- Ах вот оно что? Значит, ты зарядил мой наган холостыми патронами?! - карие навыкате глаза Саида загорелись злостью.
- Да, и потому, как видишь, я цел.
- Выходит, ты не доверял мне?..
- С тех самых пор, как я узнал, что ты подслушал мой разговор с комиссаром, Саид Хелли-Пенжи. К сожалению, подлый убийца, ты опередил меня, назвался сыну Али-Шейха моим братом!
- Я никого не убивал!..
- Ты убил ни в чем не повинного, уважаемого старика Абу-Супьяна. Не двигайся с места, если не хочешь, чтобы я продырявил твой паршивый мозг! А моя пуля, ты знаешь, бьет без промаха…
- Как не знать. Рука у меня ранена, это ты…
- Должно быть, всего царапина?
- Позволь мне перевязать ее.
- Перевязывай. Я даже готов помочь тебе, хотя ты трижды достоин смерти. Не из жалости, просто ты мне еще нужен. Не ожидал я так скоро тебя встретить.
Хасан слез с коня, подошел к Саиду Хелли-Пенжи и помог ему перевязать руку.
- Похоже, я отвоевался, - проговорил Саид. - Куда теперь податься? Кроме тетки, никого у меня не осталось…
- У тебя еще есть родные. Вот не думал…
- Она глубокая старуха. Вырастила меня и выходила, когда оспой болел…
- Ну, поговорили, и хватит. А теперь ближе к делу: - признавайся, где коран с медной застежкой?
- Будь он трижды проклят, из-за него я теперь калека.
- У негодяев, говорят, как у собак, все быстро заживает. Так где коран?
- Не знаю.
- Я бы не советовал тебе понапрасну отнимать у меня время. К тому же, если ты хочешь, чтоб твоя старуха тетка еще раз тебя увидела, говори все, как было… Итак, ты убил Абу-Супьяна и завладел кораном?..
- Да не убивал я его, говорю же. Это один из двух моих спутников всадил в него кинжал. Ты же знаешь, что я с кинжалом дела не имею.
- Где коран?
- В ту самую минуту, когда мы у Куймурской башни извлекли из-под земли шкатулку, в нас кто-то стрелял. Спутники мои полегли там, а я - видно, так угодно аллаху - пока остался в живых. В момент, когда я бежал от преследователей, шкатулка выпала у меня из рук.
- Что в ней было?
- Я даже не успел открыть ее.
- А коран где?
- Остался там, у ямы.
- Кто мог в вас стрелять?
- Люди этого негодяя, Исмаила. Заплатит он мне, кровожадный клоп! Я доверился ему, попросил, чтобы прочитал надписи на полях корана, а он, проклятый… Ты можешь мне не верить, но это истинная правда. И если бы я сейчас просил тебя оставить мне жизнь, то лишь для того, чтобы разделаться с Исмаилом!
- Зачем мне-то на тебя пулю тратить? Сыновья Абу-Супьяна свершат над тобою свой суд.
- Возьми меня с собой, Хасан из Амузги, я пригожусь тебе!
- Нет уж! Дороги наши разошлись навсегда!
- Не веришь больше?
- А как ты думаешь?
- Я понимаю…
- При первом удобном случае снова предашь меня. Ты ведь не можешь иначе. Природа вложила в тебя дьявольскую душу.
- Я этого не сделаю. Но тебя, конечно, теперь не убедишь.
- Благодари и на этом. Молись за свою старую тетку и поезжай к ней, - может, она тебе скажет, как дальше жить. Прощай.
- А ты мне нравишься, Хасан из Амузги.
- Смотри не влюбись.
- Я говорю правду. И ловок же! Как тебе пришло в голову, что я могу оказаться в этом ущелье?
- Вот это как раз случайность, а может, я просто удачливее тебя и мне везет.
- Это верно, мне удачи никогда не сопутствовали, - пробормотал Саид, радуясь в душе, что вот, кажется, и на сей раз пронесло.
Его заботила только своя судьба.
Оба сели на лошадей: Саид Хелли-Пенжи повернул в сторону гор, а Хасан из Амузги направился на юг, к холмистым предгорьям легендарного Куймура.
Первая встреча
Мало было надежд у Хасана сына Ибадага из Амузги на то, что он найдет коран с медной застежкой под старой Куймурской башней, где разыгралась описанная Саидом Хелли-Пенжи трагедия, но он поехал туда. Очень уж нужно разыскать эту книгу, с которой связано выполнение важного, благородного задания. Хасана заинтриговало и то, что в земле у развалин башни нашли какую-то шкатулку. Что в ней? Не та ли тайна, из-за которой он так неудачно приехал сюда? Как жаль, что Али-Шейха уже нет в живых. Сам старик, конечно, никому бы не передал этой книги. Он бы непременно дождался Хасана, которого кто-кто, а Али-Шейх прекрасно знал в лицо. Они встречались и в Порт-Петровске, на чрезвычайном заседании ревкома, созванном Уллубием Буйнакским.
Уллубий, соплеменник Али-Шейха, очень высоко ценил мудрого старца, его авторитет и уважение, каким тот пользовался среди большей части жителей гор и степей. Время было такое, что важно было вовлечь в свое дело всех авторитетных людей. Делать это следовало умело: не ущемляя личных интересов, упирая на чувство патриотизма, привести их к служению революции…
Хасан поднялся на пригорок, поближе к башне. В земле перед ним зияла яма. Камни вокруг обагрены кровью. Корана на месте событий не было… Надо думать, здесь уже побывали многие жители Куймура - по обычаю, поторопились похоронить убитых, - и если они что-то обнаружили, то конечно же забрали и унесли с собой. А может, люди Исмаила, которые стреляли в Саида Хелли-Пенжи, тогда же ночью завладели кораном? Это вероятнее всего.
Хасан из Амузги решил немедля повернуть коня в стан Исмаила. Если хитростью не удастся его победить, придется вступить в борьбу. Хасан понимал, какой в этом риск, но важность порученного дела не исключала и крайних мер.
Куймурцы давно совершили полдневные молитвы, отобедали и занялись привычными делами. Кто собирал в лесу орехи и дикие фрукты, кто молол зерно на току, а кто копал картошку…
Хасан из Амузги подъехал на своем белом коне к небольшой речке, что течет среди валунов. С противоположного склона к реке спускался лес, заросли орешника, колючки и боярышника… Аул отсюда не виден. Он скрыт горой.
В небе парил одинокий сокол, высматривая на земле очередную добычу. Вдруг он камнем понесся вниз. И в этот миг чуткое ухо Хасана уловило женский крик; мольбу о помощи. Зоркие, орлиные глаза джигита быстро обшарили местность, и он увидел девушку, бегущую по бездорожью, по замшелым камням. Двое на лошадях гнались за ней. Вот они быстро спешились, отпустили коней и бросились за девушкой. Она перешла реку и бежала в сторону, куда спускался Хасан из Амузги. Его в зарослях не было видно. Бедная девушка кричала: "Люди, помогите, люди, где же вы? Ой, помогите!"
Хасан спрыгнул с коня и, ловко перескакивая с камня на камень, пошел навстречу девушке. Она увидела его, еще больше испугалась и повернула в сторону, - видно, решила, что и он из преследователей. Но Хасан перерезал ей дорогу, схватил за руку и потянул за собой в укрытие…
- Отпустите меня, что вы хотите? - рыдала девушка. Лицо ее было искажено страхом.
- Успокойся, девушка, я не трону тебя! Наоборот, я хочу помочь тебе спастись от негодяев, - сказал Хасан из Амузги, завороженный робким очарованием девушки.
- Ты разве не с ними? - в глазах ее горели огоньки ненависти.
- Нет. А кто они?
- Не знаю… - сказала девушка. - Я пасла овец, а они вдруг появились и погнались за мной.
- Твое счастье, что я оказался рядом. Прячься за камни, они не допустят, чтобы добыча так легко от них ускользнула. - И, словно в подтверждение этих слов, раздался выстрел. - Вот видишь, из-за тебя сейчас чуть не продырявили мою драгоценную голову… - Хасан улыбнулся и поправил на голове белую папаху с красной перевязью.
- Ты не боишься их? - с удивлением спросила девушка.
- Боюсь… Боюсь, потому что мне нельзя умирать, у меня еще много дел на земле. Метко стреляют, ослом рожденные! А ты удивительно хороша! Знаешь, конечно, об этом? Удивляюсь, как это тебя до сих пор никто не умыкнул!.. У тебя необыкновенные глаза!
- Ну что вы? - смутилась девушка.
- И зубы - ровный ряд жемчугов… Где такие нашла?
- Да разве зубы находят? - с наивной непосредственностью удивилась она.
- И голос твой, да все в тебе - одна ласка и нежность.
Муумина, дочь слепого Ливинда, а это была она, опустила большие ясные глаза, такие горцы называют сунгай-улбе - ягоды терна, и, не зная куда себя девать от смущения, поправила на голове легкий белый платок - гилменды, из-под которого выбивались не заплетенные в косы вьющиеся волосы. В коротком, до колен, ситцевом платьице, с виднеющимися из-под него зелеными бархатными шароварами, босая, она была трогательно хороша.
- Как тебя зовут? - спросил Хасан.
- Муумина!
- Как ты думаешь, Муумина, что это за люди? Оставят они нас в покое или нет?
Хасан настороженно посмотрел туда, где скрылись преследователи девушки. "Может, отстанут", - думал он. Уж очень некстати для Хасана была бы перепалка со случайными людьми.
- Не знаю, кто они, но знаю, что это самые плохие и злые люди.
- Почему же? Может, и не такие плохие, просто ты им понравилась.
- Что ты говоришь! Они, как бешеные собаки, погнались за мной…
- Но это еще не говорит о том, что они достойны презрения. Увидев такую девушку, да одну в безлюдном месте, какой джигит не потеряет головы… Я бы и то…
- Выходит, и ты плохой… Если так, то я и от тебя убегу…
- Не надо, Муумина, я пошутил. Лучше спрячься. Они, по-моему, не собираются уходить… Вон даже подкрадываются… Будь осторожна.
- А почему ты не стреляешь?
- Я же не знаю, кто они и что за люди. Не хочется зря убивать.
- Тогда они убьют тебя и меня!
- Ну нет, тебя-то я им убить не дам!
Хасан из Амузги заметил, как из-за камня слева сначала показалось дуло винтовки, затем рука и голова… Этого мгновенья было достаточно для Хасана: он выстрелил из винтовки, что носил всегда на плече вниз стволом, и человек за камнем исчез.
- Ой, как страшно!.. Ты убил его?
- Думаю, нет. Я хотел выбить оружие из его рук. Скажешь, убей их - я убью. Можешь мне такое сказать? Ты слышишь меня, Муумина? Где ты?
- Я здесь.
- Не отходи далеко. Сдается мне, что их увлекла не твоя красота… Такие не пощадят…
- Тогда убей их!
- Они куймурцы?
- Нет, это чужие.
- Вот что, Муумина, подойди-ка поближе ко мне. Да не бойся, я не кусаюсь. Дело осложняется.
- Ну, подошла…
- Да ближе! Вот так. Ты стрелять умеешь?
- Разве девушки стреляют? - удивилась она.
- Что ж тут мудреного… - Он протянул ей наган и показал, как с ним следует обращаться.
- Зачем это мне?.. - Великое любопытство охватило девушку.
В душе Муумина удивлялась себе: как это она может довериться чужому человеку… Всегда настороженная и робкая, вдруг так разговорилась с незнакомцем, словно знает его всю жизнь…
- Боюсь, что сегодня тебе моя наука пригодится, - сказал Хасан.
- А куда я должна стрелять?
- На сей раз все равно. Иди на свое место и оттуда стреляй, только смотри в меня не попади…
- Зачем все это?
- Пусть они думают, что я не один, что ко мне подоспела подмога. Ну, стреляй!
- Ой, не могу… - Муумина закрыла глаза и, отвернувшись, нажала на курок. Грянул выстрел, за ним следом выстрелил и Хасан из Амузги.
Ему не хочется брать грех на душу - убивать этих людей. Он не знает, кто они и какие цели преследуют, но не защитить девушку Хасан не может…
- И ни чуточки не страшно, - проговорила тем временем Муумина.
- Только глаза не закрывай. Когда стреляешь, надо смотреть, куда целишься…
- А я в небо целилась… Ты мое имя знаешь, а своего мне не сказал…
- Скажу, скажу… Погоди. Мы, кажется, не испугали их. Они подбираются поближе. Ты смотри, не уходи никуда с этого места. Я сейчас поговорю с ними на другом языке.
Хасан из Амузги рывком бросился за ствол орехового дерева. Раздалось сразу два выстрела. Хасан выбежал из укрытия. Еще два выстрела, и он скатился с невысокого обрыва. Муумина вскрикнула от страха за него. Она, боясь шевельнуться, следила, что же будет дальше. Те двое подошли к лежащему ничком ее спасителю, и в этот самый миг произошло невероятное: он вдруг вскочил, ударом кулака отбросил одного, а другого подмял под себя, вырвал оружие и крикнул:
- Если сдвинетесь с места, пристрелю как куропаток, опьяненные ослиным молоком! Коли хотите, чтобы ваши матери не плакали, убирайтесь отсюда… Я не стану стрелять вам в спины…
- Ты ее брат? - с дрожью в голосе спросил один из них. Это был Аждар.
- Эх вы! Храбрецы! Нашли беззащитную девушку и обрадовались, негодяи! Кто вы и зачем здесь? Не пожалеть бы мне, что отпущу вас!..
- С твоей стороны это будет очень благородно. Мы уйдем… А кто мы? Просто приехали вчера сюда на базар… Собрались обратно уехать, да вот шайтан попутал…
- Ну, я вижу, правды от вас не жди. Так и быть, на сей раз прощаю. Идите своей дорогой и забирайте оружие…
Они не заставили повторять предложение и скрылись с глаз. Испуганная Муумина только после этого вышла из укрытия и подбежала к Хасану.
- Ой, как я испугалась! - воскликнула она.
- Чего же?
- Я подумала, они тебя убили.
- А ты не хотела бы, чтоб меня убили?
- Конечно! Ты не такой, как они, ты хороший. Я молилась за тебя, хотя ты даже имени своего мне не назвал…
- Меня зовут Хасан сын Ибадага из Амузги.
- Знаешь, Хасан, мне кажется, это они убили тех, что у башни… - высказала догадку Муумина и запнулась.
- Кого? Я тебя спрашиваю, Муумина! Ты сама их тогда видела?
- Нет, но в ауле все говорили, - поправилась она, вспомнив, что ведь отец не велел ей ничего рассказывать людям.
- Их похоронили?
- Да! Ой, как же я заговорилась и совсем позабыла об овцах! Где их теперь найти…
- А много у тебя овец, пастушка?
- Три барашка и один козел.
- Не богато, но мы их разыщем. А я позабыл о своем друге.
- Разве с тобой еще кто-нибудь был?
- Да, мой верный конь! - И Хасан, заложив пальцы в рот, протяжно свистнул, на что его лошадь тотчас ответила ржанием и примчалась к хозяину.
Добрый у Хасана из Амузги конь, и красавец. Хасан нашел его беспомощным жеребенком, отбившимся от табуна в Волчьем ущелье, и спас от волков, которые готовы были растерзать его, - одного волка кинжалом заколол, а другого руками задушил. Жеребенок был похож на белое облако. Хасан выходил его, и вот каким он теперь стал красавцем. Многие смотрели на коня с завистью, хвалили. Даже слепой, говорят, как-то воскликнул: "Вы посмотрите на его ноги, какие они стройные. А вглядитесь в глаза! Как они горят!.." - "Да, но ты же слепой, - ответили ему, - откуда все знаешь?" - "Разве надо видеть, чтобы знать, что у хорошего коня, как и у прекрасной девушки, глаза должны быть как звезды, а ноги стройными?"
Не однажды пытались угнать этого коня, но то он сам спасался от конокрадов, то Хасан из Амузги спасал его.
Одному отъявленному конокраду из аула Кадар как-то раз удалось увести коня. Хасан услышал топот копыт за воротами и понял, что произошла беда. Он в ярости вскочил: что делать? Попросил у соседа лошадь и помчался за конокрадом. И, конечно, он думать не думал, что сможет на соседской кляче догнать своего лихого скакуна. Не радость, скорее обида обожгла сердце Хасана, когда он почти поравнялся с вором.
- Ты что же это, олух, делаешь?! Позоришь моего коня! - с досадой вскричал Хасан. - Почеши его между ушами да похлопай ласково по шее, не видишь разве, на какой кляче я тебя догоняю!
Конокрад послушался совета хозяина, и конь под ним ускакал, как ветер в поле, а Хасан из Амузги гордо смотрел вслед. Но недолгой была радость конокрада. Конь услышал зов хозяина, остановился, поднялся на дыбы, сбросил седока и вернулся. Подъехал Хасан из Амузги к вору и сказал:
- Помни на будущее - орел мух не ловит.
- Ой, белый конь! Какой он красивый! - залюбовалась Муумина.
- Очень заметный, но ничего. Он меня не раз выручал, верный друг. Пошли теперь поищем твоих рогатых, и я провожу тебя домой. Кто твои родители?
- Мать давно умерла, а отец у меня слепой. Возможно, ты слышал о нем. Слепым Ливиндом его называют.
- К сожалению, не слыхал.
- Да, конечно. У бедного слава до порога.
- Больше никого у тебя нет?
- Нет.
Они надолго умолкли. Муумина все искала глазами овец.
А овцы спрятались в тени деревьев у опушки леса. Три барашка курдючной породы, козел со сверлообразными, скрещенными на макушке рогами и пятнистый, кудрявый ягненочек. Козел очень гордый, все норовит не подчиниться Муумине, будто хочет сказать: вот не было б тебя, я этих твоих овец отвел бы прямо в пасть волку.
Девушка погнала свою маленькую отару перед собой. Хасан из Амузги вспомнил некогда сказанные матерью слова: "Доброму и ветер приносит любовь".
- Правда, страшный козел? - спросила Муумина. И, не дожидаясь ответа, показала: - Вон наш дом! Видишь, тот с покосившейся крышей?
- Не хочешь, чтобы я проводил тебя? - Идти и говорить с девушкой доставляло Хасану большую радость.
- Ты на белом коне, поэтому лучше не надо…
- Чем тебя отпугивает белый конь?
- Сказка такая есть… Меня из-за нее с самого детства дразнят: будто джигит ко мне приедет, на белом коне…
- Ах вон что! Ты не хочешь, чтобы этим сказочным джигитом оказался именно я? - заглядывая ей в глаза, с улыбкой спросил Хасан из Амузги.
- Я этого не сказала… - зарделась Муумина.
- Так и быть, не стану тебя смущать. Сейчас я уеду, но, если с тобой случится беда, кликни: Хасан из Амузги! Договорились?
- И ты окажешься рядом?
- Тотчас же! - Хасан сказал это очень твердо и с нежностью посмотрел на нее. - Мне так хотелось бы подарить тебе что-нибудь на память, да жаль, нет со мной ничего… Вот, может, этот нож? - и он отвязал от ремня нож, вложенный в расписные кожаные ножны.
- Спасибо! Но… зачем он мне?
- Это не совсем простой нож, Муумина. Вот, смотри, - Хасан вскинул руку и метнул нож. Тот вонзился в ствол дерева, совсем рядом с девушкой.
- Ой, как ловко! - воскликнула Муумина, взяла нож и сама бросила, но неудачно… - У меня не получается, - с досадой проговорила она.
- А ты тренируйся, и обязательно получится. Это тебе не помешает в нашей суровой жизни.
- Я буду стараться!
- Ну, счастливо оставаться.
- В добрый час! - Муумина помолчала и тихо добавила: - Хасан из Амузги, я жду тебя.
Обдав лаской уже оказавшегося в седле всадника, она повернулась и пошла к аулу.
Хасан из Амузги глянул ей вслед и подстегнул коня, и тот рванул, будто и ему передалось счастье седока.
А за спиной всадника раздались голоса выскочивших из подворотен аульских ребятишек:
- Белый всадник! Белый всадник, Муумина, ты видишь?..
Но девушка ничего не слышала. Улыбаясь чему-то своему, она бежала домой. Вот и сбылось: объявился всадник мечты, белый всадник из сказки.