И Свин опять оказался в центре любви и внимания, и той же ночью он отплыл на фрегате, направлявшемся на юго-восток.
Но далеко уйти они не успели. Со встречного судна было передано важное сообщение. Все ангелийские военные корабли получили приказ стянуться к берегам Франкоспании. Обмиральный адмирал Гамлет Элленсан недавно одержал крупную победу на Середиземном море, вражеские корабли бежали, вернулись за подкреплением и снова собрались у побережья Джибрал-Тара, напротив северной оконечности Мароккайна.
- Там есть какой-то остров, - говорили друг другу люди на "Тьфу ты черт". - Видимо, возле него они и рассчитывают найти лягушатников. Битва будет легкая, как дважды два.
Свин, знавший слово "битва", предпочел поскорее его забыть. Он нежился на солнышке посреди палубы, наблюдал за небом и морем, а во время учений, когда одновременно грохотали все двадцать четыре пушки, прятался под скамейкой и, возможно, вспоминал свою косточку, которую оставил на "Незваном". Но возвращаться всё равно не собирался.
Гамлет тоже принадлежит Эмме, значит, Гамлет и есть та цель, к которой надо стремиться. Об этом Свинтусу говорил инстинкт, а он был очень силен. И, как ни странно, Свин чувствовал, что теперь сумеет отыскать Гамлета так же легко, как раньше находил своих актеров. Гамлет, принадлежавший Эмме, в эту минуту значил для Свина больше, чем старые друзья. И даже - немыслимо! - больше, чем косточка.
Матросы с "Тьфу ты черт" прозвали Свина Сынком. По звучанию это напоминало псу его прежнее имя - он понял, что оно предназначено ему судьбой. (Эмма называла его только "песик" или "моя собачка".)
За бортом корабля бурлило море. Свин навострял уши и всё чаще и чаще слышал имя Гамлета. Он даже успел выучить название того мароккайнского острова, вблизи которого должна была произойти следующая битва с франкоспанцами.
- Необитаемый остров у берегов Джибрал-Тара, - говорили моряки. - Знаешь его, Сынок? Там есть древнеромейские развалины, статуи с колоннами и большая площадь - плаза. Море то и дело набегает на него, а потом стекает широкими потоками…
- Смотри-ка, песик тебя слушает. Держу пари, он понимает, что ты говоришь.
Но Свин-Сынок ничего не понимал. Он уже знал всё, что ему надо: имя "Гамлет", слова "франкоспанский флот", название острова - оно звучало как то ли Тре, то ли Трес… Нет. Трей-Фалько.
Иногда Свин вежливо соглашался заночевать в корзине, которую ставили для него в офицерских каютах. Ему снилось, что он охотится в аккуратных садах Мэй-Фейра. Светила большая луна, желтая, как его шубка или как Эммины платья. А может, Свин и не видел таких снов. Потому что трудно поверить, чтобы пес, даже такой чистый, имеющий собственную подушечку под квартердеком на боевом корабле "Тьфу ты черт", умел видеть сны. Кто знает? ("Этому песику снится луна, - говорил первый помощник. - Смотрите, как у него лапы дергаются".) Вот вам и вся Свинская жизнь.
3. Команда, корона и крокодилы
Высоко-высоко над головой - футах в семнадцати - виднелся потолок, выкрашенный в темно-синий цвет индиго. Он был украшен золотыми и серебряными лучистыми звездами. Его поддерживали каменные колонны с резными зелеными листьями на верхушках. Ближе к полу они становились красными, золотыми и небесно-голубыми. Под ногами лежал желтоватый песчаник, гладкий, словно зеркало. И все стены покрывали изображения людей и животных. В этой комнате, как и во многих других, можно было остаться одному и чувствовать, что тебя окружает толпа.
Это дворец. Его дворец. Дом Та Неве Амона.
Артия заглянула в небольшой квадратный бассейн, полный золотых рыб и розовых водяных лилий.
Ее пираты жили в этих покоях уже около десяти дней. А казалось - прошло десять месяцев. Или - удивительно - десять минут. То и дело перед ее глазами возникали необычные картины.
Африкания. Страна Кем, Третья Земля Египтии, место, где находится исток великого Найла.
- Рыба на вид вкусная, капитан.
- Прекратите, Шемпс.
Артия, как и почти все остальные, не сменила платья. Люди оставались в обычных рубашках, штанах и куртках, даже с привычными пиратскими повязками на глазу, с кортиками, в треуголках, кружевах, кольцах и серьгах.
А некоторые… Вчера Эйри О'Ши поразил Артию, явившись к ужину одетым по местной моде: в белую складчатую юбку, густо расшитую бисером, египтийский воротник-ожерелье из стеклянных украшений, и волосы тоже причесал по-здешнему - подстриг до плеч, умастил и воткнул за ухо цветок. Если вдуматься, подобной выходки она скорее ожидала от Дирка. Но тот сказал, что по горло сыт такими костюмами с тех времен, когда они с Вускери играли в "Антонии и Клеопатре" в "Одеоне" на Вест-Бэкон.
Местные жители в египтийских нарядах выглядели гораздо лучше. Белые полотняные платья и юбки хорошо смотрелись на темной коже, блестели красные и синие драгоценные камни. Длинные волосы ниспадали мягкими волнами.
Артия, переминаясь с ноги на ногу, выглянула через высокую дверь, служившую окном. По чистым, прямым улицам города Кем гуляли величавые люди. Они вели на поводках послушных львов и леопардов, держали на руках обезьянок. Мимо них расхаживали рослые длинноногие птицы. За стенами в садах росли акации и пальмы, к плоским разноцветным крышам поднимались стебли и ветви, густо усеянные цветами, плодами. Рай на земле…
Не только мистер О'Ши, но и еще кое-кто из команды поддались болезни, которую прозвали лилейной лихорадкой. Люди готовы были целыми днями лежать возле прудов с лилиями, есть лакомства и пить пиво, что приносили хорошенькие служанки. Черный город встретил пиратов как дорогих гостей. Как тут не поддаться соблазнам? Разве кто-нибудь из них знавал такую роскошь? По ночам в каждом доме шел пир, и здесь, во дворце, где разместили всю команду, в громадном обеденном зале с колоннами, расписном, как и все комнаты, подавали ужин, который начинался на закате и длился, если верить уцелевшему хронометру мистера Бэгга, часов до двух, а то и трех ночи.
На улице послышался стук. Артия посмотрела, что там происходит. По дороге плыли две открытые колесницы, запряженные парами лошадей в пышных уборах из перьев.
В королевских стойлах трубили слоны. Сквозь их рев пробивался звук рога. Значит, он едет сюда. Собственной персоной. Фараон.
Артия взяла себя в руки. Не стала оборачиваться к своим людям.
За спиной у нее стояли Дирк, Вускери, Честный Лжец, Соленые Питер и Уолтер. Она чувствовала, что они вот-вот расхохочутся. "Добро пожаловать", - говорил их смех. Весьма зрелищный выезд. Не забывай, мы тут все актеры. Такие представления мы не раз видели и даже сами в них играли. Так что пусть нам сколько угодно внушают, что это происходит взаправду, и обставляют всё красивыми декорациями, - мы-то знаем, что это спектакль. А Эбад - он просто главный герой. Спешите видеть! "Страна Египтия", на сцене мистер Эбадайя Вумс! Он исполняет свою самую знаменитую роль - роль фараона!
Остальные же, в том числе и Артия, были настроены не так дружелюбно. Эта театральщина настораживала и раздражала их.
Десятилетний Тазбо Весельчак громко воскликнул:
- Вся эта египтийская мишура - игрушки для маленьких детей.
Вкусный Джек, хоть и поддерживал Артию, искренне интересовался городом, его жителями и обычаями. Два попугая тоже радовались жизни. Они целыми часами вместе летали над холмом, опускались к лилейным прудам или небольшим фонтанам напиться воды, подолгу чистили друг другу перышки на крыше одного из пяти храмов.
Бузл, Гидеон, Шадрах, Мотоуп, Сиккарс, Люпин и Эрт не пришли этим утром в зал со звездным потолком.
Фанфары смолкли. Двумя длинными вереницами вошли грациозные служанки и выстроились вдоль стен. Потом прибыл высокий человек с серебряной пальмовой ветвью, еще один - с ритуальным мечом, остальные - с какими-то знаками, видимо, символами царского рода. Вошли жрецы в леопардовых шкурах. По словам Джека, их снимают с животных, проживших долгую жизнь и умерших естественной смертью. Головы жрецов были обриты. Они представляли все пять храмов - храм Кошки, храм Волка, храм Птицы, храм Змеи и храм Козла, бога воды и речных истоков.
Команда зашевелилась, по рядам пробежал шепот.
- Никакая публика, - ядовито заметил Дирк, - не станет пережидать такое долгое вступление. Зрителям нужен сюжет.
Наконец из шеренги выступили два человека огромного роста. В руках они держали пышные веера из белых и черных перьев.
- А вот и наш друг мистер Вумс.
Он и вправду был тут. Все голоса смолкли. Никто из них уже девять дней не видел Эбада. Хоть он и присутствовал за ужинами, но сидел далеко от своей команды. И до этого дня он одевался по-старому, по-пиратски.
Сердце Артии едва не выскочило из груди. Она не могла понять, что чувствует в этот момент. Гордится отцом? Сердится? Боится?
Он одет так, как принято в городе Кем. Узкая юбка плотно расшита золотом. Золотой воротник украшен лазуритами, изумрудами и аметистами - и даже Артия понимает, что эти камни настоящие. На руках звенят браслеты из золота и слоновой кости. На голове покачивается величественный убор, увенчанный двойной короной фараона - наполовину кроваво-красной, наполовину снежно-белой, с изображениями золотого змея и серебряного грифа.
Кто-то прошептал:
- Ну и нарядился ты, мистер Вумс, клянусь двумя мышиными шляпами!
А другой голос добавил:
- Хитер, как шесть лисиц. Фараон с плюсом.
Лицо Эбада, на котором и раньше ничего нельзя было прочитать, теперь вовсе стало каменным, словно резная маска. Лик Великого Царя. Не пирата, не актера, не друга, не возлюбленного и уж никак не отца.
Он прошел вдоль шеренги коленопреклоненных слуг, и вся команда тоже торопливо склонилась ниц. Только Артия осталась стоять, держа руку на шпаге, откинув голову и уверенно глядя вперед.
Эбад Вумс, ныне Та Неве Амон, подошел к ней и промолвил, как будто со сцены. Однако говорил он на местном наречии.
- Приветствую тебя, дочь моя.
Артия ответила по-ангелийски:
- Здравствуй, Таневе. Вижу, ты выбился в большие люди.
Его губы изогнулись.
Слуги запели гимн на языке, которого Артия не знала - возможно, на древнеегиптийском.
Сквозь торжественные голоса фараон сказал ей:
- Я должен отправиться в путешествие к устью реки. Это обязанность каждого царя.
- Правитель должен делать то, что ему положено.
- Там будет на что посмотреть. Поедем со мной.
- Ну и ну! Ты уверен?
- Твой сарказм недостоин дочери Молли. И моей тоже. Но всё равно, поедем со мной.
- А что мне остается? Ты здесь олицетворяешь закон.
- В некоторой степени.
- А что будет с ними? - Она, не оборачиваясь, кивком указала на коленопреклоненных людей. Даже Дирк пал ниц. Даже Честный Лжец и Катберт. Она это чувствовала затылком.
- Пусть едут все. А где остальные? - величественно произнес он.
- Те, кого здесь нет, подхватили лилейную лихорадку. Сидят у прудов с лилиями и едят сладости. Прелестная картина.
Пение смолкло. Где-то зазвенели маленькие колокольчики.
Распахнулись огромные двери, покрытые резьбой в виде птиц с распростертыми крыльями. Снаружи весь город собрался приветствовать фараона. Сотни лиц, будто темные цветы, повернулись вверх, сияя радостными улыбками и блеском драгоценных камней. Покачивались опахала из листьев.
* * *
Из города на равнину спускались пологие дороги. Вокруг городских стен раскинулась пустыня. Высокие песчаные дюны лежали зернистыми складками, светлыми, густо припорошенными золотом, подобно юбке фараона.
- Они что, красят этот песок?
- Нет, Артия. Это золотой песок. Здесь золотые прииски, которым уже много сотен лет.
Фараон и его дочь ехали в колеснице, запряженной двумя черными конями, которыми правил возничий. Так что им оставалось только стоять да смотреть по сторонам, сначала на толпу, потом на дорогу, а теперь - на пустыню, полную золотого песка.
- Когда дует ветер, больно, наверное, если такой песок запорошит глаза.
- Да, Артия. Очень может быть.
На кулаке Артии, сжимавшем поручень колесницы, побелели костяшки. Фараон Та Неве Амон заметил это, но не произнес ни слова.
- Какие дела ждут тебя на реке? - небрежно спросила она.
- Они благословляют реку. Я благословляю реку.
Артия с чувством выругалась. По образности ее слова не уступали расписным стенам города.
С ними отправились только семеро из тех, кто был на корабле. Вкусный Джек шел сзади с Плинком. За ними шагали Кубрик Смит, Честный Лжец, Уолтер и Питер - он скрепя сердце пошел только потому, что не хотел выпускать брата из виду. Уолтер нес с собой цыпленка из спасенного курятника. (Остальные птицы уже давно разбежались по закоулкам дворца и время от времени показывались на глаза - то вспархивали на спинку кресла, то устраивали гнездо в занавесках.) Но эта курочка стала всеобщей любимицей. Самым последним, ворча, но не отставая, брел Стотт Дэббет.
Далеко над равниной, точно золотистый пирог, высилась пирамида.
- Артия, фараона здесь считают богом, - сказал Та Неве Амон. - Таким же, как Богиня Кошка, Бог Волк и другие. И поэтому здешний царь не может вести себя так, как прежние ангелийские правители или нынешний франкоспанский король. Те только берут у своей державы и ничего не отдают ей взамен. А здесь царь имеет бесчисленные обязанности, и если дело доходит до самого худшего, Артия, если это спасет страну, он обязан умереть за свой народ.
Артия резко обернулась.
- Боже мой, Эбад, они что, собираются тебя убить? Мы должны…
- Нет, Артия. Успокойся, девочка моя. До этого дело не дойдет. Сейчас времена благополучные. Еда в изобилии, нет ни мора, ни войны… Они не причинят мне зла. Но, видишь ли, они возвели меня на трон самым серьезным образом. На коронацию ушло девять дней и девять ночей. В прошлом эта церемония занимала намного, намного больше времени. Теперь я настоящий царь. А он, по местным обычаям, должен быть слугой страны, а не тираном.
Артия сдержала навернувшиеся слезы, но глаза защипало, как будто ветер запорошил их золотым песком. Она никогда не плакала.
- Эбад, ты хочешь сказать, что ты…
- Еще нет. Сначала мы должны поехать к реке. Они называют ее Лилейной. И считают истоком Найла.
Артия вскинула голову.
"Хорошо бы здесь был Феликс, - подумала она. - Он бы сумел образумить Эбада. - И в тоске подумала: - Или Молли. Но их тут нет. Только я. А мне это не по зубам".
* * *
Реку обрамляли скалистые берега, кое-где зеленели пальмовые рощи. Течение было быстрое, но ширина русла не превышала сотни футов.
- Не слишком впечатляюще для истока. Если это и вправду он.
- К северу река расширяется. Говорят, в нее вливаются другие воды. Но начинается она здесь.
Колесницы и пешие паломники свернули влево, в сторону, противоположную течению. Впереди темнела буйная зелень джунглей. Откуда-то доносился тихий гул, и когда колесница остановилась, Артия уловила подошвами содрогание почвы.
Не прошло и получаса, как они въехали в лес.
Деревья росли вплотную к воде, местами грозя удушить реку корнями, лианами и пышными цветами, похожими на гиацинты. На растениях виднелись следы недавней рубки. Видимо, многочисленные трудолюбивые руки расчищали берег.
Они спустились с колесниц. Первыми пошли жрецы, следом Эбад, за ним - Артия и семеро ее спутников, в том числе Уолтер с курочкой.
Вскоре тропа превратилась в лестницу, выложенную из каменных ступеней. Она вилась по склону горы, поросшей деревьями и папоротником. Рокот стал громче, потом превратился в мягкий шелест водопада.
Деревья расступились. Глазам людей открылся исток Найла - или, по крайней мере, Лилейной реки.
А над густым лесом возвышалось чудо из чудес, равного которому не было на всем свете. От неба до земли громоздились зубчатые скалы, поверх крон деревьев, под вершиной утеса зияли отверстые пещеры. Из каждой вытекал водопад. Одни потоки больше напоминали тонкие струйки, другие - узкие ручейки, и только пять срединных были полноводные, пенистые. А в основании самого могучего из них, в окружении белых струй, искрилось и сияло резное существо. Огромного роста, со свернутым кольцами рыбьим хвостом и благородной козлиной головой, увенчанной двумя витыми рогами. В руках оно держало перевернутую чашу, из которой вытекала река.
Жрецы опять запели.
- Они говорят, - перевел Артии Эбад, - приветствуем тебя, Кнум, повелитель вод, бог речного истока.
Артия поежилась. Ей показалось, что вдалеке за деревьями едва заметно темнеет до странности знакомый силуэт.
- Великолепная театральная постановка, - ответила она.
Но Эбад уже неторопливо шел прочь - подносить дары реке. Жрецы протянули корзины, и Эбад - Та Неве - достал из них хлеб, цветы, фляги с вином и, что-то шепча, опустил в волны. Потом место корзин заняли золотые украшения и драгоценные камни - уж наверняка не стеклянные. Они тоже предназначались реке и ее богу.
И вдруг коричневые воды расступились, взмыли в воздух - и сложились в громадную хищную голову с вытянутыми, как щипцы для колки орехов, челюстями. Сверкнули желтоватые зубы…
- Ай! - взвизгнул Уолтер, пряча лицо в цыпленка. - Опять чудовища!
- Тише, мистер Уолтер, - успокоил его Вкусный. - Это всего лишь крокодил.
- Кто-кто?
- Крокодил.
- Ага, - добродушно подтвердил Катберт, хотя его лицо не выражало особой радости. - Видал я таких. То ли змея, то ли рыба, зато с ногами - знаете, как он по земле бегает! А уж клыки!..
Уолтер поморщился.
Крокодилов в протоке становилось всё больше и больше. Они выползали из расщелин под берегами, расталкивали друг друга, заглатывали огромные куски сырого мяса прямо из корзин.
- Ужас! - поморщился Стотт Дэббет. - Как будто дома с женой обедаешь.
Пираты рассмеялись. Артия похлопала Стотта по плечу.
- Здорово сказано, сэр.
- Не стоит, капитан. Это факт.
Та Неве передал остатки подношений жрецам и слугам. Потом вернулся к команде.
- Их привезли из Египтии, - сказал фараон. - Эти крокодилы священны. Их яйца тоже.
- Они еще и яйца откладывают! - ахнул Уолтер и закрыл цыплячью голову руками, чтобы птица не услышала.
Что же там такое, над рекой среди деревьев? Оно никак не вписывается в эту фантастическую сцену…
Артия сосредоточилась, напрягла зрение. И очень тихо спросила:
- Мы в тысячах миль от морского побережья, мистер фараон. Почему же там стоит корабль?
Крокодилы погрузились в воду. Жрецы и слуги отошли, а Та Неве повел свою приемную дочь и ее спутников в джунгли на противоположном берегу.
- Я же говорил, Артия, здесь есть на что посмотреть.