– Страйд, вы бы сделали это? – спросил он.
Питер ответил, не пытаясь отвести взгляд:
– Да, Кингстон, сделал бы.
– Как?
– Взрывчатка.
– Это лучше яда, – кивнул Паркер. – Но все же хуже пистолета. – И гневно добавил: – Мы должны остановить его, Питер. Этот долг превыше всего остального.
– То, что я вам рассказал, не меняет наших отношений? – спросил Питер. – Я мог бы стать вашим убийцей... это ничего не меняет?
– Как ни странно, это только укрепило мою веру в вас, Питер. Вы достаточно безжалостны, а если мы хотим выжить, нам нужны такие. – Паркер мрачно улыбнулся. – Может быть, я теперь буду просыпаться по ночам в холодном поту... но это не отменяет того, что нам нужно сделать – вам и мне.
Колин Нобл со своей сигарой и Кингстон Паркер напротив, с пенковой трубкой, казалось, соревновались, кто быстрее сделает воздух в комнате непригодным для дыхания. Под потолком уже висел густой синий дым, а кондиционеров в помещениях "Тора" не было. Однако через несколько минут Питер был так поглощен разговором, что забыл об этом неудобстве.
Колин Нобл подробно анализировал ирландскую операцию и ее итоги.
– Дом, Старое Поместье, конечно, сгорел дотла. Двадцать ирландских полицейских разбирали пепелище... – Он развел руками. – Большой ноль. Ни-че-го. Далее, содержимое "астона" и его... происхождение. Как тебе нравится это слово, Питти? Происхождение? Классика!
Питер снисходительно улыбнулся.
– Пожалуйста, продолжай, Колин.
– "Астон" украден в Дублине, перекрашен и снабжен верхним багажником. В нем ничего не было, никаких документов, ни в бардачке, ни в других местах. Специалисты разобрали его на части...
– А люди? – поторопил Паркер.
– Да, сэр. Люди. Сперва о покойнике. Имя – Джералд О'Шоннеси, известен также как Джилли, родился в Белфасте в тысяча девятьсот сорок шестом году... – Колин взял лежавшую перед ним папку. – Нам нужны все эти подробности? Тут много. У парня богатое прошлое...
– Только то, что касается "Атласа", – сказал Паркер.
– Никаких свидетельств того, когда и как он оказался связан с этим делом... – Колин быстро и сжато излагал факты. – Итак, содержимое его карманов. Шестьсот фунтов стерлингов, тридцать восемь патронов тридцать восьмого калибра и документы на имя Эдварда и Элен Барри – документы поддельные, но качество очень высокое. – Колин с шумом захлопнул папку. – Ничего, – повторил он. – Ничего такого, что мы смогли бы использовать. Теперь второй. Моррисон, Клод Бертрам Моррисон, известный абортмахер и алкоголик. В шестьдесят девятом году лишен права заниматься медицинской практикой... – Он быстро и точно изложил омерзительную историю. – За ампутацию пальца получил триста фунтов, половину авансом. Дьявольщина, дешевле, чем в "Синем Кресте". – Колин улыбнулся, но глаза его гневно сверкали. – Рад сообщить, что его ожидает приговор – примерно пятнадцать лет. Дадут полный срок. Только одно обстоятельство в его показаниях представляет для нас интерес. Приказы он получал от Джилли О'Шоннеси. А сам О'Шоннеси получал приказы от человека по имени... – Он сделал драматичную паузу... – Да, совершенно верно. Мы слышали это имя. Калиф.
– Одно замечание, – прервал его Кингстон Паркер. – Калифу нравится пользоваться этим именем. Он подписывает им свою корреспонденцию. И сообщил его даже наемным убийцам. Почему?
– Думаю, у меня есть ответ. – Питер пошевелился и поднял голову. – Он хочет, чтобы мы знали о его существовании. У нас должен быть объект страха и ненависти.
– Думаю, вы правы. – Паркер серьезно кивнул. – Он работает на будущее. Отныне, если он сообщит, что намерен кого-то убить или искалечить, мы будем знать: он говорит серьезно, никакого компромисса не жди. Он сделает все, что пообещает. Этот человек – хороший психолог. Или люди.
– У ирландской операции есть один аспект, который мы еще не обсуждали, – вмешался Питер, сосредоточенно хмурясь. – А именно: кто навел нас, и чему служил этот телефонный звонок.
Все молчали. Наконец Паркер повернулся к Колину и спросил:
– Что вы об этом думаете?
– Разумеется, я обсуждал это с полицией. Первое, что нас удивило: полиция считает, что Джилли О'Шоннеси выбрал себе убежище в Ирландии, потому что знал местность и там у него друзья. Когда он состоял в Ирландской республиканской армии, здесь была его охотничья территория. Где он всегда мог исчезнуть. – Колин смолк, увидев скептическое выражение Питера. – Послушай, посмотри на это с такой стороны, малыш. Старое Поместье для него сняла женщина... Кейт Барри, так она назвалась и так подписала документ об аренде... Значит, один сообщник у него был. Должны были быть и другие, он ведь откуда-то взял перекрашенный и переоборудованный автомобиль... В Эдинбурге и Лондоне он не справился бы с этим, если бы ему не помогали.
Питер задумчиво кивнул.
– Да, допустим, ирландские связи помогли ему...
– Но у монеты есть и оборотная сторона. У О'Шоннеси были враги, даже среди провос. Он безжалостный ублюдок, за ним тянется длинный кровавый след. Надо думать, один из его врагов увидел возможность свести счеты – может, тот, кто продал ему украденную машину. Мы попросили передать запись звонка экспертам-лингвистам и сличить с образцами голоса в компьютере. Ничего определенного. Голос изменен, вероятно, говорили через носовой платок или с заткнутым носом, но общее впечатление, что звонил все-таки ирландец. Консультанты из телефонной компании смогли отчасти проследить звонок. Говорят, он из-за границы. Скорее всего, из Ирландии, хотя уверенности нет.
Питер Страйд чуть приподнял бровь. Колин негромко рассмеялся и дружески махнул в его сторону сигарой.
– Ну ладно. Ничего лучше я не придумал, – сознался он. – Посмотрим, что получится у тебя. Раз тебе не нравятся мои теории, должно быть, есть собственная.
– Ты хочешь, чтобы я поверил, что О'Шоннеси по чистой случайности столкнулся со старым врагом, который выдал его за двадцать четыре часа до того, как Мелиссе-Джейн должны были ампутировать руку? И что мы совершенно случайно добрались до Ларагха именно в тот момент, когда О'Шоннеси решил пуститься в бега? Ты хочешь, чтобы я в это поверил?
– Вроде того, – согласился Колин.
– Прости, Колин, но я не верю в такие совпадения.
– Тогда выкладывай! – предложил Колин. – Послушаем, что было на самом деле.
– Не знаю, – примирительно улыбнулся Питер. – Просто у меня такое ощущение, что Калиф не допускает совпадений. И еще, что у Джилли О'Шоннеси с самого начала на лбу было клеймо смерти. И что это часть плана.
– Забавное, должно быть, ощущение, – едко заметил Колин. – Но мне оно не особенно помогает.
– Спокойней. – Питер протянул к нему руку. – Предположим, дело обстоит именно так...
– А какие "но"? – спросил Колин.
– Никаких – пока не получим твердых доказательств.
– Хорошо, парень. – Колин больше не улыбался, рот его был угрюмо сжат. – Тебе нужны твердые доказательства – попробуй...
– Подождите, Колин, – властно перебил Паркер. – Подождите, мы сейчас перейдем и к этому. – Колин с видимым усилием взял себя в руки, вздувшиеся было у него на шее жилы ушли, на лице появилась знакомая улыбка. Он взглянул на Кингстона Паркера.
– Давайте вернемся чуть назад, – предложил Паркер. – Питер узнал о Калифе. Одновременно мы получили сведения о нем совершенно из другого источника. Я пообещал Питеру рассказать об этом источнике, потому что это проливает совершенно особый свет на события в целом. – Он замолчал и принялся возиться со своей трубкой. Достал инструмент со множеством лезвий, крючков и щеточек, которыми вооружаются курильщики трубок. Выскреб чашечку, выколотил полусгоревший табак в пепельницу, потом заглянул в трубку, как стрелок в ствол.
Питер понял, что Паркер нарочно затеял возню с трубкой – так фокусник отвлекает внимание аудитории жестикуляцией и болтовней. Он в сотый раз подумал, что перед ним человек, которого нельзя недооценивать. Кингстон Паркер посмотрел на него и заговорщицки улыбнулся: Питер разгадал его нехитрый маневр.
– Наши сведения о Калифе пришли оттуда, откуда их можно было ожидать меньше всего... Хотя, если обратить внимание на его имя, оттуда, откуда их уместнее всего было бы ожидать. С Востока, точнее из Эр-Рияда. Из столицы Саудовской Аравии, главного города нефтяной империи короля Халида. После убийства одного из его внуков – я уверен, вы помните это случай – Халид обратился с просьбой в наше обескровленное и бесправное ЦРУ.
У Питера появилось странное ощущение dйjа vu: он слушал, как Кингстон Паркер излагает те самые соображения, какие они обсуждали с Магдой Альтман. "Неужели это было всего три недели назад?"
– Понимаете, король и его семья очень уязвимы. Да будет вам известно, что существует по меньшей мере семьсот саудовских принцев; все они мультимиллионеры, все близки к королю, к его структуре власти. Невозможно сколько-нибудь успешно охранять столько потенциальных жертв одновременно. Хорошо придумано. И рискованные захваты заложников не нужны. Рядом ходит буквально неограниченное количество жертв, и есть сколько угодно наемных убийц, которых давлением или подкупом можно заставить выполнить задание. Достаточно иметь информацию и нужный рычаг или просто деньги. Калиф как будто всем этим располагает.
– Что потребовали у Халида? – спросил Питер.
– Мы точно знаем, что ему предъявили требования и что он обратился к ЦРУ с просьбой помочь защитить его самого и его семью. Требования прислала организация или человек, подписавшийся "Калиф". Мы не знаем конкретно, чего именно потребовали... но можно довольно уверенно предположить, что от Халида требуют не поддерживать на следующей встрече ОПЕК увеличение цены на сырую нефть, а, напротив, настоять на снижении этой цены на пять процентов.
– Замысел Калифа снова осуществился, – сказал Питер.
– Похоже, что так. – Паркер кивнул и горько усмехнулся. – Снова, как и в случае с правительством Южной Африки, создается впечатление, что его требования отвечают общим интересам – хотя своего он добивается не вполне общепринятыми средствами, мягко выражаясь.
– Очень мягко, – спокойно согласился Питер, вспоминая, как прижимал к груди исхудавшую, сжигаемую лихорадкой Мелиссу-Джейн.
– Итак, нет никаких сомнений, что наши опасения оправданы. Калиф существует... – сказал Паркер.
– И не просто существует – процветает, – согласился Питер.
– Живет в прекрасном загородном доме. – Колин закурил новую сигару. – Дьявол! Он добился своего в Йоханнесбурге. Он добился своего в Эр-Рияде. Что дальше? Может, теперь его цель – Федерация работодателей Западной Германии? Или профсоюзные лидеры Англии? Это может оказаться любая группа, достаточно влиятельная, чтобы менять судьбы народа, и достаточно малочисленная, чтобы терроризировать ее членов поодиночке.
– Так можно изменить участь всего мира – немыслимо охранять всех, кто принимает решения, – согласился Питер. – И хотя первыми его целями были Южно-Африканское правительство и нефтяные монополисты, нет никаких оснований полагать, будто в конечном счете его действия принесут пользу человечеству. Несомненно, его конечная цель, – сам демократический процесс. Мне кажется, себе Калиф определенно кажется богом. Он видит себя строгим отцом. Его цель – излечить все болезни мира радикальной хирургией и поддерживать здоровье с помощью неограниченной силы и страха.
Питер больше не мог сидеть. Он отодвинул свой стул, подошел к окну и остановился в солдатской стойке, заложив обе руки за спину. Из окна открывался мало вдохновляющий вид на изгородь из колючей проволоки, часть летного поля и гофрированную стену ближайшего ангара. У ворот стоял часовой в шлеме с буквами "МР" и с пистолетом на поясе. Питер смотрел на него, не видя. Позади двое за столом обменялись многозначительными взглядами. Колин Нобл без слов задал вопрос, и Паркер ответил кивком.
– Ну, хорошо, Питер, – сказал Колин. – Ты просил фактов. Я пообещал сообщить их тебе.
Питер отвернулся от окна и ждал.
– Пункт первый. Во время пребывания в Старом Поместье Джилли О'Шоннеси дважды звонил по телефону. Оба раза за границу. Оба раза с местной телефонной станции. Первый звонок был сделан первого числа в семь утра по местному времени. Должно быть, в первый же день, как они добрались до убежища. Вероятно, это был отчет руковод–ству – "Все в норме". Второй звонок был сделан ровно семь дней спустя, опять точно в семь утра по местному времени. Вероятно, очередное "Все в норме". Оба звонка очень короткие, меньше минуты. Только чтобы передать условный сигнал... – Колин замолчал и снова посмотрел на Кингстона Паркера.
– Продолжайте, – сказал Паркер.
– Звонили по французскому номеру – Рамбуйе сорок семь – восемьдесят семь – сорок семь.
Питер дернул головой – ему показалось, что он получил парализующий удар в живот – и на мгновение плотно закрыл глаза. Он так часто звонил по этому номеру, что цифры надежно отпечатались в памяти.
– Нет. – Он покачал головой и открыл глаза. – В это я не поверю.
– Это правда, Питер, – мягко сказал Паркер.
На дрожащих, подгибающихся ногах Питер вернулся на место и тяжело сел.
В комнате стало тихо. На него никто не смотрел.
Кингстон Паркер сделал знак Колину, и тот послушно достал красную папку с красными завязками.
Паркер развязал тесемки и раскрыл папку. Пролистал бумаги, бегло просматривая их. Он явно владел скорочтением и с одного взгляда воспринимал содержание каждого листка – сейчас он просто ждал, пока Питер оправится от шока. Содержание красной папки он знал почти наизусть.
Питер сидел на жестком стуле и незряче смотрел на стену, на доску объявлений.
Ему трудно было справиться с охватившим его отчаянием. Ему стало холодно, он весь оцепенел, глубина предательства опустошила его; закрыв глаза, он снова увидел стройное нежное тело с маленькими грудями, торчащими сквозь шелковую завесу темных волос.
Он выпрямился на сиденье, Кингстон Паркер уловил это движение, посмотрел на Питера, закрыл папку и протянул ее генералу.
Под грифом самой высокой степени секретности было напечатано: "АЛЬТМАН МАГДА ИРЕНА, урожденная КУЧИНСКАЯ". Питер понял, что не знал второго имени Маг–ды – Ирена. Магда Ирена. Дьявол, какие отвратительные имена. Созданы специально для женщины, которая их носит.
Паркер забрал у него папку и негромко заговорил.
– Когда мы встречались в последний раз, я сказал вам, что у нас особый интерес к этой даме. Этот интерес с тех пор не ослаб, наоборот, с каждым новым фактом он все усиливался. – Паркер снова открыл папку и просмотрел бумаги, словно освежая их в памяти. – Колину удалось добиться полной поддержки со стороны разведывательных служб обеих наших стран, те в свою очередь получили данные из Франции и – хотите верьте, хотите нет – от русских. Усилиями разведок четырех стран удалось восстановить историю жизни этой женщины. – Он помолчал. – Замечательная женщина, – Паркер восхищенно покачал головой. – Совершенно невероятная. Может очаровать любого мужчину по своему выбору. Я понимаю, Питер, ваше явное отчаяние. Буду откровенен и груб: у нас нет времени проявлять тактичность и щадить ваши чувства. Мы знаем, что она сделала вас своим любовником. Обратите внимание на формулировку. Баронесса Альтман берет себе любовников, а не наоборот. И подбирает их сознательно, с дальним прицелом. Не сомневаюсь, что, приняв решение, все остальное она выполняет превосходно.
Питер вспомнил, как она пришла к нему, вспомнил ее слова: "Я не очень хороша в этом, Питер, но ужасно хочу тебе понравиться".
Слова были подобраны с точностью, о которой говорил Кингстон Паркер. Они должны были подействовать на Питера неотразимо – а потом она нежно лгала ему, лгала искусно и с дьявольским коварством, лгала руками, ртом, всем телом.
– Видите ли, Питер. Она получила специальную подготовку по части искусства любви. Мало женщин в западном мире умеют так понять мужчину и понравиться ему. Тому, что она умеет, она научилась не в Париже, Лондоне или Нью-Йорке... – Кингстон Паркер помолчал и нахмурился. – Все это теории и слухи, Питер. Вы лучше можете судить, насколько они соответствуют действительности.
"Лучший способ доставить мужчине удовольствие – заставить его поверить в себя", – подумал Питер, без всякого выражения глядя на Паркера. Он вспомнил, что с Магдой Альтман чувствовал себя гигантом, способным на все. Это ощущение она внушала ему словом, улыбкой, подарком, прикосновением – вот в чем состояло ее искусство.
На вопрос Паркера он не ответил.
– Пожалуйста, продолжайте, Кингстон, – попросил он. Питер полностью овладел собой. Его правая рука, полураскрытая, с вытянутыми пальцами, расслабленно лежала на столе.
– Я говорил вам, что еще ребенком она проявляла выдающиеся способности. Языки, математика – ее отец был известным математиком-любителем, – шахматы и другие игры. Она привлекала внимание. Особенно потому, что ее отец был членом коммунистической партии... – Он смолк.
Питер поднял голову и вопросительно взглянул на него.
– Простите, Питер, но, когда мы встречались в прошлый раз, я этого не знал. Мы узнали это от французов, у них, кажется, есть доступ к документам компартии Франции, а русские подтвердили эти сведения. По-видимому, девочка сопровождала отца на партийные собрания и вскоре стала демонстрировать не по летам развитое политическое сознание. Друзья ее отца тоже были в основном партийными, и после его смерти... Она до сих пор остается загадкой, ни французы, ни русские не помогли ее разгадать... Во всяком случае, после смерти отца о Магде Кучинской заботились эти друзья. Похоже, с тех пор она... – Кингстон Паркер достал из "мраморного" конверта фотографию паспортного формата и протянул Питеру... – переходила из семьи в семью.
С фотографии смотрела худенькая девочка в короткой юбке и темных чулках, платье с матросским воротником, соломенная шляпка французской школьницы. Волосы заплетены в две короткие косички, перевязаны лентами, в руках пушистая белая собачка. На заднем плане летний парижский парк, группа мужчин играет в шары, цветут каштаны.
У девочки тонкие черты и прекрасные огромные глаза, умные и сочувственные, совсем не соответствующие возрасту и в то же время по-детски невинные.