, почти закрывая его. Но ни один волк не тронул его, подскакивая, звери обнюхивали шкуру и тогда ласкались и лизали его. Умслопогас увидел, что самцы перестают на него бросаться, но самки еще толпились кругом, узнавая шкуру волчихи. Все звери были большие, истощенные, голодные, все зрелые - детенышей не было вовсе - и столь многочисленные, что при луне их трудно было сосчитать. Вглядевшись в их красные глаза, Умслопогас почувствовал, что сердце его становится волчьим. Подняв голову, он тоже взвыл, и самки завыли в ответ.
- Стая собрана, пора на охоту! - крикнул Галази. - Поторопимся, дружище, нам этой ночью предстоит дальний путь! Эй, Черный Клык! Серое Рыло! Эй, слуги мои, черные, серые, вперед, вперед!
Он с криком прыгнул вперед, за ним Умслопогас, а следом устремились волки-привидения. Они сбежали, как лани, с горных уступов, перескакивая со скалы на скалу и вдруг перед самой чащей остановились.
- Я чую добычу! - крикнул Галази. - Вперед, слуги мои, вперед!
Вскоре из лесу выскочил буйвол, и волки кинулись за ним. Буйвол, спасаясь от преследователей, летел со всех ног, но Умслопогас, опередив других и даже Галази, нагнал его, вскочил на спину и ударил копьем. Животное закачалось и рухнуло на землю. В это время подоспели остальные волки и поделили между собой добычу.
Вскоре после охоты Умслопогас рассказал Галази свою историю, и тот спросил его, останется ли он с ним жить, разделит ли власть над волками или же отправится разыскивать отца своего, Мбопу, в краале Чаки.
Умслопогас признался, что хочет только разыскать свою сестру Наду, о которой он ни на минуту не забывал, но Галази уговорил его подождать до той поры, пока он не возмужает, и Умслопогас остался.
Друзья на глазах у всех волков заключили кровавый братский союз до смерти, и волки завыли, почуяв человеческую кровь. С той поры Братья во всем были заодно, и волки-духи откликались на голоса обоих. Не одну лунную ночь потом охотились они вместе, добывая себе пищу. Иногда они переправлялись через реку, охотились по равнинам, так как в горах водилось мало дичи. Тогда, заслышав могучий вой, жители крааля выходили из хижин и, следя, как стая неслась по степи, говорили, что это носятся духи, и со страхом прятались. Однако Братья-Волки и их стая до сих пор еще не убивали людей.
После нескольких месяцев жизни на заколдованной горе Умслопогасу стала сниться Нада. Просыпаясь, он подумал о том, как бы разузнать про меня, Мбопу, а также про ту, кого он считал матерью, про сестру Наду и про всех остальных родителей.
Однажды он оделся, прикрыв наготу, и, оставив Галази, спустился в тот крааль, где жила прежде старуха. Там он выдал себя за молодого человека, сына одного вождя из далекой страны, ищущего себе жену. Жители крааля выслушали его, хотя вид его показался им диким, свирепым, а кто-то из них даже спросил, не он ли Галази-Волк, Галази-колдун.
Умслопогас отвечал, что он ничего не знает про Галази, а еще меньше про каких-то волков. Пока они так рассуждали, в крааль вступил отряд из пятидесяти воинов. Умслопогас узнал в них воинов Чаки и сначала хотел заговорить с ними, но Эхлосе внушил ему молчать, так что он сел в углу большой хижины и стал прислушиваться. Немного погодя индуна, страшно струсивший, так как думал, что отряд послан умертвить его, а также все ему подвластное, спросил одного из пришельцев, что им нужно.
- Дело наше небольшое, но бесполезное. Король направил нас разыскивать некого юношу Умслопогаса, сына Мбопы, королевского врача. Мбопа распустил слух, что юношу растерзал лев вот в этих горах; Чака желает убедиться, насколько это правда.
- Не видали мы никакого такого юношу! - ответил старейшина. - Да на что он вам?
- Мы исполним приказание и убьем его!
"Подождите еще!" - подумал про себя Умслопогас.
- Что за человек этот Мбопа? - спросил опять индуна.
- Он злоумышленник, - ответил вождь, - и король уже умертвил всех его родных и близких, всех жен, детей и слуг.
XV. Смерть королевских палачей
Услышав эти слова, Умслопогас вскипел гневом, так как любил меня, Мбопу, и считал погибшим с остальными своими родными. Он смолчал, но выждав, когда никто не смотрел в его сторону, проскользнул за спинами военачальников и достиг двери хижины. Он быстро выбрался из крааля и скорым бегом, перейдя речку, поднялся на гору Призраков.
Между тем начальник отряда спросил старейшину, знает ли тот что-нибудь про искомого юношу. Индуна рассказал про Галази-Волка, но вождь ответил, что это не мог быть он, так как Галази уже много месяцев обитает на горе Призраков.
- Есть тут еще один юноша, - сказал начальник, - это незнакомец высокого роста, сильный, с глазами, сверкающими, как копья. Он здесь, в хижине, сидит вон там, в тени!
Военачальник заглянул в угол, но Умслопогас уже исчез.
- Юноша убежал, - сказал он, - как же никто не заметил? Уж не колдун ли он? И вправду, до меня дошли слухи, будто на горе обитают двое и что оба они по ночам охотятся с привидениями, но я не уверен, что это так!
- Тебя стоит убить, - сказал разозленный вождь, - ты дал юноше убежать: несомненно, это Умслопогас, сын Мбопы!
- Я не виноват, - сказал индуна, - оба эти юноши колдуны, они могут являться и исчезать, как им вздумается. Только помни одно, королевский гонец, если ты собираешься на гору Призраков, то иди один, без твоих воинов, потому что туда никто не смеет влезть!
- А я посмею, завтра же! - ответил военачальник. - Мы становимся храбрыми в краале Чаки, мои люди не боятся ни копий, ни духов, ни диких зверей, ни колдовства, они боятся лишь королевского слова. Солнце садится, накорми нас, завтра мы пойдем в гору!
Так, отец мой, говорил безумный вождь, которому не суждено было видеть другого заката солнца.
Между тем Умслопогас достиг горы и, когда пришел Галази, в нескольких словах поведал ему обо всем случившемся.
- Тебе грозила опасность! - сказал Галази. - Что же дальше?
- А вот что! - ответил Умслопогас. - Наше войско томится по человечьему мясу. Накормим его досыта воинами Чаки, вон они засели там, в краале, чтобы убить меня. Я хочу отомстить за отца, Мбопу, за всех своих убитых родственников, за матерей, за жен Мбопы. Что ты скажешь?
Галази расхохотался:
- Славно придумано, брат! Мне надоело охотиться за зверями. В эту ночь погоняемся за людьми!
Они отдохнули, поели, затем, вооружившись, вышли. Галази завыл, волки сбежались десятками, пока наконец не собрались все. Тогда он обошел их, потрясая Стражем, а звери сидели на задних лапах, следя за ним огненными зрачками.
Потом стая, по обыкновению, разделилась. Самки пошли за Умслопогасом, самцы - за Галази. Неслышно, быстро спустились они на равнину, переплыли реку и остановились на том берегу, на расстоянии восьми полетов копья от крааля. Братья-Волки стали совещаться. Они порешили так, что Галази с самцами направятся к северным воротам, а Умслопогас с самками - к южным. Тихо, благополучно добрались они до ворот, так как по знаку Братьев волки перестали выть. Ворота заросли терном, но Братья отодрали его и сделали проход. В это время от треска сучьев в краале проснулись собаки и почуяли запах волков, следовавших за Умслопогасом. Собаки с лаем выбежали, быстро достигли южных ворот крааля и набросились на Умслопогаса, раздвинувшего терновник. Когда волки завидели собак, им не было удержу, они тоже бросились на них и рвали на части. Шум этой драки долетел до воинов Чаки и до жителей крааля, так что они вскочили от сна, хватаясь за оружие. Выходя из хижин, они видели освещенного луной человека, одетого в волчью шкуру, бежавшего через тот загон, где обыкновенно находился скот, когда он не пасся в высокой траве лугов. За человеком следовали бесчисленные волки, серые и черные. Тогда жители крааля завопили в страхе, что это привидения, и повернули к северным воротам. Но - о ужас! - и тут встретился человек в волчьей шкуре и тоже множество волков, серых и черных.
Тогда одни люди падали на землю с отчаянными криками, другие старались убежать; большая же часть воинов, а с ними жители крааля собрались группами, решив, несмотря на свой страх, храбро умереть под зубами духов.
Умслопогас громко завыл, взвыл также Галази. Они кинулись на воинов, на жителей крааля, с ними кинулись и волки. К небесам поднялись стоны, вопли, а волки все наскакивали, рвали, кусали. Они не боялись ни копий, ни керри.