ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно…
А. Пушкин
1
Вернувшись в Берлин и добравшись до своего кабинета в Главном управлении имперской безопасности, Скорцени сразу же засел за телефон. Он не знал: завершится его визит в столицу поездкой в ставку Гитлера "Вольфшанце" или, может быть, удастся встретиться с фюрером в рейхсканцелярии. Все это еще предстояло выяснить, постепенно определяя отношение к поискам места обетования Муссолини тех людей, которые могли проложить ему путь к приемной Гитлера.
Первый звонок, который он вычурно определил для себя, как "звонок вежливости чинопочитающего подчиненного", был адресован начальнику VI управления Главного управления имперской безопасности бригаденфюреру СС Вальтеру Шелленбергу.
- Вы уже здесь, старина Отто? - вальяжно проворковал бригаденфюрер. - Я не успеваю следить за вашими перемещениями. - Шелленберг обладал удивительной способностью удивляться, не удивляясь. Даже если бы Скорцени никогда в жизни не встречался с этим человеком, он представил бы его в своем воображении в облике изнеженного, избалованного аристократа, совершенно не соответствующего, "не приличествующего", как выражался в подобных случаях адмирал Канарис, должности начальника управления зарубежной разведки и диверсионной службы "Рейхзихерхайтсхауптамта" . - Иногда у меня создается впечатление, что обнаружить совершенно секретное убежище Муссолини куда проще, чем выяснить, где находится мой подчиненный гауптштурмфюрер Скорцени.
Сказав эти, в общем, настораживающие слова, Шелленберг тем не менее добродушно рассмеялся. Приятный баритонно-салонный смех сразу же располагал собеседника к его обладателю. Тридцатитрехлетний генерал-майор СС прекрасно знал это и всегда умело пользовался своим коварным оружием.
- Вся эта история с секретным убежищем великого дуче как раз и заставила меня покинуть на какое-то время лазурные берега Корсики. Пора разобраться, что к чему, и принять решение.
- Разве оно не принято? - мягко поинтересовался Шелленберг, сразу же давая понять, что если оно до сих пор по каким-то причинам не принято, то в любом случае принимать его придется не ему. - Что, собственно, произошло?
- Решение было, но касалось оно операции, связанной с островом Санта-Маддалена.
- Опять ошибка? Как оказалось, на этом острове дуче тоже никогда не было? - рассмеялся Шелленберг.
"Да он совершенно не в курсе дела, - тоже не удивляясь, с примиряющей его с этим благоденствующим неведением шефа обреченностью, констатировал Скорцени. - Впрочем, возможно, это упрощает положение".
- Судя по всему, Санта-Маддалену дуче своим присутствием все же удостоил. Но Бадольо, похоже, не доверяет даже самому себе.
- Почувствовал, что мы с вами, гауптштурмфюрер, сели ему на хвост - только и всего. И занервничал, - вновь рассыпался щедрым бархатно-бисерным смехом Шелленберг. - Он занервничал, Скорцени, а это уже хорошо. Иногда ведь приходится прилагать титанические усилия для того, чтобы заставить противника отказаться от ведения серьезной игры и повергнуть в нервные, до истерических ноток душевного крика, переживания. Это всегда начало успеха.
- Вы совершенно правы, - почтительно согласился Скорцени. Вежливость - вот единственная плата, к которой должен прибегать подчиненный, видя, что его шеф проявляет абсолютную несостоятельность в деле, ради которого ты к нему обратился.
- Наш неистовый фюрер СС района Верхнего Дуная уже в курсе? - тотчас же указал ему бригаденфюрер спасительную тропу к рейхсканцелярии.
- Прежде чем обратиться к нему, я решил известить вас.
- Поскорее бы вы закончили эти скачки в итальянских прериях, Скорцени. Поверьте, у меня для вас интересная работа. Подчеркиваю: очень интересная. Но поскольку сейчас вы действуете по личному заданию фюрера, то и говорить о других делах не время, - вздохнул Шелленберг… - Так что действуйте, Скорцени. Наш разговор еще впереди.
"К себе не вызвал, время сэкономил. И на том спасибо", - устало подумал Скорцени, положив трубку.
Что касается "очень интересной работы", то Скорцени мог поклясться, что характер этой работы ему известен. В последнее время некоторых высших чинов рейха одолевала идея покушения на Сталина. Ну что ж, он взялся бы за эту операцию. Правда, Скорцени не был склонен к тому, чтобы местом покушения стала какая-либо официальная международная конференция или встреча. Предпочитал давно проторенный "честный" путь диверсанта - подготовить смешанную немецко-русскую группу или же группу из одних военнопленных и заслать ее в Россию искать подходы к резиденции "вождя всех времен и народов"…
Слухи об этой идее уже доходили до Скорцени. Однако серьезного разговора о ней до сих пор не состоялось. Он вполне допускал, что после операции с Муссолини его кандидатуру сочтут наиболее подходящей и для устранения Сталина. Одного дуче приходится спасать, другого - устранять… Что поделаешь, он сам избрал себе такую службу, пенять не на кого.
2
Несколько минут Скорцени сидел, задумчиво уставившись в дверь, словно ждал, что там вот-вот появится человек, с вестью, которая сразу же разрешит многие его проблемы. Но там мог появиться лишь адъютант Родль который имел обыкновение приносить одну весть сквернее другой. Самые скверные вести, которые приходилось слышать в последние дни, исходили именно от Родля. Видно, таковой уж была его адъютантская участь.
Шло время. Нужно звонить Кальтенбруннеру. Скорцени никоим образом не мог повлиять на ход событий в лагере маршала Бадольо. Не от него зависело, где следует находиться дуче в то или иное время. Но все же, предчувствуя, что беседы с Кальтенбруннером, а особенно с фюрером, будут трудными, гауптштурмфюрер уже готовился к ним с чувством человека, которому так или иначе придется оправдываться.
И еще он знал: в обоих случаях разговор начнется с естественного вопроса: если дуче не на Санта-Маддалене, - хотя он, Скорцени, совсем недавно настаивал именно на такой версии, - тогда где же он? И был ли он вообще когда-либо на этом проклятом островке? Но только знай он ответ на этот простой и обыденный, как доски письменного стола, вопрос - все выглядело бы по-иному.
Разговор с Шелленбергом ничего не дал Скорцени. Тем не менее гауптштурмфюрер был доволен, что он состоялся. Во-первых, удалось выяснить, что шифровка о перемещении дуче с острова прошла, минуя бригаденфюрера Шелленберга, а значит, занимался ею Кальтенбруннер или сам Гиммлер. Во-вторых, рискни он поговорить с "венцем" Кальтенбруннером, не пройдя через бархатные смешки начальника VI отдела, это вызвало бы новую волну ревности. Для Скорцени не было секретом, сколь сложными оставались отношения между Кальтенбруннером и Шелленбергом. Когда люди просто не сходятся в каких-то служебных вопросах - это уже осложняет жизнь всей организации. Что же тогда делать подчиненным, знающим, что их шефы вообще не могут терпеть друг друга?
- Господин гауптштурмфюрер, любопытная информация. - Это, наконец, появился Родль. Его прибытие Скорцени воспринял с облегчением: слишком уж не хотелось ему погружаться в пучину внутриконторских распрей.
- Объявился дуче? - поднялся, почти подхватился со своего кресла Скорцени.
- Пока нет.
- Все остальное, Родль, все остальное, - подчеркнул гауптштурмфюрер, - в данный момент не представляет для меня абсолютно никакого интереса.
- Прошу прощения, - вежливо извинился адъютант, что, однако, не помешало ему сделать еще несколько шагов, положить на стол какую-то бумаженцию и лишь тогда отойти к двери.
"Сообщение из источника, близкого к дипломатической миссии Маньчжоу-Го, - пробежал взглядом Скорцени. - Как стало известно из ставки генерал-лейтенанта Краснова, главнокомандующего русскими антибольшевистскими соединениями, из Маньчжурии вышла группа диверсантов, цель которой - пройти от восточной границы России до границы рейха. Возглавляет группу ротмистр Курбатов, лучший из диверсантов, имеющихся при ставке Семенова. Он наделен полномочиями вести переговоры с генералом Красновым, а также с представителями германского командования.
Группа движется по маршруту: Чита, Иркутск, Омск, Воронеж, линия фронта, совершая при этом террористические и диверсионные акты, действуя, как партизанский отряд".
- Родль. Остановитесь, Родль. Вы и так потрясли меня своим сообщением.
- Весь внимание, господин гауптштурмфюрер, - самодовольно заулыбался адъютант. Он знал, что такого рода сообщение не может оставить Скорцени равнодушным.
Но прежде, чем что-либо сказать ему, гауптштурмфюрер с донесением в руках подошел к висевшей на стене огромной карте мира. Слегка поблуждав по ее параллелям и меридианам, отыскал Монголию, Маньчжурию и, наконец, между границей Маньчжоу-Го и Байкалом обнаружил город Читу.
С минуту он водил пальцем, тыкаясь то в одно место на карте, то в другое, пытаясь как можно быстрее проследить маршрут группы ротмистра, но в конце концов чертыхнулся и просто "побрел" к Уралу, Волге, к Украине. Даже на карте путь, которым решил добираться ротмистр-диверсант до окраин рейха, показался ему путем безумца.
- Что это вы принесли мне, Родль? - помахал Скорцени донесением, подавляя в себе желание скомкать его и швырнуть в лицо адъютанту. - Чья это шутка?
- Подлинное донесение из посольства Маньчжоу-Го. Я счел, что оно представляет для нас определенный интерес. Из множества других, которые дока что могут подождать. Если нужны сведения об источнике, тогда…
- При чем здесь источник? Будь он трижды проверенным. Вы сюда взгляните, - резким жестом пропахал он указательным пальцем все пространство от Маньчжурии до Украины. - Сколько нужно идти, чтобы пройти все это?!
- Русские привыкли и к таким расстояниям. Очевидно, привыкли. Если только к этому вообще возможно привыкнуть, даже измеряя расстояние по карте.
- Почему они решились на этот рейд? Ради чего?
Родль уловил, что Скорцени задал эти вопросы не из недопонимания сути самого задания, полученного ротмистром Курбатовым. Речь шла о том, что за ним стоит. К тому же появилась возможность немного отвлечься от грустных мыслей по поводу будущих визитов к высокому начальству, не исключено, что даже в "Вольфшанце" - коль уж поисками дуче занялся лично фюрер.
- По-моему, это продолжение всей той истории, с которой мы столкнулись, имея дело с генералами Красновым, Шкуро, Власовым и этим, как его там, словом, из "дикой дивизии"… Стоит ли удивляться, что теперь решил напомнить о себе и генерал Семенов? Вопрос влияния и престижа, Он тоже, видите ли, не сидит сложа рук, хотя ему куда более неуютно у самой границы, бедным родственником японцев и маньчжуров, чем Краснову и Власову. Думаю, готовит почву для появления в Европе.
- М-да… - Скорцени вновь оглянулся на карту и еще раз, теперь уже только взглядом, проследил весь возможный путь ротмистра.
- Кстати, что это за чин: ротмистр? - заглянул он в донесение.
- Я успел проконсультироваться у одного нашего русского. Говорит: что-то вроде кавалерийского капитана.
- Капитана? - вспомнил Скорцени о своем капитанском чине войск СС. И, возможно, это заставило его с куда большим уважением подумать о человеке, которого обрекли на столь безумный рейд по вражеским тылам. Да уж, в сравнении с этим походом группы диверсантов, его метания между Берлином, "Вольфшанце", Северной Италией и островом Санта-Маддалена сразу же показались гауптштурмфюреру увеселительными прогулками. Несмотря на все затраченные при этом нервы. Тем более что тратить их пришлось в основном на выяснение отношений между шефами.
- Послушайте, Родль, положите это донесение в отдельную папку и постарайтесь выяснить все, что известно, о группе и о самом ротмистре. Соберите о нем все, что только возможно. Если понадобится, свяжитесь с контрразведкой Краснова. Переговорите с власовцами и старой русской эмиграцией. Этот парень еще может понадобиться нам.
- Если, конечно, дойдет.
- Хочется верить. Кстати, обязательно выясните, когда именно группа пересекла границу Маньчжоу-Го.
- Яволь.
- Как только папка наполнится, не забудьте напомнить о ней.
- Последним я подошью к этому досье самого ротмистра. В живом виде.
Родль вышел, а Скорцени еще несколько минут рассматривал карту. Случайно наткнулся на Иркутск, потом Омск. Прикинул, как бы он срезал углы, добираясь до Волги.
- Славянские безумцы! - прорычал он, качая головой. - Пройти всю студеную пустынь! - Говоря эти слова, он уже ощутил ревность к славе ротмистра. Уже видел в Курбатове соперника, способного конкурировать с ним.
"Ладно, посмотрим, что у них там получится, - успокоил себя. - Пусть сначала дойдет. А пока займемся… Санта-Маддаленой".
3
Его встреча с обергруппенфюрером Кальтенбруннером состоялась совершенно неожиданно. Скорцени твердо решил, что визит к шефу он отложит назавтра, а возможно, и вообще не будет спешить с ним, полагаясь на то, что начальник полиции безопасности и службы безопасности сам вызовет его, если сочтет необходимым. Но именно в ту минуту, когда Скорцени утвердился в своем решении, неожиданно ожил аппарат внутренней связи, и он услышал резкий, словно зарождавшийся в созвучии напильника и жести, голос Кальтенбруннера:
- Так вы готовы, Скорцени?
- Простите, обергруппенфюрер, к чему? - Отто уже привык к тому, что "фюрер Верхнего Дуная" начинает беседу, не здороваясь и не прибегая ни к каким вступительным пассажам.
- К тому, что через два часа мы вылетаем в Падерборн. Иди, может быть, ваши мысли заняты иными планами?
- В Падерборн? - переспросил Скорцени, чтобы выиграть несколько лишних секунд, и мрачно взглянул на появившегося в кабинете Родля. - А что, собственно, должно произойти в этом самом Падерборне? - Австриец, довольно плохо знавший Германию, он пытался вспомнить хотя бы в какой части рейха, в какой земле находится этот городишко.
- Земля Вестфалия, - по-школярски, вполголоса подсказал ему адъютант.
- Как вас до сих пор не информировали?! - грохотал жестью своего охрипшего голоса Кальтенбруннер. - Вы же приглашаетесь на высший совет ордена СС.
"Господи, - помассажировал свободной рукой лоб Скорцени. - Ну конечно: Падерборн, замок-бург "Вебельс-берг". Ты совершенно забыл… После всех этих Эльб, Сан-та-Маддален, крейсеров и архипелагов!.."
- Это… ваше приглашение? - неуверенно поинтересовался он.
- Рейхсфюрера СС. Вам этого не достаточно? Кстати, участвовать в работе столь высокого совета - большая честь.
- Само собой разумеется. Как думаете, там будет присутствовать сам?..
- Естественно. Попытаетесь пробиться?
- Много неясности в деле Муссолини, господин обергруппенфюрер.
Кальтенбруннер промолчал.
- С Муссолини, говорите? - спросил он таким тоном, словно не знал, сколько людей буквально сжигают себя в эти дни, пытаясь выполнить личный приказ фюрера. - А с ним всегда были неприятности. С самого начала появления дуче в правительственном дворце Рима. Нам давно следовало устранить эту "неясность".
- Очевидно, вы правы, обергруппенфюрер. Но это уже высшая политика. А я - солдат. В операции с Муссолини действительно возникли непредвиденные осложнения. Уж не знаю, смогу ли я вновь встретиться с фюрером, но с рейхсфюрером встретиться просто необходимо. С вашего позволения и с вашей помощью, Эрнст.
Скорцени давно не рисковал обращаться к Кальтенбруннеру по имени. Хотя знакомы они еще по Вене. И оба помнили, что своим появлением в Берлине, в стенах Главного управления имперской безопасности, он, Скорцени, обязан именно Кальтенбруннеру. Гауптштурмфюрер оказался одним из тех австрийцев, которыми поспешил окружить себя обергруппенфюрер, как только стал руководителем СД. Недовольство этим Шелленберга, гестаповского Мюллера, руководителя Третьего управления Отто Олендорфа, Пятого управления - Артура Нэбе и многих других высокопоставленных фюреров СД оказалось настолько откровенным, что Гиммлер вынужден был лично заняться ликвидацией "австрийского нарыва".
Правда, Скорцени при этом все же уцелел. Очевидно, налегать на то, что в Главном управлении имперской безопасности собралось слишком много австрийцев, было опасно даже для Гиммлера. В конце концов все помнили, из какой страны прибыл, зарегистрировавшись в Германии как лицо без гражданства, сам фюрер.
- С моего позволения и с моей помощью, Скорцени, - совершенно некстати рассмеялся Кальтенбруннер. - Жду вас у себя, ангел-хранитель великого дуче.
4
Кальтенбруннер был трезв и потому угрюм. Впрочем, угрюмым он выглядел всегда. Другое дело, что далеко не всегда Скорцени удавалось видеть его трезвым.
- Когда в стенах Главного управления имперской безопасности нет Скорцени, - грузно поднялся он навстречу, - я всегда ощущаю, что в них нет Скорцени! А значит, рейх не может чувствовать себя в полной безопасности.
Он был почти на голову выше, и гауптштурмфюрер, привыкший выделяться ростом среди окружающих, всегда чувствовал себя рядом с ним неуютно и ущемленно.
- Благодарю, обергруппенфюрер, - проворчал Скорцени, втройне чувствуя себя неуютно при малейшей попытке Кальтенбруннера говорить ему что-либо приятное. Этот верзила с неприветливым лицом, неумело прилепленным, непропорционально широким, квадратным подбородком и неподвижно сверлящими собеседника глазами был создан явно не для того, чтобы расточать комплименты. Но когда он все же пытался расточать их - выглядело это неуклюже и фальшиво.
- Сколько времени вам нужно на сборы? - спросил обергруппенфюрер, предложив Скорцени кресло и возвращаясь на свое место за массивным, слишком низким для его роста столом.
В пепельнице еще дымила недокуренная сигарета, но генерал уже забыл о ней и нервно, движениями истосковавшегося по куреву заядлого курильщика, доставал и закуривал другую, не позаботившись угостить гауптштурмфюрера.
- Чемоданчик с пожитками всегда при мне.
Кальтенбруннер кивнул, глубоко затянулся и, выпустив дым через пожелтевшие от курева ноздри, безо всякого интереса уставился на Скорцени. Гауптштурмфюрер знал, что генерал откровенно покровительствует ему, что своим нынешним положением он во многом обязан Кальтенбруннеру, и все же этот человек не мог вызывать у него никаких симпатий. К тому же в последнее время Отто еще и замечал, что обергруппенфюрер с тревогой следит за тем, как возрастает авторитет его протеже.