В двенадцать часов дня Морган бросил свои основные силы на штурм крепости Сан-Фелипе, но испанцы начали кидать сверху горшки с порохом и лить на головы атакующих кипяток и смолу. Число убитых и раненых среди пиратов росло с каждой минутой. В этот критический момент, когда люда Моргана готовы были дрогнуть, над башней Сан-Фернандо взвился английский флаг.
- Победа! - заревели флибустьеры, воодушевленные видом флага, - Вперед! Вперед!
Неудержимой лавиной они хлынули на стены крепости и после короткого яростного боя стали ее хозяевами.
В руках испанцев оставался лишь форт Сантьяго-де-ла-Глория, в котором засел губернатор Кастельон с сотней солдат и добровольцев. Морган прислал к нему парламентера - своего толмача и секретаря Джона Пайка.
- Мой адмирал требует от вас безоговорочной капитуляции, - сказал Пайк губернатору. - Если вы откажитесь сделать это, он заставит штурмовать крепость монахов, священников и женщин.
- Передайте вашему адмиралу, что мой долг велит мне сражаться, - ответил дон Хуан. - Пока я жив, крепость не будет сдана.
Парламентер ушел, а защитники форта начали готовиться к отражению очередного штурма.
Убедившись, что испанцы не собираются сдаваться, и не желая оставлять в их руках стратегически важное укрепление, господствующее над гаванью, Морган распорядился доставить к нему знатнейших жителей города, монахов, женщин и детей и прихватить из монастырских и церковных сокровищниц серебро, золото, драгоценные камни и священные сосуды. Одновременно был отдан приказ сколотить штурмовые лестницы, по которым сразу могли бы подниматься по четыре человека в ряд. Когда эти приказы были исполнены, адмирал велел флибустьерам приготовить ручные гранаты и горшки с порохом и ждать сигнала к атаке.
Приблизившись к группе монахов и рыдающих женщин, Морган скользнул по ним холодным взглядом.
- Вам нужно будет взять лестницы, - процедил он сквозь зубы, - и приставить их к крепостной стене. Надеюсь, нам удастся избежать кровопролития - не станет же сеньор Кастельон стрелять в своих!
- Сударь, - взволнованно обратился к Моргану настоятель монастыря св. Франциска падре Игнасио, - я знаю, что вы не принадлежите к римской католической церкви и не можете быть добрым христианином, но все же прошу вас: оставайтесь рыцарем хотя бы по отношению к женщинам! Даруйте им свободу и честь, а мы, Божьи люди, готовы подчиниться любому вашему приказу.
- Нет, святой отец, - скривил губы адмирал флибустьеров. - Пусть бремя рыцарства возьмет на себя ваш губернатор. Ему это легче сделать: ведь он всегда пребывал в лоне римской католической церкви и, в отличие от меня, может быть добрым христианином.
По знаку главаря пираты окружили монахов, священников и женщин и с бранью погнали их к сваленным в кучу штурмовым лестницам.
- Взять лестницы в руки! Бегом и крепостной стене! Бегом!
Подгоняемые ударами, пинками и покалываниями абордажными саблями в спины, монахи и женщины потащили лестницы к подножию форта. Следом за ними двинулось флибустьерское воинство.
Испанские солдаты с искаженными от бессильной ярости лицами смотрели, как мужчины в коричневых и черных рясах и плачущие женщины, спотыкаясь и падая, волокут штурмовые лестницы к стене форта. Еще немного - и лестницы будут приставлены.
- Огонь! - закричал дон Хуан. - Отсекайте ладронов от женщин и монахов!
Стиснув зубы, защитники крепости возобновили стрельбу из пушек, мушкетов и пистолетов. Сквозь грохот выстрелов послышались вопли раненых и мольбы монахов, которые именем Господа и всех святых призывали губернатора прекратить сопротивление и спасти жизнь ни в чем не повинных людей.
Одно из ядер разорвалось возле падре Игнасио. Тело его пронзила жгучая боль. Синее небо, белые облака, зеленая трава под ногами - все вдруг исчезло, и падре с ужасом осознал, что ослеп. Он провел руками по мокрому от крови лицу и, не удержавшись, упал на колени. В этот момент Рок Бразилец, бежавший за ним следом, взмахнул абордажной саблей и одним махом раскроил раненому падре Игнасио голову.
Энрике де Беррео, находившийся среди защитников крепости в составе отряда городской милиции, с пылающим от гнева лицом бросился к дону Хуану.
- Сеньор! - рявкнул он, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить губернатору. - Что вы делаете?! Там же старики, женщины и подростки! Прикажите прекратить огонь! Мы будем драться с ладронами холодным оружием!
- Вон отсюда! - заорал дон Хуан, потрясая окровавленным мечом. - Кто вы такой? Почему вы не на бастионе? Враг уже лезет на стены крепости! Вон!
- Я не могу стрелять в своих!
- В своих? - в глазах сеньора Кастельона вспыхнули огоньки безумия. - А-а! Тогда спуститесь в подвал и убейте тех пленных англичан, которые сидят там уже полгода! Вот ключ, - губернатор поспешно вытащил из кармана камзола связку ключей. - Возьмите!
Энрике отрицательно покачал головой.
- Нет!
- Это приказ!
- Я не палач!
- Вы - негодяй! - дон Хуан взмахнул мечом. - Предатель! Я убью тебя!
Отбив выпад обезумевшего губернатора, Энрике заметил, как первые флибустьеры уже перемахивают через парапет, и, чертыхаясь, устремился туда, где разгорелась рукопашная схватка. Из облака порохового дыма навстречу ему неожиданно выскочил Весельчак Томми. В руке он сжимал окровавленный топор.
- Лоренсо?! - опешил пират, не веря своим глазам. - Ты ли это?
- Нет, - зло сверкнул глазами испанец. - На этот раз - дон Энрике де Беррео, зять убитых вами дона Антонио и доньи Исабель Бенавидес!
Не дав Флетчеру времени осознать услышанное, он вонзил лезвие шпаги ему в сердце. Пиратский кормчий взмахнул руками, выронил топор и тяжело рухнул к ногам испанца. Склонившись над поверженным разбойником, Энрике убедился, что тот мертв, и настороженно осмотрелся по сторонам.
Вокруг клубился едкий белый дым от разрывов гранат и горшков с порохом; к нему примешивались черные космы дыма от горевших крепостных ворот. То тут, то там мелькали перекошенные, почерневшие от гари лица солдат, спасавшихся бегством. Было ясно, что форт обречен.
"Бразилец и его головорезы избежали петли, - догадался Энрике. - Если они здесь и узнают меня - Глория останется вдовой. Что же делать?".
Он быстро сбросил с себя испанскую куртку и сапоги и, прыгая через три ступеньки, спустился по винтовой лестнице в погруженное во мрак караульное помещение. В нем не было ни души. Сразу за караулкой находились мрачные сырые камеры для заключенных и залитый водой карцер. Сняв со стены фонарь, Беррео направился к карцеру.
Крепость пала незадолго до захода солнца. Последним воином, пытавшимся ее защищать, был обезумевший губернатор Кастельон. Морган, восхищенный его отвагой, решил сохранить губернатору жизнь и предложил ему сдаться, но тот, угрожающе размахивая мечом, отказался.
- Никогда! Лучше я умру, как храбрый солдат, чем буду повешен, как собака!
- Я не вешаю таких людей, как вы!
Несколько пиратов попытались скрутить дона Хуана, однако клинок старого воина продолжал разить всех, кто пытался приблизиться к нему. Жена и дочь губернатора, стоя на коленях, умоляли его сжалиться над ними и сдаться на милость победителя.
- Бросьте свой меч!
- Нет!
Губернатора пришлось убить.
Овладев крепостью, флибустьеры тут же подняли на ее башне английский флаг и просигналили Джону Боулзу, чтобы он ввел корабли флотилии в гавань. Затем Бразилец, Буйвол, Робин, Том-Гром, Касик Сэм и Блейк, участвовавшие в штурме и все время державшиеся вместе, отправились на поиски Весельчака Томми. Они видели, как Флетчер в числе первых вскарабкался на крепостную стену, но куда он делся после, никто толком не знал.
Искать им пришлось недолго. Весельчак Томми лежал возле одной из амбразур с раскинутыми руками и кровавым пятном на рубашке в области сердца. В его неподвижных широко открытых глазах отражалось небо.
- Томми! - нахмурился Бразилец, - Томми… Клянусь, испанцы дорого заплатят за твою смерть!
- И я не дам пощады ни одному паписту, которому доведется попасть мне в руки, - стиснул кулаки Буйвол.
Склонив головы над погибшим корабельным товарищем, флибустьеры взялись за руки и поклялись вести войну с испанцами до конца своих дней. Вслед за этим труп Флетчера был завернут в плащ, позаимствованный у убитого испанского сержанта, и Рок вместе с Буйволом взялись доставить покойного на борт "Американки", чтобы в соответствии с морским обычаем опустить его на дно.
Оставшиеся в форте Том-Гром, Робин, Касик Сэм и Блейк решили присоединиться к другим разбойникам, получившим приказ Моргана тщательно обыскать все подвалы и подземные ходы. В одном из каменных мешков они и нашли "португальца Секейру". Энрике сидел с изможденным лицом и едва дышал. Одежда его была в грязи и напоминала лохмотья профессионального нищего, на ногах висели тяжелые кандалы, одна рука привязана цепями к массивному болту, вбитому в стену.
- Слава богу, - простонал "португалец", притворяясь чрезвычайно обрадованным. - Наконец-то я вижу лица друзей.
- Лоренсо? - удивленно воскликнул Бэзил Блейк, поднимая над головой факел. - Так ты жив, бродяга!
- Ну и каюту ты себе нашел, - мрачно пошутил Том-Гром.
Пираты помогли "арестанту" освободиться от кандалов и цепей и, поддерживая за руки, вывели его из подземелья наверх. Робин вкратце рассказал "спасенному" товарищу о том, как был захвачен Пуэрто-Бельо, а Энрике тут же сочинил легенду о своих мучениях в испанском плену.
- Да, ты знаешь, - с грустью добавил Робин, - мы ведь потеряли сегодня Весельчака Томми. Он погиб при штурме этой крепости. Можно сказать, что он отдал свою жизнь за то, чтобы ты получил свободу.
- Сожалею, - промолвил Беррео. - Он был хорошим моряком.
В тот же вечер победители собрали всех пленных на кафедральной площади и разделили их на три группы: раненых заперли в церкви Санта-Клара, мужчин отвели в барак для африканских невольников, а женщин и детей разместили в здании кабильдо. Морган и его ближайшие соратники - Томас Солтер, Эдвард Коллир и Джон Моррис-старший - заняли губернаторский особняк, украшенный внутри пышными коврами, расшитыми занавесями, скульптурами, китайскими вазами и позолоченными люстрами; другие командиры и рядовые, свободные от караульной службы, облюбовали себе соседние дома - уютные строения из камня с железными кружевами оконных решеток, изящными балконами, гербами и высокими дверями из кедра. Обшарив королевские склады, лавки, трактиры и монастырские кладовые, они извлекли оттуда бочонки с вином, ромом и бренди и предались чудовищному пьянству. Воздав должное Бахусу, перешли к амурным делам. Женщины благородного происхождения - испанки и креолки - достались в основном капитанам и офицерам, остальные - дочери и жены солдат, ремесленников, мелких торговцев, трактирщиков, аптекарей, менял, домашних слуг и рабов - стали добычей алчущих развлечений матросов. Угрожая своим пленницам немедленной расправой, разбойники с хохотом срывали с них одежды, а затем заставляли их пить и плясать вместе с ними.
Командиры, не отличавшиеся распутством от своих подчиненных, принудили трех знатных сеньор петь им романсы и вильянески под звуки гитар, сампоньи, альбоге и рабели. Усладив свой слух пением и звуками колоритной музыки, они потребовали, чтобы женщины научили их танцевать сарабанду. По знаку руководителя оркестра - толстого низкорослого негра - рабы начали отчаянно бить в адуфе, тамборильи и маруги, несколько обнаженных негритянок и мулаток по собственному почину стали громко стенать и непристойно извиваться, а спустя минуту к этой вакханалии присоединились все, кто еще мог держаться на ногах.
Около полуночи на берег высадились люди Бразильца и Боулза. Похоронив Флетчера и поздравив со счастливым освобождением из испанской неволи "португальца Секейру", они исполнились решимости урвать свой кусок пиршеского пирога. Единственным человеком в их компании, не имевшим ни малейшего желания окунуться в омут чревоугодия и разврата, был Беррео. Он шагал, хмуро поглядывая по сторонам, и рядом с возбужденными физиономиями членов команды "Американки" его лицо - желтое, освещенное призрачным светом факелов, - напоминало восковую маску.
Глава 18
Схватка
Допив остатки мадеры, еще плескавшейся на дне хрустального графина, Бразилец швырнул опорожненный сосуд в висевшее на стене распятие, поднялся из-за стола и, окинув хмельную компанию осоловевшим взглядом, направился к выходу из комнаты.
- Эй, Рок, ты куда? - промычал Буйвол.
Бразилец громко икнул и махнул рукой в сторону двери.
- Пойду пройдусь…
Поправив портупею, он снял с гвоздя фонарь, толкнул дверь ногой и, пошатываясь, вышел на мощенную камнем улицу. Был второй час ночи. Из соседних домов доносились истошные крики пьяных пиратов, визг женщин и звуки музыки. Кто-то горланил песню:
Я не знаю, где дом мой
и кто моя мать,
Я отправился в море
удачу искать.
Свернув в соседний закоулок, упиравшийся в глухую монастырскую стену, Бразилец увидел матроса, волочившего за собой парализованную ужасом девушку.
- После трудов праведных - на заслуженный отдых? - поинтересовался экс-капитан "Американки".
Матрос - высушенная на солнце кожа, кости да мозоли - смерил Бразильца подозрительным взглядом.
- Да вот, нашел эту тварь в монастырской часовне.
Рок поднял фонарь и осветил лицо пленницы.
"Не может быть!" - он чуть не подпрыгнул от изумления.
Перед ним корчилась в муках Глория Бенавидес. По выражению ее глаз было видно, что она тоже узнала Рока - убийцу ее родителей и старшего брата.
- Эй, приятель продай ее мне.
- Пошел вон, - недовольно скривил губы матрос.
- Ну, как хочешь…
Бразилец отступил в сторону, давая разбойнику возможность следовать дальше, но, едва тот миновал его, хладнокровно вонзил ему нож в спину.
- Упрямство до добра не доводит, - хищно щеря зубы, процедил он.
Схватив Глорию за волосы, Рок рывком привлек ее к себе.
- Второй раз ты попадаешься мне на пути, а я все еще не попробовал тебя. - На губах флибустьера играла подлая улыбка. - Где же мы уединимся? В монастыре францисканцев?
- Отпустите меня, - еле слышно прошептала девушка. - Клянусь, вам заплатят за меня большой выкуп.
- Да что ты? Один раз я уже поверил твоему папаше и чуть было не остался в дураках. Но тебе, девочка, на козе меня не объехать. Я не Боулз и церемониться с тобой не буду. Если попробуешь мне перечить - задушу как котенка!
Подкрепив свою угрозу пощечиной, пират поволок Глорию в глубь закоулка - туда, где на фоне пожарища чернела громада монастыря св. Франциска. Несчастная пленница попробовала закричать, однако еще один удар в лицо - на этот раз кулаком - заставил ее умолкнуть.
Из дома, в котором пировала команда "Американки", вышел Робин. Он услышал отчаянный крик за углом и, положив руку на рукоять перезаряженного пистолета, снедаемый любопытством, решил взглянуть, что там происходит.
Свернув в закоулок, Робин увидел вдалеке свет фонаря и фигуру Бразильца, кого-то тащившего за собой. "Ого! Рок сцапал добычу и хочет присвоить ее себе, - подумал молодой флибустьер. - Надо бы взглянуть, стоит ли она того".
Ускорив шаг, он через короткое время нагнал Бразильца. Последний схватился за абордажную саблю и обернулся.
- Кто здесь?
- Робин.
- А-а… - В голосе Бразильца сквозило недовольство. - Чего тебе?
- Ничего. Кого это ты тащишь?
- Одну шальную бабенку.
Рок пытался загородить Глорию собой, чтобы метис не мог узнать ее, но девушка, застонав, сама обернула заплаканное лицо к молодому разбойнику.
- Святой Георг! - воскликнул тот, не ожидавший увидеть здесь, в Пуэрто-Бельо, дочь покойного дона Антонио. - Да ведь это Глория Бенавидес! Каким ветром ее занесло сюда?
- Почем я знаю? - мрачно огрызнулся Рок. - Она сбежала от Боулза с каким-то типом, который, видимо, и привез ее в этот город.
- Ты вернешь ее Железнобокому?
- Я что, спятил?
- Но он же заплатил за нее большие деньги, - напомнил Робин.
- Это было давно. - Рок начал терять терпение. - Коль он проворонил ее, она ему больше не принадлежит.
- По закону, как ты знаешь, беглых рабов и рабынь следует возвращать хозяевам.
- Вали отсюда!
Робин обиженно надул губы и сдвинул брови. Поведение Рока ему не нравилось.
- Проваливай, - повторил Бразилец, желая положить конец неприятному разговору, - или мне придется надрать тебе уши!
Презрительно сплюнув, молодой пират круто развернулся и с угрюмым видом зашагал прочь. В груди у него все клокотало от бешенства. "Подумаешь! - успокаивал он себя. - Ну и пусть! Если он начинает так относиться к своим старым компаньонам, то и к нему будут относиться соответственно. Тоже мне, друг! Грозился надрать мне уши. Тьфу! Вот расскажу обо всем Железнобокому, он живо надерет ему задницу!"
Споткнувшись о тело убитого матроса, Робин резко подался вперед и уткнулся головой в чей-то живот.
- Ты что, парень? - послышался голос Энрике. - Начинаешь падать на ровном месте?
- Тут кто-то лежит, - проворчал Робин, узнав "португальца".
- Убитый.
- В таком климате трупы быстро разлагаются и начинают смердеть, как дохлые собаки.
- Пусть. Мы уйдем отсюда до того, как начнется эпидемия. - Энрике осмотрелся по сторонам. - Где Бразилец?
- Там, - Робин кивнул в сторону монастыря и, помолчав, добавил: - Угадай, кого он сцапал?
Беррео весь подобрался.
- Кого?
Молодой пират наклонился к уху испанца и загадочно прошептал:
- Сеньориту.
- Сеньориту? Что за сеньориту?
- Извини, об этом я скажу только Железнобокому.
- Как знаешь… Ладно, пойду пройдусь. Как знать, может, мне тоже повезет и я найду себе какую-нибудь креолку.
Робин понимающе рассмеялся, хлопнул "португальца" по плечу и поплелся к дому, в котором пировали его корабельные товарищи.
Тем временем Бразилец выбил дверь покинутого хозяевами двухэтажного дома и втащил Глорию в гостиную. Пахло перцем, корицей и тонким экстрактом амбры. Свет фонаря, который пират поставил на стол, отбрасывал причудливые отблески на стены, задрапированные алым шелком, и одинокую миниатюру с изображением Марии Магдалины, висевшую над большим узорчатым диваном.
Бразилец швырнул пленницу на этот диван и, упиваясь видом ее страданий, не спеша снял портупею.
Глория, судорожно обхватив руками плечи, сжалась в комок.
Положив саблю и пистолет на стол рядом с фонарем, разбойник с минуту пожирал свою беззащитную жертву горящими глазами. Дыхание его участилось, на лбу вздулись вены и выступили капли пота. Склонившись над Глорией, он трясущейся рукой коснулся ее тела, ощутил его упругость и, изнывая от острого, дурманящего мозг желания, тихо застонал.
- Ты - красивая ведьма, - прошептали его губы. - Мне будет с тобой чертовски весело.
Он навалился на нее всем телом и, кряхтя, начал мять ее, осыпая шею слюнявыми поцелуями. Занятие это настолько поглотило Бразильца, что он не услышал, как в дом кто-то вошел. Лишь когда чья-то рука железной хваткой вцепилась ему в волосы и оттащила от дивана, Бразилец сообразил, что в гостиной находится кто-то третий.
- Энрике! - всхлипывая, воскликнула девушка.