Из четырёх машин, которые ехали с нами, было два "Урала", а перед Кюбюме была довольно широкая река. "Уралы" прошли вброд, а наш "Камаз" капитально застрял посреди одного из потоков бурных вод. Конечно, это надо видеть: как водитель вылезает на крышу машины, и, стоя наверху, что-то вещает; как пытаются найти мелкий брод; как машины пытаются вытащить одна другую, разбрызгивая воду выхлопной трубой (выхлопные газы выходят в воду, так как уровень воды выше уровня трубы). Через некоторое время нам удалось вырваться из жидкого плена: "Урал", перешедший реку первым, вернулся назад и взял нас на буксир. Мы тронулись, но ненадолго. Одна из машин нашего каравана периодически ломалась, чем задерживала весь караван.
На въезде в Кюбюме - большая обшарпанная стела, достойная маленького райцентра. Кюбюме, или, как пишут на некоторых картах, Кёбюме или Кебюме, или, как произносят местные жители, Кубума, - когда-то большой, а ныне практически нежилой притрассовый посёлок с пустыми глазницами домов, полусгнившими теплицами и одним жилым зданием - домом связи. Ничего купить в Кюбюме нельзя. Нет там и никакого рейсового сообщения. "Посёлок" проехали, не останавливаясь.
В середине дневного пути остановились на обед. Мы с Андреем чистили картошку на берегу горной реки, двое из водителей ловили рыбу, другие приготовляли суп. Вокруг росло множество грибов (в основном червивых) и ягод.
Шёл дождь, а под дождём питаться неудобно: вкусно внутри, мокро снаружи. Наконец, пообедав, тронулись в путь, дождь усиливался, уже вечерело. За день всего мы проехали менее 150 км. Вечером нашли полянку-стоянку и три машины остановились на ночлег; четвёртая, ломающаяся, приползла только в два часа ночи. Водители ночевали в машинах, а мы, по обыкновению, в палатке.
Утром выяснилось, что нас довезут только до Томтора: у водителей возникли проблемы, а именно - почти окончательно сломалась одна из машин; они сами сомневались, благополучно ли достигнут Усть-Неры. Пока утром стояли (завтракали бич-пакетами и полудохлыми конфетами), на стоянку подъехала ещё одна машина - грузовик на Магадан. Водители постарались нас "сосватать", но тот, магаданский, водитель, брать нас не захотел. Так он и уехал в Магадан без нас.
А мы подъехали к Томтору и остановились неподалёку от него. Сфотографировались на память, попрощались с водителями - не зная, что вскоре опять встретимся.
НА ПОЛЮСЕ
Подошли к тому месту, где стоит обелиск "Полюс холода". Вдруг мимо проехал и остановился "Уазик". В нём сидел пожилой якут:
- Добрый день, я - глава администрации посёлка Томтор. А кто вы? Чем могу помочь?
- Мы путешественники, - отвечали мы и рассказали о нашем пути,
- А где находится магазин с хлебом и почта?
- Хлеб будет в пекарне с 16 часов, почта вот там, телефон тоже есть, если нужна гостиница, находится она вот там, - он махнул рукой в восточном направлении, и, пожелав нам счастливой дороги, уехал.
Томтор - небольшой посёлок, в нём, может быть, двести дворов. Домики деревянные, приземистые, одноэтажные. Есть почта, магазин "Книги" (заколоченный наглухо), магазин "Продукты" (работающий неизвестно когда), одноэтажный домик-пекарня, столовая (пустующая), чуть дальше по трассе - домик-гостиница с надписью "Дом отдыха транзитных водителей" (мы ею не воспользовались), музей (тоже избушка, но весьма небольших размеров).
Музей посетить нам не удалось - он закрыт, видимо, давно и навсегда. Но наружная табличка сообщала, что музей посвящён географу, геологу и академику Владимиру Афанасьевичу Обручеву (1863–1956). Он изучал вечную мерзлоту и путешествовал по Азии. Других сведений табличка не содержала. Уже потом я узнал, что В.А.Обручев написал также научно-фантастические романы: "Плутония", "Земля Санникова" и другие.
Находясь в Томторе, узнали технические подробности жизни в самом холодном посёлке России. Оказывается, например, при -52 дети продолжают ходить в школу; при -53 занятия отменяются только в 1-3-х классах, при -55 могут гулять 1–5 классы, при -57, наконец, отгул получают все школьники. Люди же продолжают работать. Подобные ограничения существуют и в других посёлках Якутии. Работы на открытом воздухе, конечно, сокращаются, но машины продолжают ездить почти до -60. Людям было очень смешно узнать, что в Москве даже при -28 дети не ходят в школу, а -30 расценивается как великий мороз.
В котельной, которая является источником центрального отопления, всегда требуется вода; воду привозят в машинах со специальными бочками, которые подогреваются, чтобы по дороге вода не замёрзла. Если в котельной лопается труба, - воду не успевают привозить и посёлки охлаждаются. Зная о такой возможности, многие люди имеют в квартирах личные печки, чтобы обогреваться, если центральное отопление испортится.
Сейчас, в середине августа, никакого особого мороза не обнаружилось.
Летом там температура может достигнуть +40, но сейчас такой жары тоже не было. Обычная солнечная погода, +10, низенькая трава сантиметров пять высотой, пыльные дороги, местных машин две или три во всём посёлке. Есть огороды (с теплицами). На улицах попадаются и дети - грязные, неряшливо одетые, но весёлые.
В Томторе живут в основном якуты, и говорят между собой по-якутски.
Но русский понимают, и говорят на нём куда лучше, чем мы на якутском. Никакой расовой ненависти к нам не проявили.
В Томторе встретили… коммерсантов! Они приехали из Магадана на грузовике и привезли всего понемножку: шмотки, еду, подсолнечное масло и др. Жители посёлка в количестве десяти человек толпились вокруг грузовика и рассматривали, а некоторые даже покупали, продукты цивилизации.
Из Томтора удалось позвонить родителям в Москву и предупредить их о возможной задержке. Телефонная станция доисторическая: стоит щит с сотней отверстий, и телефонистка втыкает контакты в какие-то из этих отверстий и кричит в микрофон: "Это Усть-Нера? Дайте два-два-три-двенадцать!" С Москвой соединиться никак не удавалось, и я ушёл на телеграф (телеграф - в том же доме, что и телефон, только вход с другой стороны), а Андрей остался. Но тут внезапно соединили с Москвой, и Андрей прибежал сообщать мне об этом. "То не соединяют, то теперь беги говорить", - удивился я и побежал обратно на переговорный пункт. Действительно, великое дело техника!
Зашли в столовую. Там мы узнали новость, что милиционеры заловили некую француженку Мадлен.
Тут необходимо небольшое отступление. Как уже читателю понятно, каждый человек, путешествующий по Колымскому тракту, оставляет по себе память на многие километры и годы. Водители нам рассказали про многих путешественников: как англичане, французы, американцы и все остальные ездили на Колыму за упоминавшейся бабочкой ("кучу денег потратили и ни фига не поймали!" - посмеивались водители). Рассказывали, как некий священник шёл пешком из Сан-Франциско в Иерусалим ("и на машинах ни фига не ездил!"), а также как некие иностранцы ехали по Колымскому тракту на мотоциклах. Шла пешком какая-то бабуся, без палатки и вообще без ничего. Как она ночевала в глухих регионах, осталось загадкой. Видимо, и мы теперь тоже пополнили список фольклорных персонажей.
Рассказывали и о различного рода велосипедистах. Как раз этим летом по трассе ехала на велосипеде некая француженка Мадлен. Проезжала в день километров восемьдесят, всё время опережая нас, и встречные водители рассказывали нам о ней. Догнать же нам её всё не удавалось. И вот сидим мы в столовой в Томторе, причём столовая пустая, людей нет, мы попросили макарон, нам сказали: сейчас сварим. Пока варили, я отошёл, а Андрей остался караулить наши макароны. Возвращаюсь, Андрей чем-то озабочен.
- Антон, нам пора отсюда смываться. Француженку, Мадлен, заловили: у неё виза в Якутию просрочена. Сняли её с маршрута и отправили в Усть-Неру.
(В последующем мы узнали, что у Мадлен кончилась не якутская, а российская виза, но сейчас это было от нас скрыто.)
Я, наоборот, решил, что будет очень неплохо, если депортируют: из Усть-Неры дорога хорошая. И мы решили ожидать этого приятного момента депортации, в Якутии-то и мы находились нелегально. И вот, когда уже поели, идём по посёлку, а навстречу - два милиционера.
"Ура, сейчас депортируют", - подумали мы.
Милиционеры и впрямь заинтересовались нами, но, проверив документы и узнав, что мы путешествуем автостопом, - отпустили. Так и не удалось нам депортироваться.
Мы пошли покупать хлеб. В Томторе хлеб выпекают только к четырём часам дня, и то хорошо, если к четырём поспевает. Но уже с трёх вокруг пекарни создаётся ажиотаж. На сей раз пекарню атаковало человек тридцать. Хлеб поспевал не весь сразу, а партиями по 5–10 хлебов, и тут же исчезал: через закрытую дверь и через окна его умудрялись купить наиболее пронырливые люди. Я решил караулить дверь, а Андрей - окно, но новые партии хлеба всё равно проскакивали мимо.
- Девушки! Дайте три буханки!
- Нам пять буханок! Пожалуйста! Когда у нас в Куйдусуне будет своя пекарня, мы к вам ездить не будем!
Половина речей была на якутском языке, и мы не понимали.
Так прошёл час, наконец Андрею повезло на три буханки. Стандартные "восточные" хлебы - буханки из пшеничной муки, мягкие и ещё горячие. Стоили они всего 5 000 - невероятно дёшево для таких регионов. Хотелось купить больше, но это было трудно, количество выпекаемого хлеба было ограничено.
Обрадованные, мы немедленно вышли на трассу и продолжили путь свой. Пройдя за пост ГАИ (близ Томтора есть пост ГАИ со шлагбаумом! Правда, гаишников там не содержалось), мы выбрали ровное место и стали там, ожидая машину и возжигая костёр. Уже наступал вечер, а с ним и сырость и неизбежный холод, а также желание что-нибудь съесть.
ВСТРЕЧА С ПЬЯНИЦЕЙ
…Следующий по трассе посёлок - Куранах-Сала, собственно, не посёлок даже, а один дом связи - в 80 км после Томтора. Видимо, связисты должны периодически ездить в Томтор, хотя бы за хлебом - вряд ли у них есть своя пекарня. Так оно и оказалось.
Прошло часа два-три ожидания, мы успели прямо на трассе сварить суп и компот из местных ягод, и вот на дороге показался "Уазик". В нём сидел пьяненький (но ещё сидящий за рулём) господин - бывший начальник Куранахского дома связи, уволенный недавно за пьянство, о чём мы узнали сперва от него, а потом и от других лиц. Он, конечно, не сказал, что его уволили за пьянство, - "Так, народу я не понравился". Истинную причину мы узнали позже. Уже много дней он находился в запое и обрадовался, что будет с кем ещё выпить. Но мы не пили, водитель остановился и выпил грамм двести в одиночку.
Сначала ехали нормально. Пересекли Индигирку по длинному, узкому деревянному мосту. Раньше, в доисторические времена, здесь ходила баржа-паром, теперь её останки чернели на одном из берегов. Местность совершенно глухая, ненаселённая, низменная, безлесная. Нормальные деревья в таком климате не растут, кусты только, и обглоданные, словно горелые спички, ёлочки. Болота, бесконечные просторы, в тумане не горизонте - солидные заснеженные вершины гор.
Вдруг вдалеке видим дом.
- А кто здесь живёт?
- Да бабка одна, 80 лет. Сидела она здесь когда-то, когда ещё лагеря были, да и осталась навсегда. Муж был, старик, умер он, теперь уже много лет одна.
- А как она живёт? - изумился я. - Что, огород у неё, картошка?
- Ха-ха-ха! картошка! ха-ха-ха!.. Какая здесь картошка, тут земля на 20 сантиметров отмерзает - это максимум… Никакой здесь картошки. А как живёт? Да вот я проеду, зайду, дам что-нибудь, другие заедут - тоже дадут. Так и живёт. Раньше у ней даже электричество было, дизельный мотор стоял, пока дед жив был. Сейчас нет.
В это время поравнялись с домом. Водитель притормозил:
- Сейчас я вернусь. А то бабка хоть и старая, но крутая, узнает, что мимо проехал и не зашёл к ней - потом ругаться будет, кулаками махать.
- А это что за "Запорожец" стоит?
- А, это бабкин "Запорожец", от деда ей остался. Когда вода спадает, она на нём в Томтор ездит.
Мы очень удивились.
Водитель отправился к бабке, а мы остались в машине, полагая, что вот-вот он вернётся. Но его не было около получаса. Когда я уже решил идти к бабке и проведать, что случилось, появился сей бывший начальник связи, на ногах не стоящий совершенно.
- Ну всё. Поехали. Вы водить машину умеете?
- Нет, не умеем.
- Тьфу…! Ну, тут 50 километров осталось, как-нибудь доедем.
Было уже темно, а водитель перепил и ничего, по его словам, не видел. Мы ехали, виляя вправо и влево, совершенно наобум.
- Может к бабке зайдём, переночуем?
- Надо было, конечно… А теперь развернуться-то как? Ну, прорвёмся как-нибудь… У меня переночуем… У меня в Куранахе ква-артира двухкомнатна-ая… (зевает). "Уазик", шатаясь из стороны в сторону, как и его несамоходный владелец, пыхтел со скоростью 40 км/час. В одном из мест водитель остановился. "Сейчас, передохну". Мы решили покинуть его в интересах нашей безопасности. Ночью ездить с пьяным весьма неприятно.
Вообще стараюсь услугами пьяных не пользоваться. Итак, мы вышли, а водитель уснул в "Уазике", стоящем прямо на середине проезжей части. Конечно, это опасно, но ночью на Колыме ездят редко, поэтому его никто не сбил.
Когда поставили палатку, раздался скрежет заводимого мотора, и "Уазик", к нашему великому изумлению, уехал. Но мы не огорчились, а спокойно уснули.
"КОЛЫМСКИЕ ГОНКИ" ДО КАДЫКЧАНА
Следующий день мы стояли на трассе часов двенадцать. Вернее, жили на трассе: развели костёр, варили суп, собирали ягоды, занимались физическими упражнениями. Иногда шёл дождь, иногда прекращался. За день мы сожгли в качестве дров все палки и чурки в радиусе ста метров. Стояли мы не в лесу, а в болотистой низине, поэтому дров нашли немного. За весь день проехала всего одна машина, грузовичок, в кузове которого якуты ехали на сенокос (за 20 км, где была трава), остановилась, мы пообщались, но уезжать на 20 км не хотели. "Вот совсем когда кончатся дрова (скажем, завтра) - тогда и перейдём на другое место", - решили мы.
Костёр - прекрасная вещь, привлекает внимание очень хорошо. Видно, что люди серьёзные. Нам он очень помог, ведь два раза мы стояли по целому дню! Бывало и полдня.
Вечером остановились два "Урала"! Якуты ехали за углем из Оймякона в Кадыкчан. Меня посадили в первый "Урал", Андрея - во второй. В каждом "Урале" уже ехало по двое, а рюкзаки мы поместили в кузов. Коврик, на котором мы сидели в ожидании машин, мы положили отдельно, и по дороге он высунулся из кузова, как длинный розовый язык. К счастью, он не выпал.
В головном "Урале", в который подсадили меня, ехали два якута - водитель лет сорока пяти и сын его, парень лет двадцати. У якутов были обычные русские имена, настолько обычные, что я их не запомнил. Непрерывно тарахтел магнитофон (слушались песни, так называемая "попса", на русском, английском и непонятном языках), дорога тряская, контакты всё время разъединялись, и магнитофон подвергался ударам.
Километров через двадцать мы увидали знакомый "Уазик", стоящий прямо на дороге. Прислонившись к нему спиной, стоял водитель, на его лице было написано потрясение. Видимо, он поразился, увидев, наконец, машину.
"Начальник! Начальник!" - засмеялись якуты. (Они ещё не знали, что он уже не начальник, так как недавно уволен за пьянство.) "Начальник" просил оттащить его в Куранах. "Уазик" прикрепили тросом к "Уралу" и потащили.
"Эх, начальник! Зимой бы переночевать не пустил, а сейчас: помогите, помогите!" - посмеивались якуты, переходя на русский язык, чтобы я лучше понял юмор ситуации.
Дорога вовсе дрянь. Мостов нет, переезжали вброд реки глубиной метр, полтора и более. Шёл непрерывный дождь, уровень воды поднимался. Речки, стекающие со склонов гор, образовали в дороге ямы, дырки и промоины глубиной в полколеса, так что проехать даже 20 км за один час было нельзя.
…Водители Колымы - люди запасливые, не так, как у нас (в западной половине России). У нас: бензин кончается - через каждые пять-десять-двадцать километров заправка, обедать захотелось - через каждые двадцать-тридцать-пятьдесят километров закусочная, сломался, не дай Бог - всё равно не страшно: люди, цивилизация кругом. На Колыме - никаких заправок, закусочных, технического обслуживания на сотни вёрст. Да и вёрсты здесь длиннее, вернее, дольше, раза в четыре, если смотреть по часам, а не по столбам. Поэтому каждый водитель везёт запас бензина, продовольствие, часто - примус или паяльную лампу в качестве примуса, иногда и ружьё.
Картинка: едем, вдруг видим - бегут две куропатки. "Дичь! дичь!" Тормозим, якут вылезает с ружьём. Бах! Одна куропатка убита, её - в кузов, поехали дальше: пригодится.
В Куранахе, оставив пьяницу, встретили как бы стопщиков. Два человека стояли на трассе в ожидании машин. Они, впрочем, никуда не ехали, а хотели передать с водителями на N-й километр какую-то запасную прокладку. Оказалось, утром из Куранаха вышла машина (связисты совершали объезд стратегического кабеля), но, преодолевая вброд реки, испортилась. Связисты сумели передать информацию о поломке и о своём местонахождении по этому кабелю, но прокладку по кабелю переслать нельзя. Оказии не было целый день, мы - первые, кто проехал сегодня на восток.
Взяв прокладку, поехали дальше с большими сложностями. Реки, которые мы пересекали вброд, становились всё полноводнее. Трасса шла в горы, по нашим оценкам - на 1000 м, и мы попали в тундру. Проехали границу Якутии и Магаданской области. Никакого поста (проверять наличие якутских виз) там почему-то не было. Наконец, когда уже темнело, увидали сломавшуюся машину, для которой и передавали прокладку.
Два мужичка в зелёных армейских одеждах, "хозяева" этой машины, связисты, сидели здесь уже длительное время, часов пятнадцать, но прокладки всё не было. За весь день по трассе проехал только один мотоцикл. Как он здесь появился, откуда, при таком уровне воды - неясно. Решили, что это местный охотник. Связисты сильно оголодали, а так как за день поймали только одну куропатку, наше появление было очень кстати.
Мокро и холодно. Землю покрывал толстый слой лишайника, травы не было. С трудом нашли немного дров, и, облив соляркой, подожгли, поставили чай. Якуты возили с собой старый, почерневший чайник, который повесили над костром на палку. Достали продукты, у нас с Андреем нашлась сгущёнка, хлеб и тушёнка; якуты были более запасливы - у них был даже некий самодельный сладкий пирог (может, жёны пекли перед дальним рейсом); у связистов не было ничего. "В пять утра выехали, думали, к обеду домой приедем", - оправдывались они. Уже совсем стемнело, стало сыро и холодно, мы грелись у костра…
- Романтика, ага? - посмеивались над нами якуты. Для них это повседневность.
…Якуты - спокойные, запасливые, хорошо укоренившиеся на этой недружелюбной земле, умеющие обращаться как с "Уралом", так, наверное, и с оленем… На три миллиона квадратных километров Якутии - полмиллиона якутов, от тёплых (условно, конечно) долин вблизи Алдана, до холодных просторов тундры на побережье океана… Живут - и вроде бы довольны своей жизнью.