Паг того не знал, но ясно было, что странная вещь - осколок железного метеорита. Паг, руководимый только догадкой, стал одним из первых на свете кузнецов. Обнаружив, что странный "камень" настолько тверд, что не поддается никакой обработке, Паг раскалил его докрасна на жарком огне и затем обрабатывал его другим подобным же "камнем", положив на камень вместо наковальни. Таким образом Паг впервые использовал железо и самостоятельно открыл одно из важнейших ремесел человечества, самостоятельно сделал один из важнейших шагов вперед в истории людского рода.
- А это не сломается? - с сомнением спросила Аака.
- Нет, - сказал Паг. - Я уже испытывал этот камень. Удар, который разносит в куски самый крепкий каменный топор, не оставляет на этой вещи никаких следов. Эта штука не сломается. Выдержит. Но не выдержит то, что ударят этим. Я сделал эту секиру для себя, но отдам ее Ви. А теперь помоги мне.
И он вытащил рукоять. Рукоять, подобно лезвию, была совершенно особая, до сих пор в племени невиданная. Паг с бесконечным терпением и трудом сделал ее из толстой голенной кости огромного оленя. Эту кость, почерневшую, полузаросшую, он нашел однажды на берегу реки, когда рыл яму, для того чтобы добыть воду. Очевидно, кость эта принадлежала благородному созданию, известному у нас под названием ирландский олень или cervus giganteus, когда-то в избытке водившемуся в тамошних лесах. Отрезав изрядный кусок этой кости, Паг сделал в ней глубокую щель, разделив тем самым край ее надвое, и в эту щель вставил шейку секиры. Шейка пришлась как раз и только на дюйм или два выступала из щели. С большим искусством, правда при помощи Ааки и Фо, принялся он за работу.
Сухожилиями и полосками сырой оленьей кожи он скрепил рукоять и клинок, завязав концы многократными узлами. Затем, размягчив на огне клей и янтарь, которым в огромном количестве было усеяно побережье (он нагревал их, смешав в раковине), покрыл этой клейкой массой узлы и самые связки и, когда клей высох, подровнял его острым камнем. Потом он опустил готовую секиру в ледяную воду и держал ее там, пока клей не застыл окончательно. После этого, вынув секиру из воды, подержал ее в дыму пылавшего рядом костра, чтобы клей совершенно засох и чтобы связки из шкур ссохлись от жары. Затем он покрыл первый слой клея новым слоем, охладил его пригоршней снега, высушил на огне и отполировал.
Наконец он со всем управился. Гордость переполняла его сердце, и он поднял оружие, восклицая:
- Вот лучшая секира, какую когда-либо видело племя.
- А кость не разломится? - недоверчиво спросила Аака.
- Нет, - возразил Паг, продолжая тереть потемневший от дыма клей. - Я испытывал крепость кости так же, как испытывал крепость клинка. Никто не в силах сломать ее. Взгляни! Чтобы рукоять была прочнее, я обтянул ее кожей. Ну, а теперь я пойду будить Ви.
* * *
Продолжая полировать секиру и топорище куском шкуры, Паг тихонько вошел в хижину, оставив Ааку за дверьми. Ви спал как дитя. Паг осторожно положил секиру на шкуру, служившую покрышкой ложа, вернулся к двери и спрятался в тени занавесей. Затем он поскреб ногой земляной пол, и Ви проснулся.
Первым, что он увидел, была секира. Он сел, взял секиру в руки и стал жадно ее рассматривать. Когда он насмотрелся на все ее чудеса, - а для него это была необычайно чудесная вещь, сделанная из никогда не виданного им камня, втрое тяжелее обычного, и с рукоятью из черной кости, тверже моржового клыка, с двумя узлами на нижнем конце (образованными соскабливанием сустава и препятствующими сползанию рукояти), обтянутой кожей и с топором острым, острее любого кремневого топора, - он решил, что, наверное, ему все это грезится во сне, ибо подобным оружием сражаются одни только боги.
Паг проковылял к его ложу и сказал:
- Пора вставать, Ви. Но сперва скажи мне, нравится ли тебе твоя новая секира?
- Ее, наверное, сделали боги, - задыхаясь от волнения, сказал Ви. - С этим оружием я без страха могу идти один против белого медведя.
- Да, ее сделали боги. Эта секира - дар богов. Я потом расскажу, как они прислали тебе ее. Но дана она тебе не для того, чтобы убить белого зверя, который бродит во тьме, а чтобы расправиться со свирепым хищником, который рыщет и убивает и днем и ночью. Говорю тебе, Ви, это - Секира Победы. Раз она у тебя - ты непобедим. Слушай, Ви. Хенга набросится на тебя, размахивая своей огромной дубиной. Отскочи в сторону и изо всех сил ударь его по рукам. Если удар секиры обрушится ему на руки или на рукоять дубины - начисто отрубит. Если его руки уцелеют, он снова набросится на тебя, пытаясь схватить тебя и, раздавить в объятиях или переломить тебе шею или позвоночник. Если успеешь, бей его по ногам. Старайся повредить сухожилия, чтобы он захромал. Но, если ему все же удастся ухватить тебя, старайся выскользнуть из его объятий. Ты весь смазан жиром, так что тебе это должно быть легко. И тогда, прежде чем он снова поймает тебя, бей его по шее или по голове, или по спинному хребту, куда придется! Ведь эта секира не только сломает то, что ты ударишь, но глубоко вопьется в тело и убьет его. Но только не оброни секиры. Видишь, к рукоятке прикреплена петля; накинь ее двойным оборотом на руку, тогда секира не соскочит. Чтобы было верней, я привяжу ее к твоей руке вот этим сухожилием. Протяни руку.
Ви протянул руку и возразил, в то время как Паг ловко укреплял сухожилием петлю у него на кисти:
- Понимаю, но не знаю, удастся ли мне сделать хотя бы часть того, что ты говоришь. И все-таки, как чудесна эта секира! Как бы то ни было, я постараюсь орудовать ею как можно лучше.
Тогда Паг снова натер Ви тюленьим жиром, заново осмотрел секиру, все ли узлы как следует ссохлись и крепко ли держится клей. Затем он дал Ви кусок сушеной рыбы с тюленьим жиром, дал ему напиться, набросил шкуру ему на плечи и вывел из хижины.
* * *
Аака ждала снаружи вместе с Моанангой, братом Ви.
Она взглянула на мужа и спросила:
- Кто обрезал ему волосы?
- Я, - ответил Паг, - и у меня были достаточные основания для этого.
Она топнула ногой и холодно сказала:
- Как смел ты коснуться его волос? Я ненавижу тебя за это!
- Если тебе так хочется ссориться со мной, можешь ненавидеть меня за это так же, как и за любую другую вещь. Но помни, Аака, что в конце концов ты будешь благодарна мне за то, что я это сделал, хотя, впрочем, в силу самой благодарности ты станешь еще больше ненавидеть меня.
- Это невозможно, - отвечала Аака.
И они тронулись к Месту Сборищ.
* * *
Собралось все племя.
Стояли кольцом, молча, потому что были настолько возбуждены, что было не до разговоров. От исхода этого боя зависела их участь. Хенгу боялись и ненавидели его, потому что он правил жестоко и убивал каждого, кто осмеливался роптать, но Ви племя любило. Но никто не смел проронить ни слова, ибо никто не знал, каков будет исход боя, и все думали, что нет на свете человека, кто бы устоял против мощи великана Хенги, кто спасся бы от яростных ударов его огромной дубины.
Народ удивленно глазел на новый топор, висевший на руке Ви; люди указывали на него, подталкивая друг друга локтями. Люди дивились тому, что волосы Ви коротко срезаны, и не понимали, какова тому причина; впрочем, думали, что это - жертва богам.
Срок наступил. Хотя холодный туман над морем и берегом закрывал солнце, все знали, что осталось до захода солнца не более часа, и наступила гробовая тишина.
Внезапно раздался голос кого-то из племени, кто стоял с краю:
- Он идет! Хенга идет!
Все обернулись к пещере.
Великан вышел из-под утеса и направился к ним, ступая тяжело, но небрежно. Ви наклонился, поцеловал сына и дал знак Ааке, чтобы она присмотрела за ним. Затем в сопровождении своего брата Моананги и Пага он вышел на открытое место посредине круга стоящих людей. Там стоял Урк Престарелый, колдун, чей долг был оглашать правила и условия боя, завещанные законами племени.
В то время как Ви подходил к месту, Уока Злой Вещун крикнул ему:
- Прощай, Ви. Мы больше не увидим тебя. Очень жаль, что тебя убьют. Ведь ты хороший охотник и всегда приносишь большую добычу. Кто же заменит нам тебя?
Паг обернулся, засверкал на него своим единственным глазом и сказал:
- Меня-то уж, во всяком случае, ты увидишь!
Ви шел, не обращая внимания. Он сошелся с Хенгой, одетым в тигровую шкуру - знак своего достоинства - и держащим в левой руке огромную дубину.
- Очень хорошо, - прошептал Паг Ви. - Посмотри, как плотно набит его живот, он съел всего лосося.
Шедшие за Хенгой рабы остановились на некотором расстоянии от места встречи.
Хенга заревел:
- Что? Я должен биться не только с этим человечком, но и с его друзьями?
- Пока еще нет, Хенга, - смело возразил Моананга. - Сперва убей человечка, а затем можешь сразиться с его друзьями.
- Это дело нетрудное, - ухмыльнулся Хенга.
Вперед вышел Урк, поднял руку и с гордым видом приказал замолчать.
Глава IV. Смерть Хенги
Сперва Урк, как знаток старинных обычаев племени, начал подробно пересказывать закон о сражениях, подобных сражению Ви с Хенгой. Он сообщил народу, что вождь сохраняет свое звание и пользуется своими правами и преимуществами только потому, что он сильнее всех в племени, подобно тому как стадом повелевает сильнейший буйвол. Если же против вождя восстает охотник моложе и сильнее, он вправе убить вождя, если это ему удастся, и занять место вождя. Но только закон требует, чтобы вождя он убил в открытом и честном бою, в присутствии всего народа, причем в бою каждый имеет право пользоваться только одним оружием.
Если вызвавший победит, пещера и все живущие там принадлежат ему и все признают его вождем. Если же он будет побежден, труп его будет брошен на съедение волкам.
В общем, Урк, сам того не зная, излагал учение о том, что выживают только наиболее приспособленные, и о том, что сильный может угнетать и повелевать слабыми, - закон, много тысяч лет спустя сформулированный Дарвином.
Хенга начинал терять терпение. Ему казалось, что он быстро справится с презираемым врагом. Ему хотелось поскорее вернуться в пещеру, выслушать приветствия своих жен и отоспаться после лосося, которого он - как справедливо предвидел Паг - обглодал всего.
Но Урк не смолкал. Он, как хранитель преданий, чувствовал себя в своей стихии; он был главным жрецом и руководителем всех обрядов племени и считал малейшее отступление от традиций смертным грехом.
Возмущенным дребезжащим голосом он заявил, что все малейшие обряды должны быть выполнены. Не то он не будет иметь права на полагающиеся ему в виде гонорара одежду и вооружение побежденного. При этом он жадно взглянул на странную секиру, подобной которой ему никогда не случалось видеть; взглянул жадно, хотя его сморщенные руки вряд ли могли бы занести секиру для удара. Он громко заявил, что когда-то, в дни своей молодости, помогал отцу, бывшему колдуном племени до него, в подобном же деле и что на нем и сейчас надет плащ, снятый тогда с трупа побежденного.
И он указал на облезлую и лоснящуюся шкуру на плечах. Он добавил, что, если его сейчас перебьют, он предаст нарушителя обряда самому страшному проклятию, какое сможет придумать. Наверное, оба слушающие его прекрасно понимают, что из этого последует.
Ви выслушал и промолчал. Но Хенга проревел:
- Так поторопись, старый дурак. Я начинаю зябнуть, и скоро будет слишком темно, так что я не смогу изуродовать этого малого так, чтобы собственные псы его не узнали.
Тогда Урк стал излагать причины, заставившие Ви послать Хенге вызов.
Разозленный наименованием "старый дурак", он излагал эти причины особенно ядовито. Рассказал, что, по мнению Ви, Хенга угнетает народ, и привел немало ярких и убедительных примеров этого угнетения. Рассказал о похищении Хенгой дочери Ви Фои и об убийстве ее. Разгоряченный собственными словами, он стал выкладывать еще новые обвинения, уже непосредственно не связанные с Ви.
Тут Хенга не выдержал, подскочил к старику и ткнул его ногой в живот так, что тот отлетел на несколько шагов.
Урк поднялся и, прихрамывая, отошел в сторону, призывая на голову Хенги все мыслимые и немыслимые проклятия.
Хенга скинул тигровую шкуру, которую унес один из рабов, Ви сбросил с плеч свой плащ.
Взявший у него плащ Паг шепнул:
- Поберегись! Он что-то прячет в правой руке. Он хочет сплутовать.
Затем он проковылял в сторону с плащом в руке.
Великан и охотник остались в пяти шагах друг от друга.
В то время как Паг отходил, Хенга поднял руку и с невероятной силой метнул в Ви кремневый нож с рукоятью из китового уса, нож, который он до сих пор прятал в своей огромной лапе. Но Ви был предупрежден и с криком "Нечисто!" отскочил в сторону и припал к земле так, что нож просвистел у него над головой.
В следующее мгновение он вскочил и бросился на Хенгу, который схватил дубину обеими руками и занес ее над головой, чтобы одним ударом сокрушить противника.
Прежде чем удар был нанесен, Ви, вспомнив совет Пага, ударил сам изо всей силы. Хенга подставил дубину, чтобы прикрыть голову. Секира Ви встретила дубину на самой ее середине, и острая сталь пробила толстое дерево, так что большая часть дубины упала наземь. Видевший это народ закричал от удивления.
Хенга швырнул рукоять в Ви, попал ему в голову и, в то время как Ви отскочил, поднял толстый конец дубины. Ви остановился на мгновение, чтобы стереть кровь от пореза на лбу, заливавшую ему глаза. Затем он вновь бросился на Хенгу и, держась на расстоянии, недоступном для укороченной дубины, попытался ударить великана по колену, как советовал Паг. Но руки у Хенги были неимоверно длинные, а рукоять секиры Ви была короткая, так что задача оказалась нелегкой. Наконец ему удалось попасть. Правда, он не повредил ни одного сухожилия, но секира врезалась в ногу Хенги повыше колена так глубоко, что Хенга взревел от боли.
Обезумевший от ярости великан решил изменить план. Отшвырнув дубину, он, в то время как Ви выпрямлялся после удара, прыгнул на противника, обхватил его могучими руками и, надеясь переломать ему ребра или задушить насмерть, стал давить, как медведь.
Они начали бороться.
- Все кончено, - сказал Уока. - Человек, которого Хенга обхватил руками, - мертв.
Стоявший рядом с ним Паг ударил его по рту и крикнул:
- Так ли это?! Смотри, Вещун, смотри!
В это время Ви выскользнул из объятий Хенги, как угорь выскальзывает из руки ребенка. Хенга поймал его за волосы, но волосы Ви были обрезаны коротко и натерты тюленьим жиром, так что удержать их Хенге не удалось. Тогда великан ударил его кулаком с такой силой, что нанесенный в лоб удар свалил Ви наземь. Хенга, не давая противнику встать, навалился на него, и оба покатились по песку.
Никогда до сих пор не видало племя подобного боя, и никакие предания не говорили ни о чем схожем. Они извивались, корчились, хватали друг друга, катались по земле, то один оказывался наверху, то другой. Хенга пытался ухватить Ви за горло, но руки его скользили по натертой тюленьим жиром коже. Охотник каждый раз ускользал от смертельных объятий и даже несколько раз улучил возможность нанести Хенге удар кулаком.
Но вот оба они поднялись, причем руки великана все еще обхватывали Ви. Хенга боялся выпустить противника, потому что был безоружен, а секира по-прежнему висела на кисти Ви. Они боролись, передвигаясь то взад, то вперед, покрытые кровью, песком и потом.
Зрители только качали головами и дивились, как может человек устоять против тяжести и силы Хенги. Но Паг, замечающий все своим единственным глазом, шепнул Ааке, которая, в тревоге и страхе забыв ненависть, прижималась к нему:
- Приободрись, женщина. Лосось не прошел даром. Смотри, Хенга устает.
Паг не ошибался.
Объятия великана ослабевали, дыхание его тяжелело и гулко прерывалось; более того, стала дрожать нога, на которую обрушился удар секиры Ви, так что Хенга не смел больше опираться на эту ногу. Однако, страшным напряжением собрав все свои силы, он отбросил от себя Ви так яростно, что тот свалился наземь и лежал с мгновение неподвижный, точно был оглушен или из него вышибли дух.
Тогда Моананга громко простонал, ожидая, что вот-вот Хенга вскочит на неподвижно распростертое тело врага и насмерть растопчет его.
Но с Хенгой случилось что-то странное. Казалось, его охватил внезапный ужас. А может быть, он решил, что его противник мертв.
Как бы то ни было, он не дожидался, но присмотрелся, повернул и стремглав побежал к пещере.
Ви пришел в себя или же попросту перевел дыхание, потом присел и взглянул ему вслед. Затем с криком вскочил на ноги и бросился вслед за Хенгой, а за ним устремилось все племя. Да, даже Урк Престарелый ковылял следом, опираясь на свой жреческий посох.
Между Хенгой и его преследователем лежало немалое расстояние. Но с каждым шагом раненая нога убегавшего слабела, а Ви гнался за ним с быстротой оленя. У самого устья пещеры он перехватил вождя, и сбежавшийся народ увидел, как сверкнул занесенный топор и услышал, как ударилась блестящая сталь в спину Хенге и как Хенга грохнулся наземь. Оба исчезли в тени пещеры, а собравшийся снаружи народ ожидал исхода, каков бы он ни был.
Недолгий срок спустя что-то зашевелилось в темноте; из пещеры кто-то вышел.
Это был Ви, в руках у него было что-то странное, и окровавленный топор все еще свисал с его правой руки. Он, шатаясь, прошел вперед; луч заходящего солнца пробился сквозь туман и упал на Ви и на то, что он нес.
То была огромная голова Хенги.
С мгновение Ви стоял тихо и неподвижно, точно задумался, а собравшиеся криком приветствовали его как в бою добывшего звание вождя. Неожиданно он закачался, потерял сознание и тяжело опустился на руки Пага, который, заметив, что Ви слабеет, успел пробиться сквозь толпу и подскочить как раз вовремя, чтобы подхватить падающего.