- С удовольствием, - выдавил улыбку Мак Альпайн - один из ближайших помощников директора службы, курировавший, кроме России, всё славянское направление.
- Присаживайтесь, вижу, вы не с пустыми руками.
Появился секретарь с подносом. Поставив чай, молоко, сахар и печенье, он удалился.
- Благодарю вас за хорошие новости из России, - улыбнувшись, проговорил Камминг. - Хотелось бы верить, что большевикам недолго осталось расхаживать с красными знамёнами. Вы знаете, я не большой любитель этих русских, но, то, что они творят, не поддаётся никакому воображению. Разве могли мы с вами предполагать, что в России начнётся такая смута? Знаете, я всякий раз удивляюсь прозорливости бывшего царского министра иностранных дел Дурново, который ещё четыре года назад подал царю подробнейшую записку, в которой с поразительной точностью предсказал все сегодняшние безобразия.
Помешивая чай, майор вспомнил детали той памятной многоходовой операции, завершившейся полной перлюстрацией секретного документа.
Ещё в феврале 1914 года бывший министр внутренних дел, член Государственного совета, монархист, явно тяготеющий к черносотенцам, Пётр Николаевич Дурново направил русскому Государю свои соображения относительно будущего России. Он пытался не допустить войну с Германией. Дурново считал, что союз с Англией приведёт Россию к гибели, к катастрофе, последствия которой невозможно представить. Беспорядки пятого года по сравнению с грядущим хаосом покажутся детской забавой. Он убеждал царя в том, что между Берлином и Москвой нет никаких противоречий, и интересы двух стран нигде не пересекаются, тогда как Соединённое Королевство - давний и постоянный враг России, вечно желающий её ослабления.
Наличие такого письма не могло не волновать Лондон, и майору пришлось приложить немало усилий, чтобы его копия сначала легла на стол руководителя секретной службы, а потом и оказалась на Даунинг-стрит. А дальше в дело вступили дипломаты и близкие к русскому Императору круги, сумевшие убедить Николая II в обратном тому, что утверждал Дурново. "Ох, Россия, Россия - удивительная страна! - смакуя чай, подумал Альпайн. - Достаточно воздействовать на волю и рассудок одного единственного человека и всё государство, точно находясь в сомнамбулическом сне, послушно следует за ним". Он поднял глаза и сказал:
- Что касается сегодняшних событий в Москве, то тут всё ясно: мы сделали свой ход. Теперь дело за немцами. Коммунисты слишком слабы, чтобы повлиять на ситуацию.
- Полностью с вами согласен. Что ж, подождём. В нашей профессии ожидание так же необходимо, как и действие. А в некоторых случаях оно может принести даже более ощутимую пользу. Страшнее всего для разведчика суета. Она - причина многих провалов. - Камминг улыбнулся. - Простите старика, разболтался. Итак, я вас слушаю. Что у вас на этот раз? Новые вести из Москвы?
- Да, сэр, - кивнул майор, - я только что получил из Москвы шифровку от нашего консула господина Локкарта. Агент "Лорд" вышел с ним на связь. Он сообщил, что известный в прошлом русский разведчик Ардашев вновь появился на горизонте. Если угодно, вот досье на него. Принёс специально для вас. - Он положил на стол пухлую, раздувшуюся как лягушка, зелёную папку.
- Как же-как же! Но освежить память не мешает.
Директор МИ-6 развязал тесёмки и принялся бегло просматривать фотографии и листы с машинописным текстом.
"Ардашев Клим Пантелеевич, дворянин, родился 25 ноября 1868 года в г. Ставрополе (Северный Кавказ) в семье офицера пехотного полка. Мать, урождённая Апалькова, потомственная дворянка, из Ярославской губернии.
Окончив мужскую классическую гимназию, поступил на юридический факультет Петербургского университета. В этот период увлёкся восточными языками (персидским и турецким) и после второго курса перевёлся на факультет востоковедения.
По окончании университета был приглашён на службу в только что сформированный, секретный отдел при Министерстве иностранных дел Российской империи.
После прохождения специальной подготовки отправился в ознакомительные поездки по странам Ближнего Востока, Северной Африки и Южной Азии. Кроме восточных языков, свободно говорит на английском, немецком и французском.
С 1892 года по 1900 года выполнял поручения разведывательного характера, в ходе которых выдавал себя за чайханщика в Константинополе, торговца драгоценными камнями на Цейлоне, хозяина ателье по пошиву европейского платья во французском Тунисе, консультанта начальника полиции Дамаска и австрийского археолога в Порт-Саиде.
Служил советником русского посла в Персии.
С 1900 года по 1906 занимался созданием агентурной сети, предположительно, на Цейлоне, в Карачи, Бомбее и Хайдарабаде. Результат неизвестен. Однако имел дружеские отношения со многими высокопоставленными чиновниками колониальной администрации в Дели. Тем не менее, факты их вербовки русской разведкой до настоящего времени не подтвердились.
В этот же период он получил чин коллежского советника и был назначен на должность начальника отдела Ближнего Востока при Азиатском Департамента МИД России. Несмотря на высокую должность, он вновь направлялся с тайными поручениями в многочисленные командировки. В частности, посетил Персию и Турцию.
Вернувшись с одной из поездок, г-н Ардашев пришёл к выводу о наличии нашего разведчика в Дворцовой охране Российского императора и вскоре установил его. Российским судом агент был приговорён к восьми годам каторжных работ.
В 1905 г., находясь в Константинополе, Ардашев, выдававший себя за подданного Австро-Венгрии, сумел перехватить и передать в Петербург секретное послание премьер-министра Великобритании Артура Бальфура представителю Соединённого Королевства на ожидаемых российско-английских консультациях по разграничению сфер влияния в Персии. В ходе погони агент Иностранного отдела Бюро секретных служб Соединённого Королевства майор Кадберт Борнхил успел сделать несколько выстрелов в русского шпиона. Обнаружив на берегу и воде наличие большого количества крови, майор сделал вывод о смерти г-на Ардашева, который, по всей видимости, утонул в море. Однако его труп тогда так и не был найден.
Как позже выяснилось, г-н Ардашев, получив сквозное ранение обеих ног, был помещён на борт служащими русского консульства и на борту иностранного судна доставлен в Одессу, а затем и Петербург.
После многочисленных хирургических операций г-н Ардашев отказался перейти на преподавательскую деятельность в Министерство иностранных дел и подал в отставку.
По особому соизволению императора коллежский советник Ардашев получил из рук Николая II золотой перстень с вензельным изображением Высочайшего имени Его Императорского Величества, орден Владимира IV степени с бантом, а так же единовременную денежную выплату, предположительно, 100 тысяч рублей (перстень и орден надевает только на официальные приёмы в МИДе, в который снова поступил в 1914 году).
Нашему источнику непонятно, каким образом в течение всего лишь года г-ну Ардашеву удалось не только избавиться от костылей, но и полностью излечить хромоту. За этот же период он успел сдать экстерном экзамены за оставшиеся три курса брошенного когда-то им юридического факультета Петербургского университета и, минуя обязательный пятилетний срок помощника адвоката, получил разрешение на практику присяжного поверенного Окружного суда. Это исключительный случай. Видимо, здесь не обошлось без прямого вмешательства Министра Юстиции Российской Империи.
Весной 1907 года Ардашев вернулся в г. Ставрополь и начал работать адвокатом в Окружном суде. Однако он брался за защиту только тех клиентов, в чьей невиновности был абсолютно уверен. Он изобрёл собственный метод защиты, заключавшийся в том, чтобы отыскивать истинных преступников и тем самым оправдывать своих подзащитных. С 1907 по 1914 год Клим Ардашев не проиграл ни одного дела, в котором выступал в качестве присяжного поверенного. Вскоре о г-не Ардашеве заговорили не столько как о защитнике, сколько об удачливом частном сыщике (несмотря на то, что в России сыскная деятельность - прерогатива исключительно государственных органов). О его расследованиях писали почти все известные газеты мира, включая "The Times" (вырезки статей прилагаются).
В 1912 году, во время проведения агентом Иностранного отдела Бюро секретных служб Соединённого Королевства специального мероприятия по устранению Г.Е. Распутина (Новых) в Ялте, там оказался г-н Ардашев, приехавший в Ялту как частное лицо для приобретения недвижимости. Агент Донн обратился в Центр с шифровкой (приводится только вторая часть послания, касающаяся непосредственно г-на Ардашева): "Возникли непредвиденные трудности. В Ялте находится бывший русский агент, в прошлом выдававший себя за подданного Австро-Венгрии. Он был ранен мною в Стамбуле в июне 1905 года, - тогда ему удалось перехватить личное послание премьер-министра А. Бальфура нашему представителю на переговорах с Россией по разграничению сфер влияния в Персии. Его имя - Клим Ардашев. В настоящее время он вышел в отставку и является присяжным поверенным Ставропольского Окружного Суда. Имеется вероятность моего раскрытия. Прошу разрешение Центра на его устранение. Донн".
Имеется ответная телеграмма: "Ликвидацию К. Ардашева разрешаю. Центр".
Во время устранения К. Ардашева майор Кадберт Борнхил (Донн) был убит. Агент Чинар так же погиб во время бегства на воздушном шаре. Нет никакого сомнения в том, что провал спецоперации "Чёрная магнолия" и гибель двух наших агентов - дело рук отставного русского шпиона Ардашева.
В 1914 году г-н Ардашев оставил адвокатскую практику, вновь вернулся на службу в МИД, получил чин статского советника и сразу же был отправлен в Персию в качестве чиновника по особым поручениям для расследования убийства второго секретаря российского посольства коллежского советника Раппа. Во время означенной командировки действия г-на Ардашева были направлены исключительно против Германии и её союзников.
1915-16 годы статский советник Ардашев провёл в Петрограде и только в 1916 году выезжал в Киев. О его разведывательной деятельности против Соединённого Королевства сведений не имеется. Тем не менее, он был замечен дважды в компании Сэмюэля Баркли, третьего секретаря нашего посольства. Проверка последнего не установила каких-либо попыток г-Ардашева завербовать британского дипломата. Таким образом, с полной уверенностью можно сказать, что в 1915 году он не нанёс Британии какого-либо вреда. Несмотря на это, из нашего источника в России стало известно, что благодаря г-ну Ардашеву в том же году русское военно-морское ведомство получило чертежи устройства с американской лодки класса Protector. Этот прибор с большой точностью определял пройденное по дну расстояние и глубину погружения подводной лодки (ранее четыре подобные субмарины, работающие на бензиновом двигателе, были куплены российским морским атташе в США и в разобранном виде тайно вывезены в Либаву). Каким образом Ардашеву удалось раздобыть эти чертежи, не покидая Петрограда, - неизвестно. Из русских газет следует, что за эти два года он раскрыл несколько громких преступлений не только в столице, но и в Киеве (вырезки статей с переводом прилагаются). Некоторые из них имеют непосредственное отношение к разведывательной деятельности, другие - нет.
В 1917 году статский советник Ардашев был назначен руководителем Бюро для объединения деятельности различных органов Министерства иностранных дел по контрразведке. После большевистского переворота 25 октября г-н Ардашев исчез. Его местонахождение неизвестно".
- Уф! Ну и птица! - выдохнул Камминг и, подняв глаза, спросил: - И где же он?
- В Ставрополе.
- Этого следовало ожидать. Локкарт предпринял массу усилий, чтобы в этой революционной неразберихе завладеть картотекой агентов российского МИДа за рубежом, но у него ничего не вышло. Большевикам она тоже не досталась. Именно Ардашев отвечал за её сохранность. Да, хороший товар и за него можно выручить такие деньги, что хватит до конца жизни. Надо бы вывезти сего господина к нам. И чем скорее, тем лучше.
- К сожалению, это пока невозможно.
- Почему?
- Он в тюрьме. И, как сообщает Лорд, большевики могут его расстрелять в любой момент.
Директор выдвинул ногу с протезом, взял трость, поднялся из-за стола и, прихрамывая, подошёл к огромному окну.
- Ах, Ардашев, Ардашев, - задумчиво проронил он, глядя на Темзу, - сколько же раз ты переходил нам дорогу?
Майор резко повернулся.
- Ничего не поделаешь, Мак. Придётся опять с ним повозиться. Но игра стоит свеч. Возьмите карандаш и пишите сообщение…
Глава 6. Прогулка на эшафот
И меня расстреляют.
Печален, спокоен,
Я пройду сквозь тюремную сизую муть.
Пред взводом поставят.
И точен и строен
Ряд винтовок поднимется, целя мне в грудь…Хородчинский В.Ф.
Ставрополь, губернская тюрьма.
I
Клим Пантелеевич поднялся и вышел в тюремный коридор, где его ожидал охранник, читавший какую-то бумагу и тот самый матрос по фамилии Якшин со своими двумя подчинёнными.
- Ну что, миляга, поедем прокатимся? - прошипел он, дыхнув на Ардашева запахом гнилых зубов.
- И куда же? - осведомился Клим Пантелеевич.
- А на кудыкино поле, вернее - к кудыкину оврагу, где мы контру в расход пускаем. Но ты, сука, о быстрой смерти не мечтай. Не заслужил. Мучиться будешь, мамку вспомнишь, боженьку, а уж потом, когда мне надоест слушать твои мольбы о смерти, я тебя кончу прямо сюда, - он ткнул грязным ногтем Ардашеву в лоб и добавил: - между зенок. Нет, я, конечно, мог бы тебя и здесь в тюремном дворе пристрелить, но разве это интересно? Один выстрел - и всё. А в лесу весело: птички поют, зверушки бегают, цветы пахнут. Там мне будет сподручнее.
- Что ж, поедем. Давно я свежим воздухом не дышал.
- А? Слышали? - хохотнул матрос, обернувшись к двум своим спутникам - подышать захотел! Да сейчас так надышишься, что мало не покажется! Двигай костылями, белая собака!
Пока шли по лестнице, Клим Пантелеевич почему-то совершенно не думал о предстоящей смерти, а с интересом осматривал тюрьму, в которой он упрятал немало злодеев, но сам оказался в её стенах впервые (турецкая каталажка не в счёт). Длинные коридоры, сводчатые потолки, как в Духовной семинарии или больнице общественного призрения, железные лестницы с клёпками, облезлые стены…
Неожиданно, прямо на них по коридору шла вразвалочку огромная, размером с кошку, крыса. Скорее всего, обезумевшая. Она двигалась по самому центру, чувствовала себя полновластной хозяйкой помещения и совершенно не собиралась ни бежать назад, ни останавливаться.
- Ах ты тварь! - воскликнул Якшин, вынул оружие и, оттолкнув конвоированного, сделал несколько выстрелов. Они эхом прокатились по своду и исчезли только где-то в межлестничном пространстве. Крыса запищала, но всё равно, оставляя кровавый след, продолжала ползти вперёд. Тогда матрос вытащил шашку и с остервенением принялся рубить серую мерзость. Зрелище было отвратительное, и Ардашев отвёл взгляд.
На шум сбежалась охрана, но, поняв, что произошло, и, не желая иметь дело с матросами, ретировалась.
Наконец Якшин успокоился и, вынув из кармана грязный носовой платок, вытер лезвие шашки. Платок он бросил тут же. Вдруг большевик повернулся к статскому советнику и, глядя на него стеклянными глазами, сказал зло:
- Вот так мы и вас, буржуазов, порубаем. Понял?
Ардашев ничего не ответил.
Вскоре они выбрались из каземата. У полосатой сторожевой будки стоял часовой. Якшин показал ему бумагу и тот разрешил покинуть двор.
Клим Пантелеевич вдруг припал на одну ногу и опустился на колено.
- Что там у тебя? - рявкнул главный.
- Судорога, наверное. Давно не ходил, вот и свело ногу.
- Нам что нести тебя? Давай быстрей поднимайся и скачи на одной, - хохотнул он.
- Сейчас отпустит и пойду, - подняв глаза, пообещал Клим Пантелеевич. Незаметно он прихватил пригоршню песка у стены (сюда ночной дождь не добрался) и насыпал в туфлю. Затем надел её и поднялся. Прихрамывая, зашагал вместе с конвоем.
Неподалёку их ожидало четырёхместное ландо, запряжёнными двумя усталыми и исхудавшими лошадьми. Статский советник сразу узнал этот выезд. Он принадлежал известному в Ставрополе купцу и меценату Петру Степановичу Ерганжиеву, построившему ещё пять лет назад на углу Николаевского проспекта и Архиерейской улицы великолепный двухэтажный дом, освещённый газовыми фонарями. Последние годы нижний этаж сдавался коммерсанту Романцову под "Модно-галантерейный магазин", в котором Вероника Альбертовна была частым гостем, а верхний арендовали различные общества. Но на прошлой неделе, когда в его дверь стучали сапогами чекисты, купец достал из письменного ящика парабеллум и застрелился. Почему? Вопрос так и остался без ответа. Говорили, что якобы Коппе внёс Ерганжиева в список социально-опасных элементов и негоцианта всё равно бы замучили матросы, а имущество разграбили бы. Наверняка, не пощадили бы и его дочерей. А так, услышав выстрел, потрясённые увиденным, большевики ушли, реквизировав лишь коляску и двух лошадей, голодных и замученных теперь до неузнаваемости. "Вот же, как непредсказуемо устроена жизнь, - подумал бывший присяжный поверенный, усаживаясь на скамью в экипаже. - Ещё совсем недавно Пётр Степанович разъезжал в ландо - важный, довольный и уверенный, что так будет всегда. Помню, как мы раскланивались с ним при встрече. А теперь - его уже нет и, вероятно, настал мой черёд, хотя… - статский советник окинул взглядом своих конвоиров, - можно попытаться отправить этих полупьяных вояк к праотцам. Надо только всё досконально просчитать. Начинать, вероятно, придётся с главаря и его подручного. Оба - напротив меня. Я вновь сделаю вид, что у меня болит нога и сниму ботинок. Высыпав в руку песок, тотчас же брошу им в глаза. И почти одновременно нанесу удар локтем в челюсть своему соседу. Если попаду точно - отключится сразу. Затем выхвачу у матроса шашку и рубану…Тут уже куда придётся. Даже если резану кому-нибудь по верхней части лица и не убью с первого удара, то, по крайней мере, кровь зальёт им глаза, и на несколько секунд они окажутся беззащитными. Надо признать, что я не особенно владею этим холодным оружием и, скорее всего, с ними придётся не просто. Плохо, что кровищи и криков будет так много, что с округи сбегутся все красносочувствующие элементы. И уж тогда мне точно не уйти. Догонят. Стало быть, нападать на них можно только на подъезде к Холодному роднику. Там, во-первых, их никто не услышит, а во-вторых, это уже привычное место казни, откуда доносятся не только крики, но и выстрелы. Да и скрыться в лесу, и пробраться к Шкуро оттуда будет легче, тем более с оружием".