2
Палехов жил в гостинице.
Уже эта обособленность начальника от своих подчиненных не понравилась Нестерову. Сам он никогда не отделял себя от них. Ведь все были геологами, занятыми одним делом, и осталось их так мало, что всякое разделение было не что иное, как дробление сил. Добро бы не хватало помещения в том доме, который Нестеров еще задолго до войны получил у районных властей для размещения экспедиции. Уезжая на фронт, он передал Палехову не только дела, но и свою комнату в доме, и все-таки Палехов предпочел отделиться от участников экспедиции. А сколько их? Из тех, кто не ушел на фронт, большинство было еще на полевых работах. Отряд Уварова до сих пор обследовал старые золотые прииски, определяя наличие редких земель - ища стронций и цезий. До сих пор в палатках возле своих буровых скважин жил и отряд Суслова, и лишь один начальник отряда бывал в городе, готовясь к ликвидации работ. Только отряд Меньшиковой прекратил работу и ожидал скорого отъезда, однако Палехов отдалился и от этой группы, хотя она считалась важнейшей в экспедиции. Да что там, он не зашел даже повидаться с Сергеем! Неужели Нестеров, узнав о приезде своего товарища с фронта, не бросился бы к нему поприветствовать и узнать о здоровье, о новостях? Или Палехов беспокоился за свое единовластие? Так ведь Варя передала ему письмо из комитета, в котором ясно сказано, что у Нестерова особое задание, а Палехов обязан по-прежнему заниматься металлическими рудами…
"Ну да бог с ним! И не такую густую кашу расхлебывали!" - подумал Нестеров и зашагал к гостинице.
Начальник встретил Нестерова преувеличенно радостными восклицаниями. Был он толстоват, что никак не шло к геологу и свидетельствовало о том, что он больше времени проводит за столом, чем в поле.
Кинувшись навстречу Нестерову, он потряс его руку жирными, потными руками, потом отбежал и, восхищенно разглядывая его, вскричал:
- Батюшки, орденов-то, орденов! - И Нестеров невольно смутился, так как у него всего и было-то две награды: орден Красного Знамени и орден Красной Звезды. - Жив! А? Вот хорошо-то! А говорили, что ты тяжело ранен… Где это тебя?
- Под Сталинградом, - нехотя ответил Нестеров и принужденно, входя в тон Палехова, добавил: - Но все это пустяки. Гораздо важней то, что с компасом, боюсь, будет трудно работать, стрелка врать станет, слишком много, говорил мне в госпитале врач, железа внутрь принял…
- И все шутит, все шутит! - восторженно закричал Палехов. - Но знаешь, - заговорил он вдруг проникновенно, - я тобой не очень доволен, нет, не очень! Не бережешь себя, да и с нами не считаешься! Конечно, мы не герои, не воевали, но все-таки надо было подумать и о том, что мы тут уже два года безвыездно просидели! Люди из эвакуации возвращаются, а мы из экспедиции никак не выберемся…
- Ты имеешь в виду новое задание?
- Да, да, да! Прямо скажу - огорошил! Но это, так сказать, мое личное мнение. Комитету, конечно, виднее. Хотя признаться, ума не приложу - что мы тут еще можем найти? А ведь в задании прямо сказано: обратить особое внимание на алмазы и вольфрам… Ну, об этом я еще снесусь с комитетом, а ты-то, ты-то что будешь делать? Знаешь, я думаю, тебе пока следует отдохнуть. Я понимаю, в комитете не знали местных условий, потому и дали тебе это задание…
- Я сам взял его! - жестко сказал Нестеров.
- Ну конечно, конечно, я не спорю, - замахал Палехов короткими руками, словно успокаивая его. - Вот только людей у нас нет, рабочих-то я отпустил, ты уж извини, о твоем приезде не знал, - несколько язвительно ввернул он, - так что зимние разведки вести все равно не с кем… Ну, а весной, глядишь, и надобность в этом отпадет, - ведь мы-то свои люди, знаем, что найти алмазы трудно, ох, трудно!
Нестеров работал с Палеховым много лет, никогда между ними никаких ссор не было, но теперь в этом человеке ему все не нравилось. То ли Нестеров подходил нынче к людям с другими мерками и требованиями, то ли сам Палехов за эти полтора года изменился. Во всяком случае, Нестеров знал одно: на фронте он не хотел бы иметь Палехова своим начальником, да и здесь подчиненное положение грозило ему, по-видимому, многими неприятностями.
Он смотрел на Палехова испытующе, так, словно перед ним стоял человек, которого еще предстояло узнать. Палехов заметил это и сбился со своего развязного тона. Вначале он все время перебивал Нестерова, не давая сказать ни слова и как бы подсказывая ему решение, заранее убеждая, что оно придумано совместно, а тут вдруг замолчал и посматривал на Нестерова настороженно, даже чуть испуганно.
- Разведки я начну зимой, - сказал Нестеров.
- Зимой? Не знаю, не знаю… Варвара Михайловна заходила ко мне вчера. Она тоже считает, что надежда на алмазы слабая.
- Не ты ли ей внушил это? - сухо спросил Нестеров.
- Ну, ты скажешь! Она девица взрослая, у нее свое мнение имеется. Да и отдохнуть тебе не мешает.
- Отдохнуть я еще успею.
- Как хочешь, как хочешь, - пробормотал Палехов. - Только я бы не советовал так торопиться. Ты не хуже меня знаешь, сколько времени на эти поиски зря затрачено… Больше ста лет об уральских алмазах говорят, а удачи что-то никому нет…
- А моя заявка на Ниме?
- И я и Варвара Михайловна там искали и ничего не обнаружили. Должно быть, твои находки были случайными.
- А ты все придерживаешься своей теории, что алмазы водятся только в Африке? - с горечью спросил Нестеров.
- Вот именно, вот именно, - с готовностью подтвердил Палехов. - А производить там изыскания мы не уполномочены.
- И по-прежнему повторяешь анекдот о том, как шел джентльмен по берегу реки Оранжевой и набрал полцилиндра алмазов? - не слушая, упрекнул его Нестеров.
- Хотел бы я, чтобы этот анекдот у нас повторился. Выйти бы на Ним и набрать хоть полшапки. Увы! На Ниме и ультраосновные породы встречаются редко.
- Однако на приисках графа Богарова алмазы находили… - не переставал настаивать на своем Нестеров, уже сердясь на себя за то, что пытается доказать что-то человеку, явно не желающему его понимать.
Палехов присвистнул:
- А откуда мы знаем, что там их находили? Может быть, граф просто подсолил речку бразильскими алмазами, чтобы продать прииск подороже. Ты же сам рассказывал, что он продал его какому-то сенатору…
Оба они знали об этом обычае - "подсаливать" пустую породу. До революции случалось, что промышленник, желая спекульнуть мнимой заявкой, не стеснялся выстрелить из ружья в пустую породу заряд-два золотого песку.
Нестеров все еще пытался сдерживаться - неудобно начинать совместную работу ссорой, да еще такую работу, которая будет долгой, - и примирительно сказал:
- Отступись ты, пожалуйста, от этой точки зрения! Нам нельзя зависеть от заграницы. Всему в мире есть заменители, но алмазы ничем заменить нельзя. Их надо найти!
- Ты всегда был увлекающимся человеком, - с досадой сказал Палехов, теряя свое привычное равновесие. - Сам Ферсман отказался от поисков алмазов на Урале! С него было достаточно тех пятидесяти пяти наименований цветных камней, что он собрал здесь за свою жизнь.
- А мы найдем пятьдесят шестой камень! - уже не сдерживаясь, проговорил Нестеров. - Надеюсь, искать-то ты мне не запретишь?
- Ну что ж, ну что ж, - быстро и безразлично пробормотал Палехов. - Делай как знаешь, я в твою область соваться не буду.
Это прозвучало как предупреждение, что и Нестерову не следует вмешиваться в те многочисленные области, где властвует Палехов, что надо ему помнить: он не на войне, все здесь меряется другими мерами.
Уезжая на фронт, Нестеров оставил Палехову довольно обширное наследство. Комплексная экспедиция имела тогда внушительный вид. У геологов было два самолета, с них вели аэромагнитную съемку местности, были радиометрические приборы для определения радиоактивных элементов, были буровые станки для разведки на нефть, вели геологи и гравитационную съемку, определяя строение пород по изменению силы земного притяжения, - известно, что на осадочных породах сила земного притяжения меньше, нежели на массивных, изверженных. В самом деле, у Палехова было много своих забот, так что не стоило понуждать его заниматься еще и алмазами.
Палехов и раньше предпочитал более эффектные дела. Поднявшись на самолете в воздух, увидишь куда больше, чем стоя на земле. Пока Нестеров копался с довольно несовершенными приборами на предполагаемых алмазных месторождениях, Палехов успел сделать полную геофизическую карту района, и тут уж не вина Палехова, если самые совершенные средства разведки показали, что район беден ископаемыми. Обнаруженная при помощи магнитометров железная руда оказалась слабо насыщенным бурым железняком, разрабатывать который в настоящее время не стоило, - его оконтурили и оставили для потомков. Нефть тоже не показывалась, хотя выходы ее были обнаружены задолго до появления экспедиции. Что касается редких элементов, так само название говорит, что встречаются они редко…
Нестеров знал пристрастие Палехова к механическим средствам разведки и не мешал ему производить всевозможные эксперименты с ними. Но алмазы с воздуха не обнаружишь, они, как и золото, требуют приложения рук. Так пусть этот "ленивый сундук" не мешает ему…
- Вот и договорились, - хладнокровно заметил Нестеров. - Значит, сегодня вечером соберем производственное совещание. Я сделаю сообщение о новой задаче, а ты благословишь нас.
- Нет уж, благословения я тебе не дам. Вот весной - пожалуйста, а теперь - бери всю ответственность на себя! Да и рабочих, которые рискнули бы пойти на зиму в парму, я думаю, ты все равно не найдешь.
- Посмотрим, - пожал плечами Нестеров. - Завтра зайду в райисполком. Баяндин еще там работает?
- Там, - с неудовольствием ответил Палехов.
И Нестеров понял, что председатель райисполкома, как и Саламатов, против свертывания работ экспедиции Палехова.
- Ну и прекрасно, Баяндин никогда еще не подводил нас! - уверенно сказал Нестеров.
Он торопливо попрощался и вышел. Сергей был уже в коридоре, когда Палехов открыл дверь и крикнул вслед:
- Тут Суслов просит прикрепить Меньшикову к его отряду. Он торопится закончить с разведками руды. Как, ты не против?
Нестеров остановился. Лицо Палехова ничего не выражало, кроме готовности поступить так, как захочет Нестеров. Теперь, когда Нестеров назначен начальником отряда, Варя и в самом деле может уйти. Но зачем было Палехову говорить об этом? Ведь он же знает, как Нестерову нужен каждый человек! Сергей поморщился и сказал:
- Спроси у нее, это ее дело.
- А, хорошо, хорошо! А то мне сказали, что вы поссорились. Неудобно, знаешь, когда в отряде ссора. Ну, если ничего, так я откажу Суслову, да, да…
Дверь закрылась. Нестерову представилось, что Палехов стоит за этой дверью и тихонько хихикает, потирая потные руки. Сжав кулаки так, что побелели суставы, Нестеров выскочил на улицу и торопливо пошел в райком.
3
Нестеров не заметил, как оказался на берегу реки. Ледяные закраины увеличились со вчерашнего дня, но солнце опять начало пригревать и расцвечивало их всеми цветами радуги. Вода отяжелела и не плескалась в берега.
Был уже конец октября, однако зима запаздывала. Снег все время падал на теплую землю и стаивал на следующий же день, а то и через несколько часов. От этого тепла и мокрого снега кончились все дороги, болота вокруг городка развезло, вода в реке прибывала на метр в сутки. Если ждать санного пути, придется просидеть в городе еще две-три недели, а Нестерову не терпелось приняться за дело.
От пристани отходил последний пароход этой навигации. По всему берегу стояли провожающие. Пароход увозил призывников в армию.
Осенняя вода сорвала крайнюю запань, и уносила в низовья заготовленный лес. Работницы комбината плыли на утлых лодках, вылавливая древесину. Бревна прижимали их суденышки к льдинам и берегу, слышались жалобные выкрики плотовщиц. Пароход уходил, разводя длинную волну. Призывники стояли на корме и подавали женщинам советы, как задержать бревна. На берегу плакали провожающие.
Кто-то тронул Нестерова за локоть. Оглянулся - Саламатов. Рядом с ним с непокрытой головой - директор комбината; должно быть, он так и выбежал из кабинета, увидев аварию на запани. Саламатов сказал:
- Ты ко мне, Сергей? Хорошо. Дай только отчитать этого человека. Больше ста кубометров леса упустил! Это же целый тираж номера "Правды"! А к весне начнет говорить, что у него леса нет, потому и простаивают цехи. Нет, ты готовь сани летом…
Директор устало опустился на кучу бревен, достал большой шелковый платок и вытер пот, крупными каплями стекавший по лбу.
- Ну что ты говоришь? Что говоришь? У меня сплав срывается! Сто тысяч кубометров вмерзает в лед в верховьях. Я поставил на работу всех женщин. Но какие же они сплавщики? Ты же видел! В верховьях цинга, а пароходы все на перевозке военных грузов…
Саламатов передразнил его:
- Бабушка, дай воды напиться, а то я так голоден, что и переночевать негде.
Лицо его было каменным. Он не улыбнулся своей шутке. Директор вдруг съежился, сделался каким-то незначительным, почти незаметным. А Нестеров знал его за независимого человека - "высокатного", как говорят на Урале.
- Я думаю послать в верховья своего заместителя, - сказал директор. - Пусть на месте принимает меры.
- А потом обвинишь его в нераспорядительности? - спросил Саламатов. - Ишь какой хитрый! Нет, этот номер не пройдет - луза узкая. Если под суд, так уж тебя. - Директор побледнел, и Саламатов, мельком взглянув на него, добавил скучным голосом: - Ну и меня, само собой разумеется.
- Да мы-то при чем? - не выдержал директор.
- При деле. А раз дело плохо, значит, и мы никуда не годны.
Он подумал немного, глядя с горы на реку, напоминавшую своими изгибами и притоками оголенное растение, приколотое на картон гербария. Далеко на севере по берегу реки находились редкие лесозаготовительные пункты. Сейчас людям там угрожала цинга. Красногорск считался районом северного завоза, и все завозилось для населения на целый год в несколько весенних рейсов и переправлялось на север мелкосидящими пароходами. Потом река мелела, и оставались только вьючные тропы по болотам и берегам.
А когда война в прошлом году завладела пароходами, район сел на голодный паек. Саламатов вызвал старых бурлаков, которые еще в прошлом столетии водили по реке баржи чугуна с маленьких доменных печей, открытых в верховьях предприимчивыми французами, и поднимали туда купеческий хлеб. Саламатов совещался с бурлаками и лоцманами два дня. На третий бурлаки со своими дочерьми, снохами и невестками вышли на реку и начали прорубать бечевник, заросший деревьями. Лоцманы и водоливы из всех прибрежных сел вышли тоже на работу. И через пять дней тропа была готова. Саламатов собрал все мелкие суда, и старые бурлаки впряглись в лямку рядом с внуками. На плесах дежурили колхозники с лошадьми. Лямку привязывали к хомуту, и лошадь тащила баржу по ровному плесу. Моторные катера комбината стояли на перекатах и подхватывали караваны, когда люди и кони выбивались из сил.
Но так можно было снабдить только город. А верховья? Товары были завезены; однако, как выяснилось вот сейчас, те, кому надлежало позаботиться о дальнейшей их перевалке, проспали золотое время.
Саламатов смотрел на реку и думал о том, как мало осталось людей в районе. Впрочем, и до войны он был пуст, так как жители селились по берегу реки. Чуть отойди от нее - и на пятьдесят верст по округе найдется едва ли одна охотничья избушка. А поднимись на север до истоков, там можно блуждать месяцами и не услышать собачьего лая, не почуять запаха человеческого жилья.
- Ты от Луниной никаких известий не получал? - спросил он директора.
- А что тут лесничиха сделает? - Директор даже руками развел. - Последняя телефонограмма от нее была с Велса на той неделе. Пригрозила, что снимет людей с Чувала, цинга-де у них. Снять она может, а помочь… - Он сердито засопел и отвернулся, выражая полное презрение к лесничихе.
- Это ты оставь! - строго сказал Саламатов. - Если Лунина говорит - снять, значит, надо снять.
Нестеров молча смотрел на реку, прислушиваясь к разговору. Где-то на другом конце серой, похожей на текучую платину реки сейчас хозяйничает лесничиха Лунина. Ему захотелось встретить ее, посмотреть на знаменитую охотницу и знатока лесной жизни. Может быть, она подскажет, где искать тайные истоки Нима, до которых он так и не смог добраться перед войной. Говорят, что Лунина знает все реки и перевалы Северного Урала.
Саламатов сказал:
- Мало она тебе помогала в прошлом году? Кто новые делянки в верховьях отыскал?
- Ну и что? - сухо спросил директор.
- Нет, ты только послушай этого гражданина! - сказал Саламатов Сергею. - В прошлом году у него ни тракторов, ни машин не было - все на фронт взяли. Он тут такого Лазаря пел, что слушать было противно. А Лунина отыскала ему новые лесосеки у самой воды, - на весь год древесины хватило, и вот тебе благодарность! Он уже забыл!
- Люди не лес, их на берегу не разыщешь, - уныло сказал директор.
Саламатов задумался, уставившись на гористый северный край горизонта. Потом тихо сказал:
- Вот что, дорогой, снаряжай глиссер, я сам поеду.
Директор облегченно вздохнул. Нестеров увидел, как лицо его вновь приобрело солидность и он тут же начал торговаться - такова уж человеческая натура.
- Глиссер-то я снаряжу, только бензин тебе придется взять у райпотребсоюза. Сам знаешь, каково с ним теперь.
Нестеров засмеялся. Саламатов пристально посмотрел на директора и задумчиво сказал:
- А пожалуй, и верно, не стоит ехать. Поезжай уж сам! Тебе и бензин достать легче.
Директор привстал на носках, обтер платком не только лицо, но и лысеющую голову.
- Да это я только к слову. Дам, дам! И горючее дам, и масло дам.
Саламатов подозрительно посмотрел на него.
- А ты что же, и масло хотел сэкономить?
- Да ну, что ты в самом деле? Так на какой день тебе глиссер приготовить? Через три дня? А не поздно будет? Того и гляди, начнется ледостав - и глиссер погубишь, и сам накупаешься.
Он хлопотливо взглянул на часы и стал прощаться.
Саламатов поглядел ему вслед, покачал головой.
- Эх, свалил-таки на чужие плечи свою обузу!.. Головой под пулю ты, а мне медали да кресты. У меня двое таких - он да Палехов. Ну, как ты с Палеховым сговорился?
- Плохо сговорился, - сказал Нестеров.
- Что так?
- Людей не дает, делает вид, будто понимает, что я приехал сюда отдыхать, а поиски - предлог для отдыха. Обещает закрыть глаза, если я до самой весны буду лодыря гонять. Вот, кажется, и все.
- Немного, - весело сказал Саламатов. - Ну, а с Варварой-то Михайловной ты договорился?
- Нет! - сердито ответил Нестеров.
- Тогда весь репертуар исчерпан. Больше ожидать нечего.
- То есть как это?
Саламатов сморщился, словно у него заболел зуб.