– Робин раскрыл заговор тамплиеров. Только благодаря ему его преосвященство епископ сумел предупредить королеву Элеонору о том, какая опасность угрожает вам, мой король! Поэтому моего брата графа Лестера следует наградить, а не миловать.
– О заговоре, и о шестом числе, и обо всех замыслах "братьев Грааля" мы знали давно. – Возразил Львиное Сердце. – Более того, я сознательно пошел на риск и подверг опасности, добро бы только себя, но и преданных мне людей, дабы взять этих "братьев" на месте преступления, накрыть их во время совершения сатанинской службы. Господь помог нам, мы победили. Парсифаля и его "братства" больше нет. Жаль, что весь орден тамплиеров так легко не одолеть. Но все это, конечно, не делает поступок сэра Робина менее отважным и менее благородным. Однако, почему все же именно он граф Лестер?
Ответ у Эдвина был заготовлен заранее, поэтому он отвечал без запинки:
– Узнав о кормилице Робина, старой Флориане Тейлор, что живет вместе с сыном в замке покойного рыцаря Локсли, я поехал туда и поговорил с этой доброй женщиной. Ведь Флориана в ночь нашего рождения заменила повитуху, а любая повитуха, если случается ей принимать близнецов, обязательно отмечает каким-то образом того, кто рождается первым. Будь это какая-нибудь ленточка или нитка на ножке, от этой метки, конечно, давно бы не осталось и следа. Но вышло так, что метку нечаянно сделал ее сын Тимоти. Он держал факел, когда его мать пеленала нас с сэром Робином. Головка факела была хорошо просмолена, и капля горящей смолы упала на ножку одному из малышей. Мне. Я мог бы показать пятнышко от ожога, но не очень хочется стаскивать кольчужные чулки. Вы же мне верите, ваше величество?
– Конечно верю. Значит, кормилица запомнила и это пятно?
– Да. Оно имеет форму груши. И она хорошо помнит, что капнула смола на того из близнецов, который родился вторым.
– А если я поеду и спрошу у Флорианы? – спросил Робин.
– Поезжай и спроси.
Сэр Эдвин не лгал. Он действительно виделся с Тимоти и Флорианой, хотя волновала его тогда не очередность их с Робином рождения, а обстоятельства гибели отца и матери. Но о случае с каплей смолы кормилица и впрямь ему рассказала. Только вот упала капля, по ее словам, не на второго, а на первого из родившихся… Сэр Эдвин был уверен, что успеет вновь повидать мать с сыном раньше, чем до них доберется Робин, успеет объяснить им, для чего нужна эта крохотная ложь. А король, кажется, верит ему на слово.
– Раз так, – произнес Львиное Сердце, поднимая вновь наполненный кубок и обращаясь ко всем сидящим за столом. – раз так, то я объявляю о лишении Винсента Хедли, изменника и государственного преступника, незаконно присвоенного им титула и возвращаю этот титул, все права и все владения сэру Робину Хедли. С этого момента, вы, – граф Лестер.
Ошеломленный таким поворотом, Робин несколько мгновений молчал. Малыш Джон, которого все происходящее растрогало до глубины души, прошептал, да так, что не услышали разве что пировавшие во дворе дружинники и разбойники:
– Робин! У рыцарей полагается в таких случаях становиться перед королем на колени!
– Спасибо, что напомнил!
Граф Лестер, ибо отныне он раз и навсегда стал именно графом Лестером, встал и, подойдя к Ричарду, преклонил колено.
– Рассчитывайте на меня, ваше величество! Хотя, сказать по правде, мой брат Эдвин был бы лучшим графом, чем я.
– А ты бы стал вместо меня шерифом? – рассмеялся Веллендер. – Я с детства мечтал об этой должности, добился ее, заслужил многолетней службой, и теперь вдруг сменяю на графский титул?
– Хотите стать шерифом Лондона? – спросил король. – Там работы хватит, а нынешний шериф доказал свою никчемность, не сумев подавить бунта в самом его начале.
– Ваше величество, в Ноттингеме интереснее, – возразил сэр Эдвин. – Самое беспокойное графство в Англии. Один Шервудский лес чего стоит! Не успеешь извести одну разбойничью шайку, сразу появляется новая.
– А вы отдайте Шервудский лес нам! – воскликнул Малыш Джон. – Нет, правда, правда! Мы бы жили там по-прежнему, не все, но те из нас, кому податься некуда. Охраняли бы дороги, с проезжающих взимали б умеренную плату. А за это город может разрешить нам охотиться в этом лесу. Разве плохо?
– Интересная мысль! – расхохотался шериф. – Об этом стоит поговорить. Ну, а пока, сир, у меня еще одна просьба. Их не слишком много?
Львиное Сердце в шутку загнул один палец, потом второй.
– По-моему пока что вы просите куда меньше, чем все мои придворные, у которых заслуг куда меньше, чем у вас, мессир. Говорите.
– Я хотел бы просить ваше величество позаботиться о девушке, которая проявила такую отвагу и призвала нам на помощь лесных разбойников, чем и вызвала мою просьбу об их помиловании. Она живет сейчас у меня замке, как моя приемная дочь, но ей пятнадцатый год, а ни родни, ни близких у нее нет. Примите участие в судьбе простой крестьянки, сир, выдайте ее замуж за достойного человека. Если выберете кого-то из вашей свиты, это будет хорошая награда девушке за преданность, смелость и находчивость.
Ричард Львиное Сердце посмотрел на залившуюся краской Изабель и вздохнул:
– Мессир! Я охотно выполню эту просьбу. Только зачем мне выбирать ей мужа, если она уже выбрала его сама? Я прав, леди?
Девушка, никак не ожидавшая такого обращения, растерянно поднялась, посмотрела в смеющиеся глаза короля, потом перевела взгляд на Веллендера.
– Сэр Эдвин! Вы меня любите? – спросила она. – Если да, то я не хочу никакого другого мужа!
– Ну, если тебя устроит скучный вояка, который днями не вылезает из седла, от которого иной раз лишнего слова не услышишь, который… Словом, если так, то и я ведь никогда не найду девушки лучше тебя!
– И для вас не важно мое происхождение? – ее голосок совсем задрожал.
– Я же не граф, а только брат графа! – подмигнул ей шериф. – И потом, раз тебя мне отдает в жены сам король, то кто посмеет усомниться в твоем благородстве?
– А я? – красавица Мэри вскочила и, опрокинув стул, бросилась в ноги Ричарду, который от удивления едва не пролил вино себе на кольчугу. – Выдайте замуж и меня, ваше величество!
– А ты чья невеста? – поинтересовался король.
– Вероятно, моя! – вместо девушки ответил Робин. – Но тут уже нужно очень подумать: я-то как раз граф, а ты, если мне не изменяет память, сбежала ко мне от папаши-горшечника.
– Это я тогда наврала! – Мэри, не вставая с колен, обернулась и смерила своего возлюбленного одновременно гневным и нежным взглядом. – Я боялась, что ты не оставишь у себя женщину знатного происхождения. Мой отец, барон Тальберт, саксонец. Он выдал меня замуж за старикашку-француза, тоже барона. Его звали Этьен Фармуаз. Свадьбу сыграли в Шотландии, в доме отца, а потом Фармуаз повез меня к себе на родину.
– И ехал через Шервудский лес?! – в волнении Робин даже привстал с места. – Помню я этого старикана. И молодую женушку под покрывалом помню. Но я же вас отпустил! Только барахло и взяли, да и того было немного.
Мэри перевела дыхание. Все присутствующие смотрели на нее во все глаза. Она собралась с духом и вновь заговорила:
– Мы доехали до Дувра, чтобы переправиться через пролив, сели на паром. Но начался шторм, паром качало, и мой старикашка вдруг взял, да и отдал Богу душу! А его слуги решили, будто я его отравила! Но я этого не делала, клянусь! Тем не менее, они меня крепко напугали судом, и я сбежала. Вернулась в Англию, да и поехала искать тебя, Робин. Я же влюбилась в тебя с одного взгляда, едва ты поднял тогда мое покрывало и рассмеялся мне в лицо! Робин, прошу тебя… Мы одного происхождения. Женись на мне! Или ты все еще влюблен в Изабель?
– Жена брата священна! – отрезал граф.
Он встал, подошел к девушке и, взяв ее руку, встал с нею рядом на колени перед королем.
– Ваше величество, прошу ее в жены. Я поеду к барону Тальберту, но чтобы он не вызвал меня на поединок, нужно ваше заступничество. Не убивать же мне отца моей невесты?
Львиное Сердце едва удерживался от хохота, однако не дал себе воли, не столько из нежелания обидеть графа, сколько боясь, что тогда хохотать начнут все собравшиеся.
– Выполняю вашу просьбу, Лестер! И даже отправлю барону письмо. Но, – он вопросительно оглядел стол. – Надеюсь на сегодня это последняя просьба. Я ведь второй день в Англии, а меня уже закидали прошениями. Не вернуться ли в Германию?
После этого завтрак продолжился и длился бы, вероятно, до обеда, но его прервало неожиданное событие. Со двора донеслись какие-то возгласы, лихой разбойничий посвист, и затем в трапезной появился уже знакомый шерифу Балдуин. Вид у него был слегка смущенный.
– Ваше величество, и вы, сэр шериф… У меня тут осечечка вышла! Хотя, видит Бог, я не виноват.
– Что случилось? – спросил сэр Эдвин, видя, что король молчит.
– Да мы там ели, пили, веселились. Как вдруг я гляжу, один из монахов ведет со двора коня. И все бы ничего, ведет и ведет. Да я смотрю: а конь-то ваш, сэр шериф! Я этому монаху: "Эй, брат, погоди!" А он прыгает в седло, да как припустит! Ну, я прежде думал, что монахи воровством не промышляют, удивился. Однако тоже скакнул на своего жеребчика, он у меня хоть и не дестриер, а под седлом хоть куда, да и вдогонку. Жалко мне стало: такого коня уводят! Догнал, кричу: "Слезай, христопродавец! Не бери греха на душу, и меня в грех не вводи! Не твой конь!" А он только пуще нахлестывает. Ну, тут уже я размахнулся да и огрел его хлыстом. Да так огрел, с разогреву-то, с монастырского винца, что тот с седла и кувырнулся. Я думаю: "Поделом! Не умеешь, не воруй!" Остановил вашего коня, сэр, а после спешился и к монаху-то подошел. "Вставай! – говорю. – Иди, кайся епископу!" А он не встает. Ну, я его повернул – вижу, а он мертвый! Поглядел – а шея-то свернута. Так вот упал неудачно. Видит Бог, не хотел… Я привез его, он там, у ворот лежит, не тащить же во двор, где люди едят и пьют!
– Не похоже, чтоб это был кто-то из нашей братии! – заговорил среди всеобщего растерянного молчания преосвященный Антоний. – Все монахи либо здесь, либо в кельях, возле раненых. Вот, я же всех вижу. Двое у нас убиты, но их я и не считал. Кстати, с одного из убитых кто-то снял сутану.
Веллендер поднялся и махнул рукой Робину:
– Пойдем-ка, ваша светлость. У меня есть предчувствие, что этот лже-монах может оказаться нам знаком. А мое предчувствие меня никогда не обманывает.
Предчувствие не обмануло Эдвина и на этот раз. Возле ворот, лицом вверх лежал человек в монашеской сутане, из-под которой почему-то торчали ноги в кольчужных чулках. (Сколько же выпил Балдуин, что этого не заметил?). Лицо мертвеца было разбито ударом о землю, однако узнать его ничего не стоило.
– Ну вот, "дядюшка" и ушел из нашей с тобой жизни! – воскликнул Эдвин и с трудом, но все же заставил себя перекреститься. Не знаю, как ты, а я рад, что его кровь не на тебе и не на мне.
– Ты вообще не кровожадный! – усмехнулся Робин и, отвернувшись от мертвого тела, пошел назад, в трапезную.
Эпилог
Как только волнения окончательно улеглись, Ричард Львиное Сердце приказал расследовать деятельность ордена тамплиеров в Англии. Этому немало помогли сведения, собранные епископом Антонием. Многие из тайных и открытых храмовников были арестованы, но некоторых потом отпустили: никаких доказательств того, что они участвовали в заговоре Лестера и магистра Ганнесимуса, не нашлось.
Магистра искали долго, но безуспешно. Однако через какое-то время он обнаружился сам: купивший его дом ноттингемский купец почувствовал чрезвычайно дурной запах и в нижнем, и в верхних помещениях. Вонь явно шла из дымохода. Браня "эти новшества" (дымохода в прежнем доме купца не было), хозяин разорился на двух каменщиков, которые разобрали нижнюю часть кладки. Выше разбирать не понадобилось: едва ли не на головы завопившим от ужаса ремесленникам рухнуло полуразложившееся тело. Спешно приведенные соседи, не без труда, однако смогли опознать бывшего владельца дома, костоправа Ганнесимуса.
Призванный по такому случаю шериф почти сразу сообразил, что произошло. Понимая, что его будут искать, и не успев скрыться, магистр решил переждать обыск, укрывшись прямо в доме. Он был достаточно тощ, а потому сумел втиснуться в дымоход, где и оставался, покуда люди, присланные Веллендером, обшаривали дом. Они ушли, и костоправ решил покинуть свою нору, но уже не сумел. Он прочно застрял в дымоходе. Вероятно, магистр кричал и звал на помощь – некоторые из соседей рассказали Веллендеру, будто слышали какие-то глухие завывания, и боялись ходить мимо дома старика. Не иначе, в нем завелись привидения, а то и похуже: вдруг старый лекарь знался с нечистой силой?
Как бы там ни было, Ганнесимус исчез также бесследно и также бесславно, как и его сподвижник, "брат Винсент".
Сэр Робин граф Лестер вскоре снискал в округе такую же добрую славу, как его покойный отец Экберт – он не обременял вилланов тяжелыми налогами, не карал слишком сурово за незаконную охоту. Даже не пользовался правом первой ночи, что, впрочем, многие объясняли невероятно ревнивым нравом его молодой жены леди Мэриан.
Самым близким графу человеком на всю жизнь остался его брат Эдвин. Об их братской любви и дружбе ходили легенды и даже были сложены пару баллад.
Малыш Джон женился и покинул Шервудский лес, получив в подарок от графа мельницу в Лестершире, с наказом не ронять и не разбивать слишком часто жернова.
Главой "лесной стражи", так отныне именовали шайку разбойников, стал Балдуин, и шериф был им доволен: проезд через лес действительно стал безопасен. Если бывшие головорезы и шалили, то по окрестным деревням – на них иной раз жаловались крестьянки и их мужья. Но найти в таких случаях виновных бывало трудно: "стражи" стояли друг за друга насмерть.
Флориана Тайлер умерла спустя пару месяцев после возвращения короля, и Робин так и не успел расспросить ее про ожог от горящей смолы.
Впрочем, он давно знал правду.
Примечания
1
Туаза – распространенная мера длины в ряде стран средневековой Европы. Равнялась примерно 1,8 м.
2
Донжон – центральная башня средневекового замка. Служила как жилое помещение, но нередко и как тюрьма.
3
Действие повести происходит в середине XII века. Во второй половине XI века Англия была завоевана норманнами. После этих событий верхушкой английской знати стали норманнские рыцари, которые, в большинстве своем, не знали английского языка.
4
Вилланами называлась основная масса крепостных крестьян в Англии XI–XII веков. Вилланы облагались значительной данью, но имели и некоторые права, существовавшие до закрепощения большей части крестьянства страны.
5
Среди английских крестьян были приняты обращения к сеньорам, возникшие при формировании феодальных отношений еще до завоевания Англии норманнами. Поэтому пастух называет рыцаря милордом, его же дружинники, говорящие с ним по-французски, применяют обращение "мессир".
6
Аббат – настоятель монастыря, т. е. аббатства.
7
Объединение английских графств в единое государство осуществилось в 829 г. Королем стал граф Уэссекса Экберт. В течении двухсот с лишним лет страной правили короли англосаксы. Когда в 1066 году Англию захватили норманны, трон занял их предводитель Вильгельм, прозванный Вильгельмом Завоевателем. Его сын Генрих I, умерший в 1135 году, не имел сыновей, что вызвало длительные междоусобные войны и столкновения. Наконец враждующие пришли к соглашению, и в 1153 году наследником престола был признан Генрих Плантагенет, граф Анжуйский (1154–1189).
8
Уитегемот – собрание родовой знати, решавшее в Англии, периода раннего средневековья важные государственные вопросы.
9
Миля – мера длины (расстояния), принятая у различных народов с очень древних времен. Сохранялась в Европе до введения метрической системы, однако в Англии эта система так и не была введена. В различные годы и в разных странах длина мили колебалась от 0,56 км (Древний Египет), до 11,2 км (древняя чешская миля). В Англии миля равняется 1,6 км.
10
В Англии конца XII века большая часть крестьян была в крепостной зависимости от баронов (сеньоров), либо от самого короля. Существовали различные степени крепостной зависимости. Однако был и определенный процент вольных крестьян, обязанных выплачивать сеньору дань, но не связанных с ним никакими более обязательствами.
11
Бармица – кольчужный подшлемник, защищавший шею и подбородок воина.
12
Гамбезон – верхняя одежда, обычно надеваемая поверх кольчуги (позднее – поверх рыцарской брони), реже – под кольчугу. Представлял собой длинный камзол без рукавов, сшитый из нескольких слоев плотной ткани и тщательно простеганный.
13
Шериф – в средневековой Англии государственный чиновник, подчинявшийся напрямую королю и осуществлявший контроль за соблюдением порядка на определенной территории.
14
Луи (Людовик) Седьмой – король Франции, один из предводителей Второго Крестового похода (1147–1149 гг.).
15
Йоркшир и Линкольншир были основными районами средневековой Англии, где разводили овец. Однако производство сукна там не было развито, и шерсть продавали на юг Англии, а главным образом во Фландрию, где производилось высококачественное сукно, которое, в свою очередь, везли для продажи на север Англии и в другие государства Европы.
16
На самом деле Ричард Львиное Сердце привел свою армию почти к самым стенам Святого Города и мог бы захватить его, однако в армии крестоносцев начались разногласия, причиной которых стали амбиции большинства их вождей и их великая зависть к славе и подвигам английского короля. Ричард понял, что взяв Иерусалим, не удержит его, не захотел попусту губить своих воинов и принял предложенное Саладином мировое соглашение.
17
Арабское название, сохранившееся до сего дня – Акра.
18
Уорвикшир – одно из графств, соседствовавших с Ноттингемширом. Находилось немного южнее его.
19
В описываемое время быки были в Европе самым распространенным гужевым скотом. Их запрягали в телеги, а для этого подковывали наряду с лошадьми.