В душе Екатерины еще сохранились остатки инстинктивной подозрительности. Повинуясь этому вполне естественному чувству, она стала пересчитывать количество букв в произнесенном ею вслух вопросе и написанном магом ответе и сравнивать их. Закончив работу, она не смогла сдержать дрожь: в произнесенной ею фразе она нашла точно те же - и ни на одну меньше, и ни на одну больше! - буквы, что и в метатезе Нострадамуса.
- Что из этого следует? - очень серьезно спросил маг. - А вот что. С самого раннего детства два ваших сына - Франсуа и Шарль - были для вас источником тревог и беспокойства. Оккультные силы заявляют, что вы ничего им не должны. Это означает, что вы считаете себя совершенно свободной от проявления к ним какой бы то ни было материнской привязанности. Успокойтесь, мадам: вы же видите, что они умрут молодыми и таким образом освободят место на престоле для истинного сына вашего сердца!
Екатерина ощутила, как Нострадамус, словно хлыстом, высек ее своим презрительно-ироничным тоном. И постаралась уколоть его своим ясным взглядом, в котором светилась неприкрытая злоба.
- Колдун! - прошипела она. - Чародей! Прорицатель! Да хотя бы и сам король ада! Не пытайся выведать тайны моего сердца!
Нострадамус пожал плечами и произнес, как нечто совершенно естественное, ужасные, до глубины души потрясшие королеву слова:
- Если вы действительно хотите, чтобы я оказался полезным в осуществлении ваших намерений, вам придется отказаться от того, что вы только что сказали: мне необходимо узнать имя мужчины, который был вашим любовником.
- Моим любовником… - смертельно побледнев, прошептала Екатерина.
- Да, вашим любовником. Франсуа и Шарль - сыновья короля, дети человека, которого вы не любите. Но обожаемый вами Анри - сын человека, которого вы любили. Мадам, мне нужно знать имя этого человека…
- Боже мой! - пробормотала королева, голова которой пошла кругом. - Кто мог выдать вам эту тайну?
- Могущественные силы, - просто ответил Нострадамус, указывая пальцем на символическую Розу, висящую у него на груди, Розу, на которой сверкали четыре магические буквы: "I.N.R.I.".
- Имя мужчины! - лепетала королева. - Нет, чародей! Король ада! Имя… Прикажи своим могущественным силам открыть тебе его!
И она с вызовом, в свою очередь, ткнула пальцем в сияющую мягким блеском Розу с Крестом.
- Хорошо, - согласился Нострадамус. - Сейчас попрошу их. Вы увидите, это вполне возможно. Я возьму последнюю сказанную вами фразу и - по магическому кругу - узнаю это имя, мадам.
Екатерина задрожала еще сильнее. Нострадамус, не обращая на это никакого внимания, расположил по кругу буквы, составлявшие фразу: "Имя мужчины! Нет, чародей! Король ада! Имя… Прикажи своим могущественным силам открыть тебе его!" - и снабдил каждую букву номером от одного до семидесяти одного.
В течение нескольких минут Нострадамус внимательно смотрел на магический круг.
Потом он улыбнулся - и от этой улыбки королева чуть не лишилась чувств! - улыбнулся и произнес:
- Вот и ответ, мадам! Вот и имя! А вместе с именем - вот и судьба отца вашего сына Анри! Держите, мадам! - добавил он, написав пару строк на новом листке пергамента. - Возьмите это, прочтите, сравните и вы обнаружите здесь совершенную метатезу вашим собственным словам!
Екатерина жадно схватила листок и прочитала: "Отца этого ребенка зовут Монтгомери. Его оружие, дар Екатерины, приведет к развязке судьбы короля".
- Монтгомери! - прошептала королева. Было видно, насколько она поражена прочитанным.
- Это не я сказал. Это Оккультные силы.
Но Екатерина уже не думала о том, что раскрыта порочащая ее тайна. Она была будто загипнотизирована словами, которые жадно читала и перечитывала, ища в них смысл, который позволил бы получить окончательную разгадку:
- Его оружие… Дар Екатерины… Приведет к развязке судьбы короля…
Что видела она за этими таинственными словами? Что за ослепление внезапно затуманило ее острый ум? И вдруг она поняла! Догадалась! Ей показалось: она прочла на листке пергамента огненные буквы пророческого предсказания, относящиеся к ее супругу Генриху II. Потому что, желая скрыть всепожирающее пламя, которым засветился ее взгляд, замаскировать чудовищную надежду, которой просияло ее лицо, она быстро прикрылась вуалью. Мрачная и горькая улыбка промелькнула на губах Нострадамуса… И он подумал:
"Вот и заброшена в этот жестокий ум первая мысль о преступлении! Но мне не нужно, чтобы она убила его сразу же! Я сам прослежу за тем, как пойдут дела… Екатерина, ты убьешь Генриха только тогда, когда я дам тебе сигнал!"
Пока он так размышлял, королева, проявляя поразительную силу духа, уже обрела присущее ей хладнокровие. И теперь искала средства, чтобы привязать к себе Нострадамуса.
- Маг, - сказала она, - если ты действительно станешь служить моим интересам, я озолочу тебя! Дам тебе столько, сколько пожелаешь!
Нострадамус улыбнулся без всякого презрения.
- Мадам, - тихо ответил он, - когда опустеют ваши сундуки, приходите ко мне - я снова их наполню…
- Вы?!
- Я. Видите этот стол? Он отлит из чистого золота. И это я изготовил золото. Это я расплавил в своих тиглях материалы, из которых получились те бриллианты, что сверкают на моем Кресте.
- О-о-о! - простонала потрясенная королева. - Значит, вам удалось найти то, что искали столько знаменитых ученых с древности до наших дней?
- Что именно, мадам?
- Философский камень! - прошептала Екатерина, жадно всматриваясь в прорицателя.
Нострадамус сделался задумчив. И заговорил, словно сам с собой. А в голосе его звучала неподдельная горечь.
- Да, я нашел его. Вернее, Загадка открыла мне то, что люди узнают только через два или три тысячелетия. Философский камень - это правда, как и другие истины, еще скрытые от человеческих глаз. Когда человек откроет единственную и универсальную истину, он вычеркнет понятие "смерть" из списка слов, употребляемых людьми. Потому что это слово, лишенное смысла, мадам. Это единственное понятие, которое не является отзвуком высших истин. Это единственное понятие, которое не соответствует ничему. Потому что все живет, мадам, и все продолжается в вечности жизни… Вот чему меня научила Загадка…
- Скажите, вы человек? - прошептала королева. - Может быть, вы ангел? Или демон?
- Я человек, - с бесконечной печалью ответил Нострадамус. - Потому что познание не научило меня подавлять боль, терзающую сердце. Если вы признаете, что все на свете тесно связано, если признаете, что материя едина и универсальна, вы сможете понять, что человеческие слова суть не что иное, как отзвуки уже написанных в вечности слов, что изготовление золота - всего лишь дело простых вычислений и что те, кого вы называете мертвецами, могут явиться на голос умеющего говорить с ними…
Екатерина с ужасом огляделась вокруг.
- Мадам, - сказал Нострадамус, поняв, что королева от страха готова лишиться рассудка, - ничего не бойтесь! Я всего-навсего человек, человек, который страдает… Я очень многое могу сделать для других и очень мало для себя самого… Вы обещали мне ясно изложить вашу нынешнюю ситуацию…
Екатерина медленно и истово перекрестилась.
- Хорошо, - с трудом выговорила она, стуча зубами. - Давайте лучше поговорим обо мне, мессир…
III. Клятва Нострадамуса
- Что ж, - продолжил Нострадамус добродушно, - у вас есть основания пожаловаться на поведение вашего супруга Генриха II, короля Франции. Не так ли?
Королева не обратила внимания на то, с какой неумолимой ненавистью произнес Нострадамус имя ее мужа. Она не заметила и огненных искр, блеснувших в его глазах, когда он произносил это имя.
- Анри любил многих женщин, - сказала она с сумрачной улыбкой. - Меня это никогда не тревожило. Но та, в кого он влюбился на этот раз, меня просто приводит в ужас. Потому что страсть, которую она внушила королю, способна довести его до…
Екатерина внезапно умолкла. Ее бледное лицо волной залила краска. Нострадамус склонился к ее уху и прошептал на одном дыхании:
- …довести до развода с вами, так, мадам?
Королева содрогнулась всем телом и бросила на мага взгляд, исполненный такого бешенства, что ужаснул бы всякого, только не его.
- Вы обещали быть со мной откровенной, мадам. Но у вас еще есть время промолчать о том, о чем говорить не хочется.
- Нет-нет! - глухим голосом ответила Екатерина. - Слишком поздно для отступления. Это правда. Король обезумел, обезумел от любви. Он готов отдать этой женщине трон, всю Францию… А поскольку я могу послужить тут препятствием, меня надо раздавить! Терпение! Терпение! - добавила она с ужаснувшей бы любого слушателя, но опять-таки не Нострадамуса, усмешкой. - Мой час настанет. И тогда… О, тогда горе тем, кто заставил меня страдать так, как я страдаю!
Екатерина встала. В этот момент она была похожа на ангела ненависти, она дрожала, она дрожала от боли. Наверное, очень давно она не пыталась вот так открыть кому-то душу, и собственная искренность поражала королеву. Почему она доверилась этому человеку? Она снова умолкла, провела рукой по влажному лбу, села в свое кресло и прошептала, не в силах сопротивляться этому странному желанию сказать все до конца:
- Эта женщина, мессир, может причинить мне непоправимое зло! Женщина? Какая она женщина! Девчонка! По существу, она еще дитя, но это опасная и извращенная тварь, умеющая отказывать, чтобы добиться всего…
- Могу я узнать имя девушки? - спросил Нострадамус.
- Ее зовут Флориза, - ответила королева. - Флориза де Роншероль…
Нострадамус не пошевелился. Он не вздрогнул, ни одна морщинка не легла на его чело. Но внутри у него все бушевало.
"Флориза! - только что произнесенное королевой имя поразило его, как молния. - Флориза! Дочь Роншероля! Генрих влюблен в дочь Роншероля! О! Мне смутно видятся страдания этого человека, страдания, подобные пережитым мною самим, потому что Флоризу любит или скоро полюбит Руаяль де Боревер, а Руаяль де Боревер - сын Генриха! Король Франции, палач той, кому я поклоняюсь, вот наконец твое наказание! Люби эту Флоризу! Если сможешь, люби ее еще в тысячу раз сильнее, чем я когда-то любил мою Мари!"
Все эти мысли, как безмолвное, но страшное заклятие, вихрем пронеслись в мозгу Нострадамуса, и душа его сразу же успокоилась. Он облокотился на золотой стол так, чтобы оказаться поближе к очень тихо говорившей королеве, и прислушался. Он слушал очень внимательно, но мысль его работала, как никогда, напряженно, но фантазия его была необузданной.
- У меня есть только одно средство для защиты, - почти шептала Екатерина. - И я хотела бы испробовать это средство на Анри: приворотное зелье! Я слышала, что это помогает… Я и сама… - добавила она, побледнев, - я сама пользовалась любовными напитками - и не без успеха… Маг, я безгранично верю вам… Я жду!
Нострадамус встал и, обогнув стол, подошел к королеве. Он навис над ней, как грозовая туча, как предвестник несчастья. И когда она, подняв на него глаза, увидела искаженное страшным волнением лицо, то всем своим существом почувствовала: вот-вот прогремит гром. Она ждала, тяжело дыша. И Нострадамус произнес:
- Королева! Ты ненавидишь этого человека, который унижает тебя, который пытается тебя сломить… Ты ненавидишь короля… И ты просишь меня дать тебе приворотное зелье! Подумай сама… Разве такого наказания заслуживает человек, который унизил тебя, который подверг тебя таким пыткам? Нет, куда более грозного! Но, если ты хочешь испробовать такое средство, попытайся вернуть его себе любовью. Используй, как когда-то прежде, свое очарование, используй магнетизм твоего тела… Потому что ты красива, Екатерина, ты еще хороша, хотя начинаешь блекнуть и увядать, как заброшенный цветок… Да, попробуй, если хочешь, провести новую изощренную атаку на сердце и чувства Генриха, но я тебе в этом не помощник! Я не хочу в это вмешиваться…
Екатерина скрипнула зубами и хотела что-то ответить.
- Молчи! - оборвал ее порыв Нострадамус. - Тебе надо усвоить как следует: Генрих будет любить Флоризу! Его страсть дойдет до высшей точки. Ты окажешься накануне развода, и тебе придется пережить эту ужасную минуту…
Из груди королевы вырвался хриплый стон. Но маг, не обращая на это внимания, безжалостно продолжал:
- И только тогда, только в эту ужасную минуту судьба вторгнется в твою жизнь. Вот тогда появлюсь я, и я спасу тебя… Екатерина, развода не будет, Екатерина, ты останешься королевой! Ты воцаришься на престоле вместе с сыном твоего сердца… Да поразит меня молния, да смешает она меня с прахом, если я не выполню своего обещания!
Раздался душераздирающий крик, вопль, выражавший одновременно все чувства, испытываемые в тот момент королевой: горечь, злобу, чудовищную надежду, в которой она никогда бы не решилась признаться даже себе самой. Нострадамус чуть отступил и погрузился в размышления, сумерки в его душе временами озарялись проблесками света.
"А если она на самом деле попытается снова соблазнить своего мужа? А вдруг ей это удастся? Она еще очень красива… А этот человек слаб… Вдруг он, как в прежние времена, не сможет устоять перед ней? Если он ее опять полюбит, я погиб! Планы моей мести рассыплются, как карточный домик… Нет! Нет! Нужно возвести между Екатериной и Генрихом непреодолимый барьер! И я это смогу! Я попробую еще раз совершить ту страшную операцию, которая мне уже удавалась!"
Мало-помалу Екатерина успокаивалась. Она поднялась, закуталась в вуаль и сказала:
- Вот-вот пробьет полночь. Мессир, мы еще увидимся, я вернусь. А пока - я уношу ваши слова в своем сердце…
- Мадам, - быстро ответил Нострадамус, - для того чтобы моя клятва стала нерушимой, ее необходимо повторить в присутствии кого-то из покойных членов семьи вашего царственного супруга. Постарайтесь быть сильной, быть мужественной…
IV. Призрак Франсуа
Нострадамус взмахнул рукой, и рассеянный свет, падавший из-под купола, внезапно погас. Зал погрузился во мрак. Екатерина почувствовала, как на нее накатывает страх, она ощутила, как он мерзкой холодной змеей проползает по ее позвоночнику…
- Что вы собираетесь делать? - растерянно пробормотала она.
Чья-то рука схватила королеву за руку и потянула за собой. Вдали, за стенами странного замка, раздался голос ночного сторожа, прозвучавший в этот момент особенно жалобно:
- Полночь! Люди Парижа, спите спокойно! Полночь!.
- Полночь! - повторила Екатерина. Все в ней трепетало, душа ушла в пятки.
- Заклинаю вас Всемогущими силами, молчите! - прошептал ей прямо в ухо голос мага. - Ни слова, если хотите, чтобы заклинание возымело действие, чтобы удалось вызвать духа! А если вы хотите царствовать, нужно, чтобы это произошло. Нужно, чтобы мертвец подтвердил мою торжественную клятву… покойник из рода Генриха Французского!
Екатерина попыталась подавить в себе страх, она постаралась взять себя в руки и, оставаясь внешне очень спокойной, последовала за Нострадамусом. Внезапно они оказались в комнате, освещенной красноватым фосфоресцирующим светом, шедшим отовсюду и ниоткуда. Королева почувствовала необычный резкий запах, запах, который, казалось, заполнял собой все поры, запах, от которого она пришла в такой ужас, какого не помнила за всю свою жизнь, какому не в силах была противостоять, не в силах противиться, не в силах сражаться с ним…
- Не пугайтесь запахов, которые, как вы почувствовали, носятся здесь в воздухе, - сказал Нострадамус, и голос его прозвучал на этот раз ясно, свежо, одновременно ласково и властно. - Это сера - запах Сатурна; это алоэ - запах Юпитера; это душистая смола стиракс - запах Марса; это лавр - запах Солнца; это мускус - запах Венеры; это можжевельник - запах Меркурия; и самый притягательный - запах Луны… Наконец, это объединяющий все ароматы запах ладана… Очень скоро вы привыкнете к этой атмосфере, необходимой для нашего дела…
Екатерина бросилась на колени, она старалась вжаться в землю, она была раздавлена не желавшим проходить ужасом и едва осмелилась приоткрыть глаза.
Вот что увидела королева.
Она находилась в большой квадратной комнате без окон. Потолок, все четыре стены и пол в этой комнате были затянуты шелковой изумрудной тканью, переливавшейся и отбрасывавшей странные отблески, подобно коже саламандры. Ткань была прибита к стенам, потолку и полу медными гвоздями. В глубине стояла прислоненная к восточной стене большая рама, накрытая белой кисеей.
"Там какой-то портрет… - подумала Екатерина. - Но чей, чей портрет?"
Она не успела ответить себе на этот вопрос, ее внимание переключилось на нечто вроде церковного престола белого мрамора, который стоял перед рамой и опирался на четыре колонны, заканчивающиеся бычьими копытами. На престоле сиял талисман Анаэля - крест с пятью ветвями из чистой меди. Рядом с ним растерянная, почти обезумевшая Екатерина обнаружила источник странных запахов - жаровню, из которой тянулся дымок. У подножия алтаря была расстелена белоснежная шкура ягненка. Посреди комнаты стоял медный треножник с еще одной жаровней, откуда тоже фантастическими спиралями возносился к потолку дымок и откуда тоже исходил все тот же резкий запах. Всмотревшись внимательнее, Екатерина заметила, что как престол, так и треножник обвиты железными цепями и тройными гирляндами из роз и листьев мирта, перемешанных с листьями оливы.
Трепещущий взгляд Екатерины блуждал по этим странным предметам, переходя с одного на другой и снова возвращаясь к началу осмотра. Смысла всего увиденного она не понимала. А когда она обернулась, то у западной стены, иными словами - напротив портрета, обнаружила балдахин из все той же изумрудно-зеленой ткани, помещенный на две медные колонны, у подножия которых располагался Сфинкс из белого мрамора.
Под навесом она вдруг увидела Нострадамуса. Как он там оказался? Откуда явился? Она не могла понять. В левой руке маг держал большой медный канделябр со свечой белого воска, в правой - обнаженный меч… Он поставил канделябр у южной стены, прошел в центр комнаты и начертал на полу кончиком меча большую окружность.
Нострадамус заговорил.