– Вы вкратце слышали от меня историю, как я более двух лет проходил физические и духовные тренировки тибетском монастыре, – в ответ де Лажу опять кивнул. – К вечеру того дня, когда ламы-старейшины присвоили мне звание младшего мастера по рукопашному бою, ко мне подошел мой учитель-гуру, старший мастер, у него сложное имя для европейцев имя, поэтому назову проще, в китайской интерпретации – Чжао.
Де Флери прикрыл глаза, и прошедшее вновь ожило в его памяти.
Позавчера он успешно провел несколько поединков с опытными бойцами-монахами, а вчера прошел экзамен тумо – всю ночь просидел на льду горного озера в одной рясе, постоянно окуная ее в ледяную воду и высушивая теплом своего тела. Такое испытание монахи могут выдержать только после четырех лет тренировок по самовнушению, Эдмунту же хватило на это тридцать пять месяцев. А утром, съев чашку сушеных фруктов и выпив холодного чаю, он десять часов без остановки бегал на скорость по пересеченной местности с тяжелым мешком за плечами. После этого ему казалось, что он не сможет больше сделать и шагу. А сейчас после обряда посвящения в мастера де Флери снова чувствовал прилив сил.
– Ты еще вернешься сюда, Син, – сказал учитель, – но сначала пройдешь на родине предначертанный тебе путь. А сейчас я должен показать тебе частичку другого мира – прошлого и будущего. Все взаимосвязано в живой Вселенной.
Чжао и Эдмунт шли по знакомой извилистой тропинке, ведущей к селению, но как только монастырь скрылся из вида, вокруг сгустился какой-то белесый странный туман, и местность внезапно изменилась, словно они оказались в совершенно другом месте. Да так оно и было.
Потрясенный де Флери увидел перед собой удивительный город, его необычные здания из белого камня светились, становясь все ярче, пока сумерки переходили в ночь.
– За мной, – коротко приказал Чжао, и Эдмунт с открытым ртом последовал за своим проводником. Над улицами парили люди в светлых необычных одеяниях, при этом они не имели при себе никаких крыльев и других приспособлений, а скользили по воздуху стоя, чуть-чуть наклонившись вперед, легко опускались и также свободно взлетали. А учитель завел младшего мастера в находившееся неподалеку здание, оттуда высоко-высоко в небо уходил толстый столб света или энергии.
Они сразу попали в большой зал, где за длинным столом сидели пятеро моложавого вида мужчин, доброжелательно глядевших на гостей.
Чжао произнес приветствие на санскрите и поклонился, де Флери также склонил голову перед хозяевами. Один из них подал знак, приглашая садиться напротив. Гуру и младший мастер опустились в кресла сразу же принявшие форму их тел. Эдмунт мельком взглянул на учителя и невольно вздрогнул – у того почернели и загустели седые брови, на лице исчезли старческие морщины, Чжао помолодел лет на тридцать!
– Можете ли вы общаться мысленно? – прошелестело в голове де Флери. Он прикрыл глаза, приводя себя в спокойное состояние – психологической выдержке на занятиях уделялось особое внимание, и Эдмунт не подвел учителя, через четыре секунды он дал безмолвное согласие…
Де Флери посмотрел на маркиза, тот спокойно и с интересом слушал, слегка наклонив голову, и без тени иронии или улыбки.
Аббат в сжатом виде передал разговор с неизвестными хозяевами, жителями сказочного города, признавшись, что и тогда и сейчас он многое не понял из их объяснений. Допустим, что они имеют какую-то связь с другими мирами и могут преодолевать невообразимые человеческому сознанию расстояния в Космосе за считанные минуты, путешествуя с планеты на планету. И это без всяких техницизмов! Невероятно. А преодоление земного притяжения, впечатляюще свободные полеты в воздухе? А живые картины современных стран и городов, гор и морей разных частей света, возникающие внутри полупрозрачного отшлифованного квадрата из неизвестного минерала. Как это? Эти люди знали буквально все, и де Флери чувствовал себя с ними, словно маленький неразумный мальчик, хотя они ничем не подчеркивали свое превосходство. Жаль, что их общение было непродолжительным, хозяева старались оберегать сознание младшего мастера от переизбытка информации и впечатлений, утверждая, что они с ним еще увидятся.
Под конец встречи для Чжоа и Эдмунта был накрыт стол с изумительно вкусными яствами и напитками, при этом их обслуживали какие-то самодвижущиеся механические устройства с металлическими руками, эти необычные слуги убирали пустую посуду и доставляли новые блюда.
– Находились мы там, дорогой Андре, по всем моим расчетам не более часа, но когда вновь оказались на горной тропинке, уже вовсю сияло солнце. Хотя мой гуру сказал, что мы могли вернуться назад даже раньше, чем вышли. Так сказать, игры времени. Но на этом наши приключения не закончились, – продолжил де Флери.
Не успели они сделать и пару десятков шагов, как прямо на них помчался возникший из ничего черный столб вихря высотой в четыре человеческих роста, закручивающегося в воронку.
Учитель резко остановился:
– Становись за мной, сдвинь ноги и положи руки мне на плечи, – скомандовал он. – Сконцентрируй всю свою внутреннюю энергию на ладони. Вдвоем мы сможем отбиться.
– И гуру вытянул вперед открытые ладони, удвоенным энергетическим полем останавливая крутящийся столб.
Эдмунт почувствовал легкое головокружение и неприятное покалывание, пробегающее по всему телу. Невидимые щупальца темной силы старались прорваться в его сознание через защиту, которую де Флери держал на грани своих возможностей. Такое ему еще не приходилось переживать, хотя теоретически он умел ставить психоблоки. Сколько продолжалась атака, Эдмунт не понял, ему казалось очень долго, но, в конце концов, столб все-таки исчез.
– Что это было? – утирая холодный пот со лба, прошептал Эдмунт.
– Вихрь-убийца, – приводя дыхание в норму, ответил гуру, снова принявший свой облик старца, – странствующий дух темной стороны. Высасывает жизненную энергию из человека, оставляя после себя лишь безжизненное тело. Странно, но вихрь-убийца раньше никогда не появлялся вблизи этой границы с другим миром, белым городом…
– То, что вы сейчас рассказали, мой друг, очень любопытно, – маркиз даже вскочил с кресла, – ваш гуру был прав, черные вихри всегда за сто лье обходили места, где укрыта белая сторона. Значит, впервые это случилось около восьми лет назад? Ваши сведения очень важны, зная время, можно определить причину активации черных сил.
– Вы меня не перестаете удивлять, де Лажу, – развел руками Эдмунт, – вы знаете и про таинственный город, и про смертельные вихри. А я-то еще опасался, что не поверите мне.
В ответ маркиз заявил, что орден розенкрейцеров по своей сути должен прослеживать и изучать все самое необычное, и если Эдмунт все же решится вступить в их организацию, его любопытство будет полностью удовлетворено. Да, это было условие, и уже тогда де Флери сожалел, что королевская служба ограничивает его свободу.
– Приступайте, отец Эрик, – приказал де Флери, и удалился вместе с мушкетерами.
Монах сорвал печати и достал из тюка кольчуги, сделанные из маленьких пластин какого-то непривычно легкого металла. На каждой из них была прикреплена бирка с именем одного из членов группы.
– Сейчас я вам кое-что покажу, – сказал отец Эрик, пока люди с некоторым недоумением рассматривали эти несерьезные металлические рубашки – разве такое спасет от оружия? – Господин ван Дорн, будьте любезны надеть вашу кольчугу.
Голландец, скинув куртку, натянул на себя защитное одеяние, которое прикрывало его до паха. В руке отца Эрика откуда-то оказался пистолет, и он, не целясь, с двух метров выстрелил ван Дорну прямо в грудь. Кристофер покачнулся, а присутствующие на мгновенье оцепенели.
– Что же вы, дорогой ван Дорн, молчите? – спокойно спросил помощник мэтра под звук упавшей на пол пули. – Сильно чувствительно?
Голландец с изумлением ощупывал грудь.
– Вполне… терпимо, – слегка заикаясь от неожиданности происшедшего, ответил он.
Товарищи, обступив его, осматривали удивительную кольчугу – одна пластинка в месте удара пули только еле заметно вмялась.
– Смею предположить, всем сейчас понятно, – продолжал монах, – что ни клинок, ни арбалет, не пробьют этот особый металл. Ну-с, далее…
Он вытащил наручные латы, сделанные из такого же легкого металла, одевающиеся от запястья до локтя. В них были спрятаны по два лезвия, выстреливающиеся при помощи скрытой мощной пружины с убойным действием на два перша. Монах, одев наручные латы, показал, как ими пользоваться. Тонкие, похожие на стилеты лезвия, длиной в половину пье, впились в толстую деревянную доску на два пальца и мелко завибрировали. Выглядело это весьма впечатляюще, даже Клэр, мастер метать ножи, одобрительно прищелкнула языком.
– Только не забывайте согнуть кисть на себя, чтобы не пораниться, – инструктировал отец Эрик. – Это защита на крайний случай, если вы остались безоружными. А если вы упали, а противник рядом с вами, тогда используйте хитрости этой обуви. Вы будет в ней. – Монах показал, как при ударе задней частью каблука о землю впереди из подошвы выскакивает на четыре пальца острое лезвие, способное серьезно ранить врага.
Затем монах продемонстрировал несколько шпаг, мгновенно удлиняющих лезвие на половину длины руки при нажатии рычага на гарде. Затем пошли дамасские сабли с чрезвычайно гибким клинком, вставляющиеся в пояс-ножны, о таких кое-кто из присутствующих слышал или читал, но и они отличались от обычных, так как рапиры перерубались ими, словно тонкие ветки. Вот это было что-то невероятное! Сказочный клинок! Мужчины просто пораскрывали рты. Но чудеса продолжались, на сей раз в виде огнестрельного оружия – четырехзарядных барабанных пистолетов (револьверов), заряжающиеся необычными пулями, вставленными в маленькие медные цилиндры, где внутри находился порох, а в торце капсуль, воспламеняющийся от удара бойка. По размерам они были ближе к пуфферам – пистолетам для стрельбы в упор, но имели поражающую способность в два раза дальше, чем длинноствольные кавалерийские пистолеты. К тому же, как легко и просто их было заряжать, вытащить отработанные и впихнуть новые пули с гильзами в барабан. Непрерывность и скорострельность стрельбы значительно возрастало. Никакое сравнение с изобретенными еще в XVI веке дорогими и громоздкими револьверами с кремниевыми замками.
Отец Эрик, пресекая неизбежные вопросы, сказал, что данные образцы оружия изготовлены в штучных экземплярах, и что они известны двум-трем оружейникам в мире, даже сам король Франции не знает о таком. В связи с этим он взял с бойцов клятву молчать о том, что они держали в руках, а после завершения миссии сдать все лично Мастеру, и больше эти сабли и пистолеты никто не увидит, по крайней мере, в ближайшие сто лет.
– Приоритет массового производства такого эффективного оружия нельзя в наше время позволить ни одному государству, – объяснял монах, – этот секрет слишком опасен для других стран, и для их армий, и для народов. Надеюсь, вы все понимаете почему.
Разъяснения помощника мэтра успокоили иностранных подданных, они все поняли правильно.
В дверь каретной мастерской городка Шавель поздно вечером настойчиво постучал человек, закутанный в теплый плащ. Дверь через несколько минут открыл рослый парень лет двадцати с заспанным лицом. Держа в руке зажженную лампу, он с подозрением разглядывал незнакомца, прячущего лицо под капюшоном.
– Чего вам надо, сударь?
– Я хочу увидеть папашу Пьера по срочному делу, – негромко произнес человек и немного раздвинул на груди плащ, показывая висящий на золотой цепочке медальон.
Детина встрепенулся, и остатки сна исчезли в его оживившихся глазах.
– Проходите, сударь, – засуетился он, пропуская гостя в жилое помещение при мастерской. – Подождите здесь, за столом, я сейчас позову папашу Пьера и, если не возражаете, принесу вам ужин.
Незнакомец молча сел за дубовый стол и застыл, словно изваяние. Минуты через три послышались шаги, и в комнату вошел мужчина с седыми усами неопределенных лет, в чертах его лица при внимательном изучении проглядывало что-то восточное, азиатское. За ним шел парень с полной корзиной еды.
Пьер, сложив ладони на уровне груди, с почтением поклонился гостю. Слуга быстро расставил на столе посуду, выложил из корзины вино, хлеб, сыр и жареную курицу, затем, по знаку хозяина, удалился.
– Приветствую вас, господин Хранитель, – еще раз поклонился Пьер. – Не желаете ли перекусить?
– Вы тоже садитесь, – кивнул гость и, расстегнув плащ, под которым виднелась форма офицера королевской гвардии, с удовольствием принялся за еду. Папаша Пьер терпеливо ждал, пока гость насытится и подливал ему вино.
– Смею спросить, где вы, монсеньор, ставили экипаж? – не удержался он от вопроса.
– Не бойтесь, Пьер, – усмехнулся гость и, вынув из кармана камзола тонкий батистовый платок, вытер жирные губы. – Я пришел сюда пешком, а мой слуга с лошадьми ждет на постоялом дворе. Не надо учить меня осторожности.
– Что вы, что вы, господин Хранитель, – запричитал, всплеснув руками, папаша Пьер, – разве я смею…
– Ладно, поговорим о деле, – твердо чеканя слова, произнес гость. – В знакомом нам овраге скоро сойдет снег, а место тайника почти раскрыто. Наш жадный до чужого добра король пока не перероет весь овраг, не успокоится. К тому же, гибель мушкетеров он тоже не простит. Вследствие всех этих причин Совет Хранителей решил перевезти сокровища в другое место. Через неделю в Алантсоне должны быть готовы лошади и повозки, это ваша забота, папаша Пьер. И передайте приказ Совета всем стражам, чтобы они были наготове. И еще: дайте задание всем своим людям, обращать особое внимание на всех вновь прибывших и остановившихся в Алантсоне в эти дни, особенно, если это будет группа людей. Пусть раскроют свои глаза и уши. Если заметите опасность, устраняйте ее, но тихо и спокойно. Я прибуду туда за день до назначенного срока.
Папаша Пьер, боясь шевельнуться, внимал его словам, и с готовностью на лице, поклонился:
– Все будет исполнено, господин Хранитель.
Он проводил хранителя сокровищ до дверей и тот растворился в ночи. Папаша Пьер долго стоял в темноте, внимательно вслушиваясь в каждый звук на улицах спящего городка. Но шагов недавнего гостя не уловил, словно тот улетел на крыльях. Папаша Пьер одобрительно улыбнулся и зашел в дом.
Поздней ночью из территории уже обжитой отрядом тренировочной базы выехала первая карета с Беатрисой Клэр, которая переодетая мужчиной, представлялась шотландским писателем-историком (свой английский акцент ей скрыть не удалось бы), и Артюсом де Марвилем, играющим "его" слугу.
Де Флери из-за оправданной предосторожности решил отправлять своих людей небольшими группами и в разное время.
Клэр и де Марвиль остановились на городском постоялом дворе Авентсона. А через десять часов в городок Шавель прибыли фон Лоэнштейн и ван Дорн, в сопровождении "слуг" – Лантремона и Беркли. Господа сняли несколько комнат в доме богатого ростовщика и тотчас закатили длительную пирушку. Два дня, не менее, им предстояло изображать бесшабашных гуляк, а это было совсем не просто, так как вино всем четверым приходилось незаметно сливать в отхожее место, куда они часто и бегали. Зато прислуга хозяина дома не успевала убирать батареи пустых бутылок и приносить полные.
Дон Диэго со "слугой" д'Ориенталем, остановились в поместье Пекуа, что в двух лье от Авентсона, испанец играл роль раненного офицера из армии Конде, (это ему не составляло большого труда, ранен он был, в самом деле, неоднократно), спешащего домой на лечение, да вот раны разболелись не на шутку, придется несколько дней отлежаться.
И все они ждали сигнала от де Фруа. Накануне, когда он объяснил подопечным цель миссии (правда, не упомянул о гугенотах), некоторые члены отряда заметно разочаровались. Добывать ценой жизни сокровища для Людовика, не унижает ли такая задача их достоинство, как благородных людей? Особенно не по душе это пришлось иностранным подданным. Но аббат учитывал подобную реакцию.
– Разве я, мадам и господа, не давал вам слово, вынимая из тюрем, что вы не будете драться со своими соотечественниками или предпринимать какие-то действия против своих государств? Обещание осталось в силе. Ну и на что вы тогда рассчитывали? Биться с шайками воров и разбойников? Так для этого у нас есть полиция, жандармерия. Может участвовать в показательных боях в цирке, на потеху публики? Не забывайте, вы еще государственные преступники и освобождены королем только под мою личную ответственность. Вам не нравится королевский приказ? Но, извините, другого такого задания, за что дается полное помилование, у меня нет. Так что вы все можете оставаться при своем мнении, но порученное дело надо выполнять.
Хотя речь де Фруа прозвучала резко и несколько обидно, но, по сути, он был прав, и возразить в данной ситуации никто не смог.
Отец Эрик находился в Авентсоне с того дня, как туда прибыла первая группа, но он умел оставаться неприметным, из отряда его никто не видел, а он все замечал и отслеживал, и имел всюду своих людей. Вскоре ему доложили, что возле оврага ночью наблюдалось какое-то оживление, и неизвестные в черных плащах что-то погрузили на две повозки и скрылись в направлении городка Шавель. Встревоженный помощник де Флери хотел уже срочно отправлять гонца к патрону, но тот, словно чувствуя обстановку, сам появился в маленьком невзрачном доме, где жил монах. Медлить было нельзя, по всей вероятности, "черные стражи" начали перевозку клада. Аббат отправил отца Эрика сообщить всем место сбора у оврага сегодня пополудни. Там их будет ждать его карета.
– Вот, наконец-то, мадам и господа, вы приступаете к выполнению миссии, – сказал де Флери людям, выйдя из кареты. – Оружие и амуницию я привез. Переодевайтесь прямо здесь, а вы, мадам, в карете.
После того, как все были готовы, отец Эрик проверил экипировку каждого.
– План оврага вы помните, поэтому пройдете до первого ответвления – "пальца" этой "лапы" с обеих сторон, разделившись на две группы. Затем перестраиваетесь – две тройки проверяют склоны, два человека идут посередине, прикрывая тыл и отслеживая общую обстановку. Запомните, старайтесь держаться так, чтобы каждый видел несколько товарищей, потому что нападение, я уверен, в любом случае будет неожиданным для вас.
Лица молодых членов отряда заметно побледнели – наступает час встречи и схватки с неизвестным беспощадным противником, способностями которого учителя их все время, ну если не запугивали, то иногда вызывали невольный трепет. Неужели сейчас им придется столкнуться с изощренным в убийствах дьявольским отродьем? Не очень-то ободряет, несмотря на 85 дней упорных тренировок. Так думали и бывалые солдаты, впрочем, не скрывающие своих опасений.
– Черт побери, умеете же вы, господин де Фруа, ободрить напоследок. Я сейчас себя чувствую намного тревожней, чем перед самой первой атакой в своей военной биографии, – процедил дон Диэго, нервно потирая свой подбородок.