Таэрт поклонился и сел. Внезапный удар безоговорочно поддержали начальник конницы и командир передовой пентармы, который попросил царя отправить его в бой сразу после совета. Стакен был более уклончивым, но в целесообразности войны усомнился. По сложившейся традиции следующим должен был говорить Ксерн и другие наместники. Однако царь вдруг перевел взгляд на Аяна. Купца это удивило, но торговля научила его всегда быть готовым к неожиданностям. Он встал, ненамного возвышаясь над головами сидящих людей.
– Государь! Я никогда не питал большой любви к Таккии. И мне не нравится последний торговый договор, который мы с ними заключили. Хотя я не военный, я хорошо понимаю, насколько с военной точки зрения прав Таэрт. Но я знаю и другое: наша главная цель – это процветание Итерии, а процветание без мира невозможно. И если есть шанс сохранить мир, не поддаваясь врагу, то мы должны его использовать. Нам обязательно надо договориться с Акватонией и направить посланников в Таккию. Никто из таккийских купцов, с которыми я веду дела, ничего не знает о намерении Такии на нас напасть. А что, если мы ошибаемся? Я за переговоры!
Речь купца многих удивила. Большинство членов Совета считало, что он поддержит войну. После купца Аркарн посмотрел на Наместника в Западной провинции. Вставая, Ксерн мысленно возносил благодарность небу, что его дочь здорова и ему не надо выбирать между долгом и жизнью близкого человека. Ведь другие наместники обычно всегда поддерживали Ксерна. Он также понимал, что если бы не Миртал, то сейчас у него было бы другое настроение. Сдерживая свою радость и нахмурив брови, чтобы не спугнуть врага, он обратился к царю.
– Великий царь! Мое сердце радуется, что у нас доблестные воины. Только благодаря им нас страшатся захватчики, и мы можем жить в мире и процветании. Да, нам необходимо вовремя отразить удар, но и сами превращаться в захватчиков мы не должны. Таэрт мудро усомнился в верности полученных вами донесений. Я же не сомневаюсь, я уверен, что они ложны. Поэтому предлагаю срочно отправить посланника в Таккию и постараться договориться с Акватонией. А если Таккия не хочет на нас нападать? Тогда кто-то жаждет втянуть нас в ненужную войну. Вот это наш истинный враг, причем он опаснее любой Таккии, потому что находится среди нас. Я за переговоры!
Во время речи Ксерна начальник тайной службы даже наклонился вперед, словно боясь пропустить хоть слово. Когда Ксерн замолчал, Стакен сразу посмотрел на царя, но тот, заметив его взгляд, чуть заметно покачал головой, делая знак не вмешиваться.
Наступило молчание. После Ксерна всегда высказывались другие наместники, потом Этнар и, в заключении, Ольдерин, который, по долгу Верховного жреца, всегда стремящегося обеспечить мир и согласие, должен был попытаться либо примирить стороны, предложив компромиссное решение, либо поддержать одну из них. Но сейчас, все зависело от мнения наместников. Если все они поддержат Ксерна, то, учитывая и сомнения стратега и уклончивый ответ Стакена, чаша весов может окончательно склониться в пользу мира. Если кто-то хотел изменить ход Совета, то действовать надо было немедленно, до того, как наместники начнут говорить, чтобы постараться привлечь их на другую сторону. За столом сидел человек, которого очень удивила и расстроила речь Ксерна. Однако он не отчаялся, у него всегда был готов запасной план, и у него хватало дерзости претворить его в жизнь. Он, кого еще недавно на другом совете называли Итом, мог бояться темного подземелья, но никогда не боялся прервать на совете любого придворного и даже царя. Это была его стихия, и здесь он всегда действовал смело.
– Волею Эао, Повелителя сущего, и с позволения Великого царя я хотел бы согласиться с Ксерном, – прервал молчание Верховный жрец Ольдерин. Он встал и, поклонившись царю, продолжил. – У нас действительно отважные воины, которые не боятся напасть на врага в его логове, прикрываясь сомнениями в правдивости донесений. Именно они думают, как упрочить мир и спасти тысячи жизней, победив врага, пока он слаб. Ксерн прав и в другом. За этим столом действительно враг страшнее десятка армий. Он погубил уже много царств. И имя ему – трусость!
При этих словах, вздох удивления пронесся по залу, а Ксерн вскочил, схватившись за меч, но Аркарн грозным взглядом остановил его. Пользуясь замешательством, Ольдерин продолжал.
– Вы видите, как Ксерн схватился за меч. С позволения Великого царя, пусть начальник тайной службы принесет этот меч и покажет его царю. Я докажу, что трусость заставила Ксерна совершить еще более тяжкий грех: продаться таккийцам и вступить в сговор с магами!
Если до этого момента придворные сидели тихо, то сейчас зал взорвался их возгласами. Одни возмущались дерзостью Ольдерина, другие требовали, чтобы Ксерн отдал свой меч. Но Аркарн поднял руку и снова воцарилась тишина.
– Стакен, принеси мне меч Ксерна, – спокойно сказал царь.
Начальник тайной службы подошел к Ксерну и тот без сопротивления отдал ему меч. Аркарн взял его из рук Стакена и внимательно осмотрел ножны, клинок и рукоять, но не обнаружив ничего подозрительного, протянул его Ольдерину.
– Ничего странного я не вижу. А почему ты думаешь, что он магический? – спросил царь.
Ольдерин взял меч и сразу принялся осматривать рукоять. Трудно представить себе большее изумление, чем отразилось на лице Верховного жреца.
– Это не он, это не он! – вырвалось у него.
И тут произошло немыслимое. Один из солдат личной охраны царя, отбросив копье в сторону и сняв шлем, сделал несколько шагов к царю и преклонил перед ним колено.
– Великий царь! Позволь мне сказать! – обратился он к Аркарну.
Царь кивнул. Солдат поднялся и теперь обратился ко всем придворным.
– Вы все меня знаете. Я Сагарн, сын Ксерна и младший советник царя. Верховный жрец Ольдерин предал меня и моего отца. Клянусь Великим и Единым Богом Эао, Повелителем сущего, что он убедил меня подарить отцу меч с магическими знаками и сапфиром на рукояти, который я принял из его рук. Когда мы узнали, что странный узор под камнем, венчающим рукоять, является, на самом деле, магическими письменами, мы тотчас сбили рукоять и уничтожили письмена.
– Но это не единственное преступление Ольдерина! – вдруг раздался голос солдата, стоявшего раньше с Сагарном. Этот второй солдат в точности повторил недавние действия Сагарна: отбросил копье, снял шлем и преклонил колено. Все замерли, Аркарн сделал знак охране не вмешиваться.
– Я Миртал, управляющий имением Ксерна и муж его дочери. Ольдерин обманом подстроил так, что в подарок я купил своей жене ожерелье, смазанное ядом. По его плану, моя жена должна была заснуть, а Ксерн, за снадобье, что помогло бы ей проснуться, должен был убедить вас начать войну. Яд я обнаружил и убрал, но само ожерелье оказалось непростым. Это ожерелье Ордена магов, которое у них давно забрали и которое они тщетно пытались вернуть. Сейчас, на ваших глазах, я верну его магам, чтобы они не тревожили наш мир и докажу свои обвинения против Ольдерина. Ничего не бойтесь.
Сказав это, Миртал достал сапфировое ожерелье и крикнул:
– Гран!
В зале появилась какая-то дымка, очертания предметов утратили привычную четкость и рядом с Мирталом возник человек в золотом шлеме и длинной темной мантии с беловатым отливом. Раздались возгласы придворных, но царь поднял руку, и снова наступила тишина. Однако продолжалась она недолго. В разных местах большого зала, на виду у придворных и царя, прямо из воздуха стали появляться и другие люди в золотых шлемах и темных мантиях: высокие и низкие, полные и худые, многие с уродливыми наростами, которые не могли скрыть шлемы. Гран пришел не один. Вместе с ним перед царем предстали все маги ордена. Многие придворные вскочили со своих мест, беспомощно оглядываясь по сторонам. Маги были повсюду.
– Не бойтесь! – громко сказал магистр ордена. – Мы пришли с миром и уйдем с миром.
– Готовы ли вы все рассказать? – спросил Миртал.
– Да, предательство свершилось, клятвой мы больше не связаны.
– Говорите.
– Великий царь! – обратился к Аркарну магистр, – Среди твоих придворных есть тот, кто замышляет лишить тебя власти, и не только тебя, но и других правителей. Этот человек заключил тайный договор с ближайшими советниками правителей, чтобы, вынудив тебя развязать напрасную войну, организовать против Итерии союз других стран Одана. В награду, соседние страны получат провинции Итерии, а дальние – ее казну. Но это только первая часть его плана. Он хочет создать для управления этого союза высший совет, которому будет подчинен весь Одан, а сам стать главой совета. Его главная цель – стать безраздельным правителем всего Одана. А достичь ее он хочет благодаря войне. Таккия не готовит на вас нападение, и не таккийские воины сожгли приграничную деревню. Это сделали наемники по указанию вашего придворного, – Гран на мгновение остановился. Все замерли. – Верховного жреца Ольдерина!
Придворные снова начали шуметь, и даже поднятая рука Аркарна не могла заставить их замолчать. Тишина установилась только тогда, когда руку поднял магистр. Теперь он обратился к Мирталу.
– Я выполнил твое условие?
Миртал кивнул и, протягивая ожерелье магистру, сказал:
– Перед богом Эао, Повелителем сущего, перед царем Аркарном и придворными Итерии, я, Миртал, законно купивший это ожерелье за свои деньги, передаю его в дар Магистру Ордена магов, Грану, на благо всему ордену.
Гран поклонился и взял ожерелье.
– Я требую суда! – вдруг раздался голос Ольдерина. – Это заговор! Вы должны доказать мою вину.
– Суд будет, но не здесь, – сказал Гран. – Ты сам знаешь, что тогда в подземелье, я поклялся забрать с собой того, кто окажется предателем.
– Но я же не предал никого, кто там был! – завопил Ольдерин.
– Нет. Ты предал Ксерна, устроив так, что ему подарили меч, с помощью которого ты хотел его обличить. Тебе известно, что маги не могут нарушить клятву. Мне было сказано: покарать того, кто окажется предателем, а кого должен предать этот человек не уточнялось. Предателем же оказался ты.
Гран поклонился Мирталу, а потом обратился к Аркарну.
– Великий царь! Это правда, что колдовство может быть злым, но может быть и добрым. Ты должен знать, что Орден магов никогда не причинит зла ни тебе, ни Итерии. Прощай!
С этими словами Магистр и все маги исчезли, дымка рассеялась, но еще какое-то время был слышен жуткий крик Ольдерина, которого больше никто никогда не видел.
Сразу после этого Аркарн закрыл Совет, решив нанести визит в Акватонию и Таккию и рассказать правителям этих стран о заговоре их советников. Все стали расходиться. Миртал тоже направился к выходу из зала, когда вдруг ощутил на плече чью-то руку. Это был Этнар.
– Надо поговорить, – шепнул он.
Миртал кивнул и Этнар повел его на второй этаж в маленькую комнатку, всю заваленную какими-то схемами и картами.
– Я хотел поговорить с тобой об этом ожерелье, – начал Этнар. – Мне кажется, что ты догадался… Ну, обо мне и…
– Да. Хотя не сразу, – улыбнулся Миртал. – Историю об ожерелье и его пропаже рассказал мне мой учитель, мудрец Эдеклимен. Потом, узнав, что Сильфа приказала выломать дверь в мою лачугу, я понял: как и ее дочь до этого, она хотела увидеть ожерелье. Больше в моем домике для нее ничего ценного не было. Значит, дочь бегала ночью в домик по просьбе матери. На такие отчаянные действия Сильфа могла пойти только ради очень близкого человека, например, отца. Она никогда о нем не рассказывала. Это понятно, ведь получается, что ее отец – маг. Потом я вспомнил, что вы с Ксерном двоюродные братья, точно как в легенде. И меня осенило. Ваш отец, это бывший Магистр Ордена, забравший ожерелье, а отец Сильфы – нынешний Магистр Гран.
– Вы, наверное, стали подозревать меня …
– Подозревал, не скрою. Даже мой учитель сказал, что это может быть сын прежнего Магистра. Тот, скорее всего, перед смертью подарил ожерелье сыну, раз оно не досталось магам. Главным для меня был ответ Сагарна на вопрос о том, кто предложил ему подарить Ксерну меч с сапфиром и магическими письменами. Я догадался, что это запасной план нашего врага. Это и вывело меня на Ольдерина.
– Понимаешь, Миртал, когда я впервые увидел меч, то сразу узнал этот узор под сапфиром. Я никогда не изучал магические знаки, но в книгах отца видел их довольно часто. Я заподозрил неладное и осторожно попросил Ксерна пока никому меч не показывать. Он даже рассердился. Подарок сына значил для него очень много.
– Вот почему Ксерн так легко согласился это сделать, когда я попросил его об этом! – воскликнул Миртал. – Он услышал одно и то же от двух разных людей. Если бы не вы, Этнар, Ксерн бы никогда не послушал меня и меч бы не заменил.
– Возможно. Когда на Совете Ольдерин обвинил Ксерна в колдовстве, я незаметно вытащил кинжал, чтобы убить Верховного жреца, но тут мимо меня прошел Стакен с мечом и я увидел, что ни сапфира, ни магических знаков на рукояти нет. Ксерн меня послушался, и я решил не вмешиваться.
– И правильно, что не вмешались, Этнар. Убийство Ольдерина вызвало бы раскол среди придворных. Его надо было изобличить при всех членах Совета.
– Ты должен знать, Миртал, что я пойду на все ради Ксерна, с которым дружу с детства, и его родных. Это моя семья, самые близкие мне люди. Они не виноваты в том, что мне пришлось пережить.
– А почему ожерелье не досталось вам?
– После того, как мой отец совершил обряд и внушил мне любовь к Сильфе, а она не разделила моих чувств, я очень страдал, но, видя как мучаюсь я, мой отец страдал еще больше, потому что сам навлек на меня эти страдания, а исправить ничего не мог. К тому же, он обиделся на магов, за то, что они стали его осуждать. Из-за этой обиды он и ушел, забрав с собой ожерелье. Какое-то время он хотел подарить его мне, но я наотрез отказался. Я смотреть на это ожерелье не мог, ведь оно дало силу обряду. Убеждал отца вернуть ожерелье магам. Но он и слушать не хотел. А потом, боясь, что, если ожерелье все-таки достанется мне, то я сам отдам его магам, решил подарить его тому, кто всю свою жизнь боролся с колдовством – Верховному жрецу. Кто же мог ожидать, что он затеет собственную игру, пожертвовав этим подарком?
– Дело в том, Этнар, что он и не думал расставаться с ожерельем. По его замыслу, я его покупаю, дарю Литине, Литина умирает от яда, а меня убивают наши же ночные стражники. Я едва смог отбиться от них вчера. На меня напали три мечника и лучник. Оказывается, они ходили молиться в новый храм Эао. Верховный жрец убедил их, что я колдун и что, убивая меня, они спасают семью Ксерна. А если бы я и Литина умерли, тогда Ольдерин снова стал бы законным обладателем ожерелья и смог бы передать его Ордену, сохранив его свойства и с большой выгодой для себя. Думаю, что и на это у него был свой план. Даже представить страшно, что Ольдерин запросил бы у магов в обмен на ожерелье.
Некоторое время они сидели молча, а потом Миртал вдруг спросил:
– Вы все еще любите Сильфу?
– Уже нет. Понимаешь, когда отец подарил ожерелье Ольдерину, у меня все прошло, как будто ничего и не было. Навеянная колдовством любовь не настоящая, шрамов не оставляет. Только воспоминания.
– Почему же вы у нас так редко бываете? Боитесь, что чувство к Сильфе вернется?
Этнар задумчиво кивнул.
– Боюсь.
– Не бойтесь. Это никогда не вернется. Тем более что ожерелья в нашем мире уже нет. Приезжайте к нам почаще. Мы вам всегда рады.
– Хорошо, только ты учти, Миртал, что об этой истории знают лишь маги и несколько колдунов в Одане, а о том, что она обо мне и Сильфе, кроме тебя и магов, не знает никто, даже Ксерн.
– Никто и не узнает.
– Спасибо тебе. Ты очень умен, Миртал. Я думаю, что сегодня сам царь оценил это в полной мере, не говоря уже о Ксерне. Перед тобой скоро откроются новые возможности. Пользуйся ими разумно. И ты всегда можешь рассчитывать на любую помощь с моей стороны. Помни, мы одна семья.
– Для меня это великое счастье, – с чувством сказал Миртал и крепко пожал руку Этнара.
Когда Миртал выходил из Дворца Согласия, его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел царя. Миртал тут же поклонился, но Аркарн жестом дал понять, что не хочет церемоний.
– Сегодня вы оказали неоценимую услугу не только Ксерну, – сказал царь. – Вы сорвали заговор против меня. С этих пор знайте, что я вам всецело доверяю, в моем дворце вы всегда будете желанным гостем. И если у вас есть какое-то дело ко мне или просьба, я буду рад выслушать и помочь в любое время. Я знаю, что вы часто вспоминаете своего учителя и стараетесь следовать его наставлениям. В этом мы очень похожи. Мой учитель всегда говорил, что быть благодарным – это одна из высших добродетелей. И я стараюсь быть добродетельным человеком. Также, в знак моей признательности, вам в имение привезут небольшое вознаграждение. Мне известно, что у вас в последнее время было много расходов. Еще раз спасибо, Миртал, и до скорой встречи.
– Рад служить вам, государь, – поклонился Миртал.
Аркарн улыбнулся и прошел в восточное крыло дворца.
Возле входа Миртал встретил Ксерна и Сагарна. Они о чем-то оживленно беседовали.
– Вы еще остаетесь? – спросил он.
– Да, нам надо многое обсудить с царем, пока он в Лимерисе, – ответил Ксерн.
– Тогда я домой.
Миртал махнул им рукой на прощанье и быстрым шагом пошел к тому месту, где был привязан его верный конь. Отец с сыном переглянулись. Обычно Миртал говорил, что едет "в имение".
Однако домой Миртал направился не сразу. Он заехал на рынок к Сальдину и купил у него небольшую красную коробочку. Потом, нигде не задерживаясь и погоняя и так спешащего Сокола, поскакал прямо в имение. Через ворота Миртал проехал на полном скаку, очень удивив охранников, едва успевших открыть их, чтобы он в них не врезался. Подбежавшему Бенте он крикнул, что все в порядке, и, вздымая брызги гравия на главной аллее, где ездили только шагом, продолжил свой путь к дворцу. У входа Миртал резко осадил коня, спрыгнул и, чуть не упав и не выронив красную коробочку, бросился в покои Литины. Одним движением руки отпустив стражу, он вбежал к жене.
– Свободна! – воскликнул Миртал, раскрывая объятия.
Обрадованная Литина бросилась к мужу.
– Как я соскучилась! – все время повторяла она, целуя его.
– Все, хорошо, Ксерн и Сагарн остались в городе, им надо поговорить с царем, а ты можешь теперь ходить, где угодно, делать, что хочешь. Опасности больше нет!
– А кто тебе сказал, что я хочу куда-то уходить, когда ты здесь? – лукаво улыбнулась Литина.
– Ну, что ж, тогда у меня для тебя есть подарок.
С этими словами Миртал дал ей красную коробочку.
– Ура! – захлопала в ладоши Литина, – джагалийские финики, мои любимые!
– А ты, моя любимая!
Литина обвила его шею руками.
– Расскажешь, как все прошло?
– Конечно. Но у меня к тебе одна просьба. Когда в следующий раз будешь говорить с дедушкой Граном, передавай от меня привет, и скажи, что я буду рад видеть его, как только он вернет себе свой настоящий облик.
В глазах Литины Миртал увидел отчаяние.
– Не волнуйся милая, – поспешил успокоить ее Миртал, – Ксерн ни о чем не узнает. Никто не будет ничего знать кроме нас. Только я хочу, чтобы между нами больше не было никаких тайн.
Миртал внимательно посмотрел на жену. Она улыбнулась.
– Теперь, тайн не будет! – прошептала Литина и увлекла мужа вглубь комнаты.