Деревянная рама со спасательным плотом - дань современности - успела стать для нас серьезной проблемой. Я взял плот на борт для страховки в экспериментальном рейсе, и вот похоже, что он сыграет прямо противоположную роль. Вода на палубе бросала его до тех пор, пока он не расшатал окончательно опору рулевого устройства. Мы в последнюю минуту успели ее сласти, но, что хуже всего, рама перетерла несколько веревок, скруглявших главные части папирусной основы "Ра".
Как всегда, когда надо было принять важное решение, мы устроили совет на индейский лад, и каждый высказал свою точку зрения. Наверное, только семерка участников этого совета способна полностью оценить значение следующего шага, предпринятого нами. Было единогласно решено ликвидировать наш единственный спасательный плот и использовать его части, чтобы попытаться поднять корму. Тому, кто не провел нескольких недель на папирусном судне, такое решение может показаться ошибочным, даже нелепым: избавиться от спасательного плота в ту самую минуту, когда он, казалось бы, всего нужнее?
Но мы, прежде чем принимать единогласное решение, рассмотрели все возможные опасности.
Главный риск - упасть за борт и отстать от лодки. Учитывая это, мы всегда работаем с двухметровым страховочным концом, который цепляем за ближайшие снасти или крепления. Эта мера предосторожности особенно важна для того, кто один несет ночную вахту на руле.
Если все-таки кто-то при резком движении лодки споткнется о наваленные повсюду кувшины, бурдюки и корзины, у нас на этот случай есть спасательный буй из папируса, постоянно плывущий на длинной веревке за кормой "Ра".
Аварийный плот нужно еще спустить в воду - процедура слишком долгая, чтобы он тут мог нас выручить. К тому же он был сделан из толстого пенопласта, обтянутого сверху и снизу брезентом, и не рассчитан на быстрое перемещение в воде. Даже если мы спустим парус на "Ра", плот скоро отстанет, так что буксируемый нами буй в этом смысле куда надежнее.
Следующая опасность: ночью на нас может наскочить судно, так как сигнальные огни трудно различить среди волн, а радар на папирус не реагирует. Но тогда лучше оставаться на уцелевшей части нашей непотопляемой лодки, чем перебираться на маленький плотик.
Третья опасность - пожар, могут загореться сухие части папируса, каюты или снастей.
Но в борьбе с огнем мы, несомненно, отстоим весь мокрый наветренный борт, и в итоге сохранившаяся часть "Ра" опять-таки будет больше плота, и мы еще останемся с провиантом.
Четвертая опасность: из-за абсорбции воды "Ра" может затонуть под нами.
Но месячный опыт уже показал, что папирус очень медленно впитывает воду, мы успеем вызвать помощь - это все равно придется делать, если мы переберемся на аварийный плот.
Пятая угроза: папирус или скрепляющие его веревки, как уверяли скептики, будут разрушены водой и распадутся. Опять-таки, мы успели убедиться, что ничего подобного не происходит. В подводной части снопы и веревки стали даже прочнее, чем в надводной.
Шестая опасность - ураган или хотя бы сильный шторм может совсем лишить нас кормы с рулевым устройством и даже нашей тяжелой двуногой мачты.
Но уцелевший корпус "Ра" вместе с каютой все еще будет составлять плавучую платформу, намного превосходящую рассчитанный на шестерых спасательный плот, причем на этой платформе сосредоточены наши главные запасы воды и провианта.
Словом, корпус "Ра" представлял собой самый большой и надежный в наших условиях плот, который никто из нас в случае опасности не променял бы на аварийный плотик. Можно было попытаться тащить этот плотик за кормой на буксире, но мы рисковали, что буйные волны, швыряя его, раздергают веревочные крепления лодки, а запасных веревок на борту не оставалось. В то же время, мы не располагали запасом папируса, из которого можно было бы связать снопы, чтобы с их помощью поднять затопленную корму.
Итак, тщательно все рассмотрев, мы принялись за дело. Пустили в ход нож и пилу и разрезали пенопласт на длинные тонкие брусы. Этот заменитель папируса привязали к затопленным связкам, сидя по пояс в воде. Однако заметной пользы это не принесло. Тогда мы пожертвовали двумя папирусными поплавками - снопами двухметровой длины, предназначавшиеся для изготовления маленького катамарана, чтобы снимать "Ра" со стороны.
Этот папирус и прочие годные в дело материалы были предоставлены в распоряжение Абдулая Джибрина из республики Чад, который участвовал еще в строительстве "Ра". Вместе с антропологом Сантьяго Хеновесом из Мексики и альпинистом Карло Маури из Италии наш Абдулай принялся за работу. Сидя в воде, они теми же приемами, каким Абдулай пользовался при строительстве "Ра" в пустыне Сахаре, крепили папирус к затопленным связкам, и те начали всплывать.
Мимо работающих в воде людей прошла акула (первая за весь наш рейс), но она не обратила внимания ни на них, ни на стайки рыб, снующих подле нашего рулевого весла.
Американец Норман Бейкер следил за парусом и снастями, русский Юрий Сенкевич держал курс починенным рулем, чтобы парус был наполнен ветром, египтянин Жорж Сориал ворочал груз, присматривал за обезьянкой, уткой и стряпал для остальных, я как руководитель экспедиции помогал то одним, то другим, следя, чтобы все шло по плану.
Наконец Карло Маури, к нашей великой радости и облегчению, пользуясь сложной системой веревок, медленно вытянул из моря сперва покосившуюся каюту и опору рулевого устройства, а затем и всю корму "Ра".
Нужно ли говорить, что дружба нашей команды из семи человек, семи представителей разных национальностей, теперь скреплена столькими же узами, сколько веревок пошло на то, чтобы вернуть нам ощущение безопасности. Опыт трудных и утомительных дней убедил нас, что национальные, расовые и политические различия не могут препятствовать подлинному плодотворному сотрудничеству, что если народы объединят свои усилия на благо грядущих поколений, они смогут сотворить чудеса для мира, которому угрожает беда.
Борт "Ра", 3 июля.
За сорок дней наше папирусное судно покрыло больше 3700 километров из порта Сафи в Марокко, где началось плавание. Уже доказано, что Средиземным морем не исчерпывались возможности древнеегипетского папирусного судна. Неверно считать, будто папирусные лодки не ходили дальше устья Нила. Любая точка побережья Средиземного и Красного морей была досягаема для мореплавателей эпохи фараонов.
Мы прошли половину пути через Атлантику, когда 1 июля увидели на северо-западе большой теплоход, очевидно, идущий из Северной Америки в Южную Африку. Это была наша первая встреча за много дней, и мы, конечно, обрадовались, когда теплоход изменил курс и пошел прямо на нас, иногда пропадая за гребнями волн. Это было торгово-пассажирское судно, оно подошло так близко, что мы прочли название "Африканский Нептун", порт приписки Нью-Йорк. Мы обменялись приветствиями с командой и пассажирами, и теплоход ушел на юго-запад.
А вскоре наш вахтенный удивил всех сообщением, что опять видит корабль, идущий в противоположную сторону. Оказалось, это "Африканский Нептун" вернулся, чтобы получше нас разглядеть. На этот раз он приблизился настолько, что Норман Бейкер в шутку крикнул своим землякам: "Мы вам чем-нибудь можем помочь?". С борта корабля ответили таким же вопросом, и Норман сказал, что не худо бы отведать фруктов, а то столько недель одна солонина, сухари да сушеные овощи, и рыба последнее время что-то не ловилась.
Сильное волнение не позволяло наладить прямой контакт. Тогда "Африканский Нептун" лег в дрейф бортом к нам, прямо по нашему курсу. Единственное, много раз чиненное рулевое весло ограничивало маневренность, поэтому корабль снова дал ход и отошел, сбросив мешок, привязанный к двум красным поплавкам. Стоявший на руле Абдулай повернул так круто, что парус захлопал на двуногой мачте, и все-таки было похоже, что мы промахнемся на несколько десятков метров. Тут Жорж Сориал, обвязавшись 20-метровой веревкой, прыгнул в море. Он добрался вплавь до драгоценного мешка, в котором оказались две стопы разного чтива и лучшие американские яблоки и апельсины, какие мне приходилось есть в моей жизни.
Несколько недель единственными "фруктами" на нашем столе были яркие актинии да морские уточки, облепившие все днище папирусной лодки. Морские уточки на вкус нежнее мидий, но уж очень соленые.
Вместе с сопровождающими нас рыбешками этот подводный огород образует самый красивый передвижной аквариум, какой только можно себе представить.
Наши координаты в 12.00 местного времени, 3 июля: 15°32′ северной широты, 37°40′ западной долготы.
Борт "Ра", 9 июля.
Разбушевавшееся море снова пошло в атаку на "Ра" и ее команду и отвоевало корму, которую мы вырвали было из его хватки на прошлой неделе. Опять свинцовые облака, сильный ветер, тяжелая волна, из-за которых мы не можем заниматься ремонтом. Даже если неумение маневрировать папирусной лодкой не позволит нам покрыть 3450 морских миль в самом широком месте Атлантики, от Сафи в Марокко до тропических берегов Африки, мы, как мне кажется, уже получили ответ на главные вопросы, которые позвали нас в путь.
Первый вопрос: верно ли, как принято считать в науке, что египетские папирусные суда могли ходить только по тихим водам Нила и не отваживались за пределы дельты, так как не были мореходными? Ответ получен: неверно. Судно, способное одолеть путь, равный расстоянию от Ирландии до Канады или от Нью-Йорка до Венесуэлы, надо считать мореходным. Папирусная лодка "Ра" уже прошла в океане еще больший путь.
Второй вопрос: могли ли древние мореплаватели на папирусной лодке дойти из Африки в Америку?
Ответ: от крайней западной точки Африки до крайней восточной точки Южной Америки - 2500 километров, а нами уже пройдено в океане 3700 километров. Мы, новички, совершили ошибки, которых египтяне, с их опытом строительства папирусных лодок, могли избежать. Следовательно, в принципе они могли дойти до берегов Америки. А значит, не исключено, что древние египетские и африканские культуры могли повлиять на аборигенов Америки.
Третьим вопросом было, можно ли наладишь в трудных, критических условиях сотрудничество многонациональной команды. С радостью сообщаю, что в этом смысле плавание принесло самые лучшие результаты. С первого дня наша семерка показала себя самой храброй и слаженной командой какую только может себе пожелать руководитель экспедиции.
Для безопасности и чтобы отснять достоверный фильм, включающий кадры "Ра" в ее нынешнем состоянии, я решил, что на последнем этапе нашу сильно потрепанную лодку будет сопровождать небольшой корабль, вероятно, с вест-индских островов. Мы не собираемся пополнять наши запасы, в этом просто нет нужды. Но с корабля будут сняты кадры, которых мы сейчас не можем снять: "Ра" на гребнях буйных океанских валов, словно раненое, но не добитое морское чудовище.
Но как же нам нужно, чтобы погода наладилась!
Позиция "Ра" в полдень местного времени, 9 июля: 14°40′ северной широты, 42°48′ западной долготы.
Борт "Ра", 11 июля.
На всех парусах, но с притопленной кормой, похожей на берег, о который разбиваются волны, "Ра" продолжает свое плавание в более спокойных водах. Вдоль правого борта волны катят вперед, не встречая препятствий. Но на левом борту мы соорудили барьер из кувшинов и пустых корзин, накрытый запасным парусом, чтобы волны не доходили до входа в каюту.
Ведя поединок с изменчивой волной, мы постоянно меняли курс, поэтому путь, проходимый за день, порой уменьшался с 50–60 миль до 45 миль.
Настроение на борту великолепное, дружба и сотрудничество не могли бы быть лучше, даже если бы вся семерка представляла одну нацию или одну семью.
Наше общее направление колеблется между островами Мартиника и Барбадос и северным побережьем материка Южной Америки. Наши координаты в полдень местного времени: 14°12′ северной широты, 44°2′ западной долготы.
Борт "Ра", 13 июля.
Опять мерзкая погода, дождь, штормовая волна. Нам здорово достается. Промокли насквозь. Ждем встречи с яхтой "Шенандоа". Спокойнее на душе, когда кто-то рядом, и можно будет отснять "Ра", пока от лодки еще что-то видно.
Хлещет проливной дождь, волны проникли всюду. У "Ра" весьма неприглядный вид. Все личное имущество пока в сохранности, но мы будем рады перенести на "Шенандоа" кинокамеры и пленку, очень уж сыро на борту лодки.
Сейчас, под вечер, волнение поумерилось, и дождь уже не льет, а моросит.
Координаты "Ра" вчера вечером были 13°42′ северной широты, 46°26′ западной долготы. Позиция "Шенандоа" в это же время 13°56′ северной широты, 52°40′ западной долготы.
Борт "Ра", 14 июля.
Папирусная лодка "Ра" продолжает свой путь на запад. Через гребни волн день за днем, неделю за неделей… Пройденное расстояние измеряется морскими милями, но у странствующей на папирусе семерки такое чувство, будто они, кроме того, перенеслись на тысячи лет назад во времени. Да мы и с виду похожи на людей из прошлого: волосатые, бородатые, непрестанно окатываемые соленой водой.
Рожденная в пустыне лодка с плавными обводами теперь больше смахивает на состарившееся на службе грузовое судно - корпус перекошен, днище обросло морской живностью, каюту и, деревянные конструкции скрепляет тьма веревок, чтобы мы могли продолжать идти на запад.
Эксперимент получился весьма реалистичным, мы на себе познаем большие и малые проблемы, с которыми сталкивались древние мореплаватели, когда на подобных судах попадали в открытый океан за Гибралтаром. Уже по первой аварии, когда сломались оба рулевых весла, мы могли весьма наглядно представить себе, что ожидало лодки, выходившие через пролив в океан, чтобы исследовать берега в северном и южном направлении.
Наши неудачи объясняются отсутствием опыта в строительстве и управлении столь необычным парусным судном. Правда, и более совершенное папирусное судно с более опытной командой тоже могло остаться без кормы после поединка со штормом.
Какие проблемы подстерегают мореплавателя на папирусной лодке? Одни более, другие менее серьезные, но большинство ошибок вполне можно устранить уже после первого опыта.
Вот наш первый важный урок. Исходя из практики современных парусников, мы главную часть груза разместили с наветренной стороны, чтобы широкий парус и сильный ветер не кренили левый борт. Абдулай Джибрин из Чада инстинктивно возражал против такой неравномерной нагрузки на корпус "Ра" и оказался прав. В противоположность обычному парусному кораблю на папирусной лодке наветренный борт должен нести минимальную нагрузку, ведь эта сторона впитывает больше воды. А стабильность папирусной лодки так велика, что давление ветра на парус только уравновешивает тяжесть воды, поглощенной папирусом.
Выяснить эту особенность можно было лишь в долгом плавании в полосе пассатов, где ветер и волны все время идут с одной стороны.
Из-за этого капитального промаха наше судно получило крен: и хотя мы перенесли груз, уже было поздно, правый крен так и остался. В итоге большая волна все время захлестывала справа корму.
Вторая наша ошибка была не менее серьезной, а предвидеть ее было еще труднее, ибо речь идет о конструктивной детали, которую и археологи, и лодочные мастера считали чисто эстетической. На всех древних египетских парусниках, в том числе и деревянных, строившихся по образцу папирусных, верхняя часть поднятого ахтерштевня изогнута вперед над кормовой палубой. Эту дугу держала веревка, крепившаяся к палубе перед хвостом.
Я нигде не мог найти объяснения, в чем смысл этой традиционной конструкции, но подозревал, что она играет какую-то практическую, роль. Какую именно, мы узнали через несколько недель после отплытия.
Наши лодочные мастера с озера Чад с большой неохотой приделали лодке поднятый хвост, причем убрали веревку, как только увидели, что он сохраняет изгиб. Мы таки вышли без этой веревки, и тут заключается, пожалуй, наша главная ошибка.
Для плавания по Нилу загнутый внутрь хвост роли не играет. Но в море он очень важен: эта хитроумная конструкция поддерживает ахтерштевень при плавании по высоким волнам. Гибкость папирусной лодки требует, чтобы кормовая часть колебалась вверх - вниз независимо от средней и носовой секций, которые составляют примерно две трети судна и крепятся веревками к мачте.
Очевидно, что мачта сломалась бы, если бы к ней подвесили еще и корму. Поэтому египетские лодочные мастера придавали упругой корме вид изогнутой пружины, которую натягивала отдельная веревка.
Мы поняли, в чем смысл этого лука, уже после того, как свободно висящий хвост подался под напором штурмующих волн. Теперь он настолько пропитан водой, что, совершенно ясно, не сможет держаться над морем.
И вместо того, чтобы идти быстро, с малой осадкой, с сухой палубой, как это делали опытные экипажи папирусных лодок, мы изо дня в день сражаемся с волнами.
Да, нам понятны проблемы водителей разбитой штормом папирусной лодки, ставшей игрушкой ветра и волн…
Борт "Ра", 15 июля.
"Ра" все еще держится на плаву, несмотря на страшную трепку, которую нам задали неистовые волны и рваный ветер. Дважды нас разворачивало поперек курса, мы оказывались в ложбинах между волнами, и они врывались на палубу с носа.
"Ра" уже не то изящное судно, что родилось в египетской пустыне, но мы рассчитываем выдержать до Барбадоса, к которому должны подойти в конце месяца. Яхта "Шенандоа", которая будет сопровождать нас заключительные 300 морских миль до Бриджтауна, ожидается сегодня в полночь.
Штормовая волна и переменный ветер замедлили движение "Ра" в последние сутки, после того как мы за понедельник и вторник прошли больше ста миль. Но плавание продолжается. Когда волнение ослабевает, можно приступать к ремонту, при этом мы все лучше узнаем судно и команду.
Под непрестанными атаками бешеных волн о брезент, накрывающий плетеные стены каюты, она столько прыгала вверх - вниз, что бамбуковый пол перетер веревки, крепившие связки папируса, составляющие правый борт.
Утром волнение умерилось, мы вышли, чтобы осмотреть лодку, и увидели, что правый борт отделился и связки болтаются во всю длину, кроме носа и кормы, где крепления уцелели.
Всякий раз, когда папирус отходил, мы видели у своих ног синюю толщу морской воды. Только шесть параллельных веревок, ведущих к мачте, не давали папирусу совсем уплыть и время от времени притягивали связку к основе. Если связки, составляющие правый борт, оборвутся, мачта останется без опоры.
Не мешкая ни секунды, Жорж и Абдулай занялись ремонтом; Карло и Сантьяго заготовили для них веревки. Жорж работал под водой, Абдулай сверху, и вместе они проталкивали веревку между стеблями папируса. Крепления продолжали рваться, но на смену тотчас появлялись новые.
Борт "Ра", 17 июля.
Шторм с грозой и проливным дождем настиг "Ра" 14 июля и продолжался 15-го. До этого судно уверенно шло в сторону Карибского моря. Лодка выдержала шторм, только правое колено мачты, покосившись, вспороло крепления папируса с правого борта.
15 июля, в 17.00 местного времени экипаж был вынужден спустить парус, потому что двуногая мачта наклонилась слишком сильно, грозя проткнуть основу насквозь.