– Ты знаешь, капитан, что я не трус. Тот, кто уложил меня, справился бы и с тобой.
Капитан громко рассмеялся в ответ.
– Рассказывай дальше!
– Даже Патрик свалился и не пискнул!
Значит, молодой негодяй, назвавшийся Меркрофтом, был на самом деле Патриком. Вот теперь я знал, кто он такой!
– Патрик? Да у него бизоний череп, у Патрика! Как же это случилось?
Вильямс подробно рассказал все, что с ним приключилось, начиная от встречи с нами и кончая сегодняшним днем, когда мы их освободили.
– Каналья, я пристрелю тебя как собаку! Я дал тебе четырех моих лучших людей, а ты не смог справиться с какими-то бродягами! Недотепа! К нему приходят два гринхорна, какие-то Сэм и Чарли, и вяжут его как мальчишку!
– Тысяча чертей, капитан! Ты хоть знаешь, кто такие Чарли и Сэм? Да появись они сейчас перед нами с оружием в руках, я думаю, что немногие из нас решились бы защищаться. Это были Олд Шеттерхэнд и старик Сан-Иэр.
Капитан вскочил на ноги и закричал:
– Ты хочешь выкрутиться и потому лжешь. Но тебе все равно придется ответить перед нами.
– Ты можешь разрезать меня на куски, капитан, но я говорю правду.
– Если это действительно так, – задумчиво произнес умеривший свой пыл капитан, – то оба они должны исчезнуть с лица земли. Эта парочка не успокоится, пока не доберется до нашего горла.
– Время у нас есть, они сказали, что едут в Санта-Фе, поэтому пока нам ничего не грозит.
– Помолчи, Вильямс. Ты в сотню раз глупее их, и то не сказал бы им, куда едешь на самом деле. Я очень хорошо знаю охотников прерии и их обычаи. Если им понадобится найти наши следы, они найдут их, даже если мы полетим по воздуху Может быть, сейчас кто-нибудь из них сидит рядышком в кустах и подслушивает нас.
Справедливости ради не могу не признаться, что холодок побежал у меня по спине. К счастью, никто не принял слова капитана всерьез и не бросился прочесывать заросли. Тем временем капитан продолжал:
– Я целый год провел в обществе старика Флоримона по прозвищу Ищейка, которого индейцы называют Ас-Ко-Лах, то есть Медвежье Сердце, от него я узнал, к каким изощренным уловкам прибегают охотники. Смею вас уверить, джентльмены, они вовсе не собираются в Санта-Фе и уж, во всяком случае, до завтрашнего утра не покинут свой лагерь. Они прекрасно знают, что ваши следы будут видны и завтра, а их лошадям не мешает отдохнуть перед дальней дорогой. На рассвете они пойдут по нашему следу, и, хотя в конце концов мы их убьем, успеют укокошить человек десять из нас. Говорят, у Олд Шеттерхэнда есть ружье, из которого можно палить неделю, не заряжая его. Сам сатана смастерил это ружье и подарил ему в обмен на душу. Нам надо напасть на них еще сегодня вечером, как только стемнеет и они лягут спать. Слава Богу, их всего четверо, и больше одного часового им не выставить. Готовьтесь, к полуночи мы должны быть там. Добираться будем пешком.
Главарь разбойничьей шайки знал нас не так хорошо, как ему это казалось, не то он отдал бы совсем другой приказ. Как в прерии, так и в городах, люди склонны к преувеличениям и охотно верят во всякие небылицы. Стоит кому-нибудь из вестменов не потерять присутствия духа и храбро повести себя перед лицом врага, как молва о нем разносится от лагеря к лагерю, от костра к костру, его подвиги обрастают все новыми и новыми неправдоподобными подробностями, его уже называют непобедимым, заговоренным или продавшим душу дьяволу, и в конце концов одно лишь его имя обращает врага в бегство. Именно таким образом мне досталось от сатаны ружье, стреляющее целую неделю, тогда как на самом деле у меня был самый обычный двадцатипятизарядный штуцер работы мастера Генри…
– Где Патрик и остальные? – спросил у Вильямса капитан.
– Он поехал к Хэд-Пику. У него там назначена встреча с отцом, по-моему, он говорил тебе об этом. А по дороге он ощиплет тех троих торговцев – у них хорошее оружие и куча звонкой монеты.
– А добыча? Куда он денет добычу?
– Пришлет сюда с двоими парнями, а третий поедет с ним.
– Оружие, оружие! Плевал я на хлопушки торговцев! Добраться бы до ружья Сан-Иэра – слыхал, оно бьет аж на тысячу двести шагов!
Внезапно вблизи раздался лай дикой собаки, и я насторожился: несомненно, это был условный знак, и выбрали его люди, не знающие, что в этих местах дикие собаки не водятся.
– Антонио вернулся, – заметил капитан. – Притащил колья, которые мы потом употребим на Льяно-Эстакадо. Скажите, пусть несет их сюда, не оставляет снаружи. Пока Олд Шеттерхэнд и Сан-Иэр околачиваются поблизости, действовать надо как можно осторожнее – береженого Бог бережет.
Его слова окончательно убедили меня в том, что на нашем пути встала шайка стейкменов, стервятников пустыни, беспощадных и набивших руку в своем кровавом ремесле, а под бизоньими шкурами лежала груда добра, отнятого у жертв вместе с жизнью.
В то же мгновение на другом конце поляны, напротив меня, заросли раздвинулись. Я понял, что это были срубленные у основания и связанные веревками кусты, образующие как бы занавес, отделявший тропинку от поляны. В эти искусно сделанные, незаметные постороннему глазу ворота въехали трое всадников. За их лошадьми тащились по земле связки длинных кольев.
Прибывших встретили радостными возгласами, и теперь я мог спокойно удалиться, не привлекая к себе внимания. Однако меня одолевало мальчишеское желание сбить стейкменов с толку и еще раз доказать им, что на всякого мудреца довольно простоты. Еще раньше, во время разговора, сидящий на земле капитан расстегнул пояс, на котором висели нож и две кобуры с украшенными серебром пистолетами. Просунув руку в проделанную мной узкую щель, я потихоньку вытащил один из них, сунул его в карман и, уничтожая следы моего пребывания, пополз назад, унося с собой срезанные ветки. Я передвигался индейским способом – опираясь на пальцы рук и ног, – что требует большой силы и частых упражнений, но зато позволяет не приминать траву. Только удалившись от поляны на двести шагов, я выпрямился и побежал к лошади.
Уже в сумерках я вернулся к моим товарищам. По выражению их лиц я понял, что они беспокоились и ждали моего возвращения с нетерпением.
– Масса Чарли снова здесь! – воскликнул Боб голосом, в котором звучала радость. Чувствовалось, что он за эти дни привязался ко мне. – Боб очень боялся, что масса Чарли не возвратится.
Сэм и Бернард не спешили выражать свои чувства, хотя в их глазах читалось нетерпение. Когда мы сели, Сэм спросил:
– И что же ты узнал?
– Торговцев убьют.
– И только-то? Для этого не обязательно было полдня разгуливать по прерии, я это знал заранее.
– Раз уж ты такой провидец, отгадай, кто такой Меркрофт.
– К чему ломать голову? Как бы его ни звали, он отпетый негодяй.
– У него совсем другое имя…
– Не принимай меня за дурака, Чарли. Конечно, я ему не поверил, – язвительно перебил меня Сэм.
– Он Патрик Морган!
– Что? Патрик Морган? – От волнения Сэм вскочил на ноги и в гневе простер руки к небу. – Сэм Гаверфилд, ты старый осел! Ты был шерифом на суде и сам выпустил убийцу твоего счастья на свободу! Чарли, ты знаешь наверняка, что это был он?
– Вернее не может быть. Теперь я понимаю, почему его лицо показалось мне знакомым. Он вылитый отец.
– Все сходится! Куда он теперь подался? Он не должен уйти от нас!
– Сначала он подкараулит тех троих торговцев, расправится с ними и отправит добычу в лагерь, сам же в сопровождении еще одного негодяя поедет на Хэд-Пик, чтобы встретиться там с отцом.
– Немедленно едем за ним. Бернард, Боб, седлайте коней!
– Погоди, Сэм, – остановил я вестмена. – Уже стемнело, и мы не сможем найти его следов. К тому же нам пора готовиться к приему почетных гостей.
– Почетных гостей? Кто же это собрался нас навестить?
– Патрик Морган состоит в шайке грабителей, у них тут вблизи лагерь. Их главарь, щеголь в расшитом мексиканском костюме, прошел неплохую выучку у старика Флоримона. Я подслушал их, когда Вильямс примчался в лагерь и рассказывал, кто и как сорвал их замыслы. Теперь они в отместку хотят напасть на нас в полночь.
– Так они думают, что мы заночуем здесь?
– Они думают совершенно правильно.
– Ладно уж, я готов остаться здесь, чтобы встретить их от души. Сколько их там?
– Я видел двадцать одного человека.
– Многовато на четверых. Но давайте разложим костер и свернем наши куртки и одеяла так, чтобы негодяи приняли их за нас. А сами устроимся поодаль и подождем, когда вся шайка окажется между нами и огнем. По такой мишени трудно промахнуться.
– Замечательно придумано, – одобрил его предложение Бернард. – Как мне кажется, это единственное, что мы можем сделать в нашем положении.
– Я рад, что вы согласны. За дело! Давайте, пока еще не совсем стемнело, наберем хворосту для костра, – призвал Сэм, вставая с места.
– Не торопись, – вмешался я. – Ты действительно думаешь, что мы таким образом сможем справиться с бандитами? Ведь не так-то просто перестрелять при свете костра два десятка человек, да еще отчаянных головорезов.
– А почему бы и нет? Уверен, они бросятся бежать после первых же выстрелов!
– Они называют своего главаря капитаном. Такие прозвища дуракам не дают. А что, если он настолько хитер, что разгадает наш обман и не полезет в западню? Тогда плохи будут наши дела. И как бы мы ни отстреливались, живыми уйти нам не удастся…
– Настоящий вестмен всегда должен быть готов к смерти, – высокопарно заявил Сэм.
– Но тогда ты не сможешь отомстить Морганам.
– Какой благовидный предлог, чтобы пуститься наутек и не связываться с грабителями! Вот ведь незадача: я не уберусь отсюда, пока не докажу им, что Сан-Иэр их и в грош не ставит.
– На этот раз ты меня не понял, Сэм. Я придумал кое-что получше.
– Что?
– Надо напасть на их лагерь. Пока они будут искать нас здесь, мы угоним их лошадей и увезем запасы продовольствия.
– Прекрасно. Только вот ведь незадача: ты собрался угонять лошадей, на которых они поедут нас убивать!
– Мне известно точно, что они придут сюда пешком. А поскольку добраться сюда пешком не так-то просто, они покинут свой лагерь часа за два до полуночи. Примерно столько времени займет их ночная прогулка.
– Ты не ошибся, Чарли?
– Не волнуйся, Сэм. Поджидая их здесь, мы подвергаемся большей опасности. Кроме того, лишив разбойников продовольствия и лошадей, мы не дадим им возможности хозяйничать в пустыне. Причем сделаем это без единого выстрела.
– Но они оставят часового!
– Я знаю, где он прячется.
– Они пустятся за нами в погоню.
– Пешком? Вот если мы останемся здесь и ввяжемся в перестрелку, тогда нам действительно придется уносить ноги.
– Ну что же, ты меня убедил. Когда выезжаем?
– Через четверть часа стемнеет совсем…
– Масса Чарли замечательно придумал, – обрадовался негр. – Боб поедет вместе со всеми и отберет у разбойников все вещи. Это лучше, чем оставаться здесь, Боб не хочет, чтобы его пристрелили.
Тем временем темнота сгущалась, и вскоре ночь опустилась на прерию. Мы покинули лагерь, и я повел наш маленький отряд к разбойничьему логову. Привязав лошадей у края густых зарослей, мы пешком отправились к уже знакомой мне поляне. Мы с Сэмом следовали впереди, осторожно и внимательно осматриваясь, за нами, изо всех сил стараясь не шуметь, ползли Бернард Маршалл и Боб.
Вблизи поляны я приказал моим товарищам залечь в кустах, а сам нашел то место, где лежал днем и подслушивал разговор Вильямса с капитаном. На поляне полыхал костер. Я прильнул к вырезанной мною щели и увидел, что грабители готовятся в дорогу.
– Найди мы хоть что-нибудь, похожее на след, я бы предположил, что один из них подслушал нас, – говорил капитан. – Но следов нет. Куда же тогда, черт побери, подевался мой пистолет? Неужели я потерял его утром по дороге и не заметил пропажи, когда снимал пояс? Хоблин, ты в самом деле видел всех четверых?
– Как сейчас вижу вас, капитан. Трое белых и негр, а рядом паслись лошади. Одна из них похожа больше на безрогую козу.
– Это старая кляча Сан-Иэра. Она не менее известна, чем ее хозяин. Они не заметили тебя?
– Нет. Мы с Вильямсом подъехали к ним на безопасное расстояние, а потом я ползком подобрался к ним и все высмотрел. Вот только место там ровное, как блюдце, поэтому подкрасться поближе и подслушать их я никак не мог. Думаю, капитан, и вам бы это не удалось.
Ученик Флоримона не ударил в грязь лицом, не забыл науку старого вестмена и выслал разведку к нашему лагерю. К счастью, лишь тогда, когда я уже вернулся.
– Ладно уж, все будет хорошо, нечего тревожиться по пустякам. Вильямс устал, поэтому останется здесь, а ты, Хоблин, станешь на часах у тропинки. Пора!
В тусклых отблесках костра я увидел, как поднялся занавес, открывая проход, и девятнадцать вооруженных до зубов разбойников вышли на охоту за нами. Они еще не прошли по тропинке, когда я уже лежал рядом с Сэмом.
– Как дела, Чарли? Они уходят?
– Да. Остались только часовой у тропинки и Вильямс. Нам лучше немного выждать – вдруг они вернутся. Бернард, Боб, оставайтесь здесь, а мы пойдем осмотримся.
Мы с Сэмом залегли в кустах у тропинки, терпеливо выжидая. Прошло минут десять – разбойники не возвращались. Не подозревая об опасности, по тропинке медленно брел часовой. Когда он поравнялся с нами, Сэм вскочил и схватил его за горло, а я стащил с бедолаги куртку, оторвал рукав и затолкал его разбойнику в рот. Через минуту, связанный по рукам и ногам, он лежал в колючих кустах.
– Вперед! – скомандовал я.
Не таясь, мы пошли по тропинке, раздвинули занавес из срезанных веток и вышли на поляну. Вильямс, спиной к нам, сидел у костра и держал над пламенем кусок мяса. Поглощенный этим занятием, он не услышал, как мы подошли к нему.
– Держите мясо повыше, мистер Вильямс, не то оно пригорит, – произнес я.
От неожиданности разбойник уронил мясо в огонь, повернулся на звук голоса и, узнав меня, замер на месте.
– Какая жалость, сэр! Теперь вы останетесь без ужина. Поверьте, я не хотел причинить вред такому честному торговцу, как вы.
– Олд… Шеттерхэнд… – с трудом выдавил он. – Что вам здесь понадобилось?
– Что мне понадобилось, Вильямс? Да вот хотел вернуть капитану пистолет, который одолжил у него, дока вы рассказывали о встрече с нами.
Вильямс медленно подобрался, словно готовясь к прыжку и проверяя, сможет ли дотянуться до ружья, лежащего поодаль.
– Не вздумайте сопротивляться, Вильямс, не то поплатитесь жизнью. Оглянитесь, и вы увидите, что я здесь не один.
Стейкмен повернул голову и застыл: прямо на него глядел ствол ружья Сан-Иэра.
– Гром и молния! Я погиб! – воскликнул он.
– Я пощажу вас, если вы будете послушны и сделаете все, что я скажу. Бернард, Боб, подите сюда! – громко позвал я.
Через минуту в воротах стояли негр и молодой ювелир.
– Боб, принеси лассо и свяжи этого человека. Ты с ним знаком и знаешь, что, чем меньше у него свободы, тем лучше.
– Тысяча чертей! Живым вы меня не возьмете! – вскричал Вильямс, выхватил нож и вонзил его себе в грудь.
У негодяя хватило мужества покончить с собой. Удар был точен: первое мгновение он еще сидел, прижимая Руки к груди, а затем свалился на землю, вздрогнул всем телом и вытянулся.
– Боже, прости ему грехи, – сказал я.
– На его совести не одна жизнь, – угрюмо произнес Сан-Иэр, глядя на мертвеца. – Впервые он поступил по справедливости и прихлопнул кого следует. Собаке – собачья смерть.
– Он сам себя осудил и сам привел приговор в исполнение. Слава Богу, нам теперь не придется этим заниматься, – ответил я, не испытывая угрызений совести, хотя именно я стал причиной смерти Вильямса.
Мы послали Боба за часовым, оставленным в кустах у тропинки, и вскоре Хоблин лежал у наших ног. Я вынул кляп из его рта, он глубоко вздохнул, сел и испуганно уставился на безжизненное тело Вильямса.
– То же самое будет и с тобой, если ты не выложишь нам все, что знаешь.
– Я все скажу! – в страхе обещал пленник.
– Где вы спрятали золото?
– Оно зарыто за мешками с мукой.
Мы сняли бизоньи шкуры, с удивлением рассматривая гору награбленных вещей. Там было все, что когда-либо провозили через Льяно-Эстакадо: оружие всех систем и калибров, порох, свинец, патроны, волосяные веревки для лассо, седла, одеяла, вороха одежды, целые штуки сукна и ситца, стеклянные бусы и бисер, которые так нравятся индеанкам, скобяные изделия, мясные консервы и множество всего другого. Этого хватило бы, чтобы обеспечить товаром дюжину лавочек на целый год.
Боб легко расшвырял тяжелые мешки, словно это были кисеты с табаком. Бернард нашел мотыгу и лопату и принялся копать. Вскоре мы наткнулись на кожаные мешки с золотым песком и самородками.
Я внутренне содрогнулся, представив, сколько несчастных искателей смертоносного металла погибло в пустыне от рук грабителей, чтобы здесь собралось такое богатство. Возвращающиеся домой старатели несут с собой совсем немного золота, предпочитая менять его прямо на приисках на депозитные квитанции и ценные бумаги.
– Где деньги и бумаги, отнятые у ваших жертв? – спросил я Хоблина, понимая, что именно они представляют собой главную ценность.
– Они спрятаны далеко отсюда. Капитан не хотел хранить их здесь, потому что среди нас были люди, которым он не доверял.
– Кто знает, где спрятаны бумаги?
– Только он и лейтенант.
– Лейтенант?
– Да, мы так называем Патрика Моргана.
Теперь мне стало ясно, что означала в письме Патрика отцу фраза "есть возможность сорвать банк". Неужели он решил предать своего сообщника и сбежать с деньгами и бумагами?
– Как далеко отсюда находится тайник?
– Мне это неизвестно. Как кажется, капитан не доверяет даже лейтенанту. Сегодня лейтенант с одним товарищем уехал на Хэд-Пик, а я должен был завтра пойти по их следу и не спускать с них глаз.
– Вот как! Но тогда капитан описал тебе, где ожидать лейтенанта и его сообщника.
Пленник умолк.
– Говори правду! Ты заслужил смерть, но мы отпустим тебя, если ты ничего не скроешь.
– Вы правильно догадались, сэр. Мне действительно приказали убить лейтенанта, если он сунется к тайнику. Он находится в небольшой долине, я бывал в ней раньше, но вам по описанию не найти ее.
– Так что тебе приказал капитан?
– Он велел мне спрятаться и пустить лейтенанту пулю в лоб, если тот появится в долине.
– Я обещал дать тебе свободу и сдержу слово, но только после того, как ты проводишь нас в долину.
– Я сделаю все, что вы хотите.
– И запомни: твоя жизнь висит на волоске. Если ты попытаешься надуть нас – пощады уже не будет.
– Пора уходить, – вмешался Сэм. – Теперь мы знаем все, что нам нужно.
– Возьмем с собой золото и то, что нам понадобится в пути: оружие, порох, пули, табак и продовольствие, – распорядился я. – Захватим также кое-что для подарков индейцам, если мы с ними повстречаемся: одеяла, бусы, ножи. Отбирайте товар, а я тем временем посмотрю лошадей.
Мне с первого взгляда понравились четыре приземистых лошадки мичиганской породы, словно сотворенной для переноски тяжелых грузов. Кроме них, я отобрал трех мустангов, чтобы заменить усталых и измученных кляч Бернарда и Боба; третий предназначался для связанного Хоблина.