Из корзины появились головы двух кобр. Мгновенно их капюшоны раздулись от ярости. Рептилии вывалились из корзины, быстро поползли к двери и подняли головы, остановившись перед незнакомцами. Они были более чем в две руки длиной и в обхвате более толщины руки.
- Что это такое? - закричал другой.
Еще двое попятились к двери и увидели Анкесенпаатон.
- Вот она, царица! Хватай ее! - закричали они.
- Подождите…
В это мгновение кобра прыгнула на одного из них и яростно впилась в его тело. Тот взвыл и попытался оторвать рептилию от своей руки, но она извивалась, как хлыст. Через несколько секунд мужчина упал, рептилия оставила свою добычу и направилась к другому нападавшему, который бросился прочь из комнаты, в ужасе отталкивая двоих, державших Анкесенпаатон.
Она краем глаза заметила движение неподалеку и, присмотревшись, увидела лекаря Сеферхора, который, прижавшись в тени к стене, прижал ко рту кинжал в знак молчания. Один против восьми он ничего не мог бы сделать и лишь понапрасну рисковал бы своей жизнью. И все же он выжидал подходящего момента, чтобы начать действовать. Возле него, тоже прижавшись к стене, замер соученик Тутанхамона.
Вторая кобра прыгнула на того, кто, кажется, возглавлял нападающих. Она добралась до его лица, нанося одновременно жестокие удары по телу.
- Нет! - взвыл мужчина, падая на пол, стараясь оторвать рептилию от своей щеки и вырывая вместе с ней чуть ли не половину лица.
Он выронил кинжал. Сати наклонилась и резким взмахом руки указала на четверых оставшихся мужчин.
В этот момент из корзины появились головы трех маленьких кобр.
- Взять! - раздался рык Сати.
Взрослая кобра, та, что убила первого мужчину, впилась еще одному в лодыжку. Малыши извивались по полу, уже раздув капюшоны и выискивая жертв.
Вскоре воздух уже сотрясался от завываний. Мужчина, которого еще не укусила змея, быстро развернулся и кинулся в дверь. Сати всадила ему в спину кинжал. Он свалился на других, попытался ползти, но вскоре рухнул на пол.
В комнате остались только двое из нападавших, глаза у них готовы были выскочить из орбит. Один из них, обезумев от ужаса, бросился на Сати. Тутанхамон, стоявший около кормилицы, схватил кинжал. Он ткнул им перед собой и попал мужчине в живот. Тот посмотрел на царя недоверчиво, открыл рот и подхватил руками свои внутренности, которые стали вываливаться из раны.
Еще одного из нападавших укусила за икру одна из маленьких кобр. Его лицо исказилось от ужаса. Взмахнув руками, он завыл и упал, пытаясь оторвать рептилию от своей икры ножом.
В этот момент те, что схватили Анкесенпаатон, отпустили ее. С дикой силой Сеферхор нанес удар одному из них. Другой бросился бежать. Он споткнулся, зацепившись за плиту пола, потерял сандалии и продолжил свой бег уже босым.
Пять кобр медленно ползли по полу, залитому кровью и заваленному телами. Некоторые раненые вздрагивали и хрипели. Капюшоны кобр медленно сдувались. Сати поставила корзину на пол и стала заговаривать змей, размахивая перед ними золотой погремушкой.
Почти обезумевшая Анкесенпаатон искала взглядом Пасара. Наконец она позвала его.
Его голос донесся из сада. Но вместе с ним там раздавались и другие сердитые голоса, удары металла об металл, ругательства, горестные вскрики. Она перешагнула через тела на полу, через кобр и выбежала на террасу.
В саду происходила ужасная драка. Гарнизон, поднятый по тревоге Пасаром, уже завершал рукопашный бой с другими нападающими. Но сколько же их было? В свете факелов она увидела стражников, разящих врагов, освобождающих себе дорогу ударами мечей. Ее стошнило, и она возвратилась в комнату.
Появился Пасар. Она бросилась в его объятия и зарыдала, сотрясаясь всем телом от пережитого ужаса. Тутанхамон тоже дрожал. Сати и соученик царя обняли его и пытались успокоить, затем Сати отвела его в ванную, а оттуда направилась с ним в его покои, подальше от умирающих.
Пасар тоже увел Анкесенпаатон в большой зал.
Медленно ступая, Сати снова вошла в комнату. Она погладила каждую кобру и посадила змей по очереди обратно в корзину. Затем накрыла корзину крышкой и пошла к Тутанхамону.
Крики в саду постепенно смолкали. Вскоре Начальник охраны спустился туда и осмотрел сад и его окрестности.
- Но кто убил всех этих людей? - вернувшись во дворец, спросил он, глядя ошеломленно на шесть трупов, валявшихся в комнате кормилицы.
- Царь убил одного, я убила другого, и Уаджиит расправилась с остальными, - ответила Сати.
Уаджиит - богиня-кобра. Командир посмотрел на Сати как на сумасшедшую.
- В садах их было около тридцати! - воскликнул командир. - Мы их уничтожили. Другие убежали. Они убили четырех стражников, охранявших покои царя. Чего они хотели?
- Похитить царя или убить его, - ответила она, совершенно обессиленная.
- Но кто были эти убийцы? - спросил Пасар.
Командир покачал головой.
- Не знаю. Действительно не знаю. Но, к счастью, ты вызвал нас.
По распоряжению Сеферхора командир вышел на террасу и позвал своих людей, чтобы они вынесли трупы. Слуг, разбуженных грохотом битвы, заставили подогреть молоко. После, когда уже забрезжил рассвет, они явились, чтобы вымыть комнату, в которой произошло массовое убийство.
Тутанхамона уже уложили в постель. Анкесенпаатон с Пасаром пришли его навестить - у царя был жар. Сидя в его изголовье, Сеферхор казался озабоченным и рылся в своем сундучке с флаконами. Мальчик произносил бессвязные слова.
Анкесенпаатон, Пасар, Рехмера, соученик Тутанхамона, и Сати перешли в зал, что находился на нижнем этаже. Анкесенпаатон села на край большого фонтана, где вскоре должны были распуститься лотосы. Эти цветы, как ей когда-то говорили, закрывались во время шествия Анубиса.
Все четверо пили теплое молоко, наблюдая за тем, как разгорается день. Стояла полная тишина.
Вскоре из покоев царя вышел Сеферхор и обратился к царице:
- Шок от стольких убийств и от того, что он сам убил человека, вызвал у него повышение температуры. Я дал ему снотворное, чтобы он успокоился. Он что-то бормочет о дочери Амона, но я не смог этого понять, и вполне возможно, что он не вспомнит более об этих событиях.
- Тем лучше, - сказала Анкесенпаатон.
Когда занялся день, Сати наполнила чашку молоком и отнесла ее в свою комнату, где уже было чисто.
Не было необходимости что-то говорить: все знали, что она понесла молоко кобрам.
Низшим богам.
Но действительно ли это были низшие боги?
Анкесенпаатон уловила связь между кобрами и дочерью Амона, это же ощутил и ее бредивший супруг, что было очевидно.
Во время коронации, держа в руках маски богов Некабита, Буто, Нейта, Исис, Нефтиса, Хоруса и Сета, жрецы, да и она сама, наблюдали, как согласно ритуалу совершалось проникновение принца в святая святых Великого дома, часовню Юга.
Там его действительно ожидала дочь Амона, Великая Колдунья, богиня-змея, и Сати была одной из ее служительниц. С венчавшей голову огромной коброй из золота с раздутым капюшоном, богиня, покровительствующая царской власти, приблизилась к царю и обняла его, сжав голову царя руками.
Позже Тутанхамон сообщил Анкесенпаатон, что этот момент произвел на него самое большое впечатление во время церемонии. Он готов был упасть в обморок. Затем он понял, что это был доброжелательный жест. Амон направил свою дочь, чтобы подтвердить, что взял принца под свою защиту.
Всегда, согласно ритуалу, именно в этот момент принц становился царем. И фактически тогда жрец Инмутеф и его помощники подошли к принцу и надели на его голову двойную корону Двух Земель.
Но царь навсегда запомнил, как он разволновался, испытав объятия этой кобры с женским лицом.
Она стояла в изголовье молодого царя.
- Дочь Амона… - шептал он, положив дрожащую руку на белую простыню, - ты меня защитила… Мама…
В горячке он перепутал богиню-змею со своей матерью, пропавшей без вести в то время, когда ему было четыре года.
- Да, она тебя защитила, - со слезами на глазах сказала Анкесенпаатон, кладя руку на пылающий лоб мальчика.
Плачущая Сати стояла возле его постели. Царица оплакивала царя, свою пропавшую сестру, саму себя.
- Не беспокойся, - сказала кормилица девушке. - Уаджиит спасет его от лихорадки.
Анкесенпаатон вышла из комнаты, вытирая слезы и вопрошая, почему, будучи всемогущей, богиня не сделала ее супруга достойным человеческим существом?
Находясь в Фивах, регент не принимал участия во всех этих событиях. Он был очень сердит. Вот уже три дня прошло с тех пор, как уехали Первый советник и Начальник охраны. Могли бы послать к нему гонца!
Когда он увидел их, прибывших утром четвертого дня в сопровождении Хоремхеба, то нахмурил брови. Что здесь делал его зять и соперник?
- Какие новости вы мне принесли? - спросил он тоном, подобающим царю.
Пока все рассаживались, он вглядывался в лица троих мужчин. Шабака делал то же самое; эта бесцеремонность придала Тхуту сил.
- Заговор Апихетепа задушен в зародыше, - сообщил Тхуту. - Вместе с восемью его командирами он был арестован в своем доме в Саисе. Были также арестованы чуть больше тридцати младших командиров.
- Нахтмин провел операцию искусно, - произнес Ай. - Где он?
- Под арестом, в главной казарме Фив, - ответил Тхуту, глядя Аю в глаза.
Ай, сбитый с толку, захлопал ресницами и наклонился вперед.
- Я не понял: я спросил, где военачальник Нахтмин!
- Я тебе ответил, регент: военачальник Нахтмин освобожден от должности, арестован и находится в настоящее время в главной казарме Фив.
- Но почему?
- Он не подчинился моему приказу сохранить жизнь Апихетепу и его командирам, чтобы мы могли их судить, и, более того, он приказал арестовать командиров охранников, которые его информировали о собрании заговорщиков, утверждая, что они лгали.
Ай почувствовал неладное. Намереваясь подчеркнуть, в чьих руках власть, он, сильно ударив ладонью по подлокотнику трона, закричал:
- Это недопустимо! Арестовать военачальника Нахтмина, героя этой операции! Вы оба потеряли голову!
Крик - признак слабости. Тхуту и Маху не дрогнули.
- Когда военачальник отдает приказ арестовать командиров охранников, благодаря которым стала возможна эта операция, это - вероломство, - спокойно заявил Маху.
Ай больше не сдерживал гнева.
- Вероломство? Это вы вероломны! Вы сохранили жизнь людям, которые хотели уничтожить трон! Вы…
- Мы сохранили жизнь человеку, которому ты предлагал место Первого советника, регент, - прервал его Тхуту.
Ай вытаращил глаза и откинулся назад. Шабаку словно разбил паралич. На мгновение воцарилось молчание.
- И кроме того, - продолжил Тхуту, - так как ты не сдержал своего обещания, Апихетеп послал к тебе единомышленника, сирийца Сосенбаля, чтобы тебя убить.
У Ая чуть не случился апоплексический удар.
- Что?! - зарычал он.
- Это - факты, регент. Вот за что я собираюсь судить Апихетепа, и это будет поучительный процесс.
- Апихетеп - лгун и подлец! - гремел Ай. - Этот процесс станет для него возможностью распространить клевету. Я против этого.
- Этот процесс состоится, регент. Я вправе принимать такие решения.
- Я тебя сниму с должности, Первый советник! - заявил Ай, сжав губы, и его лицо исказилось от ненависти.
- В таком случае, - вмешался Хоремхеб, - на первом же заседании я велю Начальнику охраны Маху арестовать тебя еще и за отравление царя Эхнатона и регента Сменхкары. В течение часа дворец будет окружен военными. Тхуту будет способствовать тому, чтобы тебя осудили во время венценосного процесса. Твоя голова слетит с плеч, регент.
- Но это немыслимо! - закричал Ай взволнованно. - Это - мятеж! Это обвинения негодяев! Я никогда никого не заставлял давать яд. Как вы осмеливаетесь?..
- У нас есть показания Пентью относительно отравления Сменхкары, регент, и мне, мне лично дал показания твой продавец снадобий с маленькой обезьянкой Кобе. - Он повернулся к Шабаке, который замер, выкатив глаза. - Шурин твоей проклятой души.
У Маху начал подергиваться глаз. Именно этой информации ему не доставало, но ему также было известно, что у военных была собственная разведка. Каждый старался изо всех сил.
Ай под тяжестью обвинений обмяк в своем кресле.
- Время ядов истекло, тесть, - продолжил Хоремхеб. - Тебе понадобилось отравить многих людей, и ты сам слишком рисковал. Процесс все-таки состоится.
- Чего вы хотите? - выговорил Ай хрипло. - Чего вы все хотите, вы - все?
- Мы хотим лишь одного - защитить страну, - ответил Тхуту. - Этого нельзя добиться посредством подкупов, чем ты и занимался. Вместе с Апихетепом ты хотел разделить царство, не так ли?
Ай склонил голову, словно почувствовал недомогание. Шабака кинулся к нему. Регент велел, чтобы его лекарь принес укрепляющее средство. Шабака побежал отдать приказ.
- Вы хотите меня убить, - произнес Ай тоном умирающего. - Вы хотите заполучить трон, вы оба…
- Нет, регент, я не жажду сесть на трон, ты его запачкал, - возразил Тхуту, которого жалкий вид Ая совсем не растрогал. - Если ты хочешь его сохранить, позволь мне управлять без всяких хитростей, которые привели тебя к потере власти, а Две Земли к опустошению.
Пришел лекарь, держа в руках кубок и флакон, содержимое которого он тут же вылил в кубок, после чего протянул его регенту.
- Если бы это был яд! - Ай вздохнул, выпив микстуру.
Тхуту пожал плечами и встал.
- Давайте оставим регента в покое, - сказал он и направился к двери, за ним последовали Маху и Хоремхеб, в то время как Шабака и лекарь продолжали оказывать знаки внимания своему хозяину.
Всемогуществу Ая пришел конец.
Высший демон был обуздан. По крайней мере, на данный момент.
16
ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ ЯСТРЕБ
Между тем беспокойство Ая и Тхуту лишь усиливалось, и совершенно очевидно, что то же самое испытывали все остальные - их соратники и подчиненные.
На следующий день после бурной встречи с Аем Тхуту принимал у себя верховного жреца Хумоса, которому кто-то из его людей сообщил о возвращении Первого советника, и он пришел узнать новости об исходе военной операции против Апихетепа. Встреча была конфиденциальной, поэтому на ней не присутствовали ни секретари, ни писцы. Велено было ни под каким предлогом не беспокоить Советника.
Тхуту как раз рассказывал Хумосу о том, что ему поведал Нефертеп, когда негромко постучали в дверь. Первый советник бросил в сторону двери раздраженный взгляд и продолжил свое повествование:
- Нефертеп сообщил мне очень важную деталь, которая указывает на связь между Сосенбалем и Апихетепом…
Стук в дверь стал более настойчивым. Хумос казался раздосадованным, и, резко встав, Тхуту направился к двери. Открыв ее, он увидел своего секретаря, у которого был растерянный вид.
- Я же велел меня не беспокоить!
- Твое превосходительство…
И секретарь наклонился, чтобы прошептать что-то Тхуту на ухо. Казалось, что Советника чрезвычайно заинтересовало это сообщение.
- Впусти его сейчас же!
Почти сразу в комнату вошел юноша, еще не успевший стряхнуть с себя дорожную пыль. Посматривая то направо, то налево, этот почти еще мальчик, явно из крестьян, совсем растерялся, не зная, который из двоих вельмож был Первым советником.
- Вот - Советник, - подсказал ему секретарь. - Говори.
- Господин главнокомандующий, - произнес юноша, который, очевидно, не знал другой формы выражения почтительности, - я служу в коннице гарнизона царского дворца в Ахетатоне. Накануне вечером мой командир отправил меня к тебе предупредить о том, что вчера вооруженная банда пыталась убить царя.
Если всадник на лошади добрался сюда так быстро, значит, он мчался во весь опор. Тхуту и Хумос от неожиданности оцепенели.
- Случилось ли что с царем? - воскликнул Тхуту.
- Нет, мой господин. О том, что во дворце несколько человек захватили в заложники царя, царицу и кормилицу, нас предупредил писец. Когда командующий Хенекту отдал приказ об атаке, мы обнаружили в садах еще тридцать человек. Мы всех уничтожили, за исключением двоих, взятых в плен.
Тхуту не знал, что сказать.
- Вот оно что… - задумчиво произнес он и обратился к секретарю: - Пусть этот человек отдохнет и восстановит силы, и дай ему вознаграждение, а затем отправь его обратно в Ахетатон. После предупреди об этом регента.
- В письменной форме, твое превосходительство?
- Нет, устно. Затем пошли писца, чтобы тот вызвал Маху ко мне в кабинет.
Оставшись вдвоем, Тхуту и Хумос какое-то время сохраняли молчание.
- Царство действительно в опасности, - произнес верховный жрец. - События, происшедшие накануне, со всей очевидностью это подтверждают.
- Того же мнения придерживается Нефертеп, - сказал Тхуту. - Вот почему мне нужна твоя помощь.
- Но не ты устанавливаешь правила игры.
- Со вчерашнего дня регент уже не всемогущ. Я заручился поддержкой Хоремхеба.
- А Нахтмин?
Мгновение Тхуту колебался, прежде чем ответить.
- Он находится под арестом в главной казарме.
- Под арестом? Нахтмин? Брат Ая? - переспросил Хумос недоверчиво.
- Я собираюсь освободить его из-под ареста и отослать сюда. Нахтмин больше не является главной фигурой в игре. Сомневаюсь, что он смог бы ею снова стать.
- Если ты хочешь заручиться поддержкой духовенства, необходимо совершить нечто такое, что для народа означало бы полное восстановление древних культов. Того, что вы с Аем сделали в этом отношении, недостаточно.
Тхуту одобрительно закивал. Снова раздался стук в дверь.
- Но что же такое происходит? Скоро мне сообщат, что сам бог Амон спустился в Фивы! - воскликнул Тхуту, лишаясь терпения.
Он пошел открывать дверь и оказался лицом к лицу с военачальником Хоремхебом и посыльным. Тогда он шире открыл дверь, и командующий вошел. Посмотрел пристально на Хумоса и выразил ему знаки уважения, согласно протоколу.
- Я пришел попрощаться с тобой, - сказал он Тхуту, - потому как не могу долго оставаться в Фивах.
- Военачальник, в тот момент, когда я сообщал первому жрецу о результатах проведенной операции, из гарнизона Ахетатона прибыл отправленный в срочном порядке гонец, дабы известить меня о том, что позавчера ночью вооруженная банда совершила попытку захватить или убить царя и царицу.
Хоремхеб казался удрученным. Затем он поднял глаза на Тхуту.
- Как ты собираешься сохранить царство, которое рушится с каждым днем?
- Я рассчитываю на твою помощь. С такой же просьбой я обращаюсь к верховному жрецу.
- И тебе нужна поддержка армии. Прежде чем уехать, я пришел к тебе, чтобы заверить в поддержке армии и просить незамедлительно освободить Нахтмина.
Просьба казалась парадоксальной: ради сохранения сплоченности армии Хоремхеб просил о помиловании своего злейшего врага.
- Я прошу тебя сделать это сразу же, чтобы я сам мог освободить Нахтмина.