- Вас в тыл к немцам? - спросил Сергей.
- Подожди, не перебивай, - отмахнулся от него Запотылок. - Полетели мы, значит. Самолет трясется, в воздушные ямки ныряет. Летим долго, часа полтора, наверное. Потом сигнал, команда, двери настежь, и мы, голубчики, спускаемся на своих зонтиках. Я так хорошо приладился на стропах, только, посвистывая, звезды считаю. А внизу - земля черная-пречерная. Думаю, только бы на деревья не угодить. Но сел хорошо, на поле, в рыхлый снег. Быстро, как учили, отстегнул парашют, автомат наизготовку и, нагибаясь, осторожненько вперед бегу к деревне. А уже светать начало: деревня хорошо видна, аккуратненькая такая - избы рядком стоят, трубы печные курятся, палисадники целехонькие, и собаки лают. Я все ближе иду к домам, а сам наблюдаю, нет ли ракеты. Ее наш взводный должен был дать для сбора. Когда совсем к домам подошел, встречаю тетку с коромыслом. Я сразу, опять как учили, в снег и по-пластунски к ней. А у меня балахон белый, на снегу, значит, не видно. Подполз к тетке и говорю: "Немцы где, далеко ли?" Она, видать, напугалась, чуть ведра не бросила. Стоит и смотрит сверху вниз, слова сказать не может. Я ей снова: "Отвечай, говорю". Тетка опомнилась. "А ты чей такой?" - спрашивает. "Как, - говорю, - чей, не видишь, что ли? Немцы где?" - "Где им быть, немцам-то? На фронте они, под Москвой". - "А в деревне нет?" - "Что ты, парень, бог миловал, они к нам в Ярославскую область не дошли". - "Какую такую Ярославскую?" - "Ярославская область у нас одна, - говорит, - а ты откуда, милый, ползешь?"
Кто-то засмеялся. Рассказчик сердито сказал: "Не мешай!" и продолжал:
- Потом, когда мы собрались вместе - двадцать человек и старшина Цыбенко, - сообразили, конечно, что выбросили нас не туда, куда следует. Самолет в пургу с курса сбился. Ну мы, понятно, забеспокоились: ребята там, за Вязьмой, орудуют, а мы черт те где прохлаждаемся. Пошли военкомат искать. Нашли. Входим всей гурьбой в кабинет к военкому, просим: отправьте, дескать, нас скорее по назначению. А он очки поправил, на нас посмотрел - мы все в маскхалатах, в комбинезонах, автоматы на груди, ножи сбоку висят - и бочком так к двери стал пробираться. "Я, говорит, сейчас насчет чая для вас распоряжусь". Ну, думаем, чай так чай, сидим, табачок достали, иные стали сидоры разворачивать, энзэ проверять. Глянули в окно: батюшки, военкоматский-то дом цепь солдат окружает, и наш очкастый военком впереди с наганом бежит. Солдаты-нестроевики, идут раскорякой, в шинелях путаются, винтовки у них старого образца, длинные. А мы - один к одному ребята. И у каждого автомат, по четыре гранаты. Куда против нас нестроевики с их майором! Но, слава богу, все обошлось мирно, без стрельбы. Взводный наш, старшина Цыбенко, здоровенный такой хохол, вышел во двор да как скомандует: "Становись, равняйсь!" Голос у него зычный - покойника разбудит, кадровый голос. Ну конечно, нестроевики с их майором сразу поняли что к чему. Посадил нас военком на грузовик - перед тем, правда, чаем все-таки напоил - и повез в Москву.
- А потом снова в самолет? - спросил Сергей.
- Нет, к своим мы так и не попали. Записали нас в маршевую роту и направили в армию товарища Рокоссовского. На пополнение.
- А дальше что?
- Дальше как положено: воевали, немцев били. Город Су-хиничи взяли. А потом меня ранило осколком в бедро. Ну, а после госпиталя к вам прислали…
Сам Сергей войну почувствовал в ту ночь, когда выгружались из эшелона на станции Пено. В черном небе противно выл немецкий самолет.
- Рама, разведчик, - пояснил старшина.
В кустах что-то вдруг вспыхнуло, ослепило Сергея и резко хлестнуло по ушам. Это взорвался запал от противотанковой гранаты. Солдата с оторванной кистью руки унесли куда-то на носилках.
- Один отвоевался, - сказал сержант Запотылок ошеломленному и подавленному Сергею.
На рассвете пришли кухни, автоматчики похлебали из котелков мясной кулеш и начали садиться по машинам.
Первыми вползли в лес танки - шестьдесят две машины. За ними по скрипящей гатевой дороге, завывая, двинулись мощные, трехосные грузовики, мелкой дрожью затряслись противотанковые пушки, затарахтели мотоциклы разведроты. Колонна устремилась вперед через бесконечные, охваченные изморозью дебри.
Первый бой не произвел на Сергея особо сильного впечатления. Танк, на котором он сидел вместе с другими автоматчиками, перескакивал через мертвые, пройденные уже пехотой траншеи немецкой обороны. Другие танки, веером рассыпавшись в поле, натужно выли и двигались к кажущимся игрушечными на белом фоне домикам деревни. На снегу чернели остовы разбитых пушек, валялись скособоченные длинные серые грузовики и искромсанные бревна блиндажей - следы недавней артподготовки. Ледяной ветер обжигал Сергею лицо, забирался под полушубок. Что-то вдруг глухо хлопнуло и, как показалось Сергею, зазвенело. Он повернул голову направо и увидел, что соседний танк не двигается, а стоит на месте и позади башни вздымается вверх столбиком черный дым.
Сержант Запотылок крикнул: "Смотри!", и прямо перед их машиной появился приземистый немецкий танк, будто вынырнувший из снежной круговерти.
"Сейчас что-то произойдет", - подумал Сергей и прижался к холодной стальной башне. Башня вздрогнула, и Сергей еле удержался на броне. Выстрел не показался ему громким, только дернулась пушка.
- Готов! - сказал сержант Запотылок, крепко сжав локоть Сергею. - Спекся!
Сергей отчетливо увидел черную дыру в лобовой броне немецкого танка, чуть ниже башни.
Позже, когда выскочили на дорогу, идущую прямо в деревню, Сергею показалось, что кто-то ударил его по уху. Он зажмурил глаза, потому что свет вдруг стал нестерпимо резким. Сорвал с головы шапку, потрогал ухо: цело.
Уже в деревне обнаружил, что небольшой осколок на излете попал в шапку.
- Тебя, видать, контузило малость, - сказал сержант Запотылок, забирая из рук Сергея шапку и рассматривая зазубренный кусочек металла, запутавшийся в вате. - Попей водички или лучше глотни спирту - я тебе дам, - и все пройдет. А эту штуковину на память спрячь.
Механик-водитель танка старшина Ахметов - веселый татарин с рысьими глазами - тут же вынул из ножен эсэсовский кинжал с никелированным орлом на ручке и одним махом отсек у шапки рваное ухо.
- Будешь, пехота, с одним ухом ходить! - сверкнул он белыми зубами.
- Ладно, - ответил Сергей, с трудом приходя в себя и хватая ртом холодный воздух.
Когда вошли в пустую избу, его знобило. А старшина Ахметов и сержант Запотылок, отпросившись у командира танка лейтенанта Голубева, белобрысого, длинного парня, пошли вдоль улицы.
Деревня стояла глухая и тихая, даже собаки не лаяли. Ахметов и Запотылок заглянули в одну избу, в другую: пусто, холодно, только тараканы шуршат. Но "танкистское чутье" все же не подвело: в сарайчике, почти рядом с танком, оказалась немецкая каптерка - стопка старых шинелей, противогазы в гофрированных железных банках, горка консервов и картонных коробок с вареньем. Запотылок с презрением пнул валенком пыльную пачку шинелей, но аккуратно сложил съестное на брезентовый лоскут. Вместе с Ахметовым они внесли в избу трофеи и вывалили их на пол. Хлеба не было, ели ложками прямо из банок пресные волокна мясных консервов. Потом попили кипятку с "фрицевским" вареньем: ничего, вкусно.
- Порядок в танковых войсках! - сказал лейтенант, ставя железную кружку кверху дном прямо на пол.
Со скрипом открылась дверь, и в избу вошел старшина Бойцов в полушубке с поднятым воротником. Автоматчики встали, танкисты продолжали сидеть на полу.
- Вы, значит, здесь, ребята? - сказал старшина, обращаясь к Запотылку. - Потери есть?
- Нет, потерей нет, - ответил Запотылок. - Вот только рядовой Кузнецов слегка контужен. И шапка у него пропала. Надо бы заменить, товарищ старшина.
- Голова-то цела?
- Цела, - улыбаясь, ответил Сергей.
- Вы вот что, ребята, учтите. Это не шутка. Я вам серьезно говорю, при танкистах; они, видать, уже повоевали, знают. Вам, ребята, повезло, на правильную войну попали. Первый бой, и деревню заняли, немцев сколько побили, а сами все целы. Это, ребята, не часто бывает. Значит, мы с вами как надо воевали. Учтите и будьте здоровы, сынки!
- Поешьте с нами, товарищ старшина, - предложил Сергей.
- Благодарствуйте, некогда. Да и вы тут не задерживайтесь, подзаправьтесь и выходите к танкам. Через пятнадцать минут - марш.
- Старшина-то ваш философ, - усмехнулся лейтенант Голубев.
- Он боевой старшина, - серьезно ответил Сергей. - Под Москвой ранен…
Команда по радио двинула танки вперед, через деревню, а потом снова через белое снежное поле, и каждый из автоматчиков, прижавшись к башне, чувствовал, как колкий ветер пробивается через полушубки и ватники. На этот раз отделение Запотылка - восемь человек - было десантом на танке командира бригады. Через два часа пути со скрипом открылся люк и оттуда вылез тучный полковник Куценко. Вытер потное лицо и сказал приветливо автоматчикам:
- Здорово, хлопчики. Замерзли?
- Есть маленько, товарищ полковник, - ответил за всех Запотылок.
- Деревню возьмем, согреемся.
Сергею было хорошо видно, как на белом поле развертывались танковые батальоны, как охватили они с двух концов деревню, ведя огонь с ходу по траншее, перерезавшей улицу. Полковник снова опустился в башню, и автоматчики остались на броне одни. Танк, подскакивая на колдобинах, набирал скорость, пушка его покачивалась.
- Не зевай! - услышал Сергей голос командира отделения и почти механически нажал на спусковой крючок автомата. Пули брызнули в сторону деревенской риги, где, как показалось сержанту, мелькнула тень. И верно, из риги к оврагу прыгали два немца, путаясь в длинных прорезиненных плащах. Сергей выстрелил им вдогонку. Один упал, а второго он сразу потерял из виду: танк уже вползал в неширокий деревенский порядок.
Крайний дом горел, и из ворот на улицу выезжал, буксуя в рыхлом снегу, длинный пятнистый немецкий бронетранспортер. Танк с ходу ударил его по радиатору и отшвырнул в кювет. Сергей вместе с другими стрелял из автомата по выскакивающим из бронетранспортера немцам.
Так прошел еще один бой. За ним еще и еще. Когда после шести суток рейда бригада штурмовала на рассвете станцию Воковка, на танке рядом с Сергеем вдруг оказалась девушка в куцем полушубке и круглой шапке-кубанке.
- Ты куда? - спросил Сергей.
- С вами поеду.
- Зачем?
- Вдруг кого ранят, перевяжу.
- А если тебя ранят? Что мы будем делать?
- В меня не попадут, я маленькая.
- Зовут тебя как?
- Валей Гаврилиной звали. А что?
Сергей снял с себя плащ-палатку и накрыл Вале ноги.
- Ветер сильный, - пояснил он.
- Спасибо, мальчик, - улыбнулась девушка.
Танки вплотную подошли к станции и стали вести огонь из укрытий. Десант спешился. Из темноты вынырнула щуплая фигурка батальонного вестового Федченко. Увидев Валю, замахал ей рукой.
- Куда ты пропала, Гаврилина? Капитан Савичев тебя спрашивает. Там старшину ранили, а перевязать толком некому.
- Какого старшину? - испуганно спросил Сергей.
- Да вашего старшину, Бойцова. Обед он привез на полуторке, а тут обстрел начался. Снаряд прямо в кузов и угодил: шофера насмерть, у старшины осколок в плече, каша на елках висит.
- Вот и наш Иван Акимович отвоевался, - грустно сказал Борис Запотылок.
Днем поступил приказ: всем сосредоточиться у полотна железной дороги. Танки, завывая, двинулись с места. Автоматчики на броню не сели: что без нужды на железе сидеть - холодно, решили пробежаться по морозцу.
На перроне Сергей увидел с развернутой картой в руках полковника Куценко в окружении командиров. Куценко тоже заметил солдата и загудел своим хрипловатым баском:
- Эй, хлопчик! Я тебя, одноухий. Сбегай за своим ротным, и чтобы одна нога здесь, другая там. Живо, хлопчик!
Сергей побежал вдоль путей. В израненной будке стрелочника - через крышу шел снег - у железной печки сидел на корточках лейтенант Карцев и сушил на огне портянки. Ему не очень понравилось, что солдат видит его в столь непривлекательном положении. Недовольно спросил:
- Чего тебе?
- Товарищ лейтенант, полковник Куценко срочно требует.
Карцев поморщился, намотал на ногу непросохшую портянку, обулся и побежал, подпоясывая на ходу шинель. Перед полковником Куценко вытянулся по всей форме, но тот, не дослушав его доклада, заговорил сам:
- Вот что, ротный. Всех хлопцев, что до станции дошли, представить к "Отваге". Вот этого одноухого - к Звездочке. И сержанта, что с ним на броне был, тоже к Звездочке. Понял?
- Так точно! Разрешите вопрос?
- Спрашивай, только учти, мне некогда.
- Старшину у нас ранили за километр от станции. Не дошел…
- Представляй и старшину.
- Слушаюсь! - Лейтенант четко, через левое плечо повернулся и пружинисто зашагал к себе в будку.
В ту ночь Сергей примостился спать тоже в какой-то будке. Горела печка, пах по портянками и овчиной. Утром его растолкал Запотылок.
- Вставай, Серега. Пока ты здесь дрыхнул, немец нам в тыл зашел.
- Быть не может!
- Точно. Ординарец комбрига сказал: фрицы нам дорогу перерезали. Так что мы сидим здесь, как грибы в кузове.
Скоро вся бригада сосредоточилась в лесу, у рокадной дороги. Начали рыть окопы.
- Полного профиля велят, - говорил Запотылок. - Значит, долго загорать собираемся. Надо кухню искать.
Кухню сержант нашел довольно быстро, но в ней только чай грели.
- Не будет приварка сегодня, - объявил всегда какой-то сонный повар Титов. - Велено энзу есть.
- А где ее брать, эту энзу?
- А тебе разве перед наступлением не дали консервы, сухари, сахар? Неужто сожрал?
- Это когда было…
Сергей по совету старослужащих тоже съел "нз" в первый же день наступления.
- Припухаем, стало быть, - резюмировал отделенный.
Но вечером два солдата разносили по окопам в плащ-палатках консервы - по полбанке на брата и в придачу еще по сухарю. Потом выдали сахар и табак.
- Живем, Серега, - обрадовался Запотылок.
Трое суток они сидели в окопах. Несколько раз за это время пришлось отбивать просочившиеся в лес немецкие патрули. Главными силами немцы в лес не лезли - остерегались. Зато кругом по грейдерам и лесным гатям глухо урчали немецкие танки. Особенно отчетливо лязгание гусениц, команды и рокот двигателей слышны были по ночам. Тогда Запотылок тормошил Сергея, и тот, высунувшись из-под полушубка и твердой от сырости плащ-палатки, всматривался в темноту.
- Все ходют и ходют кругом… Слышишь? - спрашивал Запотылок.
- Слышу. Кольцо, видно, сжимают.
- А мы сидим.
- Надо, значит, так.
- Досидимся.
- Ладно, спать давай!
И они ложились рядом, спина к спине, укрывшись двумя овчинными полушубками, а сверху мокрыми плащ-палатками. Под спинами похрустывали пушистые еловые лапы.
Утром по окопам прошел сам командир корпуса генерал Шубников в сопровождении комбрига Куценко - оба крупные, широкоплечие и чем-то похожие друг на друга. Только на Шубникове была накинута черная бурка, а Куценко - в полушубке и танкошлеме.
Куценко опять узнал Сергея.
- Жив-здоров, одноухий?
- Так точно.
- Не журись, еще повоюем!
5
В блиндаже было тихо.
Генерал армии сидел на лавке, положив руки на стол и сжав кулаки. Он молчал и, не мигая, смотрел на пронзительно яркую лампочку, питавшуюся аккумулятором, - импровизированный светильник всех полевых штабов. Потом взглянул на карту. Карта лежала на столе, и стрелы, синие стрелы гитлеровских танковых дивизий сходились, пробиваясь через зеленые массивы леса, к деревне Кузьмичи.
- Кузьмичи, Кузьмичи… - вдруг замурлыкал генерал. Сидящий напротив адъютант, колодой полковник с четким пробором на круглой голове, вздрогнул, видимо проснувшись, широко раскрыл глаза и на всякий случай вскочил.
- Зови Поливанова, - сказал генерал.
Вошел командующий армией и вытянулся, растопырив руки вдоль белого полушубка.
Для Поливанова приезд представителя Ставки был полной неожиданностью. Проводилась ответственная, но все же армейская операция. Даже командующий фронтом держал с Поливановым лишь телефонную связь. И конечно, поселившийся в его землянке гость стеснял и смущал Поливанова, да еще в такое, время, когда корпус Шубникова оказался в кольце и наступление приостановилось. Все эти дни Поливанов спрашивал у командующего фронтом совета, но тот отвечал как-то неопределенно: пусть, дескать, Шубников держится, поможем.
А как поможем? Когда поможем? В корпусе кончаются боеприпасы, четверть заправки горючего, полсуткодачи сухарей. Кольцо - плотное, созданное танковыми дивизиями, невесть откуда явившимися сюда, в эту глухомань. Разведка обнаружила их поздно, когда они уже прорвались на Кузьмичи, основательно проутюжив боевые порядки нашей пехоты. Теперь Поливанов знал, что немецкие танки выгрузились из эшелонов за Смоленском. Расчленить мехкорпус Шубникова с ходу им, правда, не удалось. Он огрызнулся крепко. И тогда противник изменил направление своего удара, сумел смять боевые порядки стрелковых дивизий, державших фланги прорыва, занял Кузьмичи, перерезал единственную здесь в зимнюю пору дорогу и запер мехкорпус в лесном котле. По снегу, через лес, выйти, конечно, можно, сбив еще несильные немецкие заслоны вне дорог, но техника там не пройдет. Не пройдет техника. Резкий голос представителя Ставки прервал его мысли.
- Садись, генерал. Обсудим обстановку. Поливанов сел на лавку.
- Корпус из кольца выйти может?
- Сам не может, товарищ генерал армии.
- Ну и что предлагаешь делать? Поливанов молчал.
- А без техники может?
- Да, товарищ генерал армии. Люди выйти могут по лесу, по целине. С боем, конечно.
- Итак, ваше решение? - уже обращаясь на "вы", спросил генерал армии.
- Может быть, Шубников остатками сил ударит по шоссе через Кузьмичи?
- И что? Поливанов замолчал.
- Ловко придумано. Корпус расплющится о немецкие танки, а мы с тобой доложим в Ставку о принятых мерах, которые, к сожалению, не дали результатов. Еще сможем сообщить количество наших убитых и пленных. Так, что ли?
Генерал армии начал злиться, и это заметил Поливанов.
- Тогда выход один…
- Ну что же, я рад, что вы правильно оценили обстановку, - уже спокойно и, как показалось Поливанову, даже приветливо сказал представитель Ставки.
Генерал Поливанов взял карандаш, спросил:
- Писать приказ?
- Пиши. Шифром. "Шубникову точка Уничтожайте мат-часть точка Выходите людьми точка Район выхода деревня Карпухино точка В три ноль-ноль будет подожжено несколько строений точка Район сосредоточения деревня Марфино точка". Согласен? Если хочешь, подпишем вместе.
- Согласен, товарищ генерал армии.
- Прикажи саперам в три ноль-ноль зажечь какие-нибудь сараи в Карпухино. Помогите Шубникову артиллерийским огнем и ложными атаками с этой стороны. Шубников вырвется - меня разбудите.
Поливанов вышел.